Елена многократно писала графу, умоляя его признать мальчиков своими внуками. Граф оставался непреклонен. Своей единственной наследницей он сделал Диану. Со временем Керлейн должен был перейти к ней, а титул – первому ее сыну. Во всяком случае, граф ей так объяснял, и она ему верила. Документ, который она сейчас держала в руках, все изменил коренным образом.
– Сыновья, – тихо проговорила она, – сыновья Чарльза… старший из них станет графом.
– Графом, – благоговейным шепотом повторила за ней Моди. – Бог посылает нам спасение.
– Если бы я знала раньше, – посетовала Диана, – я бы уже написала ему письмо.
Граф содрогнулся всем телом и ухватился за ее руку.
– Пиши… сейчас, – сказал он, сжимая ее кисть холодными, как лед немощными пальцами. – Сэр Энтони… будет свидетелем. Удостоверит, что все по закону.
– Разумеется, Джордж, – заверил его сэр Энтони. – Даю слово чести.
– У Сиббли… мои распоряжения, Диана. Керлейн твой, как я и обещал. Лэд… мой внук, получит титул и станет графом. Накажи Фарреллу и Колвани… чтобы они почитали его… нового графа Керлейна. – Больной судорожно ловил ртом воздух.
– Конечно, мой дорогой, – торопливо пообещала Диана, наклоняясь к графу. – Вам не нужно ни о чем тревожиться.
Он задышал ровнее и снова открыл глаза.
– Письмо, Диана. Я скажу… что писать.
– Вы не должны утомляться.
– Я продиктую вместо тебя, Джордж, – предложил сэр Энтони. – У тебя нет сил для этого.
– Я справлюсь. – Глаза графа блеснули огнем неповиновения. Его характер остался неподвластен времени и болезни. – После стольких лет… это единственное, что я могу сделать для моего внука. Пиши, Диана.
Она послушно придвинулась к прикроватному столику, приготовила чернильницу и бумагу. Граф прикрыл глаза и начал говорить – медленно, с запинками, прерываясь для того, чтобы вдохнуть. И совершенно не обращал внимания на реакцию присутствующих, особенно Дианы. Она писала, стараясь подавить возникающие чувства. Он должен был сказать ей о своих планах задолго до сегодняшнего дня. Таким неожиданным известием он нанес ей жесточайший удар.
Когда послание было закончено, Диана сложила бумагу и надписала продиктованный адрес. Растопила немного воска и капнула на обратную сторону. Граф взял печать.
– Вы все свидетели, – с трудом вымолвил он. – Дело сделано.
Граф откинулся на подушки и улыбнулся. Она никогда не видела на его лице такой улыбки. Он выглядел довольным, умиротворенным. И гнев и обида Дианы растаяли как лед.
– Вам нужно передохнуть, – тихо проговорила она.
– Не сердись на меня, дитя мое. Я не мог оставить тебя одну в этой разрухе.
– Я не сержусь, – мягко сказала Диана. – Но не допущу ничего, что пошло бы Керлейну во вред.
– Я знаю. – В голосе графа явственно звучала усталость. – Ты всегда так любила Керлейн. Обещай мне…
– Что?
– Остерегаться Кардена.
– Игана? – удивилась Диана. Ей всегда казалось, что приемный отец хорошо относился к нему. Одно время граф даже поговаривал об их возможной свадьбе. Два соседних поместья тогда могли бы объединиться. Однако Диану всегда забавляла эта идея. Иган был ее другом детства и, кроме нее, не играл ни с кем. Теперь он превратился в обаятельного молодого человека, однако Диана относилась к нему по-прежнему. Для нее он так и остался смешным и довольно надоедливым мальчишкой. – Но вы же знаете, что Иган мне только друг. К тому же он уже несколько месяцев путешествует за границей.
– Он вернется, как только я умру, – твердо сказал граф. – У него на тебя виды. И на поместье. Он… сам говорил мне… перед отъездом из Англии… угрожал… и клялся, что ты будешь принадлежать только ему.
Диана подумала, что недуг, вероятно, повлиял на разум ее приемного отца. Уже не в первый раз граф заводил разговор о каких-то фантастических опасностях.
– Вы что-то не так поняли, дорогой, – промолвила она. – Иган действительно флиртовал со мной, но не более того. А что касается Керлейна, то нет такого человека в графстве, кто бы не мечтал о нем, включая сэра Энтони, – пошутила она и улыбнулась сквайру. – Но я никому не позволю завладеть нашим поместьем.
