– Да, там стоит штамп «В отставке», – ответил Дорфман.
– Они пришли с доктором Сайдманом?
– Полагаю, с ним. То есть я хочу сказать, вошли они ко мне вместе.
Тикнер кивнул.
– И что им от вас понадобилось?
– Пароль к лазерному диску.
– Боюсь, я не совсем вас понял.
– Они утверждают, будто в их распоряжении находится лазерный диск, который мы вручили одному клиенту. Каждый из таких дисков оснащен паролем. Вот он-то им и нужен.
– Вы не...
– Разумеется, я не дал, – скорчил оскорбленную мину Дорфман. – Мы позвонили к вам. Там нам разъяснили... Да ничего в общем-то не разъяснили. Просто отчеканили, что сотрудничать с агентом Миллз не следует.
– Бывшим агентом, – поправил Тикнер.
«Как? Как, черт возьми, – ломал он себе голову, – Рейчел Миллз вышла на Сайдмана?» Тикнер не хотел рубить сплеча, хотя Рейчел, возможно, этого заслуживала. В отличие от своих коллег он знал ее лично, видел в деле. Она была хорошим агентом, даже отличным. Поэтому он терялся в догадках. Ему не давало покоя совпадение во времени. Он не мог понять, почему Рейчел оказалась в СЦС. Зачем размахивала удостоверением, пытаясь оказать давление.
– Они сказали, как этот диск попал им в руки?
– Сказали только, что он принадлежал жене доктора Сайдмана.
– В самом деле?
– Похоже на то.
– А вам известно, мистер Дорфман, что жена доктора Сайдмана умерла полтора года назад?
– Теперь известно.
– А раньше?
– Нет.
– Тогда почему доктор Сайдман ждал полтора года?
– Этого он не сказал.
– А вы не спросили?
Дорфман поерзал на стуле.
– Нет.
Тикнер приятельски подмигнул.
– И в самом деле, к чему? – с притворным благодушием сказал он. – Вы вообще какую-нибудь информацию им передали?
– Нет.
– В частности, не сказали, почему миссис Сайдман выбрала именно ваше агентство?
– Нет.
– Что ж, отлично. – Тикнер упер руки в колени и наклонился к собеседнику. Он собрался задать очередной вопрос, но тут заверещал мобильник.
– Извините. – Тикнер полез в карман.
– А нам еще долго? – поинтересовался Дорфман. – А то у меня дела.
Тикнер не удосужился ответить. Он встал и прижал телефон к уху.
Звонил малыш О'Мэлли.
– Ну что, накопал что-нибудь? – спросил Тикнер.
– Да, есть кое-что.
– Выкладывай.
– Мы проверили телефонные звонки за последние три года. До нынешнего дня Сайдман ей не звонил – по крайней мере из дома и с работы.
– Если не ошибаюсь, меня ожидает некое «но»?
– Не ошибаетесь. Рейчел Миллз ему сама звонила, правда, только один раз.
– Когда это было?
– Два года тому назад, в июне.
Тикнер быстро произвел подсчеты. Так, стало быть, за три месяца до убийства и похищения ребенка.
– Что-нибудь еще?
– Да я пока и не начинал, можно сказать. Я попросил нашего агента заглянуть в квартиру Рейчел на Фоллз-Черч. Он еще там не закончил, но отгадайте, что обнаружилось на ночном столике?
– Ты что, ребусы мне загадываешь, Райан?
– О'Мэлли.
– Ладно. Что нашел наш Пинкертон? – Тикнер потер переносицу.
– Фотографию, сделанную на студенческом балу.
– Что-что?
– Я не уверен, что именно на балу. В общем, фотография в рамке. Снято пятнадцать – двадцать лет назад: прическа у Рейчел по тогдашней моде. К плечу приколота лента с цветком. Как она называется?
– Бутоньерка?
– Вот-вот.
– Ну и какое это имеет отношение к...
– На фотографии изображен парень.
– Что за парень?
– Наш агент уверен, что это, я имею в виду ее спутника, не кто иной, как доктор Сайдман.
Тикнер на мгновение замер.
– Копайте дальше, – распорядился он. – И чуть что, сразу докладывайте.
– Слушаю, сэр.
Тикнер положил мобильник в карман. Итак, Рейчел с Сайдманом ходили на бал. И как это понимать? Она, если память не изменяет, из Вермонта. Сайдман жил в Нью-Джерси. В школах они учились разных. А в колледже? Надо выяснить.
– Что-нибудь случилось?
Тикнер повернулся у Дорфману:
– Давайте еще раз кое-что уточним, мистер Дорфман. Диск принадлежал Монике Сайдман?
– Так мне сказали.
– Да или нет, мистер Дорфман?
– М-м... – Дорфман откашлялся. – Да.
– Таким образом, она была вашим клиентом.
– Да, это мы можем подтвердить.
– Следовательно, жертва убийства – ваш клиент.
В ответ гробовое молчание.
Тикнер упер в Дорфмана тяжелый взгляд:
– Ее имя было в каждой газете штата. Почему вы не связались с нами?
– Мы не знали о кассете. Сотрудник, который занимался этим делом, уволился, – виновато промолвил Дорфман и пояснил: – Еще до убийства. А у других как-то руки не дошли проверить список клиентов.
«Защищается, – догадался Тикнер. Это было ему на руку. Он верил собеседнику, но не хотел показывать. – Пусть понервничает».
– И что записано на диске?
– Думаю, фотографии.
– Думаете?
– Чаще всего именно так и бывает. Хотя не всегда. Обычно мы используем диски для хранения фотографий, но иногда и сканируем документы. Так что с уверенностью сказать не могу.
– Это еще почему?
Дорфман поднял руки.
– Не беспокойтесь. У нас есть дубликат. К сожалению, диски более чем годичной давности отправляются в архив. Сейчас он закрыт, но когда вы позвонили, я послал туда человека. С материала уже снимают копию.
– Где находится ваш архив?
– В подвале. – Дорфман взглянул на часы. – Наверное, все уже готово или вот-вот будет готово. Желаете спуститься и взглянуть?
Тикнер поднялся со стула:
– Потопали.

