Он наверняка помнит беглого зека, как сквозь землю провалившегося десять лет назад…
Ленинград
На перроне Московского вокзала Монахова «приняли» люди Бизона и, не проронив за всю дорогу ни слова, доставили к боссу. С удивлением для себя Кешка обнаружил, что привезли его не на Фабричную, а совершенно в другой район Ленинграда. Квартира здесь была просторная, светлая и великолепно обставленная. Из передней его провели прямо в гостиную.
– С возвращением! – дружески воскликнул Бизон, поднимаясь из массивного кресла, в котором сидел. Рядом, через невысокий журнальный столик, стояло точно такое же. И оно, судя по всему, предназначалось для Кешки. Столик был сервирован легкой закуской и напитками на две персоны. К еде и выпивке пока никто не прикасался. Значит, Бизон ждал его.
– Да вы охренели!!! – первое, что выкрикнул в лицо Бизону Монахов, лишь только увидел его. Сейчас ему было наплевать на последствия. – Втравили меня в дерьмо! Там Соленый пасется! Он же в бегах! Всех спалит!..
Бизон весело рассмеялся и полуобнял его за плечи.
– Не гоношись, малыш. С делом ты справился. Все чисто. Соленый – не твоя забота. Теперь у тебя все будет хорошо, чин чинарем. – Он подтолкнул его к свободному креслу.
Кешке показалось, что Бизон издевается над ним. Чего ради он изображает из себя душку?
– Бизон, ты заставил меня рисковать. И, если бы я попался мусорам, отпрыгнул бы в сторону. Скажи, что это не так!
– Конечно, не так. – Бизон протянул ему рюмку с коньяком. – Ты теперь наш человек. А своих людей мы бережем, уж поверь мне. Кстати. – Он протянул руку к полированной тумбе, на которой лежал тугой сверток. – Вот твоя доля со сделки. Спасибо тебе, Монах. И давай выпьем за удачу!..
Лишь поздно ночью водитель Бизона на красных «Жигулях» отвез его домой.
* * *
…Материалы, которые майор Багаев получил в Ташкенте из рук полковника Султанова, были подготовлены идеально с точки зрения штабной культуры, требований Уголовно-процессуального кодекса и состояния доказательной базы. Иван Иванович много раз перечитывал документы, сверял даты и копался в заключениях экспертов. Тот, кто трудился над созданием этой «липы», «липовать» умел. Привезенные в Москву материалы фальсифицированного оперативно-поискового дела вызвали там бурю оваций. Все говорило о том, что преступники клюнули на наживку. Теперь операция вступала в очередную рабочую фазу – глубокую детальную разработку криминального сообщества.
Ивана Ивановича представили к очередному званию и назначили на вышестоящую должность. Теперь подполковник Багаев обладал еще большими полномочиями. Но и задачи усложнились. Группировка Кима, взаимодействующая с бандой Бизона, представляла собой хитро сплетенную и разбросанную по всей стране сеть. Предстояло распутать каждый узелок, собрать воедино неопровержимые доказательства преступной деятельности.
Противник опытный и хитрый, умело заметающий следы, не гнушающийся ничем. Такого на мякине не проведешь. Не сорвался бы…
* * *
Проснувшись утром, Кешка наскоро умылся, побрился и принялся хлопотать на кухне, готовя нехитрый завтрак. Бутерброды и кофе были уже готовы, когда прозвучал телефонный звонок.
– Простите, я попала к Подвальным? – проскрипел неприятный старушечий голос. – Позовите Геннадия Елизаровича!
– Ошиблись номером! – ответил ей Монахов, и опустил трубку на рычаги.
Шагнул к кухне и замер без движения. Его тут же прошиб холодный пот. Прозвучавшая фраза была вызовом на конспиративную встречу с Бага-евым! Телефон прозвонил вторично.
– Слушаю, – хрипло отозвался Кешка.
– Геннадий Елизарович? Подвальный?
– Он съехал в прошлом году.
– Какая жалость! – сокрушалась старушка. – Вы себе не представляете! Он остался должен мне пять рублей! А я живу на одну пенсию!..
– Извините, – оборвал ее Кешка. – Я за него отдавать долги не собираюсь. – И положил трубку.
Названная в разговоре фамилия – Подвальный – обозначала место встречи. Это было оговорено с Багаевым заранее. А «пять рублей» – время. Эту цифру нужно было умножить на два. Получалось, что Иван Иванович ждал его в условленном месте к десяти часам утра. Сегодня.
