– Теперь им известно, что ты разговаривал с нами. Какого дьявола ты вообще приперся сюда?
Лок медлил при виде его очевидной неприязни и замешательства. Он посмотрел на Воронцова, чье израненное тело напряглось и приподнялось с подушек, словно борясь с цепями, а не с гипсом и одеялами. Затем он кивнул:
– О'кей. Но как же вы?
– Просто поезжайте с Дмитрием и ни о чем не спрашивайте. Пока что я в безопасности, а вот вы – нет. Давайте, не медлите!
Дмитрий вытащил Лока в коридор, и тот подчинился настойчивости русского. Его первое разочарование превращалось в сущий кошмар. Один тяжело ранен и прикован к больничной койке, другой уже подозревает его во всех грехах, и он слышал лишь три других фамилии. Пять человек – не слишком многочисленная армия.
Он торопливо пошел вслед за Дмитрием, остро ощущая отсутствие оружия в кармане или наплечной кобуре.
* * *
– Нет, Шнейдер звонил мне лишь минуту назад. Прошло меньше десяти минут с тех пор, как он видел американца в палате Воронцова.
– Этого может оказаться достаточно, – ответил ледяной голос Тургенева. Бакунин скорчил гримасу и отодвинул трубку подальше от уха. – Какие меры вы приняли?
– Сперва я должен знать, каких результатов вы хотели бы добиться, – Бакунин осклабился и вылил остатки кофе в кружку свободной рукой.
– Прекрасно. Разберитесь немедленно и окончательно.
«Эге, кажется, он не один в кабинете?»
– Вы уверены?
– Да.
– Вы хотите убрать американца?
– Да.
– Как насчет остальных?
– Всех, кто окажется в непосредственной близости...
Да, у него явно был посетитель.
– Воронцов?..
– С ним позже. Спасибо, что дали мне знать. Обеспечьте выполнение на надлежащем уровне.
Тургенев выключил телефон и положил аппарат на стол, как будто устанавливая барьер между собой и гостем. Пурга, набиравшая силу, швыряла снежные заряды в панорамное окно кабинета, подсвеченное огоньками системы безопасности. Тургенев сел и примирительно улыбнулся своему собеседнику, который все это время стоял с равнодушным видом.
– Прошу прощения за вынужденную паузу, Хамид. Вы говорили...
Иранец, смуглый и собранный, как свернувшаяся кольцами змея, поправил большие очки с дымчатыми стеклами. Он был скорее небрит, чем бородат, воротничок его рубашки под серым шелковым костюмом был застегнут на все пуговицы.
– Мой друг, я просто сообщаю о нетерпении Тегерана в связи с задержкой груза, – он улыбнулся и сложил пальцы домиком: прямо-таки мулла из Министерства защиты Исламской Революции, а не офицер разведки. Хамид был так же безжалостен, хитер и вышколен, как лучшие офицеры КГБ. «Как и я сам», – подумал Тургенев. Однако присутствовала какая-то жуткая убежденность в его злоупотреблении властью, в актах шпионажа, в пытках и подавлении инакомыслия. Хамид, как и большинство офицеров иранской разведки, ревностно верил в идеологию. В данном случае это была религиозная идеология. Все дозволено ради Аллаха и ислама: убийства, тюрьмы и этнические чистки.
Это создавало немалые трудности в работе с Хамидом и его коллегами, включая покойного Вахаджи. Мысли Тургенева вернулись к образу свернувшейся змеи. Раздражать этих людей было так же рискованно, как совать руку в мешок с кобрами.
– Я понимаю ваше нетерпение. Хамид, друг мой, я не ищу оправданий. Сердечный приступ, случившийся с одним из моих людей, чуть не сорвал выполнение сделки, но именно отсутствие благоразумия со стороны вашего коллеги и его легкомысленное поведение послужили тому причиной, – он по-, жал плечами и развел руками над столом. – Зато мне удалось успешно пополнить небольшой список лиц, так интересующих вас. Сейчас в Новом Уренгое находятся шестеро ведущих специалистов.
– Здесь? – жадно спросил Хамид.
Тургенев покачал головой. Ему не нравилось вести дела с иранцами из-за их грубости и алчной настойчивости.
– Нет, не здесь. Но в надежном месте.
– Если это действительно ведущие специалисты, я должен отправить их немедленно!
