Вы, двое, немедленно приступите к обучению. К сожалению, оно будет носить несколько неформальный характер. Тебя, Янсма, мы определим непосредственно в команду боевой машины. Там тебя и натаскают. Ты, Иоситаро, пройдешь обучение в подразделении, в какое тебя определит офицер, руководящий кадрами. Тебя, Кипчак, уже запросил в свое распоряжение старший твег Рэб Гонсалес из группы разведки и рекогносцировки. Он говорит, что знает тебя по прежним временам.
– Так точно, сэр. Мы с твегом Гонсалесом вместе прошли через Денеб-Неккар. Замечательный человек, сэр.
– Когда мы прибудем в расположение части, у тебя будет возможность лично доложить ему о прибытии. Это все. Но напоследок я повторю свой совет: во-первых, не высовывайтесь и, во-вторых, не заставляйте старших по званию, в частности – меня, слишком долго помнить о ваших прегрешениях. Финф Бегущий Медведь, похоже, завел нашего «ку-ка», так что прошу на посадку! Отправимся в лагерь. – Уильямс чеканным шагом направился к подъемнику.
Гарвин и Ньянгу переглянулись.
– Он кажется приличным человеком, – прошептал Янсма.
– Да? Он верит нам не больше, чем тот седой ублюдок, – ответил Иоситаро. – Просто выражается вежливее.
Кипчак согласно кивнул:
– Ты кое-что понял, сынок. Но будь к нему… может быть, к ним обоим… более снисходительным. Что бы ты делал, если бы вокруг троса, на котором ты болтаешься в океанской глубине, кружила акула и норовила его перекусить?
– На это трудно возразить, – сказал Гарвин. – Кроме того, что если дураку и магнит покажешь, он все равно не верит, что рулетка заряжена.
Их «кук» заскользил по широкому проспекту, пересекающему город Леггет от комплекса правительственных зданий до залива, вокруг которого вытянулся остров Дхарма. База Ударного корпуса находилась на острове Ченс – в центре огромного залива, в двадцати километрах от них. Остров едва различался сквозь плотное марево, повисшее над волнами. Бегущий Медведь прибавил газу, подняв «кук» на высоту тысяча метров. Уильямс повернулся к ним и, перекрикивая свист ветра, спросил:
– Все ли приняли присягу на Центруме?
Рекруты обменялись взглядами.
– Никак нет, сэр, – ответил Кипчак. – В этот раз никто меня к присяге не приводил. Думаю, у них до этого руки не дошли.
Ньянгу и Гарвин тоже помотали головами.
– Вы хотите сказать… вы уже сколько времени в армии? – ужаснулся Уильямс.
– Я – два с половиной земных месяца, – пояснил Петр. – Иоситаро и Янсма – по шесть, поскольку их завербовали не на Центруме.
– Шесть месяцев, и вы даже не… Господи! Что же происходит в умах? Присяга… ведь это самая важная часть… Никому нельзя доверять, совсем никому. – От волнения Уильямс не договаривал. Его губы сложились в тонкую линию. – Джентльмены, примите мои извинения от имени Конфедерации. Это недопустимо. Совершенно недопустимо!
– Бог ты мой, – себе под нос буркнул Ньянгу.
– Черт возьми, за всю жизнь не видел столько солдат, – пробормотал Иоситаро. – Интересно, зачем все они тут собрались.
– Прикуси-ка язык, – цикнул Петр. – Это очень торжественное событие.
На всех троих были парадные мундиры – темные, иссиня-черные брюки с желтыми лампасами, короткие гимнастерки, подпоясанные ремнем, фуражки и эполеты. Штанины были заправлены в высокие, доходящие до икр, ботинки. На гимнастерке Петра слева красовались три ряда наград, справа – две крылатые нашивки. На форме остальных не было ничего. На широких ремнях черной кожи у каждого висели пустые ножны для кортика.
Построение происходило в центре огромного плаца Кэмп-Мэхена, растянувшегося на три километра. Все это пространство было забито солдатами в парадном обмундировании. Был представлен весь Корпус – мужчины и женщины. Почти восемь тысяч человек.
С дальнего конца плаца парадным шагом приближался коуд Уильямс. Позади него двигалась группа из трех знаменосцев с флагами Конфедерации, Камбры и Корпуса. За ними маршировали все офицеры штаба. Замыкал процессию духовой оркестр, надрывавшийся что есть мочи.
Щелкнув подошвами ботинок, Уильямс остановился в пятнадцати метрах от новичков. Оркестр сыграл еще четыре такта, и над плацем повисла тишина.
Гарвин уловил аромат полевых цветов, смешанный с запахом новенькой формы и собственного пота.