На часах было четверть десятого. Через сорок пять минут Багаев крепко пожимал Кешке руку. Они встретились в подвале многоквартирного дома, расположенного в пяти минутах ходьбы от того места, где жил Монахов.
– С возвращением! – поздравил Кешку Багаев. – Я очень за тебя переживал.
– Бросьте вы! – с сарказмом отреагировал на его слова агент. – Так переживали, что послали прямо в лапы к Соленому…
– Не понял.
– Я в Ташкенте видел Соленого! – Глаза Кешки лихорадочно горели.
– Стой! – не сдержавшись от неожиданности, выкрикнул Багаев. – Какого Соленого?! При чем здесь Соленый?!
– Данил Солонов. С которым я бежал из лагеря. Не надо делать вид, что вы забыли это имя…
– Да погоди ты! Не забыл я, Все помню. Но откуда там, в Ташкенте, Соленый?!
– Не знаю. Только крутится он сейчас с корейцем. Это точно. И еще. Он просил меня поискать в Ленинграде человека, которого могли бы заинтересовать камни.
– Что за камни? – насторожился Багаев.
– Мне Соленый ничего не показывал. Но сказал, что человек ему нужен серьезный. Там, говорит, в Ташкенте, одна мелочь.
– Хм-м!.. Что ж за камни у него такие, если в Ташкенте покупателя не сыскать? Видать, дорогие камушки, а? – повеселел вдруг Багаев.
– Брать будете?
– Всему свое время. До Соленого доберемся. Посуди сам. Возьмем мы его сейчас. А он и догадается, что это ты нас по тропинке провел и путь указал. Да тебя в один миг порешат! К тому же безумно меня заинтересовали те камушки… Может, даже больше, чем сам Соленый, кореец и Бизон вместе взятые. Но ведь, если задержим мы Соленого да потребуем от него те камни, пошлет он нас всех подальше. И будет прав. Потому как наличие у него тех камней еще доказать надо. Выходит, нужно набраться терпения и ждать, пока нам Солонов брюлики сам на блюдечке с голубой каемочкой принесет.
– Ага! Ждите! Он дурак такой, разбежался!
– Я не сказал, что нужно сидеть сложа руки. Но теперь мы будем играть по-другому. – В голосе Багаева прозвучали таинственные нотки. – Готовься к длительной и серьезной работе. И слушай, как будем жить дальше…
Инструктаж шел не менее двух часов, и с каждым услышанным из уст Багаева словом Кешка все более осознавал, что получает инструкции на всю оставшуюся жизнь. А много ли ее осталось, той жизни?
Предгорья Тянь-Шаня. Йигирма
В эту пору на всех подступах к Проклятой равнине выставлялись вооруженные кордоны. Люди жили в войлочных юртах по пять-шесть человек и несли круглосуточное дежурство. При них были верховые кони и огромные среднеазиатские овчарки. Цель преследовалась одна: усилить охрану плантаций опиумного мака и конопли. Проникнуть сюда можно было, только зная пароль.
Конечно, у милиции была реальная возможность нагрянуть с воздуха, на вертолетах. Но и этого никто не предпринимал. Местные жители знали, что со стражами правопорядка кореец давно договорился. Даже начальник областного Управления внутренних дел не совал нос в эти края. Его должность, кстати говоря, тоже была под контролем Кима. Сюда назначались офицеры по строгому отбору. И только на год. Потом – пенсия. Посидел на «жирном» месте, хапнул деньжат от наркотиков – подвинься, другим тоже кушать хочется. А воспротивишься, захочешь продлить срок или, чего доброго, станешь изображать из себя неподкупного – так найдут тебя очень скоро с разбитой головой под каким-нибудь обрывом…
– Султанов обманул меня, – произнес кореец, минуя всякие эмоции, словно давно был готов к обману или его лично сей прискорбный факт не касался.
– Когда и в чем? – внимательно посмотрел на него Соленый.
– Когда передавал деньги московскому мусору.
– Ты говоришь о тех пятидесяти тысячах?
– Да. Но только их было не пятьдесят, а в два раза меньше.
– Не думаю, что жирный боров пойдет на такое, – с сомнением высказался Соленый. – Он же не последний кретин!
– Значит, кретин, коли сделал это. Сейчас сам убедишься…
Они верхом подъезжали к аулу Йигирма, где вовсю шла работа по сбору урожая конопли. Их присутствия здесь в данный момент не требовалось. За рабами было кому присматривать. Но кореец, отправляясь в горы, настойчиво потянул с собой Соленого. Видимо, была какая-то важная тому причина.
