А теперь может получиться так, что я – в заботах о своей семье – разрушу его мир.
– Эй, смотрите, папа вернулся!
Наверняка это Катарина. Говорила она с отчетливым акцентом, то ли сербским, то ли русским. Я не лингвист, точно не знаю. Послышались радостные возгласы детей. Верн повеселел. Он вышел на крыльцо. Мы с Рейчел остались в доме. По ступенькам застучали быстрые шаги. Приветствия заняли минуту-другую. Я разглядывал собственные ладони. Верн сказал что-то о подарках, оставшихся в машине. Дети кинулись за ними.
Открылась дверь, и на пороге, обнимая жену за плечи, появился хозяин:
– Марк, Рейчел, познакомьтесь. Это Кэт.
Она была необыкновенно хороша собой. Длинные прямые волосы. Летнее платье, обнаженные плечи. Белая, как молоко, кожа. Глаза цвета голубого льда. Но тем не менее чувствовалось, что она иностранка. А может, я просто фантазирую. Я попытался прикинуть ее возраст. Если бы не морщины вокруг глаз – 25 лет. А так скорее всего лет на десять больше.
– Привет, – сказал я.
Мы с Рейчел встали и протянули Кэт руку. Ладонь у нее была изящная и в то же время твердая, как железо. Катарина вежливо, как подобает хозяйке, улыбалась, хотя видно было, что это ей дается нелегко. Она смотрела на Рейчел, на изуродованное ухо. Не самое радостное, надо полагать, зрелище. Я-то уже привык.
Продолжая улыбаться, Катарина посмотрела на Верна.
– Я стараюсь помочь им, – ответил он на невысказанный вопрос.
– Помочь? – удивилась она.
Судя по радостному вою, дети обнаружили подарки. Но Верн с Катариной, казалось, не слышали их. Они смотрели друг на друга. Он взял ее за руку.
– У этого господина, – он кивнул в мою сторону, – убили жену и похитили маленькую дочь.
Катарина прикрыла рот ладонью.
– И вот теперь они стараются ее найти.
Катарина не пошевелилась. Верн повернулся к Рейчел и кивнул ей: теперь, мол, сами излагайте.
– Миссис Дейтон, – начала Рейчел, – вы вчера вечером кому-нибудь звонили?
У Катарины от удивления округлились глаза. Сначала она посмотрела на меня так, словно перед ней был фокусник. Затем повернулась к Рейчел.
– Не понимаю.
– Видите ли, – пояснила Рейчел, – у нас есть запись одного телефонного звонка. Вчера в полночь кто-то звонил с вашего номера на другой, тот, что у нас записан. Не вы?
– Нет, этого не может быть. – Катарина заметалась взглядом по комнате, словно в поисках путей к бегству. Верн не выпускал ее руки и пытался встретиться с ней глазами, но она упорно избегала его взгляда. – Впрочем, минуту, кажется, я понимаю, о чем вы.
Мы молча ожидали продолжения.
– Вчера ночью меня разбудил телефонный звонок. – Катарина вновь попыталась улыбнуться, но без особого успеха. – Честно говоря, не знаю, в котором это было часу. Но очень поздно. Я подумала, может, это ты, Верн. – Она посмотрела на него, и на сей раз улыбка действительно осветила ее лицо. Он улыбнулся в ответ. – Я подняла трубку, но никто не ответил. Тут я вспомнила, что видела как-то по телевизору: надо нажать кнопку, на которой изображена звездочка, потом шесть и девять – наберется номер, откуда вам звонили. Так я и сделала. Ответил какой-то мужчина. Это был не Верн, и я отключилась.
Она выжидательно посмотрела на нас. Мы с Рейчел обменялись взглядами. Верн по-прежнему улыбался, но я заметил, что он понурился. Он выпустил руку жены и с тяжелым вздохом опустился на диван.
– Пива, Верн?
– Нет, дорогая, спасибо. Сядь сюда, рядом со мной.
Катарина заколебалась, но в конце концов послушалась. Она села на диван с выпрямленной, словно аршин проглотила, спиной. Верн тоже выпрямился и снова взял ее за руку:
– Выслушай меня, ладно?
Катарина кивнула. Во дворе вовсю резвились дети. Банальность, конечно, но мало что так трогает душу, как беззаботный детский смех. Катарина посмотрела на мужа столь пристально, что мне захотелось отвернуться.
– Мы ведь любим наших малышей, верно? – сказал Верн.
Она молча кивнула.
– Теперь представь себе, что у нас их отняли. Представь себе, что кто-то похитил, допустим, Перри и мы больше года не знаем, где он, что с ним. – Он указал на меня. – А теперь посмотри на этого человека. Он не знает, что случилось с его дочуркой.
