Он пе-
реоделся и предстал перед ней в своем обычном великолепии. Линялые джин-
сы плотно обтягивали длинные стройные ноги, рукава темной клетчатой ру-
башки были закатаны до локтей, обнажая крепкие мускулистые руки. Стоило
ей взглянуть на него, как она поняла, что всегда будет его любить, что
бы ни случилось.
- Может, начнешь готовить обед? - предложил он. - Ведь мы еще ничего
не ели.
Он спокойно присел на стол, и она уже готова была радостно сообщить,
что именно этим она и собиралась заняться, потому что и сама внезапно
вспомнила, что голодна, но осеклась, когда он мягко произнес:
- Ты хоть и поспала в машине, а выглядишь такой измотанной. Какая но-
вость тебя расстроила?
- Какая новость? - Не могла же она ему сказать, что все ночи напролет
страдала без сна, и все из-за него. Выпрямившись, она захлопнула коленом
дверцу холодильника и повторила: - Какая новость? О чем ты?
- Насчет помолвки Фентона с Ливией Хейн, дочерью миллионера-пивовара.
- Джуд усмехнулся. - Можешь мне поверить, они стоят друг друга. Эта Ли-
вия стерва, каких поискать.
- Я не знала. - Тяжелый стук сердца отдавался в ее ушах. Давно она не
получала таких прекрасных новостей! Если Фентон решил жениться на
деньгах, к чему всегда стремился, значит, он воздержится от грязных де-
лишек, по крайней мере пока не наденет на даму скромное золотое колечко.
Вероятно, он немало потрудился, вот почему она так давно ничего о нем не
слышала. Если бы какая-нибудь падкая до слухов газетенка раззвонила не-
которые малопривлекательные подробности, вроде его долгов, все его уси-
лия пропали бы даром. Наконецто Роберт Фентон оставит ее в покое!
Стараясь не выдать волнения, она отбросила прядь серебристых волос.
- Первый раз слышу.
- Неужели? - удивился Джуд. - Разве он не известил тебя о скором по-
явлении в газетах отвратительной фотографии рядом с объявлением о по-
молвке? Очевидно, - язвительно добавил он, - это был такой бурный роман,
что он забыл обо всем на свете.
Их роман ее не интересовал, но, если Джуд прав и эта девица в самом
деле стерва, не стоит уделять ей внимания. Клео приготовилась высказать
это вслух. Но он снова опередил ее. Встав со стола, он равнодушно произ-
нес:
- Я решил, что здесь тебе до Фентона не добраться и мы смогли бы спо-
койно поговорить и решить, что делать дальше. Потому что, поверь мне,
раз уж он подцепил богатую наследницу, он не захочет продолжать отноше-
ния с тобой.
С этими словами он вышел из комнаты, а Клео осталась стоять с откры-
тым ртом. Должно быть, узнав о помолвке Фентона, он и решил перевезти ее
из Дома Слейдов сюда. В его словах было мало лестного, но по крайней ме-
ре он намерен все обсудить и попытаться восстановить их брак. Он выслу-
шает все, что она должна ему сказать, и они смогут начать все сначала.
Она понимала, какие чувства охватили его в тот момент, когда он зас-
тал, казалось бы, жаркую любовную сцену между нею и Фентоном. Но почему
он отказался выслушать ее оправдания? Ведь его чувства будто бы не были
задеты...
Когда она мыла салат, чтобы подать его к мясу, ее руки слегка дрожали
от нервного возбуждения. Будь их брак обычным, ее ощущения были бы сов-
сем другими. Его недоверие привело бы ее в отчаяние, и любовь получила
бы смертельную рану, потому что любовь и подозрительность несовместимы.
Но он никогда не любил ее и даже не притворялся, что любит. Любила и
всегда знала, что именно ей придется поддерживать этот брак, только она.
И теперь наконец появилась возможность снова бороться за него.
Взяв в руки мясо, она в нерешительности остановилась. Мерный стук то-
пора за окном не прекращался, будто Джуд решил нарубить дров на целый
месяц холодных вечеров. Раз так, обед может и подождать, а она пока при-
ведет себя в порядок.
С этой мыслью она пошла к лестнице наверх, но в дверях столкнулась с
Джудом, который нес охапку дров, и в нерешительности остановилась.
- Бифштексы прямо сейчас поставить или я могу сначала переодеться? -
спросила она, зардевшись, когда его синие глаза лениво скользнули по ее
стройной фигуре, обтянутой узкими джинсами. В его взгляде был намек,
всего лишь намек на прежнюю теплоту, но ее сердце бешено забилось лю-
бовью. Все будет хорошо, ни в чем и никогда она не бывала так уверена.