– Обещай, что ты… будешь держаться подальше от Кардена, – произнес граф с еще большей настойчивостью. Ему опять стало трудно выговаривать слова. – Не дай ему завладеть тобой… и Керлейном.
– Никогда, – пообещала Диана, стараясь закончить этот нелепый разговор. – Торжественно клянусь, что ни я, ни Керлейн никогда не будут принадлежать Игану Паттерсону.
– Умница, – проговорил больной, со вздохом закрывая глаза. – До чего ж ты у меня хорошая девочка, Диана! Я благодарю Господа за… тот день, что привел тебя… ко мне.
Диана с нежностью поцеловала графа в щеку.
– А теперь отдыхайте, – прошептала она. – Не тревожьтесь, все будет хорошо.
Часом позже Диана спускалась по лестнице вместе с сэром Энтони. Внизу, в холле, слышался тихий гул голосов. По мере их приближения собравшиеся умолкли. Все взоры обратились к ней – усталые, тревожные, ожидающие. Здесь же, укутанные в материнские шали, спали младенцы.
В холле сейчас находились все двадцать пять семей, составляющих население Керлейна. Более половины из них принадлежали к клану Колвани, остальную часть составляли Фарреллы. Оба клана из поколения в поколение занимались фермерством на землях Керлейна, постоянно соперничая между собой. Однако в критической ситуации они оставляли распри, объединяясь в борьбе с недругом.
Диана спустилась вниз, и оба старейшины – Колвани и Фаррелл, – отделившись от толпы, подошли к ней.
– Граф скончался, – коротко сообщила она, слишком измученная, чтобы ощущать боль. Это чувство придет к ней позже.
Отозвавшийся эхом ропот заполнил помещение. Мужчины сняли шляпы. Женщины начали тихонько всхлипывать, а малые дети прижались к матерям, испуганно тараща глазенки.
– Значит, конец, – кивнул Колвани-старший. – Конец Керлейну. Клянусь Богом, граф был лучшим из всех.
– Великий был лорд, – кивая, согласился второй старейшина. – Мы никогда его не забудем. Верно, Фарреллы?
В ответ раздалось тихое «да».
– И Колвани его будут помнить, – сказал первый, и его люди отозвались еще громче, чем Фарреллы.
Мелкая междоусобица – соперничество продолжалось. Диана улыбнулась бы, если б так не устала.
– Она обвела взглядом собравшихся. Скорбь и страх господствовали на их лицах. В Керлейне любили графа, хотя он был суровым хозяином. Однако его смерть означала потерю всего. С ним умирали все надежды на будущее.
– Он не мучился перед смертью? – спросил Колвани.
– Нет, – ответила Диана, – он умер во сне. Более того, он оставил после себя мир и для нас. У Керлейна есть новый граф.
– Что? – в один голос произнесли старейшины.
– Новый граф? – Восклицания посыпались со всех сторон.
– Мисс говорит правду, – вмешался сэр Энтони. – Я был свидетелем последней воли покойного. Лорд Керлейн сам назвал своего преемника, прежде чем уйти от нас.
– У графа есть внук, – пояснила Диана и поспешила уточнить: – Законный внук. – В Керлейне все знали о женитьбе Чарльза Уокера на американке и двух их сыновьях. Но всегда считали их незаконнорожденными. – Так вот, – продолжила Диана, – тот брак действителен. У меня есть копия брачного свидетельства. – Она подняла руку с документом, чтобы все могли его видеть. – Старший сын Чарльза отныне является полноправным наследником графа.
– Но он же американец, мисс, – ужаснулся Фаррелл. – А мы воюем с Соединенными Штатами. Он – наш враг.
– Знаю, – кивнула Диана, – но такова воля графа. Или Керлейн вообще останется без правителя. Вот письмо, которое будет отправлено в Америку, в некое место, называемое Теннесси. Оно написано мною, но под диктовку графа. Слово в слово, – строго уточнила она. Послышался недовольный ропот. – Мои слова могут подтвердить сэр Энтони, доктор Рашфорд и Суитин. И Моди Фаррелл. Вы ей не верите, Фарреллы?
Те сразу умолкли.
– А вы, Колвани? – перешла в нападение Диана. – Слово Моди Фаррелл всегда ценилось в Керлейне на вес золота. Неужели вы рискнете обвинить ее во лжи?
Старейшина Колвани покачал головой:
– Нет.
– В таком случае больше не о чем говорить, – подвела черту Диана. – Граф мог умолчать о наследнике и оставить нас одних. Но он сделал выбор, открыв нам дорогу в будущее.
– Как хоть его зовут, нашего нового хозяина? – спросил Фаррелл.