За два дня до того он ходил мрачнее тучи. На вопросы отвечал односложно, нехотя. Почти ничего не ел. Был раздражительным. Даже избил одну из женщин, прислуживающих ему в доме. Соленого все это удивляло, он знал, что Ким умеет держать себя в руках в самых критических ситуациях. Значит, нечто из ряда вон выходящее встревожило его и выбило из колеи.
…На одном из участков плантации тощие и обожженные солнцем мальчишки, по пояс голые, бегали меж пышных кустов, сбивая на свои взмокшие тела пыльцу с цветов конопли. Смешиваясь с потом, она преобразовывалась в липкую, тягучую массу, напоминающую подплавленный пластилин. Изможденные и одурманенные наркотиком женщины позже ладонями скатывали эту массу с кожи детей и упаковывали ее в полиэтиленовые пакеты.
Следом за мальчишками шли странные и страшные существа, лишь отдаленно напоминающие мужчин: обгоревшая, черная и потрескавшаяся кожа их, облепленная мухами и слепнями, туго обтягивала кости. Глаза провалились – издали казалось, что глазных яблок вообще нет, а на их месте зияют гноящиеся, слизистые дыры. Особи мужского пола собирали в специальные, подвязанные к шеям мешки верхний цвет и отбирали нужную листву. В дальнейшем это сырье будет соответствующим образом просушено и измельчено.
Здесь же, на плантации, находились надсмотрщики. Они объезжали огромную территорию верхом. Поперек седел были перекинуты охотничьи карабины, а в руках каждый держал длиннохвостую кожаную плеть.
При въезде в поселок навстречу корейцу и Соленому выбежал тот же самый старик, что встречал их в прошлом году.
– Ассалом алейкум, Виталий-ака!
– Здорово, Кахрамон, – поздоровался с ним кореец. – Что нового?
– Все по-старому, хозяин! – склонился перед ним старец.
В поселке этот человек выполнял роль старосты. Его беспрекословно слушались рабы, к нему приходили за советом и помощью, обращались в случае возникновения спорных вопросов. Но не потому, что уважали. Каждый знал, что Кахрамон ставленник корейца. Он здесь бог, царь и генеральный секретарь в одном лице. Случись что с Кахрамоном – весь поселок будет немедленно сожжен дотла вместе с его жителями. К тому же старик был хитер и мудр, из любой ситуации мог найти правильный выход и не раз спасал провинившихся рабов от плетей надсмотрщиков.
– Маджида жива? – спросил кореец.
– Жива, – ответил старик и почему-то засмеялся.
– Очень хорошо! – потер руки Ким, спрыгивая с коня. – Ну ты давай нам чего-нибудь пожрать организуй, а потом я с этой лярвой говорить буду.
Старик метнулся выполнять приказание.
– Кто такая Маджида? – не скрывая любопытства, спросил Соленый.
– Всему свое время – узнаешь. Сучка та еще.
Привязав лошадей к коновязи, они направились в отдельно стоящий дом. Нет, сооружение скорее напоминало хижину разбойников – так грубо было оно сложено из серых неотесанных камней и отличалось от хибар рабов лишь высоким каменным крыльцом, застекленными окнами и крепкой входной дверью, ключ от которой был у корейца и еще, наверное, у старика. Потому что внутри – Соленый обратил на это внимание – все сияло чистотой. Совсем недавно здесь кто-то прибирался. Можно было предположить, что старик знал о приезде Кима, а потому приготовил все в лучшем виде.
Дом состоял из одной, но весьма просторной комнаты, которая служила и спальней, и гостиной. В кабинете и кухне здесь, по всей видимости, не нуждались.
Дощатый, аккуратно настланный, но некрашеный пол был тщательно вымыт и выскоблен. Кровать застелена белоснежным бязевым бельем, стол покрыт скатертью. Соленый и кореец уселись за стол, и тут же в дверь постучались.
– Да! – громко крикнул Ким.
Вошли две женщины в сопровождении старика Кахрамона. Они принесли жареное мясо, большие блюда с овощами, лепешки и соевый соус, без которого кореец вообще за стол не садился. Старик выставил в центр столешницы четыре бутылки водки, которые до этого держал по две в каждой руке. Женщины тут же удалились, а Кахрамона Ким остановил жестом. Тот аккуратно присел на краешек свободного стула.
– Рассказывай, – приказал.
– Через две недели закончим. Осталось гектара два.
– Сколько народу ушло?
– На прошлой неделе умерли двое. Вчера – еще один.
– Отчего?