Глава 24

– Ничего, справимся, – сказала Рейчел. – Вся эта электроника – настоящее произведение искусства. Даже если засекут, не беда. У меня тут есть пуленепробиваемый жилет со встроенной камерой.
– А ее, что, засечь нельзя?
– Ну как тебе сказать... Понимаю, ты беспокоишься, но давай будем реалистами. Вполне вероятно, все это – чистая подстава. Не отдавай денег, пока не увидишь Тару. Старайся не оставаться один в замкнутом пространстве. Насчет датчика Кью можешь не волноваться – если все это не блеф, Тару мы получим прежде, чем они начнут проверять деньги. Хотя понимаю, решение тебе предстоит принять трудное, Марк.
– Да нет, все правильно. В прошлый раз я играл в беспроигрышную игру. Теперь придется рискнуть. Но никакого жилета.
– Ладно, тогда вот как поступим. Я спрячусь в багажнике. В машину они могут заглянуть – а ну как на заднем сиденье кто-нибудь есть? – а в багажник вряд ли. Провода я отсоединю: когда багажник откроется, подфарники не включатся. Постараюсь поддерживать с тобой связь, но на безопасном расстоянии. Тут промашки быть не должно. Но учти: я не волшебница. Связь может и прерваться. В таком случае прошу тебя: не пытайся меня найти. С этими ребятами ухо надо держать востро, чуть что – сразу заметят.
– Ясно. Вид у тебя такой, будто читать стихи в Гринвич-Виллидж собралась. – Рейчел была вся в черном.
– Вот-вот. Ну как, готов?
К дому подъехала машина – раздался скрип тормозов. Мы выглянули в окно. Увиденное мне очень не понравилось.
– Проклятие!
– Что там?
– Это Риган, полицейский, который ведет дело. Я, наверное, уж месяц как его не видел.
Рейчел побледнела, что было особенно заметно на черном фоне.
– Совпадение?
– Совпадений тут быть не может, – сказала она.
– Каким, интересно, образом они разнюхали насчет выкупа?
– Думаю, дело не в этом. – Рейчел отошла от окна.
– А в чем?
– Полагаю, мой визит в СЦС не остался незамеченным.
Я нахмурился:
– Ну и что?
– Долго рассказывать. Слушай, я спрячусь в гараже. Он спросит про меня. Ответь, что я вернулась в Вашингтон. Будет давить, скажи, что я твоя старинная знакомая. Наверняка ему захочется тебя допросить.
– Но почему?
Рейчел направилась к двери.
– Держись уверенно и не позволяй ему задерживаться. Я буду ждать тебя у машины.
Спорить времени не было.
– Ладно, будь по-твоему.
Я дождался, пока Рейчел выйдет из кабинета, и открыл дверь, заслоняя Ригану обзор.
– Никак ждали меня? – улыбнулся Риган из коридора.
– Я слышал, как вы подъехали.
Он кивнул с таким видом, будто мои слова нуждались в серьезной проверке.
– Несколько минут для меня найдется, доктор?
– Честно говоря, вы выбрали не самое лучшее время для визита.
– Вот как? – Риган даже не замедлил шаг. Шаря глазами, он скользнул мимо меня в переднюю. – Собрались куда-нибудь?
– Что вам угодно, детектив?
– Нам стало известно кое-что новое.
Я молча ждал продолжения.
– Разве вам не интересно узнать, что именно?
– Отчего же?
На лице Ригана застыло почти благостное выражение. Он посмотрел на потолок, словно прикидывая, в какой цвет его покрасить.
– Где вы были сегодня?
– Прошу вас оставить меня.
Он не сводил глаз с потолка.
– До чего вы сердитый сегодня, даже удивительно.
Но удивленным Риган не выглядел.
– Вы сказали, что у вас есть что-то новое. Если так, выкладывайте. Если нет – убирайтесь. Для допроса я не в настроении.
Он улыбнулся, призывая меня к спокойствию.
– Говорят, вы посетили одно частное детективное агентство в Ньюарке.
– И что с того?
– Зачем?
– Знаете, детектив, я снова вынужден попросить вас оставить этот дом. Ваши вопросы ни на дюйм не приближают возвращение моей дочери.
– Уверены? – Он пристально посмотрел на меня.
– Будьте добры, уходите. Немедленно.
– Как скажете. – Риган направился к двери, но на пороге остановился. – Где Рейчел Миллз?
– Не знаю.
– Но не здесь?
– Нет.
– И где она может быть, в данный момент не представляете?
– Полагаю, возвращается в Вашингтон.
– Ах так! А как вы с ней познакомились?
– Спокойной ночи, детектив.
– Да, да, конечно. Еще один вопрос, последний.
Я подавил вздох.
– Похоже, вы насмотрелись фильмов про Коломбо, детектив.
– Не без того. – Он улыбнулся. – И все же позвольте мне задать вопрос. Вы знаете, отчего умер ее муж?
– В него стреляли, – поспешно ответил я и тут же пожалел об этом.
Риган слегка наклонился ко мне:
– А кто стрелял, вам известно?
Я промолчал.
– Известно или нет?
– Спокойной ночи, детектив.
– Это она убила его, Марк. В упор. Пальнула ему в голову.
– Гнусная ложь, – сказал я.
– Да неужели? Вы в этом уверены?
– Если так, если она убила его, то почему она не в тюрьме?
– Хороший вопрос. – Риган двинулся по коридору и остановился у входной двери. – Почему бы вам ее самому не спросить?