– Даю слово, ваша программа вооружений получит мощный толчок вперед, – Тургенев обезоруживающе улыбнулся. Шарм редко производил впечатление на иранцев, они ценили лишь конкретные результаты. И хотя Тургенев полагал, что с высоты своего теперешнего положения он может оказывать большее влияние на исламский мир, чем даже Иран, и был готов к гораздо более крупной игре, он не мог рисковать, раздражая этих людей. Они имели привычку вспыхивать, словно порох.
Глаза Хамида подернулись блестящей пленкой. Иранец с шорохом провел пальцами по щетине на подбородке. Ветер за окнами тихо стонал, словно умирающее животное.
– Я всегда выполняю свои обещания, Хамид.
– Согласен. В таком случае немедленно...
– Взгляните на погоду, Хамид. Куда вы можете забрать их в такую бурю?
В глазах иранца сверкнул гнев.
– Я не знаю и не спрашиваю, с какими трудностями вы столкнулись и какой опасности подверглось наше соглашение в результате гибели Вахаджи и полицейского расследования.
Тургенев с трудом сохранял бесстрастное выражение на лице: Хамид оказался лучше информированным, чем он предполагал.
– Однако я должен быть уверен в том, что этих людей не найдут. Они будут в безопасности только в Тегеране. То, что их здесь нет, уже о многом говорит.
Тургенев хотел было развести руками, но остановился и забарабанил пальцами по столу.
– Если самолеты не летают, вы не можете вывезти их, Хамид.
– Самолет вылетит при первой возможности, – иранец мрачно покосился на окно за спиной Тургенева.
– Этого я не могу гарантировать.
– Существуют гарантии с обеих сторон, мой друг. Сейчас мы говорим о вас. Отсрочка уже слишком затянулась.
Тургеневу приходилось признать, что ему все еще необходимо расположение Ирана и Пакистана. В особенности ему приходилось противиться растущему китайскому влиянию на Исламабад. Китайцы уже запускали щупальца в Тегеран. Тургенев должен был оставаться осью сотрудничества обеих стран в ядерной сфере на ближайшее будущее; к тому же он нуждался в наркотиках из Мусульманского Треугольника, облегчавших его наступление в Америке. Героин был простейшим из инструментов и, возможно, наиболее эффективным. Многое продолжало зависеть от Тегерана и от людей вроде Хамида в Министерстве защиты Исламской Революции.
– Я запрошу подробные сводки погоды, карты, спутниковую информацию. Сделаю все, что смогу, Хамид.
– Я уверен, что этого будет достаточно, – Хамид улыбнулся, и Тургенев снова поддался искушению увидеть его змеей, разевающей пасть перед укусом. Он сделал над собой усилие и расслабился, улыбнувшись иранцу. Ему приходилось ублажать их, как слуга ублажает своего хозяина, а шлюха – своего клиента. Они были лишь нитью в тонко сотканной паутине, но конфликт с Тегераном мог отразиться на всей паутине – слухами, сомнениями и подозрительностью.
– Та женщина, которую я попросил доставить... она здесь? – тихо спросил Хамид.
– Разумеется. Насколько мне известно, ждет в вашей комнате.
Иранец встал. Его рост лишь немногим превышал пять футов. Его рука была прохладной и сухой, как кожа змеи. Тургенев тряхнул головой и крепко пожал руку Хамида.
– Желаю вам хорошо провести ночь, мой друг. Так вы позаботитесь о метеорологических картах? – спросил иранец.
– Разумеется. Приятной вам ночи.
После ухода Хамида Тургенев подошел к бару, налил себе большой бокал водки и одним глотком выпил жидкость, приятно обжегшую горло и пищевод. Русская выпивка, чтобы избавиться от запаха иранца и привкуса унижения – так-то будет лучше. Он налил себе еще водки и повернулся к окну.
Черт бы побрал эту метель. И Хамида вместе с ней.
И Лока...
Бакунину было бы лучше больше не ошибаться.
* * *
Автомобиль остался стоять там, где он остановился, ткнувшись бампером в покосившийся забор вокруг дачи Дмитрия. Его силуэт уже напоминал горбатый сугроб. В комнате все еще было холодно, несмотря на печь, затопленную Дмитрием, и керосиновый обогреватель, стоявший на разложенной газете посреди старого ковра. Мокрые отпечатки их обуви медленно высыхали на некогда полированном деревянном полу.
Лок промерз до костей от холода, казавшегося неотъемлемой частью дома. Они поели в глубоком молчании на голом деревянном столе в углу большой комнаты: консервированный горошек, сосиски, картошка. Лок проголодался почти до обморока. Молодой следователь Голудин, который вел автомобиль по обледеневшей дороге от Нового Уренгоя, держался очень скованно. Он опасался Лока, словно его предупредили, что американец несет в себе бациллы заразной болезни. Голудин казался листом бумаги, впитавшим в себя чернила мрачного настроения Дмитрия.