– П. Лэд Уокер, – ощущая неловкость, выговорила Диана. Странное имя для взрослого мужчины.
– П. Лэд Уокер? – переспросил Колвани. – Это что же за имя такое, П. Лэд? – Зажурчал тихий смех, бормотание усилилось еще более. – Что означает это «П.», мисс? Питер?
– Поль? – Старейшина рассмеялся. – Хорошим апостолом будет наш новый лорд.
Усталость лишила Диану обычного чувства юмора, и все же она сумела улыбнуться.
– Нет, – покачала она головой, когда смех утих. – Его имя – Пруф. Пруф Лэд Уокер. Я не знаю, почему ему дали такое имя, но это не важно. Все равно он станет нашим хозяином. И когда он приедет, мы должны встретить его как положено. Один из последних наказов, который мне дал граф, это передать Фарреллам и Колвани, чтобы они с уважением отнеслись к новому лорду Керлейну.
– И мы выполним наказ графа, – незамедлительно ответил Фаррелл, – если американец появится. Хотя я не думаю, что он появится. Захочет ли он ехать в Керлейн? Здесь нет никаких богатств, и он не получит от этой бедной земли никакой прибыли. Он не приедет.
– Приедет, – решительно сказала Диана. – Он владелец Керлейна, и его место здесь. Он должен расстаться с Соединенными Штатами и принять британское подданство. Думаю, он будет рад получить титул графа.
– Нет, – возразил Колвани. – Тут Фаррелл прав. Вряд ли нам доведется увидеть американца.
Толпа в холле горячо поддержала его слова. Люди не хотели, чтобы их хозяином стал какой-то американец. Диана рассердилась. Голос ее звучал сурово.
– Я не желаю слушать подобные речи! – попыталась она перекричать шумевших. – Мой приемный отец высказал свои последние пожелания и просил известить вас. Вы обязаны уважать волю своего покойного графа. Я обещала ему, что все будет выполнено, и сдержу свое слово. Клянусь в этом здесь и сейчас.
Фаррелл и Колвани переглянулись. Толпа замолкла. Диана не собиралась сдаваться, даже если бы для этого потребовалось простоять здесь до конца ночи.
Колвани заговорил первым. Сквозь зубы он процедил:
– Господи, благослови П. Лэда Уокера, шестого графа Керлейна.
– Да, – подтвердил Фаррелл.
– Что «да»? – Диана бросила на него колючий взгляд.
Фаррелл вздохнул и произнес:
– Господи, благослови П. Лэда Уокера, шестого графа Керлейна. – Затем повернулся к своим людям и повторил еще раз: – Господи, благослови П. Лэда Уокера, шестого графа Керлейна.
И Колвани с Фарреллами вновь стали соперничать в громкости голосов.
Звуки усиливались по нарастающей, пока холл не заполнился ими до отказа. Диана с облегчением опустилась на ступени, возведя глаза к небу. Он приедет, их новый граф, П. Лэд Уокер, американец с ужасно глупым именем. Он увидит Керлейн и полюбит его, как полюбила она, как любили его все эти люди. Он сделает все, чтобы их жизнь снова наладилась – несомненно, он сделает это, – иначе и они, и Керлейн погибнут.
Глава 2
Теннесси, январь 1815 года
Нет, он не поедет туда. Никогда. Ни за какие земные блага. Это ему абсолютно ясно. И никаких сомнений быть не может.
Шестой граф Керлейн. Ба! Какие громкие слова!
Они вызывали в нем тошноту. По прошествии многих лет, когда столько воды утекло, он вдруг стал графом. Слишком поздно. Какая ирония судьбы, что событие сие произошло сейчас. Когда те, для кого это было важно, уже сошли в могилу – отец, мать и даже… Джошуа. Его же никогда это не волновало. Ни поместье, ни титул, ни старик, считавший их с Джошуа незаконными ублюдками. Лэд не понимал своей матери, умолявшей деда признать ее детей, мечтавшей помириться с английскими родственниками. Ей казалось это таким важным. И отец страстно желал хотя бы частично восстановить отношения с графом, это было понятно, хотя он никогда не говорил об этом. Он вообще мало рассказывал о деде. Зато сколько раз в детстве, когда его укладывали спать, он слушал истории о Керлейне. Тогда ему казалось, что это, должно быть, самое замечательное, прямо-таки волшебное место в созданном Богом мире. Но с годами слово «Керлейн» стало почти ругательным. Все связанное с ним не доставило их семье ничего, кроме горя и боли. Лучше жить в землянке и быть самому себе хозяином, чем там – лордом. Нет, ни при каком, даже самом бедственном положении он не поедет туда. Ферма в Фэйр-Мэйден считалась одной из самых процветающих в Теннесси, а усадьба, построенная отцом, справедливо заслужила репутацию красивейшей в округе. Да что там, в округе – в целом штате! А какие приемы устраивала их мать, славившаяся своим гостеприимством и красотой! Даже после того как мать ушла из жизни, в доме осталась частица ее тепла. Лэду казалось, что он до сих пор ощущает запах ее духов. Стоило закрыть глаза, как он снова видел отца, читающего у себя в кабинете одну из любимых книг по садоводству, и Джошуа, сидящего на веранде дома после рабочего дня. Возвратясь из сада, брат шутил со слугами или рабочими с фермы, заглядывавшими в дом. Для этих людей у его матери всегда находились освежающие напитки и пища, чтобы подкрепиться.