– Мак…
– Сволочи! Я тебя предупреждал, чтобы ни одна головка на сторону не ушла. Кучеряво живете?! Анаши вам не хватает! На опий тянет! – Кореец вскочил с места и ногой выбил стул из-под старика. Тот повалился на пол. Ким пнул его в живот. Кахрамон взвыл то ли от боли, то ли от страха быть забитым насмерть. – Вставай! – крикнул кореец и вернулся на свое место. – Говори дальше.
– Бибигуль родила.
– Ну.
– Ребенок больной. Надо бы его… Но она не отдает ни в какую.
– Что значит не отдает?! Передай охране, чтобы от ребенка избавились. Не отдаст – ее тоже убрать. Не хер нам уродов плодить. Мрази!
В Йигирме был закон – рожденных с дефектами убивали сразу. В живых оставляли только более или менее здоровых детей. Но таких появлялось на свет мало, из десяти один.
– Маджида от еды отказывается. Только воду пьет.
– Ладно. Будь поблизости. Я позову, – сказал кореец. И, когда Кахрамон вышел, обратился к Соленому: – Теперь слушай. Маджида – одна из тех шлюх, что ублажали москвича в загородном доме Султанова. Именно ее я приставил туда, чтобы присмотрела за обстановкой. Что там да как, сам понимаешь. Ну, когда московский майор уехал, мне Султанов и говорит, что деньги отдал, как мог умаслил. Все в порядке. Отдал, говорит, ровно пятьдесят тысяч. А я сразу ему не поверил. Но свои двадцать пять отстегнул. Думаю, придет время – разберемся. Все тайное рано или поздно становится явным. И любое говно в результате всплывет на поверхность. Год прошел спокойно. Да ты и сам в курсе. Работаю себе. Вдруг ребятки мне докладывают: Маджида – она в республиканском ансамбле танца «Байрам» работает – третью модель «Жигулей» себе прикупила. Видели ее в старом городе на ярмарке. Такая вся из себя краля! Я думаю: за границей на гастролях не была. Зарплата у нее шестьдесят семь рублей. За выступления платят по червонцу. Откуда деньги на машину? Может, любовник с карманом появился? Проверяю. Нет такого. Как была шлюхой общего пользования, так и осталась. И тут меня осенило! Султанов! На днях ребята мои выкрали ее в Ташкенте и привезли сюда. Я сам еще с ней не разговаривал, но уверен: только жирный мог заплатить ей такие бабки. Спрашивается: за что?
– А за что?..
– Вот сейчас перекусим, а потом пригласим ее и выясним, – сказал Ким, разрывая руками великолепно прожаренную баранину и обмакивая ее в соевый соус. – Ты разливай пока.
Соленый принялся откупоривать бутылку.
– И еще, – сказал Ким. – Думаю, Султанов нам больше не пригодится. Его надо менять.
– Как и на кого?
– Хочу подтянуть поближе того мусора московского. Он все-таки в МВД СССР. К тому же молодой, перспективный. Из него вот такой генерал в будущем получится! – Кореец поднял вверх большой палец. – А раз он с самого начала на нашу удочку клюнул, то по гроб жизни теперь наш. На него и заменим жирного. А как заменить… то есть как избавиться от Султанова, пусть сам москвич и думает – это его дело.
– Что ж, по-моему, игра стоит свеч, – поддержал его Соленый. – Но затраты!..
– Я тоже так думаю. Ты ешь, ешь. Скоро шалаву приведут. А затраты наши, какими бы они ни были, окупятся сторицей.
Окончив трапезу, кореец кликнул Кахрамона и приказал привести Маджиду.
Девушке на вид было лет двадцать – не больше. И наверное, она была очень красива. «Наверное, была», потому что за несколько дней, проведенных в пределах Проклятой равнины, кожа ее покрылась болячками и грязью, в роскошных черных волосах завелись насекомые, вызывающие непрестанную чесотку, некогда пухлые и сочные губы обветрились, потрескались и кровоточили, а глаза воспалились от бессонницы или заражения роговицы. На внутренних сгибах локтевых суставов Соленый заметил следы уколов. Значит, ее здесь накачивали наркотиками. Впрочем, если внимательно посмотреть ей в глаза, это угадывалось без особого труда. Одета Маджида была в тонкое шифоновое платье.
Один из надсмотрщиков грубо втолкнул ее в комнату и прикрыл входную дверь, оставшись по ту сторону. Там же, на каменном крыльце, находился и Кахрамон. Было слышно, как он о чем-то переговаривался с конвоиром.
– Привет, красавица! – бодро воскликнул Ким. – Как тебе у нас в гостях, крошка?