– Американец, ты принес нам новости, которых мы не хотели слышать! – медленно, тяжело заговорил Дмитрий, подчеркивая свои слова движениями вилки. – Какой властью он обладает! Ты думаешь, нам действительно хотелось это узнать? Я спрашиваю, разве это может помочь нам? Тургенев был вне нашей досягаемости еще до твоего появления... а теперь?
Лок развел руками.
– Я нуждался в вашей помощи. Думаете, я стал бы просить о ней, если бы не находился в отчаянном положении? Я приезжаю сюда, и что же я вижу? Горстка детективов на весь прогнивший город. Здесь нужна морская пехота, парни, а не такие увальни, как вы.
– Ты единственный американец, который у нас есть, Лок. И, прямо скажем, ты не выглядишь героем, даже если и умеешь болтать по-русски, – сердито бросил Дмитрий. Кусочек картошки, вылетевший у него изо рта, прилип к подбородку. Наступившая после его слов тишина наползала на них, словно призрачный саван.
– Да, я не Шварценеггер, – наконец пробормотал Лок. – А ты не Александр Невский. Учитывая эти недостатки, что мы можем сделать с нашей общей проблемой?
– Командует Алексей – майор Воронцов. Я уже говорил тебе, что здесь за каждым нашим шагом следят. Теперь, когда тебя видели в городе, нам конец. Это лишь вопрос времени.
– В таком случае будет лучше перенести войну в лагерь противника, не так ли?
– Как мы можем подобраться к Тургеневу? – сокрушенно спросил Голудин. – Он совершенно недоступен.
Дмитрий согласно кивнул и вытер подбородок.
– Устами младенца глаголет истина, – объявил он.
– Значит, будем ждать, пока ваш больной начальник обдумает план действий? – Лок фыркнул. – У тебя должны быть свои методы работы, приятель! Люди, на которых ты можешь положиться, способны вскрыть этот гнойник!
Лок помедлил. Несмотря на неразговорчивость Дмитрия Горова, было ясно, что контрабанда ученых, с которой столкнулись русские следователи, обескуражила их в значительно большей степени, чем героиновая проблема. Тургенев расплачивался за героин умами мужчин и женщин, работавших над советской ядерной программой. Он правил в Новом Уренгое, и инструментом его правления являлось ГРУ.
Тургенев являлся местным царьком, автократом... Он будет всеми силами скрывать преступление, которое не смогут проигнорировать даже московские власти.
– О'кей, скажи нам, что мы можем сделать, – со вздохом заключил Лок.
Дмитрий взглянул на него с меньшей неприязнью, чем раньше, но не ответил. Голудин отодвинул свою тарелку и встал из-за стола. Его сапоги скрипели по половицам, когда он подошел к окну. По стене двигалась его тень, отбрасываемая настольной лампой. Дмитрий небрежно ковырял спичкой в зубах. Лок смотрел на свои руки, молитвенно сложенные на столешнице.
– Должен же быть какой-то способ! – в его голосе звучало страдание обманутого человека. – Какая-нибудь лазейка, ведущая к нему. У вас есть улики?
– А у тебя?
– Все мои улики давно похоронены, – мрачно признал Лок.
– Твой случай очень похож на наш, Джон. Ты беспомощен. Если все, что ты рассказал о себе – правда, то ты не можешь даже вернуться домой.
– Это правда.
– И ты все-таки думаешь, будто мы можем что-то сделать?
Тень Голудина медленно, осторожно передвинулась по стене.
– Можно мне покормить кролика, Дмитрий? – неожиданно спросил Голудин.
– Что? Да, если хочешь. В кладовке есть немного...
Послышался звук, происхождение которого Лок поначалу не успел определить. Массивная тень Голудина на стене за спиной Дмитрия, казалось, еще выросла в размерах, но это был не более чем обман зрения или...
Лок повернулся на стуле в тот момент, когда Дмитрий начал подниматься. Голудин отступал от окна с поднятыми руками и искаженным болью лицом. Затем он зацепился сапогом за край ковра и тяжело упал на пол. Пуля расплющилась на излете о стенку голландской печи, разбитое окно покрылось сетью трещин, словно морозными узорами. Голудин неподвижно лежал на полу у ног Дмитрия. Секунду спустя стекла разлетелись от целого града пуль. Ледяной воздух хлынул внутрь, и Лок инстинктивно соскользнул со стула на пол.