- Ты мне и такой нравишься. - Его пристальный взгляд задержался на ее
растрепанных волосах. - Но если тебе это поможет, переоденься. Только не
трать на это весь вечер, нам надо о многом поговорить.
Клео воспрянула духом. Он обещал выслушать ее, заговорил с ней как с
равной. Уже давно он не был так нежен с ней - обычно его голос был прон-
зительно-резок, в нем слышались ненависть и презрение.
Она благодарно взглянула на него, не сумев сдержаться и скрыть свою
любовь. Да она и не хотела ее скрывать, ни теперь и никогда.
Быстро приняв душ в крошечной ванной, она принялась рыться в чемода-
не, думая, что хорошо бы не забыть разобрать его прежде, чем наступит
время ложиться. Она достала новое шелковое кружевное белье и трикотажное
платье из тонкой шерсти. День был солнечный и теплый, но к вечеру, как и
предсказывал Джуд, стало свежо. Облачаясь в мягкую шерсть, она думала о
нем, и на ее щеках разгорался жаркий румянец.
Легкий оттенок павлиньей зелени необычайно шел ей, платье идеально
сидело на ее стройной фигуре, без единой складки или морщинки. Глубокий
треугольный вырез открывал темную ложбинку меж ее грудей, и она по при-
вычке повертелась перед зеркалом, проводя ладонями по плоскому животу.
Там пока не было и намека на выпуклость - слишком рано, - и она мягко
прикусила полную нижнюю губу, исполнившись безмерной любви к крошечному
человечку, которого она носила в себе, и к тому мужчине, который был его
отцом. Она повернулась и поспешила из комнаты: охватившее ее чувство бы-
ло так сильно, что грозило взорвать ее изнутри, если не дать ему волю,
причем немедленно!
Она скажет Джуду о ребенке прямо за обедом, а то и раньше! Она ни ми-
нуты не могла хранить эту тайну. Объяснения насчет Роберта Фентона по-
дождут, сначала надо рассказать Джуду о ребенке, которому они дали
жизнь, потому что важнее этого ничего нет.
Как на крыльях летела она на кухню, сердце играло в ее груди, но,
войдя, она с огорчением увидела, что стараниями Джуда обед почти готов.
Она почувствовала себя обманутой: ведь ей хотелось сделать все самой,
она так любит его! Но, улыбнувшись собственной глупости, она вошла, вды-
хая восхитительный аромат жареного мяса, а Джуд, нарезавший хрустящий
хлеб, поднял голову и улыбнулся в ответ, хотя и более сдержанно.
- В таком наряде можно сесть за стол. - Его одобрительный взгляд ос-
тановился на ее любовно выбранном платье. - Но я не мог ждать, я сегодня
даже не завтракал.
- Тебе помочь? - Клео внезапно застеснялась и вовремя сдержала вздох
облегчения, когда он покачал головой. При этом непослушная черная прядь
упала ему на лоб, придав ему такой бесшабашный вид, что ее сердце нежно
затрепетало.
- Не надо. Я уже все сделал. Мы будем обедать в гостиной, иди туда и
налей там пока вина. Для двоих здесь не хватит места. Да, и захвати с
собой хлеб.
Пусть он произнес это скороговоркой и безразличным тоном, ей было все
равно. Его намерения оставались прежними; им предстоял долгий разговор.
Было необходимо наметить пути, по которым, как он выражался, будет стро-
иться их дальнейшая жизнь. Он, в отличие от нее, не знал, что беспоко-
иться теперь не о чем, да и раньше не стоило.
На столе уже была разостлана скатерть в такую же красную клетку, что
и занавески. Отблески пламени горящих поленьев и свет торшера в углу
придавали небу за окнами цвет темного аметиста. Она поставила хлеб на
стол около плоского стеклянного блюда с салатом и улыбнулась, оглядев
изящную сервировку, бокалы для вина, фарфоровый подсвечник в виде розы с
незажженной свечой.
Было видно, что Джуд приложил немало стараний. Продолжая улыбаться,
Клео засветила свечу, налила в бокалы вино и, взяв свой бокал, подошла к
окну. В темнеющем небе мерцали первые звезды, подступившие сумерки пог-
лощали земные тени, и она знала, что, прежде чем солнце взойдет опять,
их с Джудом брак приобретет для нее новый смысл, да и для него, хотелось
надеяться, тоже.