Маджида обвела окружающее пространство мутным взглядом и ничего не ответила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Ленинград
На перроне Московского вокзала Монахова «приняли» люди Бизона и, не проронив за всю дорогу ни слова, доставили к боссу. С удивлением для себя Кешка обнаружил, что привезли его не на Фабричную, а совершенно в другой район Ленинграда. Квартира здесь была просторная, светлая и великолепно обставленная. Из передней его провели прямо в гостиную.
– С возвращением! – дружески воскликнул Бизон, поднимаясь из массивного кресла, в котором сидел. Рядом, через невысокий журнальный столик, стояло точно такое же. И оно, судя по всему, предназначалось для Кешки. Столик был сервирован легкой закуской и напитками на две персоны. К еде и выпивке пока никто не прикасался. Значит, Бизон ждал его.
– Да вы охренели!!! – первое, что выкрикнул в лицо Бизону Монахов, лишь только увидел его. Сейчас ему было наплевать на последствия. – Втравили меня в дерьмо! Там Соленый пасется! Он же в бегах! Всех спалит!..
Бизон весело рассмеялся и полуобнял его за плечи.
– Не гоношись, малыш. С делом ты справился. Все чисто. Соленый – не твоя забота. Теперь у тебя все будет хорошо, чин чинарем. – Он подтолкнул его к свободному креслу.
Кешке показалось, что Бизон издевается над ним. Чего ради он изображает из себя душку?
– Бизон, ты заставил меня рисковать. И, если бы я попался мусорам, отпрыгнул бы в сторону. Скажи, что это не так!
– Конечно, не так. – Бизон протянул ему рюмку с коньяком. – Ты теперь наш человек. А своих людей мы бережем, уж поверь мне. Кстати. – Он протянул руку к полированной тумбе, на которой лежал тугой сверток. – Вот твоя доля со сделки. Спасибо тебе, Монах. И давай выпьем за удачу!..
Лишь поздно ночью водитель Бизона на красных «Жигулях» отвез его домой.
* * *
…Материалы, которые майор Багаев получил в Ташкенте из рук полковника Султанова, были подготовлены идеально с точки зрения штабной культуры, требований Уголовно-процессуального кодекса и состояния доказательной базы. Иван Иванович много раз перечитывал документы, сверял даты и копался в заключениях экспертов. Тот, кто трудился над созданием этой «липы», «липовать» умел. Привезенные в Москву материалы фальсифицированного оперативно-поискового дела вызвали там бурю оваций. Все говорило о том, что преступники клюнули на наживку. Теперь операция вступала в очередную рабочую фазу – глубокую детальную разработку криминального сообщества.
Ивана Ивановича представили к очередному званию и назначили на вышестоящую должность. Теперь подполковник Багаев обладал еще большими полномочиями. Но и задачи усложнились. Группировка Кима, взаимодействующая с бандой Бизона, представляла собой хитро сплетенную и разбросанную по всей стране сеть. Предстояло распутать каждый узелок, собрать воедино неопровержимые доказательства преступной деятельности.
Противник опытный и хитрый, умело заметающий следы, не гнушающийся ничем. Такого на мякине не проведешь. Не сорвался бы…
* * *
Проснувшись утром, Кешка наскоро умылся, побрился и принялся хлопотать на кухне, готовя нехитрый завтрак. Бутерброды и кофе были уже готовы, когда прозвучал телефонный звонок.
– Простите, я попала к Подвальным? – проскрипел неприятный старушечий голос. – Позовите Геннадия Елизаровича!
– Ошиблись номером! – ответил ей Монахов, и опустил трубку на рычаги.
Шагнул к кухне и замер без движения. Его тут же прошиб холодный пот. Прозвучавшая фраза была вызовом на конспиративную встречу с Бага-евым! Телефон прозвонил вторично.
– Слушаю, – хрипло отозвался Кешка.
– Геннадий Елизарович? Подвальный?
– Он съехал в прошлом году.
– Какая жалость! – сокрушалась старушка. – Вы себе не представляете! Он остался должен мне пять рублей! А я живу на одну пенсию!..
– Извините, – оборвал ее Кешка. – Я за него отдавать долги не собираюсь. – И положил трубку.
Названная в разговоре фамилия – Подвальный – обозначала место встречи. Это было оговорено с Багаевым заранее. А «пять рублей» – время. Эту цифру нужно было умножить на два. Получалось, что Иван Иванович ждал его в условленном месте к десяти часам утра. Сегодня.
На часах было четверть десятого. Через сорок пять минут Багаев крепко пожимал Кешке руку. Они встретились в подвале многоквартирного дома, расположенного в пяти минутах ходьбы от того места, где жил Монахов.