– Солдаты Корпуса! – грохнул Уильямс, и его слова эхом отозвались в восьми тысячах маленьких динамиков, укрепленных на ремнях солдат. – Мы собрались здесь, чтобы оказать честь троим людям, пожелавшим присоединиться к нам. Гарвин Янсма, Петр Кипчак, Ньянгу Иоситаро, пять шагов вперед! Знамена!
Два знаменосца, один с флагом Конфедерации, другой – Корпуса, вышли вперед. Без специальной команды знамя Корпуса опустилось так, что нижним краем едва не касалось земли.
– Положите руку на знамя!
Они подчинились.
– Повторяйте за мной. Я, коуд Йохим Уильямс, клянусь всем для меня святым, будь то Господь единый, или множество богов, или моя собственная честь, клянусь, что буду выполнять законные приказы моих командиров. Клянусь защищать Конфедерацию, ее идеалы и всех разумных существ, ее населяющих, до самой моей смерти или до момента, когда я буду освобожден от данной присяги.
Как только они произнесли слова клятвы, оркестр разразился гимном Конфедерации «Славься, Галактика!».
– Интересно, – прошептал Ньянгу, – работают ли в этой толпе карманники? И не потребовать ли у них нашу долю?
– Заткнись, – гневно прошипел Гарвин. Иоситаро скосил глаза на своего друга и увидел, что его кадык ходуном ходит по горлу, а по щеке сползает слеза. Заметив удивление на лице Иоситаро, Гарвин робко пояснил:
– Все это напоминает мне о цирке. Перед нами великий конферансье.
– Заткнитесь оба, – рыкнул Петр.
Оркестр смолк, и по плацу прокатилась волна приветственных возгласов.
– Знамена… поднять! – выкрикнул кто-то, и два знаменосца развернулись кругом и вернулись на свое место.
– Милль Рао! – крикнул Уильямс. – Выдайте им оружие!
Старший помощник командира милль Пракаш Рао вышел из колонны штабных офицеров. Он раздал новичкам по кожаному футляру и вернулся на место.
– Будьте достойны оказанной вам чести, – произнес Уильямс. – Усердно учитесь, достойно несите службу, и пусть Корпус гордится вами. – Он сделал шаг назад и отдал честь. Рекруты козырнули в ответ.
– Командирам подразделений принять командование! Всем разойтись!
Иоситаро открыл футляр. Внутри лежала кокарда и две нашивки на воротник. На всем этом красовалась эмблема Корпуса: копье, от наконечника которого полукругом расходилась ударная волна. А еще в футляре был кортик. К удивлению Ньянгу, нож оказался не символической игрушкой для парадов, а смертоносным оружием. Клинок длиной около восемнадцати сантиметров был полностью заточен с одной стороны, и на семь сантиметров от острия – с другой. Эфес и наконечник кожаной рукояти были серебряными. Нож легко вошел в ножны, висевшие у Ньянгу на поясе.
– Удивительно, – сказал Ньянгу.
– Что удивительно? – довольно резко спросил Петр.
– Я не хотел сказать ничего обидного, – спешно пояснил Иоситаро. – Но вот нам дали эти эмблемы. Кружева и показуха. А вот нож – чертовски нужная штука.
– Ну и?
– Ну и что такое этот Корпус? Кружева или сталь?
Кипчак непонимающе приподнял бровь.
– Ладно, – сказал Ньянгу. – Пошли служить.
Глава 7
С-Камбра
С ноющим звуком бурав вгрызался в скальную породу. Джорд'н Брукс часто заморгал, пытаясь выгнать пот из краешков глаз. Мелкие крошки кружились в пыльном воздухе, коркой налипали на лицо, красили волосы в грязно-серый цвет. В забое, где он лежал – полметра шириной, метр в высоту, – помещался только он сам, его бурав и конвейерная лента для отгрузки руды. Сырая и горячая скальная порода под ним начинала дрожать всякий раз, когда в соседнем штреке приходил в движение инструмент другого шахтера.
За двадцать лет работы в шахтах Брукс так привык к тесноте, что чувствовал себя здесь как дома. Он вывалил на конвейер здоровый кусок породы, отогнул рукав термоизолирующего комбинезона и посмотрел на часы. Отключив свой бурав и бросив его волочиться на проводе, он пополз по штреку к выходу сначала на четвереньках, потом, когда туннель расширился, встал на ноги, спиной касаясь потолка.
Туннель выходил на промежуточную станцию, где потолок был укреплен стальными балками и позволял выпрямиться во весь рост. Здесь дышать стало полегче: рядом с грудой образцов руды изо всех сил пыхтел кондиционер, вытягивая воздух. Рядом с готовым к отправлению лифтом стояла начальница его смены.
– Твое алиби обеспечено, – сказала она.