Веранда была любимым местом сборищ. Лэд любил проводить там теплые летние вечера в компании близких и друзей. Так было раньше. Теперь же во всем Фэйр-Мэйден едва ли существовал такой уголок, где бы он не ощущал боль утраты. Она преследовала его неотступно. После внезапной смерти матери и брата, а за месяц до этого – безвременной кончины отца он открыл для себя важную истину. Дом становится пуст, если уходят те, с кем ты там живешь. Лэд думал, что усадьба в Фэйр-Мэйден, где он родился и вырос, навсегда останется его домом. Он мечтал жить в нем с собственной женой и детьми, которые, став взрослыми, дадут начало новому поколению Уокеров. Но теперь он не воспринимал это место как свой дом. Это было прекрасное, но лишенное жизни жилище. И связанные с ним воспоминания причиняли только боль.
Лэд тяжело вздохнул и отшвырнул письма. Он встал, прошагал к окну, занимающему всю стену. Все еще шел снег, как и в предыдущие, так похожие друг на друга дни. Вокруг было белым-бело, земля укрылась пышным покрывалом. Видела бы мать, улыбнулся Лэд, вспоминая, как она любила снег. А отец всегда беспокоился за будущий урожай. Ведь Фэйр-Мэйден, главный поставщик семян и рассады для южных штатов, должен был поддерживать свою репутацию. Джошуа же холод никогда не беспокоил. Братья часто проводили зимние дни вместе: охотились, удили рыбу на мосту, принимали гостей. Во время школьных каникул они всей компанией катались на коньках или на санках.
Лэд перестал любить снежные дни, после того как порядком намерзся во время войны. Тогда они спали прямо на ледяной земле, а потом морозные ночи сменялись такими же холодными утрами. Одним таким утром умер Джошуа, прямо перед Новым Орлеаном. Когда Лэд увидел мертвого брата, тело Джошуа уже наполовину окоченело. Он поднял его и на руках отнес в лагерь. Холод! Лэд до сих пор просыпался от ночных кошмаров и снова видел Джошуа и лицо матери, когда он привез брата домой.
– Боже, какая несправедливость… – Лэд провел рукой по глазам, пытаясь отогнать воспоминания.
– Кто тут тревожит Всевышнего? – раздался чей-то голос. – Если ты и впредь будешь упоминать Бога, я отколошмачу тебя хорошенько, Лэд Уокер.
Лэд продолжал внимательно смотреть через окно.
– Извините, дядя Хэдли. Я не заметил, как вы пришли, – проговорил он, не поворачиваясь.
– Это не имеет значения, – сердито сказал тот. Звонкий стук трости об половицы подсказал Лэду, что его двоюродный дед направляется в гостиную. – Иди-ка, помоги мне устроиться, внучек!
Лэд послушно поспешил к родственнику, чтобы усадить его в любимое кресло у камина. Дядя Хэдли еще слегка поворчал, сел поудобнее, затем шумно вздохнул и произнес:
– А теперь, мой мальчик, принеси мне стакан виски. Хорошего виски, разумеется.
Под «хорошим» дядя Хэдли подразумевал виски собственного производства. Лэд налил доверху высокий стакан и поставил на столик.
– Отлично, мальчик, – заметил старик, поднимая стакан и делая небольшой глоток. – Ах, какой вкус! Прекрасное виски, как и всегда. У Теда Харроуфилда, сколько бы он ни пыжился, такого не получится. – Хэдли отставил стакан. – Теперь садись и рассказывай об этих письмах.
– Не знаю, стоит ли, – пожал плечами Лэд, наполняя свой стакан. – Ведь вы прочитали раньше меня.