Глаза Кэт наполнились слезами.
– Мы должны помочь ему, милая. Что бы ты ни узнала, что бы ни сделала, мне все равно. Если у тебя есть какие-то секреты, выкладывай. Начнем с белого листа. Я могу простить все, что угодно. Кроме одного. Отказа помочь этому человеку и его девочке.
Катарина молча опустила голову.
– Если вы боитесь человека, которому звонили, – подбодрила ее Рейчел, – то он мертв. Кто-то убил его через несколько часов после звонка.
Катарина продолжала сидеть с опущенной головой. Я встал и принялся мерить шагами комнату. Снаружи донесся очередной взрыв смеха. Я выглянул в окно. Верн-младший – на вид ему было около шести лет – крикнул: «Готов – не готов, я иду искать». Найти, впрочем, было нетрудно. Хотя Перри и не было видно, смех его явственно доносился со стороны машины. Верн-младший начал было искать в другом месте, но притворялся недолго. Он подобрался к «камаро» и завопил:
– Есть!
Перри выскочил из-за укрытия и, продолжая смеяться, помчался прочь. Стоило мне увидеть лицо мальчика, как мир мой, и без того утративший равновесие, закачался сильнее. Я узнал Перри.
Это был тот самый малыш, которого я видел вчера вечером в «хонде» похитителя.

Глава 36

Тикнер припарковал машину рядом с домом Сайдмана. Место еще не было ограждено, но он насчитал шесть полицейских машин и два телевизионных автобуса. «Стоит ли подходить? – подумал он. – Камеры ведь включены, а Писцилло ясно дал понять, чего хочет». Тем не менее Тикнер решил, что ему, пожалуй, ничего не грозит: даже попади он в кадр, всегда можно сказать – и при этом правду, – мол, явился предупредить полицию, что в расследовании больше не участвую.
Тикнер отыскал Ригана на заднем дворе, рядом с трупом.
– Кто это?
– Документов при нем не оказалось. Сняли отпечатки пальцев, сейчас проверяют. Посмотрим, может, что и выяснится.
Оба как по команде опустили взгляд.
– Вроде совпадает с описанием, которое в прошлом году дал нам Сайдман, – сказал Тикнер.
– Похоже на то.
– И что из этого следует?
Риган пожал плечами.
– А что удалось узнать?
– Сперва соседи услышали выстрелы. Затем последовал скрип тормозов. На газон выехал «БМВ». Снова начали стрелять. Откуда-то выскочил Сайдман. Одному из соседей показалось, что с ним была женщина.
– Наверное, Рейчел Миллз. – Тикнер в раздумчивости посмотрел на утреннее небо. – Итак, что все это значит?
– Возможно, убитый работал на Рейчел и она убрала свидетеля.
– По-вашему, она застрелила его прямо на глазах у Сайдмана?
– А тут еще этот «БМВ», – не отвечая на вопрос, продолжал Риган. – Это наводит на кое-какие мысли. Видите ли, я вспомнил, что машина принадлежит коллеге Сайдмана, Зии Леру.
– Это, должно быть, та самая особа, что помогла ему выбраться из госпиталя?
– Машину мы, во всяком случае, установили.
– Да, но они наверняка поменяли ее.
– Скорее всего. – Риган вдруг замолк. – Что я вижу?
– А что?
– Куда подевались ваши очки?
– Дурной знак? – улыбнулся Тикнер.
– Да нет, учитывая то, как продвигается расследование, не исключаю, что добрый.
– На самом деле я искал вас, чтобы сказать: я этим делом больше не занимаюсь. И не только я лично. Бюро. Если удастся доказать, что девочка жива...
– А мы оба знаем, что это не так.
– ...или что ее переправили в другой штат, не исключено, что я снова окажусь в упряжке. Но пока для нас это дело не первостепенное.
– Снова за террористов принимаетесь, Ллойд?
Тикнер кивнул и устремил взгляд в небо. Неуютно было ему как-то без очков.
– Ну а что понадобилось вашему боссу?
– Он сказал мне то же самое, что я только что сказал вам.
– И это все?
– Ну, еще он объяснил, – Тикнер пожал плечами, – что гибель агента Джерри Кэмпа стала результатом несчастного случая.
– Неужели такой большой начальник вызвал вас в шесть утра только для того, чтобы сообщить это?
– Выходит, так.
Риган присвистнул.
– Да, еще он добавил, что лично занимался тем делом. Они с Кэмпом были друзьями.
– Следует ли из этого, – поинтересовался Риган, – что у Рейчел Миллз есть влиятельные друзья?
– Ни в коей мере. Если вам удастся прищучить ее за убийство жены Сайдмана или похищение ребенка – вперед.