Дмитрий, чье лицо было почти прижато к Локу, держал Голудина за воротник, словно надеялся поставить его на ноги и вернуть к жизни.
– Выключи свет! – крикнул он. – Я потушу огонь!
Лок кивнул и пополз в сторону от тела Голудина, ощущая под руками осколки стекла. Он погасил верхний свет и настольную лампу, путаясь в незнакомых переключателях. Огонь в печи сердито взревел, затем зашипел, выпустив в комнату облако дыма.
Лунный свет просачивался в комнату. Вой ветра и хлопанье занавесок покрывали все остальные звуки. Затем Дмитрий неожиданно вновь оказался рядом с Локом, раскачиваясь на полу на четвереньках, словно старая гончая, страдающая артритом. Его дыхание было хриплым и прерывистым.
– У нас нет времени, – громко прошептал он. – Оружие есть?
Лок покачал головой.
– Ты, бесполезный, ублюдок! – ярость Дмитрия напоминала гнев человека, беспомощного перед шквалом или землетрясением. Впрочем, Лок мог олицетворять для него нечто подобное. Русский отполз в сторону, и Лок услышал скребущие звуки. Вернувшись на четвереньках, Дмитрий вложил в руку Лока что-то холодное и металлическое.
– «Макаров», калибр девять миллиметров, – сообщил он. – Восемь патронов. Вот запасная обойма. Умеешь им пользоваться?
– Смогу.
– У них более мощное вооружение. Голудин, бедняга, получил пулю из автомата.
– Дом окружен?
– Я собираюсь проверить. Ты следи за входом. Мы отрезаны от автомобиля.
Он уполз в другую комнату; за мгновение до этого Лок увидел его глаза, расширившиеся от гнева и страха. Потом он услышал попискивание радиотелефона Дмитрия, пробивавшееся через вой ветра, как слабый сигнал бедствия.
– Алексей? Немедленно убирайся из госпиталя! Меня не волнует, как ты это сделаешь – бери ноги в руки и бегом оттуда... Что? Марфа там? Хорошо, давайте... Где?.. Да!
Лок начал медленно поднимать голову, пока его глаза не оказались на одном уровне с подоконником. Он слышал, как Дмитрий в соседней комнате столкнулся с каким-то предметом обстановки. Было трудно что-либо разглядеть за завесой летящего снега и колышущимися тенями. Лок вздрогнул от холода, подумав о теле Голудина, лежавшем в нескольких футах от него, и прищурился. В призрачном свете виднелся силуэт эскимосского иглу, в которое превратилась их машина, а в отдалении маячили другие силуэты, схожие по очертаниям и размеру. Но никакого движения, никаких признаков людей. Ударная группа армейской разведки. Лок поежился и резко повернулся, услышав шорох за спиной. Вернулся Дмитрий.
– Ни черта не видно снаружи, – прошептал Лок. – А у тебя?
– Их не двое и не трое, Джон. Не меньше взвода! – слова были лишь способом сдержать отчаяние, и Лок это понимал. – И этот ублюдок Бакунин командует ими. Все из-за тебя!
– Остынь, парень, – хриплым шепотом отозвался Лок. – Ради Бога, давай подумаем, как выбраться отсюда, а не как сделать их работу за них!
Дмитрий часто задышал. В его голосе слышался едва сдерживаемый гнев.
– Ну хорошо. Что ты предлагаешь?
Внезапное движение снаружи заставило Лока позабыть об осторожности, и он выстрелил. Бегущая белая фигура согнулась пополам и рухнула в снег за забором. Вспышки автоматного огня замигали, как свечи, зажженные посреди метели. Лок и Дмитрий бок о бок лежали на полу. Их тела вздрагивали от ударов пуль, впивавшихся в пол, потолок, деревянные стены.
Мало-помалу грохот выстрелов сменился завыванием ветра.
– Ты, тупой ублюдок! – услышал Лок яростный шепот Дмитрия.
– Само собой. Я насчитал шесть огневых точек, а ты?
– Пять.
– Шесть... и, возможно, столько же сзади. С меньшим количеством нельзя надежно блокировать дом. Всего выходит дюжина или даже больше. Этот Бакунин... у него нет привычки брать пленных, а?
Дмитрий покачал головой.
– В таком случае сейчас они меняют позиции и перегруппируются, так как выдали себя. Попробуй снять кого-нибудь из них, если получится. Из другого окна...