– Тебя же не было дома, когда они пришли. Разве я не прав? – раздраженно фыркнул дядя Хэдли. – Они проделали слишком длинный путь, чтобы валяться и ждать, когда их, наконец, прочтут! Но дело не в этом. Меня интересуют твои планы. Что ты решил насчет девушки из Англии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Сыновья, – тихо проговорила она, – сыновья Чарльза… старший из них станет графом.
– Графом, – благоговейным шепотом повторила за ней Моди. – Бог посылает нам спасение.
– Если бы я знала раньше, – посетовала Диана, – я бы уже написала ему письмо.
Граф содрогнулся всем телом и ухватился за ее руку.
– Пиши… сейчас, – сказал он, сжимая ее кисть холодными, как лед немощными пальцами. – Сэр Энтони… будет свидетелем. Удостоверит, что все по закону.
– Разумеется, Джордж, – заверил его сэр Энтони. – Даю слово чести.
– У Сиббли… мои распоряжения, Диана. Керлейн твой, как я и обещал. Лэд… мой внук, получит титул и станет графом. Накажи Фарреллу и Колвани… чтобы они почитали его… нового графа Керлейна. – Больной судорожно ловил ртом воздух.
– Конечно, мой дорогой, – торопливо пообещала Диана, наклоняясь к графу. – Вам не нужно ни о чем тревожиться.
Он задышал ровнее и снова открыл глаза.
– Письмо, Диана. Я скажу… что писать.
– Вы не должны утомляться.
– Я продиктую вместо тебя, Джордж, – предложил сэр Энтони. – У тебя нет сил для этого.
– Я справлюсь. – Глаза графа блеснули огнем неповиновения. Его характер остался неподвластен времени и болезни. – После стольких лет… это единственное, что я могу сделать для моего внука. Пиши, Диана.
Она послушно придвинулась к прикроватному столику, приготовила чернильницу и бумагу. Граф прикрыл глаза и начал говорить – медленно, с запинками, прерываясь для того, чтобы вдохнуть. И совершенно не обращал внимания на реакцию присутствующих, особенно Дианы. Она писала, стараясь подавить возникающие чувства. Он должен был сказать ей о своих планах задолго до сегодняшнего дня. Таким неожиданным известием он нанес ей жесточайший удар.
Когда послание было закончено, Диана сложила бумагу и надписала продиктованный адрес. Растопила немного воска и капнула на обратную сторону. Граф взял печать.
– Вы все свидетели, – с трудом вымолвил он. – Дело сделано.
Граф откинулся на подушки и улыбнулся. Она никогда не видела на его лице такой улыбки. Он выглядел довольным, умиротворенным. И гнев и обида Дианы растаяли как лед.
– Вам нужно передохнуть, – тихо проговорила она.
– Не сердись на меня, дитя мое. Я не мог оставить тебя одну в этой разрухе.
– Я не сержусь, – мягко сказала Диана. – Но не допущу ничего, что пошло бы Керлейну во вред.
– Я знаю. – В голосе графа явственно звучала усталость. – Ты всегда так любила Керлейн. Обещай мне…
– Что?
– Остерегаться Кардена.
– Игана? – удивилась Диана. Ей всегда казалось, что приемный отец хорошо относился к нему. Одно время граф даже поговаривал об их возможной свадьбе. Два соседних поместья тогда могли бы объединиться. Однако Диану всегда забавляла эта идея. Иган был ее другом детства и, кроме нее, не играл ни с кем. Теперь он превратился в обаятельного молодого человека, однако Диана относилась к нему по-прежнему. Для нее он так и остался смешным и довольно надоедливым мальчишкой. – Но вы же знаете, что Иган мне только друг. К тому же он уже несколько месяцев путешествует за границей.
– Он вернется, как только я умру, – твердо сказал граф. – У него на тебя виды. И на поместье. Он… сам говорил мне… перед отъездом из Англии… угрожал… и клялся, что ты будешь принадлежать только ему.
Диана подумала, что недуг, вероятно, повлиял на разум ее приемного отца. Уже не в первый раз граф заводил разговор о каких-то фантастических опасностях.
– Вы что-то не так поняли, дорогой, – промолвила она. – Иган действительно флиртовал со мной, но не более того. А что касается Керлейна, то нет такого человека в графстве, кто бы не мечтал о нем, включая сэра Энтони, – пошутила она и улыбнулась сквайру. – Но я никому не позволю завладеть нашим поместьем.
– Обещай, что ты… будешь держаться подальше от Кардена, – произнес граф с еще большей настойчивостью. Ему опять стало трудно выговаривать слова. – Не дай ему завладеть тобой… и Керлейном.