– Но только смерть Джерри Кэмпа не имеет к этому никакого отношения?
– В десятку.
Ригана кто-то окликнул. На соседском участке был обнаружен пистолет. Даже беглый осмотр показал, что пользовались им совсем недавно.
– Подходит, – сказал Риган.
– Да. Какие-нибудь мысли?
– Какие могут быть мысли, Боб? – повернулся к нему Риган. – Это ваше дело. И всегда было вашим. Удачи.
– Спасибо.
Тикнер отошел.
– Эй, Ллойд! – окликнул его Риган.
Тикнер остановился. Пистолет был аккуратно уложен в пластиковый пакет. Риган посмотрел на него, затем перевел взгляд на труп.
– А ведь мы так и не знаем, что здесь происходило, а?
– Это уж точно, даже следов никаких нет, – сказал Тикнер и направился к машине.
– Это правда, он действительно мертв? – Катарина сложила руки на коленях.
– Точно, – заверила ее Рейчел.
Верн стоял, тяжело дыша и скрестив руки на груди. Он пребывал в этой позе с того самого момента, когда я сказал ему, что Перри – тот самый ребенок, которого я видел в «хонде».
– Этого человека зовут Павел. Он мой брат.
Мы молча ожидали продолжения.
– Это был дурной человек. Жестокий. Правда, Косово многих сделало такими. Но похитить младенца? – Катарина покачала головой.
– Так как же все это произошло? – спросила Рейчел.
Но Катарина смотрела на мужа.
– Верн...
Он отвел глаза.
– Я лгала тебе, Верн. Много лгала.
Он откинул волосы назад, устало прикрыл глаза и быстро облизнул губы. Но смотрел все еще в сторону.
– Родилась я вовсе не на ферме, – начала Катарина. – Отец умер, когда мне было три года. Мать перебивалась случайными заработками, денег всегда не хватало. Мы были очень бедны, настолько бедны, что объедки в мусорных ящиках подбирали. Павел просил милостыню на улице и подворовывал. В четырнадцать лет я пошла работать в секс-клубах. Тебе трудно представить, каково нам было. Могу только сказать: коль скоро уж тебя затянет в такую жизнь в Косово, выбраться практически невозможно. Знал бы ты, сколько раз я хотела покончить с собой.
Она так и потянулась к Верну, но тот по-прежнему избегал ее взгляда.
– Посмотри на меня, – взмолилась она.
– Речь не о нас идет, – отрезал он. – Просто расскажи этим людям все, что им требуется знать.
Катарина со вздохом вновь сложила руки на коленях:
– Как поживешь так какое-то время, о чем-то другом вообще перестаешь думать. Вроде животного становишься. Охотишься, чтобы выжить. Наверное, инстинкт срабатывает, потому что даже сейчас спроси меня, почему я так жила, не отвечу. Но однажды Павел сказал, что знает, как выбраться из этой ямы.
Катарина замолчала. Рейчел подвинулась к ней. Я был только «за». Пусть играет первую скрипку, благо имеется опыт допросов. И вообще, даже рискуя нарушить полит-корректность и обидеть феминисток, скажу: Катарине было легче откровенничать с женщиной, чем с мужчиной.
– И как же? – спросила Рейчел.
– Павел сказал: если мне удастся забеременеть, он достанет деньги на билет в Америку.
Мне почудилось (или нет, надеюсь), что я ослышался. Верн резко повернулся к жене. Катарина оказалась к этому готова – она посмотрела ему прямо в глаза.
– Не понимаю, – сказал Верн.
– Как проститутка я кое-чего стою. Но ребенок, добавил Павел, стоит дороже. Если я забеременею, найдется кому переправить меня в Америку. Меня и его. И нам будут платить.
В комнате повисла тишина. Со двора доносились детские возгласы, но будто издали, будто эхо. Первым заговорил я.
– Вам платят, – я слышал собственный голос, и в нем звучали страх и недоверие, – вам платят за ребенка?
– Да.
– О Господи! – выдохнул Верн.
– Ты не понимаешь.
– Да чего уж тут не понять. И так оно все и получилось?
– Да.
Верн резко отвернулся, точно его ударили. Уцепившись за занавеску, он посмотрел на детей.
– У нас, – продолжала Катарина, – новорожденного в таких случаях помещают в приют. Жуткое место. А многие американцы хотели бы взять ребенка на воспитание. Но это непросто. Процедура занимает много времени. Иногда год, иногда больше года. А ребенок тем временем живет в полном убожестве. Родители же платят чиновникам. Вся система настолько прогнила...
– Ясно, – перебил ее Верн, – ты сделала это для блага человечества.