- Садись же. - Услышав за спиной его голос, она быстро обернулась и
едва не расплескала вино. В слабом освещении маленькой комнаты его черты
казались мягче, рот нежнее. Но на глаза падала такая густая тень, что в
них ничего нельзя было прочесть, и Клео не знала, о чем он думает.
Мясо было приготовлено отменно, но аппетит у Клео пропал, и она лишь
поигрывала вилкой, глядя, как он жадно поглощает еду. Она не могла
больше ждать, она должна была сообщить ему о ребенке. И его радость бу-
дет ее радостью. Нет, больше, чем радостью - самозабвенным исступленным
счастьем.
Он и раньше заговаривал о детях. Именно ради них он и женился на ней.
Для нее же их дети были тогда чем-то абстрактным, бесплотным. Но теперь
- совсем другое дело. Ребенок Джуда жил в ней, настоящий, живой и уже
любимый, потому что был ее плотью и кровью.
И она должна была поделиться с мужем этим чудом. Прямо сейчас.
- Джуд, - выпалила она тонким от возбуждения голосом, - у нас будет
ребенок. Я беременна.
Его реакция была непредсказуема, но она никак не ожидала увидеть пус-
тые, без всякого выражения глаза, когда он поднял голову и взглянул ей
прямо в лицо. И она не могла понять смысла мелькнувшей в них короткой
вспышки боли, пока он, отложив нож, не произнес отсутствующим голосом:
- Поздравляю. Но, извини, я не разделяю твоего слезливого восторга.
Откуда мне знать, мой этот ребенок или Фентона?
Клео почувствовала, как в ней что-то погасло. Это была надежда. В ней
умерла надежда. Раньше она была орудием, с которым Клео сражалась против
всех подобных нелепиц, но теперь несколько слов вырвали из ее груди пос-
леднюю искру. Во рту стало горько, сердце невыносимо защемило. Это был
конец.
- Пошел к черту, - безжизненно проговорила она, разрываемая невырази-
мой болью. Он снова взглянул на нее, губы ее задрожали. Он встал, от-
толкнув стул, и отвернулся.
- Я только что оттуда.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Джуд мягко остановил машину возле дома в Белгравии. С тех пор как
Клео сказала ему о ребенке, его лицо превратилось в неподвижную маску.
- Я высажу тебя здесь и заведу машину в гараж. - За всю дорогу домой
это были его первые слова, и она, все еще потрясенная, едва поняла их
смысл. - И еще, Клео... - ее онемевшие пальцы не могли справиться с
пристежным ремнем, - пусть Мег перенесет мои вещи в комнату для гостей.
Их браку конец, и вот они - последствия, мрачно подумала она. Горечь
зазвучала в ее голосе, когда, глядя прямо перед собой, она резко сказа-
ла:
- Я думала, мы сможем все обговорить. Разве не для этого ты увез меня
в дом Фионы? Я надеялась, что хоть раз ты позволишь мне высказаться.
- Все изменилось, когда ты сказала, что беременна. - Краем глаза она
увидела его руки, так стиснувшие руль, что побелели суставы пальцев; го-
лос выдал плохо скрываемое волнение. Но когда он заговорил снова, тон
был ровен, как и прежде: - Когда Фентон собрался жениться и ушел со сце-
ны, я подумал, мы сможем что-то сделать, склеить наш брак по кусочкам -
пусть бы это была только видимость благополучия. Но теперь, когда поя-
вится ребенок, каждый раз, глядя на него, я буду гадать, мой он или Фен-
тона, а так жить я не смогу.
- Фентон никогда не был моим любовником! - Эти слова сами вырвались
из груди. В любом случае их надо было произнести, если даже им с Джудом
не суждено быть вместе.
- Не лги, Клео, - мертвенно проговорил он. - Это бессмысленно.
Она почувствовала себя абсолютно обессиленной и бесконечно усталой.
Она автоматически вылезла из машины и вошла в дом. Ноги сами принесли ее
в просторную кухню, где Торнвуд чистил серебро, а Мег резала овощи для
супа.
- О, мадам! Мы вас сейчас не ждали. - Мег приложила руку к полной
груди. - Вы вошли словно привидение! - Когда ее удивление прошло, она
тревожно сощурила глаза. - Как вы себя чувствуете, мадам? Вы так бледны!
- Все хорошо. - Улыбка Клео тоже была машинальной. Она будто оцепене-
ла. - Конечно, надо было дать вам знать, что мы возвращаемся.
Она говорила так, словно они с Джудом попрежнему одно. Но это было не
так. Никогда они не были так далеки друг от друга, как теперь. Даже ког-
да он смотрел на нее презрительно, а по ночам с животной страстью овла-
девал ею, их все-таки связывало глубокое, хоть и мучительное, чувство.