– Никогда, – пообещала Диана, стараясь закончить этот нелепый разговор. – Торжественно клянусь, что ни я, ни Керлейн никогда не будут принадлежать Игану Паттерсону.
– Умница, – проговорил больной, со вздохом закрывая глаза. – До чего ж ты у меня хорошая девочка, Диана! Я благодарю Господа за… тот день, что привел тебя… ко мне.
Диана с нежностью поцеловала графа в щеку.
– А теперь отдыхайте, – прошептала она. – Не тревожьтесь, все будет хорошо.
Часом позже Диана спускалась по лестнице вместе с сэром Энтони. Внизу, в холле, слышался тихий гул голосов. По мере их приближения собравшиеся умолкли. Все взоры обратились к ней – усталые, тревожные, ожидающие. Здесь же, укутанные в материнские шали, спали младенцы.
В холле сейчас находились все двадцать пять семей, составляющих население Керлейна. Более половины из них принадлежали к клану Колвани, остальную часть составляли Фарреллы. Оба клана из поколения в поколение занимались фермерством на землях Керлейна, постоянно соперничая между собой. Однако в критической ситуации они оставляли распри, объединяясь в борьбе с недругом.
Диана спустилась вниз, и оба старейшины – Колвани и Фаррелл, – отделившись от толпы, подошли к ней.
– Граф скончался, – коротко сообщила она, слишком измученная, чтобы ощущать боль. Это чувство придет к ней позже.
Отозвавшийся эхом ропот заполнил помещение. Мужчины сняли шляпы. Женщины начали тихонько всхлипывать, а малые дети прижались к матерям, испуганно тараща глазенки.
– Значит, конец, – кивнул Колвани-старший. – Конец Керлейну. Клянусь Богом, граф был лучшим из всех.
– Великий был лорд, – кивая, согласился второй старейшина. – Мы никогда его не забудем. Верно, Фарреллы?
В ответ раздалось тихое «да».
– И Колвани его будут помнить, – сказал первый, и его люди отозвались еще громче, чем Фарреллы.
Мелкая междоусобица – соперничество продолжалось. Диана улыбнулась бы, если б так не устала.
– Она обвела взглядом собравшихся. Скорбь и страх господствовали на их лицах. В Керлейне любили графа, хотя он был суровым хозяином. Однако его смерть означала потерю всего. С ним умирали все надежды на будущее.
– Он не мучился перед смертью? – спросил Колвани.
– Нет, – ответила Диана, – он умер во сне. Более того, он оставил после себя мир и для нас. У Керлейна есть новый граф.
– Что? – в один голос произнесли старейшины.
– Новый граф? – Восклицания посыпались со всех сторон.
– Мисс говорит правду, – вмешался сэр Энтони. – Я был свидетелем последней воли покойного. Лорд Керлейн сам назвал своего преемника, прежде чем уйти от нас.
– У графа есть внук, – пояснила Диана и поспешила уточнить: – Законный внук. – В Керлейне все знали о женитьбе Чарльза Уокера на американке и двух их сыновьях. Но всегда считали их незаконнорожденными. – Так вот, – продолжила Диана, – тот брак действителен. У меня есть копия брачного свидетельства. – Она подняла руку с документом, чтобы все могли его видеть. – Старший сын Чарльза отныне является полноправным наследником графа.
– Но он же американец, мисс, – ужаснулся Фаррелл. – А мы воюем с Соединенными Штатами. Он – наш враг.
– Знаю, – кивнула Диана, – но такова воля графа. Или Керлейн вообще останется без правителя. Вот письмо, которое будет отправлено в Америку, в некое место, называемое Теннесси. Оно написано мною, но под диктовку графа. Слово в слово, – строго уточнила она. Послышался недовольный ропот. – Мои слова могут подтвердить сэр Энтони, доктор Рашфорд и Суитин. И Моди Фаррелл. Вы ей не верите, Фарреллы?
Те сразу умолкли.
– А вы, Колвани? – перешла в нападение Диана. – Слово Моди Фаррелл всегда ценилось в Керлейне на вес золота. Неужели вы рискнете обвинить ее во лжи?
Старейшина Колвани покачал головой:
– Нет.
– В таком случае больше не о чем говорить, – подвела черту Диана. – Граф мог умолчать о наследнике и оставить нас одних. Но он сделал выбор, открыв нам дорогу в будущее.
– Как хоть его зовут, нашего нового хозяина? – спросил Фаррелл.
– П. Лэд Уокер, – ощущая неловкость, выговорила Диана. Странное имя для взрослого мужчины.