– Нет, я сделала это для собственного блага. Только ради себя, понимаешь?
Верн болезненно сморщился. Рейчел положила ладонь на колено Катарине:
– И потом вы прилетели в Америку?
– Да, мы с Павлом.
– И что же дальше?
– Мы остановились в мотеле. Там мне было велено найти некую блондинку. Она оплатит мое пребывание, позаботится о том, чтобы я хорошо питалась. И действительно, она дала мне денег на еду и одежду.
– И где же родился ребенок? – Рейчел поощрительно кивнула Катарине.
– Даже не знаю. За мной приехал фургон без окон. Со мной была эта блондинка, она сработала как акушерка. Помню детский крик. И все. Ребенка я не видела, не знаю даже, мальчик это был или девочка. Потом меня отвезли назад в мотель, и блондинка дала мне денег.
Катарина пожала плечами.
У меня буквально кровь в жилах застыла. Я попытался представить, каково все это было, стряхнуть с себя весь этот ужас, и, взглянув на Рейчел, уже собрался выступить, но она предостерегающе покачала головой: мол, сейчас не время заниматься дедукцией, сейчас время собирать информацию.
– Мне понравилось здесь, – вновь заговорила Катарина после некоторого молчания. – Вы считаете, что живете в прекрасной стране. И все-таки не цените ее по-настоящему. Мне так не хотелось никуда уезжать. Однако денег оставалось все меньше, и я не знала, что делать. Тут я познакомилась с одной женщиной, она рассказала мне про сайт в Интернете. Заводишь свое имя, и тебе начинают писать мужчины. «Шлюхи им не нужны», – сказала мне эта женщина. Вот я и придумала себе биографию, ферму и все такое прочее. Кое-кто откликнулся, я дала свой электронный адрес. Через три месяца мне написал Верн.
Он сильнее понурился:
– То есть ты хочешь сказать, что все то время, что мы переписывались...
– Я была в Америке, да.
Он покачал головой:
– Хоть что-нибудь из того, что ты мне говорила, – правда?
– Из того, что имеет значение, – все правда.
Верн печально усмехнулся.
– Ну а что Павел, – вернулась к существу дела Рейчел, – он куда отправился?
– Понятия не имею. Знаю только, что время от времени он ездил домой. За другими девушками. На это и жил. Время от времени он связывался со мной, и если ему нужно было немного денег, я давала. Так, по мелочам, даже говорить не стоит. Но вчера все было иначе. – Катарина перевела взгляд на Верна. – Дети проголодались, наверное.
– Ничего, подождут.
– И что же было вчера? – спросила Рейчел.
– Павел позвонил мне во второй половине дня и заявил, что надо срочно увидеться. Мне это не понравилось. Я спросила, в чем дело. Он ответил: «Не волнуйся, все объясню при встрече». Я растерялась, не знала, что сказать...
– Почему бы просто не сказать «нет»? – резко бросил Верн.
– Так я ответить не могла.
– Почему?
Катарина промолчала.
– А, ясно, ты боялась, что он расскажет мне все как было. Так?
– Не знаю.
– Как это прикажешь понимать – «не знаю»?
– Да, конечно, я боялась, что он откроет тебе правду. – Катарина в очередной раз посмотрела на мужа. – И в то же время молилась, чтобы он это сделал.
– И что же было, когда ваш брат появился здесь? – Рейчел неуклонно шла к главному.
У Катарины глаза наполнились слезами.
– Катарина?
– Он сказал, что хочет взять с собой Перри.
Верн гневно посмотрел на нее.
Грудь у Катарины бурно заколыхалась, словно ей перестало хватать воздуха.
– Я сказала: «Нет. Ни за что. Оставь моих детей в покое». Он начал кричать. Грозил, что все расскажет мужу. «А мне наплевать, – сказала я, – только Перри я тебе все равно не отдам». Тогда он меня ударил. Я упала на пол. Он сказал, что заберет Перри всего на несколько часов, что все будет в порядке, если только я буду держать язык за зубами. Ну а если проговорюсь Верну или сообщу в полицию, он убьет мальчика.
У Верна сжались кулаки, лицо налилось кровью.
– Я пыталась унять его. Поднялась было, но Павел снова пнул меня в живот. А потом, – голос Катарины совсем сел, – он уехал. Следующие шесть часов были самыми длинными в моей жизни... – Катарина исподтишка посмотрела на меня.
Я знал, о чем она подумала. Шесть часов провела она в страхе. А я переживаю тот же страх в течение полутора лет.
– Я не могла найти себе места. Мой брат – дурной человек. Я всегда это знала. Но я не могла поверить, что он способен обидеть моих детей. Ведь это его племянники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35