Теперь же не осталось ничего. Совсем ничего.
- Нет, спасибо, я не хочу, - отозвалась она, когда Торнвуд предложил
ей кофе. - Но, возможно, мистер Мескал выпьет чашечку.
Она вышла из кухни так же бесшумно, как и вошла, действительно ощущая
себя призраком, за который приняла ее Мег. Торнвуды были женаты давно.
Они вместе росли. Клео не могла представить их порознь. Смогли бы они
понять трагедию, в которую превратился ее короткий брак с Джудом? Навер-
ное, нет. В любви и браке они видели лишь удобство, спокойствие, просто-
ту.
Конечно, она не будет просить Мег перенести вещи Джуда. Это она сде-
лает сама, словно совершит некое действо. Ведь этого ей и хотелось, на-
помнила она себе, один за другим снимая и вешая себе на руку его офици-
альные костюмы и прочую одежду из его половины огромного платяного шка-
фа. Она уже как-то пыталась сказать ему, что хочет спать одна, пока он
не согласится ее выслушать. Но в тот момент, конечно, еще была надежда,
что, узнав, как все было на самом деле, он поймет, насколько он был
несправедлив к ней, и тогда они смогут попробовать восстановить прежние
отношения.
Теперь никакой надежды уже не оставалось, и убрать его вещи из комна-
ты значило поставить последнюю точку. Это конец, финал, завершающая реп-
лика. От этой мысли ей захотелось плакать, но не было сил. Источник ее
душевной энергии иссяк еще вчера, в ту минуту, когда он убрал со стола
остатки обеда и посоветовал - ей снова собрать чемодан, так как рано ут-
ром они отправятся домой. Теперь в ее душе было пусто, поражение стано-
вилось все ощутимее.
Не приходя в себя после его подозрений, она, еле передвигая ноги,
поднялась наверх, посмотрела в зеркало и подумала, как нелепо выгладит в
своем красивом облегающем платье, в то время как ее лицо похоже на белую
маску с темными глубокими глазницами. Вещи она не успела разобрать, и ей
ничего не оставалось делать, как свернуться на постели и, натянув теплое
покрывало на замерзшее тело, попрощаться со своим замужеством.
Вскоре она услыхала, что он вышел из дома. Всю ночь она пролежала без
сна, глядя в темноту сухими горячими глазами. На рассвете он вернулся, и
она сошла вниз в том же платье, в каком провела ночь, с чемоданом в ру-
ке. Он бросил на нее короткий жесткий взгляд. У рта залегли глубокие
складки, он казался старше; должно быть, ходил всю ночь. Жалость запол-
нила ее опустевшее сердце, и Клео поспешно сказала:
- Джуд... садись, я приготовлю тебе поесть... и, ради всего святого,
давай попробуем поговорить. Дело обстоит совсем не так, как ты дума-
ешь...
- Брось. - Он встал и пошел прочь. - Есть я не хочу, а слова уже ни-
чего не изменят.
С этой минуты он держался с ней так, словно ее и вовсе не существова-
ло. Наверное, для него так оно и есть, думала она, развешивая его рубаш-
ки в шкафу в комнате для гостей.
Он никогда даже вида не делал, что любит ее, и со своей стороны прос-
читался, решив, что их брак может состояться. И теперь окончательно ре-
шил вычеркнуть ее из своей жизни. Она понимала, что это только начало.
- Зачем же делать все самой? - (Она не услышала, как он вошел). - Ес-
ли бы ты сказала, что не хочешь просить Мег, я бы помог тебе. - Он уже
не выглядел таким усталым, хотя был попрежнему бледен, несмотря на за-
гар. Должно быть, кофе Мег сделал свое дело.
Клео повела плечом. Что она могла сказать? Не падать же ему в ноги,
умоляя выслушать. Гордость - единственное, что у нее оставалось.
Расстегивая рубашку, он двинулся в глубь комнаты, а Клео попятилась к
двери.
- Я приму душ и переоденусь, - сказал он, глядя на нее пустыми, по-
меркшими глазами. - К ужину я не вернусь, можешь меня не ждать. Предуп-
реди Мег, что меня не будет, хорошо? - Его тон давал понять, что разго-
вор окончен, и Клео, выскользнув из комнаты, пошла к себе. Завтра, выс-
павшись, она будет решать, что лучше предпринять: бросить гиблое дело,
последовав примеру мужа, или пытаться его продолжать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19