Глава 25

Рейчел ждала меня в гараже. Она вдруг показалась мне такой маленькой. В глазах у нее я уловил страх. Крышка багажника была поднята. Я открыл переднюю дверцу.
– Он спрашивал обо мне? – спросила Рейчел.
– Ты угадала.
– Он узнал про диск?
– Узнал, что мы были в СЦС. Про диск разговора не было.
Я сел за руль. Рейчел не пыталась продолжить расспросы. Сейчас было уже точно не до них. Мы оба понимали это. Но молчаливый разговор с самим собой я вел. Моя жена была убита. Сестра тоже. Кто-то очень хотел убить и меня. Называя вещи своими именами, я доверился женщине, которую по-настоящему не знал. Я вверил ей не только собственную жизнь, но и жизнь дочери. Глупость изрядная, если так рассудить...
Издалека донесся голос Рейчел:
– Марк.
– Да?
– Мне все-таки хочется, чтобы ты надел пуленепробиваемый жилет.
– Нет.
Мой ответ прозвучал резко. А может, и в самый раз. Рейчел залезла в багажник и закрыла его. Я положил спортивную сумку на сиденье рядом с собой и завел двигатель.
Мы тронулись в путь.

* * *

Когда Тикнеру было девять лет, мать купила ему книгу об оптических обманах. Вот, допустим, изображение старой дамы с длинным носом. Вглядишься пристально – и на тебе, пожалуйста: вместо старухи девушка с повернутой головой. Тикнер обожал эту книгу. Немного позже он перешел к другой, под названием «Волшебный глаз». Там при долгом напряженном рассмотрении из мельтешения красок проступала лошадиная морда, например. Однако для того, чтобы чудо произошло, требовалось столько времени, что порой мальчик начинал сомневаться: да есть ли в этой мазне что-нибудь? Тут-то нечто и появлялось.
По опыту Тикнер знал: в любом деле могут возникнуть обстоятельства, меняющие всю картину. Сперва видишь одно, затем неуловимый сдвиг – и другое.
В общем-то он никогда полностью не разделял версий, сложившихся вокруг дела Сайдмана. Они слишком напоминали книгу с вырванными страницами.
За последние годы службы Тикнер не часто сталкивался с убийствами. Обычно ими занимались местные органы. И как это происходило, он знал. Лучших детективов отодвигали в сторону, расследование заменяли дешевой театральщиной, а истинные причины трагедии топили в разнообразных версиях, порой до смешного фантастических. До Тикнера даже долетали слухи, будто жертвы поднимались из могил и в разговоре со следователями называли имя своих убийц. Тикнер внимал этому бреду, вежливо кивая.
Принтер урчал. Тикнер просмотрел уже двенадцать фотографий.
– Много еще? – поинтересовался он.
– Шесть, – ответил Дорфман, вглядевшись в монитор.
– Такие же?
– В принципе да.
Тикнер вновь бросил взгляд на снимки. Действительно, одно и то же лицо. Все фотографии черно-белые, все сделаны скрытой камерой, скорее всего с большого расстояния, при помощи широкоформатной линзы.
Загробный бред уже не выглядел таким уж бредом. Моники Сайдман не стало восемнадцать месяцев назад. Ее убийцу так и не нашли. И вот, когда никакой надежды не осталось, она вроде бы восстает из мертвых и указывает направление поиска. Тикнер принялся в очередной раз перебирать фотографии, пытаясь собрать разрозненные мысли.
Моника Сайдман указывала на Рейчел Миллз – это она была изображена на всех фотографиях.