Лок поднял голову на уровень подоконника. В кустах замигало пламя, и пуля с жужжанием впилась в дальнюю стену. Лок выстрелил в направлении вспышки, но две его пули бесследно исчезли в снежном буране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Лок медлил при виде его очевидной неприязни и замешательства. Он посмотрел на Воронцова, чье израненное тело напряглось и приподнялось с подушек, словно борясь с цепями, а не с гипсом и одеялами. Затем он кивнул:
– О'кей. Но как же вы?
– Просто поезжайте с Дмитрием и ни о чем не спрашивайте. Пока что я в безопасности, а вот вы – нет. Давайте, не медлите!
Дмитрий вытащил Лока в коридор, и тот подчинился настойчивости русского. Его первое разочарование превращалось в сущий кошмар. Один тяжело ранен и прикован к больничной койке, другой уже подозревает его во всех грехах, и он слышал лишь три других фамилии. Пять человек – не слишком многочисленная армия.
Он торопливо пошел вслед за Дмитрием, остро ощущая отсутствие оружия в кармане или наплечной кобуре.
* * *
– Нет, Шнейдер звонил мне лишь минуту назад. Прошло меньше десяти минут с тех пор, как он видел американца в палате Воронцова.
– Этого может оказаться достаточно, – ответил ледяной голос Тургенева. Бакунин скорчил гримасу и отодвинул трубку подальше от уха. – Какие меры вы приняли?
– Сперва я должен знать, каких результатов вы хотели бы добиться, – Бакунин осклабился и вылил остатки кофе в кружку свободной рукой.
– Прекрасно. Разберитесь немедленно и окончательно.
«Эге, кажется, он не один в кабинете?»
– Вы уверены?
– Да.
– Вы хотите убрать американца?
– Да.
– Как насчет остальных?
– Всех, кто окажется в непосредственной близости...
Да, у него явно был посетитель.
– Воронцов?..
– С ним позже. Спасибо, что дали мне знать. Обеспечьте выполнение на надлежащем уровне.
Тургенев выключил телефон и положил аппарат на стол, как будто устанавливая барьер между собой и гостем. Пурга, набиравшая силу, швыряла снежные заряды в панорамное окно кабинета, подсвеченное огоньками системы безопасности. Тургенев сел и примирительно улыбнулся своему собеседнику, который все это время стоял с равнодушным видом.
– Прошу прощения за вынужденную паузу, Хамид. Вы говорили...
Иранец, смуглый и собранный, как свернувшаяся кольцами змея, поправил большие очки с дымчатыми стеклами. Он был скорее небрит, чем бородат, воротничок его рубашки под серым шелковым костюмом был застегнут на все пуговицы.
– Мой друг, я просто сообщаю о нетерпении Тегерана в связи с задержкой груза, – он улыбнулся и сложил пальцы домиком: прямо-таки мулла из Министерства защиты Исламской Революции, а не офицер разведки. Хамид был так же безжалостен, хитер и вышколен, как лучшие офицеры КГБ. «Как и я сам», – подумал Тургенев. Однако присутствовала какая-то жуткая убежденность в его злоупотреблении властью, в актах шпионажа, в пытках и подавлении инакомыслия. Хамид, как и большинство офицеров иранской разведки, ревностно верил в идеологию. В данном случае это была религиозная идеология. Все дозволено ради Аллаха и ислама: убийства, тюрьмы и этнические чистки.
Это создавало немалые трудности в работе с Хамидом и его коллегами, включая покойного Вахаджи. Мысли Тургенева вернулись к образу свернувшейся змеи. Раздражать этих людей было так же рискованно, как совать руку в мешок с кобрами.
– Я понимаю ваше нетерпение. Хамид, друг мой, я не ищу оправданий. Сердечный приступ, случившийся с одним из моих людей, чуть не сорвал выполнение сделки, но именно отсутствие благоразумия со стороны вашего коллеги и его легкомысленное поведение послужили тому причиной, – он по-, жал плечами и развел руками над столом. – Зато мне удалось успешно пополнить небольшой список лиц, так интересующих вас. Сейчас в Новом Уренгое находятся шестеро ведущих специалистов.
– Здесь? – жадно спросил Хамид.
Тургенев покачал головой. Ему не нравилось вести дела с иранцами из-за их грубости и алчной настойчивости.
– Нет, не здесь. Но в надежном месте.
– Если это действительно ведущие специалисты, я должен отправить их немедленно!
– Даю слово, ваша программа вооружений получит мощный толчок вперед, – Тургенев обезоруживающе улыбнулся. Шарм редко производил впечатление на иранцев, они ценили лишь конкретные результаты. И хотя Тургенев полагал, что с высоты своего теперешнего положения он может оказывать большее влияние на исламский мир, чем даже Иран, и был готов к гораздо более крупной игре, он не мог рисковать, раздражая этих людей. Они имели привычку вспыхивать, словно порох.