– С возвращением! – поздравил Кешку Багаев. – Я очень за тебя переживал.
– Бросьте вы! – с сарказмом отреагировал на его слова агент. – Так переживали, что послали прямо в лапы к Соленому…
– Не понял.
– Я в Ташкенте видел Соленого! – Глаза Кешки лихорадочно горели.
– Стой! – не сдержавшись от неожиданности, выкрикнул Багаев. – Какого Соленого?! При чем здесь Соленый?!
– Данил Солонов. С которым я бежал из лагеря. Не надо делать вид, что вы забыли это имя…
– Да погоди ты! Не забыл я, Все помню. Но откуда там, в Ташкенте, Соленый?!
– Не знаю. Только крутится он сейчас с корейцем. Это точно. И еще. Он просил меня поискать в Ленинграде человека, которого могли бы заинтересовать камни.
– Что за камни? – насторожился Багаев.
– Мне Соленый ничего не показывал. Но сказал, что человек ему нужен серьезный. Там, говорит, в Ташкенте, одна мелочь.
– Хм-м!.. Что ж за камни у него такие, если в Ташкенте покупателя не сыскать? Видать, дорогие камушки, а? – повеселел вдруг Багаев.
– Брать будете?
– Всему свое время. До Соленого доберемся. Посуди сам. Возьмем мы его сейчас. А он и догадается, что это ты нас по тропинке провел и путь указал. Да тебя в один миг порешат! К тому же безумно меня заинтересовали те камушки… Может, даже больше, чем сам Соленый, кореец и Бизон вместе взятые. Но ведь, если задержим мы Соленого да потребуем от него те камни, пошлет он нас всех подальше. И будет прав. Потому как наличие у него тех камней еще доказать надо. Выходит, нужно набраться терпения и ждать, пока нам Солонов брюлики сам на блюдечке с голубой каемочкой принесет.
– Ага! Ждите! Он дурак такой, разбежался!
– Я не сказал, что нужно сидеть сложа руки. Но теперь мы будем играть по-другому. – В голосе Багаева прозвучали таинственные нотки. – Готовься к длительной и серьезной работе. И слушай, как будем жить дальше…
Инструктаж шел не менее двух часов, и с каждым услышанным из уст Багаева словом Кешка все более осознавал, что получает инструкции на всю оставшуюся жизнь. А много ли ее осталось, той жизни?
Предгорья Тянь-Шаня. Йигирма
В эту пору на всех подступах к Проклятой равнине выставлялись вооруженные кордоны. Люди жили в войлочных юртах по пять-шесть человек и несли круглосуточное дежурство. При них были верховые кони и огромные среднеазиатские овчарки. Цель преследовалась одна: усилить охрану плантаций опиумного мака и конопли. Проникнуть сюда можно было, только зная пароль.
Конечно, у милиции была реальная возможность нагрянуть с воздуха, на вертолетах. Но и этого никто не предпринимал. Местные жители знали, что со стражами правопорядка кореец давно договорился. Даже начальник областного Управления внутренних дел не совал нос в эти края. Его должность, кстати говоря, тоже была под контролем Кима. Сюда назначались офицеры по строгому отбору. И только на год. Потом – пенсия. Посидел на «жирном» месте, хапнул деньжат от наркотиков – подвинься, другим тоже кушать хочется. А воспротивишься, захочешь продлить срок или, чего доброго, станешь изображать из себя неподкупного – так найдут тебя очень скоро с разбитой головой под каким-нибудь обрывом…
– Султанов обманул меня, – произнес кореец, минуя всякие эмоции, словно давно был готов к обману или его лично сей прискорбный факт не касался.
– Когда и в чем? – внимательно посмотрел на него Соленый.
– Когда передавал деньги московскому мусору.
– Ты говоришь о тех пятидесяти тысячах?
– Да. Но только их было не пятьдесят, а в два раза меньше.
– Не думаю, что жирный боров пойдет на такое, – с сомнением высказался Соленый. – Он же не последний кретин!
– Значит, кретин, коли сделал это. Сейчас сам убедишься…
Они верхом подъезжали к аулу Йигирма, где вовсю шла работа по сбору урожая конопли. Их присутствия здесь в данный момент не требовалось. За рабами было кому присматривать. Но кореец, отправляясь в горы, настойчиво потянул с собой Соленого. Видимо, была какая-то важная тому причина.