Брукс снял дыхательный аппарат, поставил на место бурав и компрессор, вошел в лифт и поехал. Ствол лифта уходил на полмили вверх. Выйдя из него, Брукс прошел через шлюзовую камеру и пересел в вагонетку, идущую к главному лифту шахты. Он втиснулся в лифт вместе с другими шахтерами, возвращающимися со смены, шумными и грязными. Этот лифт доставил их на поверхность.
Когда он вышел из верхней шлюзовой камеры, яркие огни прожекторов заставили его зажмуриться. Почему-то всегда, когда он выходил из забоя, независимо от времени, он ожидал увидеть дневной свет. Воздух снаружи был пыльным, сухим и холодным в сравнении с уплотненной, пахнущей машинным маслом атмосферой шахты. Пока его термокостюм менял режим, было холодно.
Шахтеры направились к проходной, а Брукс нырнул за вагонетку и заскользил, стараясь держаться в тени, вдоль здания дирекции шахты, направляясь к огромным насыпям пустой породы. За насыпями он вскочил в автоматическую вагонетку, немного проехался. На одном из поворотов он соскочил и дальше пошел пешком. Дважды он останавливался, чтобы переждать патрули, о которых его предупреждали. Пропустив их перед собой, он продолжал путь. Ночь озаряли огромные факелы над скважинами, в изобилии разбросанными по пустыне.
Миновав вход в соседнюю шахту, Брукс пошел по железнодорожному полотну, проложенному в узком проходе между огромными курганами выработанной породы, пока не наткнулся на врытый в землю полукруглый бетонный бункер. Знак, установленный перед бункером, гласил:
ОПАСНАЯ ЗОНА! ВЗРЫВЧАТКА!
Не входить без особого разрешения горнодобывающей компании «Миллазин»!
Вход с огнеопасными предметами запрещен!
Несанкционированное проникновение на территорию карается
увольнением и является уголовно наказуемым деянием!
Брукс подошел к одной из дверей бункера и достал из потайного кармана в штанине термокостюма странной формы ключ. У ключа были четыре бородки разной длины и формы. Осторожно вставив его в прорезь двери, Брукс повернул ключ на полный оборот вправо, потом – на пол-оборота в обратную сторону и снова – на полный оборот вправо. Дверь распахнулась.
Он не заметил полукруглого выпуклого приспособления, вмонтированного в косяк двери прямо над замком, и не услышал, как в нем что-то щелкнуло. Услышав вой подъемника, Брукс отступил в темноту, глядя, как неосвещенная машина приземляется в пяти метрах от него. Из нее вышли две тени, подошли к нему. Оба человека держали наготове бластеры.
– Предназначение, – произнес женский голос.
– Священный долг, – ответил Брукс.
Женщина опустила оружие и подошла ближе. Когда-то они с Бруксом состояли в одной отаре. Так у 'раум назывались приходские общины. Ее звали Джо Пойнтон. Стройная, невысокого роста, двадцати с лишним лет, с небольшой грудью. У нее были на редкость полные губы, которые, казалось, самопроизвольно сложились бы в улыбку, если бы она им это позволила.
– Были проблемы с посадкой?
– Никаких, – ответила Пойнтон. – Когда тебя хватятся?
– Не раньше конца смены, – сказал Брукс.
– У нас все не так гладко, – сказал напарник Джо. – Мы подкупили техника из охраны, но держать радар выключенным он может не дольше часа.
По синеватому шраму на его щеке Брукс понял, что перед ним Комсток Брайен.
Пять лет назад Брайен покинул свой приход и одним из первых в движении ушел в джунгли. Теперь о нем говорили как о самом знаменитом полевом командире. Он не отличался высоким ростом, и, хотя когда-то был плотным и коренастым, годы в джунглях придали его фигуре аскетическую сухошавость.
– Удалось открыть бункер?
Брукс распахнул дверь, отстегнул с пояса фонарь, включил его. Они вошли внутрь.
– Ну и где здесь наши восточные сладости? – спросила Пойнтон.
Брукс издал звук, отдаленно напоминающий смех.
– Здесь – телекс, там – блокс, а в этой комнате – запалы.
– Первым делом берем детонаторы, – сказал Брайен. – С ними мы можем заставить взрываться все что угодно.
Брукс и Джо осторожно отнесли в грав-буксир защищенные от ударов коробки с разнообразными детонаторами и вернулись за следующей порцией.
Когда они вышли из бункера, им в глаза ударил яркий свет, и они услышали:
– Еще один шаг – и вы покойники.
Они остановились.
– Охрана шахт «Миллазин», – сообщил голос. – Поставьте ящики на землю. Медленно. Вы под прицелом.
Они подчинились.
– Пять шагов вперед, – приказала охранница. – Лечь ничком на землю, вытянуть руки и ноги.
Брукс опустился на колени, прижался щекой к земле. Включился второй прожектор, пригвоздив их к пыльной земле.