– П. Лэд Уокер? – переспросил Колвани. – Это что же за имя такое, П. Лэд? – Зажурчал тихий смех, бормотание усилилось еще более. – Что означает это «П.», мисс? Питер?
– Поль? – Старейшина рассмеялся. – Хорошим апостолом будет наш новый лорд.
Усталость лишила Диану обычного чувства юмора, и все же она сумела улыбнуться.
– Нет, – покачала она головой, когда смех утих. – Его имя – Пруф. Пруф Лэд Уокер. Я не знаю, почему ему дали такое имя, но это не важно. Все равно он станет нашим хозяином. И когда он приедет, мы должны встретить его как положено. Один из последних наказов, который мне дал граф, это передать Фарреллам и Колвани, чтобы они с уважением отнеслись к новому лорду Керлейну.
– И мы выполним наказ графа, – незамедлительно ответил Фаррелл, – если американец появится. Хотя я не думаю, что он появится. Захочет ли он ехать в Керлейн? Здесь нет никаких богатств, и он не получит от этой бедной земли никакой прибыли. Он не приедет.
– Приедет, – решительно сказала Диана. – Он владелец Керлейна, и его место здесь. Он должен расстаться с Соединенными Штатами и принять британское подданство. Думаю, он будет рад получить титул графа.
– Нет, – возразил Колвани. – Тут Фаррелл прав. Вряд ли нам доведется увидеть американца.
Толпа в холле горячо поддержала его слова. Люди не хотели, чтобы их хозяином стал какой-то американец. Диана рассердилась. Голос ее звучал сурово.
– Я не желаю слушать подобные речи! – попыталась она перекричать шумевших. – Мой приемный отец высказал свои последние пожелания и просил известить вас. Вы обязаны уважать волю своего покойного графа. Я обещала ему, что все будет выполнено, и сдержу свое слово. Клянусь в этом здесь и сейчас.
Фаррелл и Колвани переглянулись. Толпа замолкла. Диана не собиралась сдаваться, даже если бы для этого потребовалось простоять здесь до конца ночи.
Колвани заговорил первым. Сквозь зубы он процедил:
– Господи, благослови П. Лэда Уокера, шестого графа Керлейна.
– Да, – подтвердил Фаррелл.
– Что «да»? – Диана бросила на него колючий взгляд.
Фаррелл вздохнул и произнес:
– Господи, благослови П. Лэда Уокера, шестого графа Керлейна. – Затем повернулся к своим людям и повторил еще раз: – Господи, благослови П. Лэда Уокера, шестого графа Керлейна.
И Колвани с Фарреллами вновь стали соперничать в громкости голосов.
Звуки усиливались по нарастающей, пока холл не заполнился ими до отказа. Диана с облегчением опустилась на ступени, возведя глаза к небу. Он приедет, их новый граф, П. Лэд Уокер, американец с ужасно глупым именем. Он увидит Керлейн и полюбит его, как полюбила она, как любили его все эти люди. Он сделает все, чтобы их жизнь снова наладилась – несомненно, он сделает это, – иначе и они, и Керлейн погибнут.
Глава 2
Теннесси, январь 1815 года
Нет, он не поедет туда. Никогда. Ни за какие земные блага. Это ему абсолютно ясно. И никаких сомнений быть не может.
Шестой граф Керлейн. Ба! Какие громкие слова!
Они вызывали в нем тошноту. По прошествии многих лет, когда столько воды утекло, он вдруг стал графом. Слишком поздно. Какая ирония судьбы, что событие сие произошло сейчас. Когда те, для кого это было важно, уже сошли в могилу – отец, мать и даже… Джошуа. Его же никогда это не волновало. Ни поместье, ни титул, ни старик, считавший их с Джошуа незаконными ублюдками. Лэд не понимал своей матери, умолявшей деда признать ее детей, мечтавшей помириться с английскими родственниками. Ей казалось это таким важным. И отец страстно желал хотя бы частично восстановить отношения с графом, это было понятно, хотя он никогда не говорил об этом. Он вообще мало рассказывал о деде. Зато сколько раз в детстве, когда его укладывали спать, он слушал истории о Керлейне. Тогда ему казалось, что это, должно быть, самое замечательное, прямо-таки волшебное место в созданном Богом мире. Но с годами слово «Керлейн» стало почти ругательным. Все связанное с ним не доставило их семье ничего, кроме горя и боли. Лучше жить в землянке и быть самому себе хозяином, чем там – лордом. Нет, ни при каком, даже самом бедственном положении он не поедет туда. Ферма в Фэйр-Мэйден считалась одной из самых процветающих в Теннесси, а усадьба, построенная отцом, справедливо заслужила репутацию красивейшей в округе. Да что там, в округе – в целом штате! А какие приемы устраивала их мать, славившаяся своим гостеприимством и красотой! Даже после того как мать ушла из жизни, в доме осталась частица ее тепла. Лэду казалось, что он до сих пор ощущает запах ее духов. Стоило закрыть глаза, как он снова видел отца, читающего у себя в кабинете одну из любимых книг по садоводству, и Джошуа, сидящего на веранде дома после рабочего дня. Возвратясь из сада, брат шутил со слугами или рабочими с фермы, заглядывавшими в дом. Для этих людей у его матери всегда находились освежающие напитки и пища, чтобы подкрепиться.