За два дня до того он ходил мрачнее тучи. На вопросы отвечал односложно, нехотя. Почти ничего не ел. Был раздражительным. Даже избил одну из женщин, прислуживающих ему в доме. Соленого все это удивляло, он знал, что Ким умеет держать себя в руках в самых критических ситуациях. Значит, нечто из ряда вон выходящее встревожило его и выбило из колеи.
…На одном из участков плантации тощие и обожженные солнцем мальчишки, по пояс голые, бегали меж пышных кустов, сбивая на свои взмокшие тела пыльцу с цветов конопли. Смешиваясь с потом, она преобразовывалась в липкую, тягучую массу, напоминающую подплавленный пластилин. Изможденные и одурманенные наркотиком женщины позже ладонями скатывали эту массу с кожи детей и упаковывали ее в полиэтиленовые пакеты.
Следом за мальчишками шли странные и страшные существа, лишь отдаленно напоминающие мужчин: обгоревшая, черная и потрескавшаяся кожа их, облепленная мухами и слепнями, туго обтягивала кости. Глаза провалились – издали казалось, что глазных яблок вообще нет, а на их месте зияют гноящиеся, слизистые дыры. Особи мужского пола собирали в специальные, подвязанные к шеям мешки верхний цвет и отбирали нужную листву. В дальнейшем это сырье будет соответствующим образом просушено и измельчено.
Здесь же, на плантации, находились надсмотрщики. Они объезжали огромную территорию верхом. Поперек седел были перекинуты охотничьи карабины, а в руках каждый держал длиннохвостую кожаную плеть.
При въезде в поселок навстречу корейцу и Соленому выбежал тот же самый старик, что встречал их в прошлом году.
– Ассалом алейкум, Виталий-ака!
– Здорово, Кахрамон, – поздоровался с ним кореец. – Что нового?
– Все по-старому, хозяин! – склонился перед ним старец.
В поселке этот человек выполнял роль старосты. Его беспрекословно слушались рабы, к нему приходили за советом и помощью, обращались в случае возникновения спорных вопросов. Но не потому, что уважали. Каждый знал, что Кахрамон ставленник корейца. Он здесь бог, царь и генеральный секретарь в одном лице. Случись что с Кахрамоном – весь поселок будет немедленно сожжен дотла вместе с его жителями. К тому же старик был хитер и мудр, из любой ситуации мог найти правильный выход и не раз спасал провинившихся рабов от плетей надсмотрщиков.
– Маджида жива? – спросил кореец.
– Жива, – ответил старик и почему-то засмеялся.
– Очень хорошо! – потер руки Ким, спрыгивая с коня. – Ну ты давай нам чего-нибудь пожрать организуй, а потом я с этой лярвой говорить буду.
Старик метнулся выполнять приказание.
– Кто такая Маджида? – не скрывая любопытства, спросил Соленый.
– Всему свое время – узнаешь. Сучка та еще.
Привязав лошадей к коновязи, они направились в отдельно стоящий дом. Нет, сооружение скорее напоминало хижину разбойников – так грубо было оно сложено из серых неотесанных камней и отличалось от хибар рабов лишь высоким каменным крыльцом, застекленными окнами и крепкой входной дверью, ключ от которой был у корейца и еще, наверное, у старика. Потому что внутри – Соленый обратил на это внимание – все сияло чистотой. Совсем недавно здесь кто-то прибирался. Можно было предположить, что старик знал о приезде Кима, а потому приготовил все в лучшем виде.
Дом состоял из одной, но весьма просторной комнаты, которая служила и спальней, и гостиной. В кабинете и кухне здесь, по всей видимости, не нуждались.
Дощатый, аккуратно настланный, но некрашеный пол был тщательно вымыт и выскоблен. Кровать застелена белоснежным бязевым бельем, стол покрыт скатертью. Соленый и кореец уселись за стол, и тут же в дверь постучались.
– Да! – громко крикнул Ким.
Вошли две женщины в сопровождении старика Кахрамона. Они принесли жареное мясо, большие блюда с овощами, лепешки и соевый соус, без которого кореец вообще за стол не садился. Старик выставил в центр столешницы четыре бутылки водки, которые до этого держал по две в каждой руке. Женщины тут же удалились, а Кахрамона Ким остановил жестом. Тот аккуратно присел на краешек свободного стула.
– Рассказывай, – приказал.
– Через две недели закончим. Осталось гектара два.
– Сколько народу ушло?
– На прошлой неделе умерли двое. Вчера – еще один.
– Отчего?