* * *

Поворачиваешь по главной магистрали, рассекающей Нью-Джерси пополам, на север, и перед тобой возникает ночной пейзаж Манхэттена. Подобно большинству людей, видящих эту картину едва ли ни ежедневно, я настолько привык к ней, что уж и внимания не обращал. Но сейчас было иначе. Какое-то время мне казалось, что я постоянно вижу башни Всемирного торгового центра. Будто бы они слепят меня огнями, вросшие в землю навсегда. Но подобно любому солнечному блику, образы тускнеют. Теперь, следуя этим маршрутом, я заставляю себя отыскивать их взглядом. Даже сегодня. Выходит, я даже не помню в точности, где они стояли. Меня это бесконечно злит.
По привычке я поехал нижним ярусом моста Джорджа Вашингтона. Машин почти не было. Пока мне удавалось отвлечься. Я машинально крутил ручку настройки радиоприемника. Вот пробилась какая-то спортивная станция, туда периодически дозванивался тот или иной парень, почему-то всегда по имени Винни, сетовал на бездарность тренеров и заверял, что уж он-то справился бы с подготовкой команды куда лучше. На другом канале переговаривались два переростка, полагающие, что для первокурсника нет большей забавы, чем позвонить матери и сообщить, что у него рак простаты. Не очень-то смешно но, повторяю, отвлекает.
Рейчел лежала в багажнике – дикость, если вдуматься. Я вытащил мобильник, нажал на нужную кнопку и почти сразу услышал механический голос:
– По авеню Генри Гудзона на север.
– Ясно. – Я прижал мобильник к губам, словно воки-токи.
– Когда доедешь до Гудзоновых высот, сообщи.
– Хорошо.
Я перестроился в левый ряд. Дорогу я знал, как и весь район. Я был практикантом в Пресвитерианском госпитале Нью-Йорка, а он отсюда в десяти кварталах на юг. Мы с Зией снимали жилье у местного жителя – сердечника Лестера. Он обитал в самом конце авеню Форт-Вашингтон на северной оконечности Манхэттена, в доме, выстроенном в стиле арт-деко. Тогда этот район считался северной частью Вашингтонских высот. Сейчас же, как я заметил, некоторые агенты по торговле недвижимостью переименовали его в Гудзоновы высоты, чтобы выделить и по существу, и по цене – здесь и дома были комфортабельнее, и земля дороже.
– Я на Гудзоновых.
– Ближайший поворот направо.
– Парк «Трайон-форт»?
– Да.
Опять-таки знакомые места. «Трайон-форт», как облако, проплывает высоко над Гудзоном. Это тихий и спокойный, хотя и довольно изрезанный мыс, слева от которого начинается Нью-Джерси, справа – парк Ривердейл в Бронксе. Здесь все перемешалось – тропинки, покрытые острой галькой, животный мир минувших эпох, каменистые террасы, строительные площадки с цементом и кирпичом, густые заросли, каменистые склоны, лужайки с высокой травой. Много я провел летних дней, валяясь в одних шортах на этих лужайках в компании Зии и непрочитанных книг по медицине. Особенно я любил предзакатные часы. Весь парк колышется в багровых отсветах, создавая впечатление чего-то ирреального.
Я замедлил скорость и свернул направо. Машин было не видно, да и огней фактически тоже. Парк уже закрылся, но по дороге, рассекающей его надвое, можно было проехать в любое время. Мой шарабан полз по крутому подъему, приближаясь к сооружению, напоминающему средневековую крепость. Раньше это был монастырь в псевдофранцузском стиле, теперь – часть музея «Метрополитен». Тут экспонируется совершенно фантастическая коллекция средневековых ремесленных изделий. По крайней мере так говорят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35