Веранда была любимым местом сборищ. Лэд любил проводить там теплые летние вечера в компании близких и друзей. Так было раньше. Теперь же во всем Фэйр-Мэйден едва ли существовал такой уголок, где бы он не ощущал боль утраты. Она преследовала его неотступно. После внезапной смерти матери и брата, а за месяц до этого – безвременной кончины отца он открыл для себя важную истину. Дом становится пуст, если уходят те, с кем ты там живешь. Лэд думал, что усадьба в Фэйр-Мэйден, где он родился и вырос, навсегда останется его домом. Он мечтал жить в нем с собственной женой и детьми, которые, став взрослыми, дадут начало новому поколению Уокеров. Но теперь он не воспринимал это место как свой дом. Это было прекрасное, но лишенное жизни жилище. И связанные с ним воспоминания причиняли только боль.
Лэд тяжело вздохнул и отшвырнул письма. Он встал, прошагал к окну, занимающему всю стену. Все еще шел снег, как и в предыдущие, так похожие друг на друга дни. Вокруг было белым-бело, земля укрылась пышным покрывалом. Видела бы мать, улыбнулся Лэд, вспоминая, как она любила снег. А отец всегда беспокоился за будущий урожай. Ведь Фэйр-Мэйден, главный поставщик семян и рассады для южных штатов, должен был поддерживать свою репутацию. Джошуа же холод никогда не беспокоил. Братья часто проводили зимние дни вместе: охотились, удили рыбу на мосту, принимали гостей. Во время школьных каникул они всей компанией катались на коньках или на санках.
Лэд перестал любить снежные дни, после того как порядком намерзся во время войны. Тогда они спали прямо на ледяной земле, а потом морозные ночи сменялись такими же холодными утрами. Одним таким утром умер Джошуа, прямо перед Новым Орлеаном. Когда Лэд увидел мертвого брата, тело Джошуа уже наполовину окоченело. Он поднял его и на руках отнес в лагерь. Холод! Лэд до сих пор просыпался от ночных кошмаров и снова видел Джошуа и лицо матери, когда он привез брата домой.
– Боже, какая несправедливость… – Лэд провел рукой по глазам, пытаясь отогнать воспоминания.
– Кто тут тревожит Всевышнего? – раздался чей-то голос. – Если ты и впредь будешь упоминать Бога, я отколошмачу тебя хорошенько, Лэд Уокер.
Лэд продолжал внимательно смотреть через окно.
– Извините, дядя Хэдли. Я не заметил, как вы пришли, – проговорил он, не поворачиваясь.
– Это не имеет значения, – сердито сказал тот. Звонкий стук трости об половицы подсказал Лэду, что его двоюродный дед направляется в гостиную. – Иди-ка, помоги мне устроиться, внучек!
Лэд послушно поспешил к родственнику, чтобы усадить его в любимое кресло у камина. Дядя Хэдли еще слегка поворчал, сел поудобнее, затем шумно вздохнул и произнес:
– А теперь, мой мальчик, принеси мне стакан виски. Хорошего виски, разумеется.
Под «хорошим» дядя Хэдли подразумевал виски собственного производства. Лэд налил доверху высокий стакан и поставил на столик.
– Отлично, мальчик, – заметил старик, поднимая стакан и делая небольшой глоток. – Ах, какой вкус! Прекрасное виски, как и всегда. У Теда Харроуфилда, сколько бы он ни пыжился, такого не получится. – Хэдли отставил стакан. – Теперь садись и рассказывай об этих письмах.
– Не знаю, стоит ли, – пожал плечами Лэд, наполняя свой стакан. – Ведь вы прочитали раньше меня.
– Тебя же не было дома, когда они пришли. Разве я не прав? – раздраженно фыркнул дядя Хэдли. – Они проделали слишком длинный путь, чтобы валяться и ждать, когда их, наконец, прочтут! Но дело не в этом. Меня интересуют твои планы. Что ты решил насчет девушки из Англии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32