– Мак…
– Сволочи! Я тебя предупреждал, чтобы ни одна головка на сторону не ушла. Кучеряво живете?! Анаши вам не хватает! На опий тянет! – Кореец вскочил с места и ногой выбил стул из-под старика. Тот повалился на пол. Ким пнул его в живот. Кахрамон взвыл то ли от боли, то ли от страха быть забитым насмерть. – Вставай! – крикнул кореец и вернулся на свое место. – Говори дальше.
– Бибигуль родила.
– Ну.
– Ребенок больной. Надо бы его… Но она не отдает ни в какую.
– Что значит не отдает?! Передай охране, чтобы от ребенка избавились. Не отдаст – ее тоже убрать. Не хер нам уродов плодить. Мрази!
В Йигирме был закон – рожденных с дефектами убивали сразу. В живых оставляли только более или менее здоровых детей. Но таких появлялось на свет мало, из десяти один.
– Маджида от еды отказывается. Только воду пьет.
– Ладно. Будь поблизости. Я позову, – сказал кореец. И, когда Кахрамон вышел, обратился к Соленому: – Теперь слушай. Маджида – одна из тех шлюх, что ублажали москвича в загородном доме Султанова. Именно ее я приставил туда, чтобы присмотрела за обстановкой. Что там да как, сам понимаешь. Ну, когда московский майор уехал, мне Султанов и говорит, что деньги отдал, как мог умаслил. Все в порядке. Отдал, говорит, ровно пятьдесят тысяч. А я сразу ему не поверил. Но свои двадцать пять отстегнул. Думаю, придет время – разберемся. Все тайное рано или поздно становится явным. И любое говно в результате всплывет на поверхность. Год прошел спокойно. Да ты и сам в курсе. Работаю себе. Вдруг ребятки мне докладывают: Маджида – она в республиканском ансамбле танца «Байрам» работает – третью модель «Жигулей» себе прикупила. Видели ее в старом городе на ярмарке. Такая вся из себя краля! Я думаю: за границей на гастролях не была. Зарплата у нее шестьдесят семь рублей. За выступления платят по червонцу. Откуда деньги на машину? Может, любовник с карманом появился? Проверяю. Нет такого. Как была шлюхой общего пользования, так и осталась. И тут меня осенило! Султанов! На днях ребята мои выкрали ее в Ташкенте и привезли сюда. Я сам еще с ней не разговаривал, но уверен: только жирный мог заплатить ей такие бабки. Спрашивается: за что?
– А за что?..
– Вот сейчас перекусим, а потом пригласим ее и выясним, – сказал Ким, разрывая руками великолепно прожаренную баранину и обмакивая ее в соевый соус. – Ты разливай пока.
Соленый принялся откупоривать бутылку.
– И еще, – сказал Ким. – Думаю, Султанов нам больше не пригодится. Его надо менять.
– Как и на кого?
– Хочу подтянуть поближе того мусора московского. Он все-таки в МВД СССР. К тому же молодой, перспективный. Из него вот такой генерал в будущем получится! – Кореец поднял вверх большой палец. – А раз он с самого начала на нашу удочку клюнул, то по гроб жизни теперь наш. На него и заменим жирного. А как заменить… то есть как избавиться от Султанова, пусть сам москвич и думает – это его дело.
– Что ж, по-моему, игра стоит свеч, – поддержал его Соленый. – Но затраты!..
– Я тоже так думаю. Ты ешь, ешь. Скоро шалаву приведут. А затраты наши, какими бы они ни были, окупятся сторицей.
Окончив трапезу, кореец кликнул Кахрамона и приказал привести Маджиду.
Девушке на вид было лет двадцать – не больше. И наверное, она была очень красива. «Наверное, была», потому что за несколько дней, проведенных в пределах Проклятой равнины, кожа ее покрылась болячками и грязью, в роскошных черных волосах завелись насекомые, вызывающие непрестанную чесотку, некогда пухлые и сочные губы обветрились, потрескались и кровоточили, а глаза воспалились от бессонницы или заражения роговицы. На внутренних сгибах локтевых суставов Соленый заметил следы уколов. Значит, ее здесь накачивали наркотиками. Впрочем, если внимательно посмотреть ей в глаза, это угадывалось без особого труда. Одета Маджида была в тонкое шифоновое платье.
Один из надсмотрщиков грубо втолкнул ее в комнату и прикрыл входную дверь, оставшись по ту сторону. Там же, на каменном крыльце, находился и Кахрамон. Было слышно, как он о чем-то переговаривался с конвоиром.
– Привет, красавица! – бодро воскликнул Ким. – Как тебе у нас в гостях, крошка?
Маджида обвела окружающее пространство мутным взглядом и ничего не ответила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41