Глаза Хамида подернулись блестящей пленкой. Иранец с шорохом провел пальцами по щетине на подбородке. Ветер за окнами тихо стонал, словно умирающее животное.
– Я всегда выполняю свои обещания, Хамид.
– Согласен. В таком случае немедленно...
– Взгляните на погоду, Хамид. Куда вы можете забрать их в такую бурю?
В глазах иранца сверкнул гнев.
– Я не знаю и не спрашиваю, с какими трудностями вы столкнулись и какой опасности подверглось наше соглашение в результате гибели Вахаджи и полицейского расследования.
Тургенев с трудом сохранял бесстрастное выражение на лице: Хамид оказался лучше информированным, чем он предполагал.
– Однако я должен быть уверен в том, что этих людей не найдут. Они будут в безопасности только в Тегеране. То, что их здесь нет, уже о многом говорит.
Тургенев хотел было развести руками, но остановился и забарабанил пальцами по столу.
– Если самолеты не летают, вы не можете вывезти их, Хамид.
– Самолет вылетит при первой возможности, – иранец мрачно покосился на окно за спиной Тургенева.
– Этого я не могу гарантировать.
– Существуют гарантии с обеих сторон, мой друг. Сейчас мы говорим о вас. Отсрочка уже слишком затянулась.
Тургеневу приходилось признать, что ему все еще необходимо расположение Ирана и Пакистана. В особенности ему приходилось противиться растущему китайскому влиянию на Исламабад. Китайцы уже запускали щупальца в Тегеран. Тургенев должен был оставаться осью сотрудничества обеих стран в ядерной сфере на ближайшее будущее; к тому же он нуждался в наркотиках из Мусульманского Треугольника, облегчавших его наступление в Америке. Героин был простейшим из инструментов и, возможно, наиболее эффективным. Многое продолжало зависеть от Тегерана и от людей вроде Хамида в Министерстве защиты Исламской Революции.
– Я запрошу подробные сводки погоды, карты, спутниковую информацию. Сделаю все, что смогу, Хамид.
– Я уверен, что этого будет достаточно, – Хамид улыбнулся, и Тургенев снова поддался искушению увидеть его змеей, разевающей пасть перед укусом. Он сделал над собой усилие и расслабился, улыбнувшись иранцу. Ему приходилось ублажать их, как слуга ублажает своего хозяина, а шлюха – своего клиента. Они были лишь нитью в тонко сотканной паутине, но конфликт с Тегераном мог отразиться на всей паутине – слухами, сомнениями и подозрительностью.
– Та женщина, которую я попросил доставить... она здесь? – тихо спросил Хамид.
– Разумеется. Насколько мне известно, ждет в вашей комнате.
Иранец встал. Его рост лишь немногим превышал пять футов. Его рука была прохладной и сухой, как кожа змеи. Тургенев тряхнул головой и крепко пожал руку Хамида.
– Желаю вам хорошо провести ночь, мой друг. Так вы позаботитесь о метеорологических картах? – спросил иранец.
– Разумеется. Приятной вам ночи.
После ухода Хамида Тургенев подошел к бару, налил себе большой бокал водки и одним глотком выпил жидкость, приятно обжегшую горло и пищевод. Русская выпивка, чтобы избавиться от запаха иранца и привкуса унижения – так-то будет лучше. Он налил себе еще водки и повернулся к окну.
Черт бы побрал эту метель. И Хамида вместе с ней.
И Лока...
Бакунину было бы лучше больше не ошибаться.
* * *
Автомобиль остался стоять там, где он остановился, ткнувшись бампером в покосившийся забор вокруг дачи Дмитрия. Его силуэт уже напоминал горбатый сугроб. В комнате все еще было холодно, несмотря на печь, затопленную Дмитрием, и керосиновый обогреватель, стоявший на разложенной газете посреди старого ковра. Мокрые отпечатки их обуви медленно высыхали на некогда полированном деревянном полу.
Лок промерз до костей от холода, казавшегося неотъемлемой частью дома. Они поели в глубоком молчании на голом деревянном столе в углу большой комнаты: консервированный горошек, сосиски, картошка. Лок проголодался почти до обморока. Молодой следователь Голудин, который вел автомобиль по обледеневшей дороге от Нового Уренгоя, держался очень скованно. Он опасался Лока, словно его предупредили, что американец несет в себе бациллы заразной болезни. Голудин казался листом бумаги, впитавшим в себя чернила мрачного настроения Дмитрия.
– Американец, ты принес нам новости, которых мы не хотели слышать! – медленно, тяжело заговорил Дмитрий, подчеркивая свои слова движениями вилки. – Какой властью он обладает! Ты думаешь, нам действительно хотелось это узнать? Я спрашиваю, разве это может помочь нам? Тургенев был вне нашей досягаемости еще до твоего появления... а теперь?
Лок развел руками.
– Я нуждался в вашей помощи. Думаете, я стал бы просить о ней, если бы не находился в отчаянном положении? Я приезжаю сюда, и что же я вижу? Горстка детективов на весь прогнивший город. Здесь нужна морская пехота, парни, а не такие увальни, как вы.
– Ты единственный американец, который у нас есть, Лок. И, прямо скажем, ты не выглядишь героем, даже если и умеешь болтать по-русски, – сердито бросил Дмитрий. Кусочек картошки, вылетевший у него изо рта, прилип к подбородку. Наступившая после его слов тишина наползала на них, словно призрачный саван.
– Да, я не Шварценеггер, – наконец пробормотал Лок. – А ты не Александр Невский. Учитывая эти недостатки, что мы можем сделать с нашей общей проблемой?
– Командует Алексей – майор Воронцов. Я уже говорил тебе, что здесь за каждым нашим шагом следят. Теперь, когда тебя видели в городе, нам конец. Это лишь вопрос времени.
– В таком случае будет лучше перенести войну в лагерь противника, не так ли?
– Как мы можем подобраться к Тургеневу? – сокрушенно спросил Голудин. – Он совершенно недоступен.
Дмитрий согласно кивнул и вытер подбородок.
– Устами младенца глаголет истина, – объявил он.
– Значит, будем ждать, пока ваш больной начальник обдумает план действий? – Лок фыркнул. – У тебя должны быть свои методы работы, приятель! Люди, на которых ты можешь положиться, способны вскрыть этот гнойник!
Лок помедлил. Несмотря на неразговорчивость Дмитрия Горова, было ясно, что контрабанда ученых, с которой столкнулись русские следователи, обескуражила их в значительно большей степени, чем героиновая проблема. Тургенев расплачивался за героин умами мужчин и женщин, работавших над советской ядерной программой. Он правил в Новом Уренгое, и инструментом его правления являлось ГРУ.
Тургенев являлся местным царьком, автократом... Он будет всеми силами скрывать преступление, которое не смогут проигнорировать даже московские власти.
– О'кей, скажи нам, что мы можем сделать, – со вздохом заключил Лок.
Дмитрий взглянул на него с меньшей неприязнью, чем раньше, но не ответил. Голудин отодвинул свою тарелку и встал из-за стола. Его сапоги скрипели по половицам, когда он подошел к окну. По стене двигалась его тень, отбрасываемая настольной лампой. Дмитрий небрежно ковырял спичкой в зубах. Лок смотрел на свои руки, молитвенно сложенные на столешнице.
– Должен же быть какой-то способ! – в его голосе звучало страдание обманутого человека. – Какая-нибудь лазейка, ведущая к нему. У вас есть улики?
– А у тебя?
– Все мои улики давно похоронены, – мрачно признал Лок.
– Твой случай очень похож на наш, Джон. Ты беспомощен. Если все, что ты рассказал о себе – правда, то ты не можешь даже вернуться домой.
– Это правда.
– И ты все-таки думаешь, будто мы можем что-то сделать?
Тень Голудина медленно, осторожно передвинулась по стене.
– Можно мне покормить кролика, Дмитрий? – неожиданно спросил Голудин.
– Что? Да, если хочешь. В кладовке есть немного...
Послышался звук, происхождение которого Лок поначалу не успел определить. Массивная тень Голудина на стене за спиной Дмитрия, казалось, еще выросла в размерах, но это был не более чем обман зрения или...
Лок повернулся на стуле в тот момент, когда Дмитрий начал подниматься. Голудин отступал от окна с поднятыми руками и искаженным болью лицом. Затем он зацепился сапогом за край ковра и тяжело упал на пол. Пуля расплющилась на излете о стенку голландской печи, разбитое окно покрылось сетью трещин, словно морозными узорами. Голудин неподвижно лежал на полу у ног Дмитрия. Секунду спустя стекла разлетелись от целого града пуль. Ледяной воздух хлынул внутрь, и Лок инстинктивно соскользнул со стула на пол.
Дмитрий, чье лицо было почти прижато к Локу, держал Голудина за воротник, словно надеялся поставить его на ноги и вернуть к жизни.
– Выключи свет! – крикнул он. – Я потушу огонь!
Лок кивнул и пополз в сторону от тела Голудина, ощущая под руками осколки стекла. Он погасил верхний свет и настольную лампу, путаясь в незнакомых переключателях. Огонь в печи сердито взревел, затем зашипел, выпустив в комнату облако дыма.
Лунный свет просачивался в комнату. Вой ветра и хлопанье занавесок покрывали все остальные звуки. Затем Дмитрий неожиданно вновь оказался рядом с Локом, раскачиваясь на полу на четвереньках, словно старая гончая, страдающая артритом. Его дыхание было хриплым и прерывистым.
– У нас нет времени, – громко прошептал он. – Оружие есть?
Лок покачал головой.
– Ты, бесполезный, ублюдок! – ярость Дмитрия напоминала гнев человека, беспомощного перед шквалом или землетрясением. Впрочем, Лок мог олицетворять для него нечто подобное. Русский отполз в сторону, и Лок услышал скребущие звуки. Вернувшись на четвереньках, Дмитрий вложил в руку Лока что-то холодное и металлическое.
– «Макаров», калибр девять миллиметров, – сообщил он. – Восемь патронов. Вот запасная обойма. Умеешь им пользоваться?
– Смогу.
– У них более мощное вооружение. Голудин, бедняга, получил пулю из автомата.
– Дом окружен?
– Я собираюсь проверить. Ты следи за входом. Мы отрезаны от автомобиля.
Он уполз в другую комнату; за мгновение до этого Лок увидел его глаза, расширившиеся от гнева и страха. Потом он услышал попискивание радиотелефона Дмитрия, пробивавшееся через вой ветра, как слабый сигнал бедствия.
– Алексей? Немедленно убирайся из госпиталя! Меня не волнует, как ты это сделаешь – бери ноги в руки и бегом оттуда... Что? Марфа там? Хорошо, давайте... Где?.. Да!
Лок начал медленно поднимать голову, пока его глаза не оказались на одном уровне с подоконником. Он слышал, как Дмитрий в соседней комнате столкнулся с каким-то предметом обстановки. Было трудно что-либо разглядеть за завесой летящего снега и колышущимися тенями. Лок вздрогнул от холода, подумав о теле Голудина, лежавшем в нескольких футах от него, и прищурился. В призрачном свете виднелся силуэт эскимосского иглу, в которое превратилась их машина, а в отдалении маячили другие силуэты, схожие по очертаниям и размеру. Но никакого движения, никаких признаков людей. Ударная группа армейской разведки. Лок поежился и резко повернулся, услышав шорох за спиной. Вернулся Дмитрий.
– Ни черта не видно снаружи, – прошептал Лок. – А у тебя?
– Их не двое и не трое, Джон. Не меньше взвода! – слова были лишь способом сдержать отчаяние, и Лок это понимал. – И этот ублюдок Бакунин командует ими. Все из-за тебя!
– Остынь, парень, – хриплым шепотом отозвался Лок. – Ради Бога, давай подумаем, как выбраться отсюда, а не как сделать их работу за них!
Дмитрий часто задышал. В его голосе слышался едва сдерживаемый гнев.
– Ну хорошо. Что ты предлагаешь?
Внезапное движение снаружи заставило Лока позабыть об осторожности, и он выстрелил. Бегущая белая фигура согнулась пополам и рухнула в снег за забором. Вспышки автоматного огня замигали, как свечи, зажженные посреди метели. Лок и Дмитрий бок о бок лежали на полу. Их тела вздрагивали от ударов пуль, впивавшихся в пол, потолок, деревянные стены.
Мало-помалу грохот выстрелов сменился завыванием ветра.
– Ты, тупой ублюдок! – услышал Лок яростный шепот Дмитрия.
– Само собой. Я насчитал шесть огневых точек, а ты?
– Пять.
– Шесть... и, возможно, столько же сзади. С меньшим количеством нельзя надежно блокировать дом. Всего выходит дюжина или даже больше. Этот Бакунин... у него нет привычки брать пленных, а?
Дмитрий покачал головой.
– В таком случае сейчас они меняют позиции и перегруппируются, так как выдали себя. Попробуй снять кого-нибудь из них, если получится. Из другого окна...
Лок поднял голову на уровень подоконника. В кустах замигало пламя, и пуля с жужжанием впилась в дальнюю стену. Лок выстрелил в направлении вспышки, но две его пули бесследно исчезли в снежном буране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43