– Эй ты, там, – крикнула женщина, – в бункере! Выходи. Медленно. Вы, наверное, и не догадыватись, что есть люди, которые очень внимательно слушают, если кто-то интересуется взрывчаткой. А еще вы не знали, что мы установили на складах дополнительную сигнализацию. На всякий случай.
Из бункера вышел Брайен с поднятыми на уровень плеч ладонями.
– Подними руки выше!
Он приподнял руки и тут же совершил стремительный кувырок вперед. Охранница выстрелила. Разряд пронесся над головой Брайена и угодил в бункер. Вспыхнуло пламя. Одновременно с сигналом пожарной тревоги, разорвавшим ночной воздух, из бункера повалили густые клубы дыма.
Охранница повернулась, опять целясь в Брайена, поднимавшегося на ноги. Брукс, став на четвереньки, подался вперед и ударил головой по ее ногам. Она свалилась на землю. Едва второй охранник перебросил луч своего фонаря на Брукса, как Пойнтон выхватила оружие и пристрелила его.
Потерявшая напарника охранница перевернулась на спину, держа бластер обеими руками и пытаясь целиться. Брукс прыгнул на нее. Она выронила бластер. Он дотянулся до ее горла и с силой стал ее душить. Он почувствовал, как хрустнули позвонки, как ее ботинки в агонии застучали по земле. Когда она затихла, он уловил запах дерьма.
Брукс поднялся. Вдалеке, подпевая пожарной тревоге, визжала другая сигнализация.
– Сматываемся, – бросила Пойнтон.
– Нет, – спокойно сказал Брукс. – У нас есть время еще раз сходить на склад. А потом возьмем с собой гравимобиль охраны.
Он произнес это без эмоций. Двое остальных в удивлении помедлили, затем кивнули. Брукс ринулся в горящий бункер, не обращая внимания на языки пламени, перекинул через оба плеча увесистые связки взрывпакетов, качаясь под тяжестью груза, выбрался наружу и вывалил взрывчатку в подъемник охраны.
– А вот теперь сматываемся.
– А ты-то как? – спросил Брайен. – Сейчас везде будет полно охраны, и я не знаю, как ты доберешься до своего забоя.
Брукс сел в кресло водителя экспроприированной машины, осмотрел приборную панель.
– Похоже, Единому угодно, чтобы я, как и ты, ушел в бега. – Он пожал плечами. – То, что случилось, – случилось. Полетели!
Он завел машину, поднял ее с земли. Двое вскочили в свой гравбуксир и запустили двигатель.
В бункере что-то взорвалось, и по воздуху прокатилась ударная волна.
Летательные аппараты повисли над землей, немного покачались на одном месте и, заложив крутой вираж над ржавеющей конвейерной лентой, на полной скорости помчались вперед.
Единственное, о чем думал Брукс, – что он не попрощался с детьми.
Минуты три спустя склад взорвался, разрушив в радиусе километра все здания и объекты шахты, унеся жизни сорока пяти шахтеров-'раум, двенадцати начальников бригад и пятидесяти охранников и пожарных, подлетавших к месту аварии. Горнодобывающая компания «Миллазин» смогла возобновить работу на этом участке только через месяц.
Глава 8
– Не скажете, как мне найти дека Бена Дилла? – спросил Гарвин у ног, свисающих из машинного отделения «грирсона».
– Он внутри этой жестянки, – ответил приглушенный голос. – Передай ему от меня, что он грязный ублюдок.
– Угу, – сказал Гарвин и подошел к боевой машине с тыла. Антенна на корпусе повернулась ему вслед, а потом стала раскачиваться туда-сюда, напоминая гончую, потерявшую след.
Трап войскового отсека был спущен, и внутри энергично работал шваброй какой-то человек. Это был самый крупный примат, какого Гарвин когда-либо видел за пределами цирка.
– Дек Дилл?
– Да, это я, – ответил человек. – Вооружен и очень опасен. Прекрасно владею базовым щетинным мусорометом марки 1. – Он отложил швабру и вышел из БМП.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Так точно, сэр. Мы с твегом Гонсалесом вместе прошли через Денеб-Неккар. Замечательный человек, сэр.
– Когда мы прибудем в расположение части, у тебя будет возможность лично доложить ему о прибытии. Это все. Но напоследок я повторю свой совет: во-первых, не высовывайтесь и, во-вторых, не заставляйте старших по званию, в частности – меня, слишком долго помнить о ваших прегрешениях. Финф Бегущий Медведь, похоже, завел нашего «ку-ка», так что прошу на посадку! Отправимся в лагерь. – Уильямс чеканным шагом направился к подъемнику.
Гарвин и Ньянгу переглянулись.
– Он кажется приличным человеком, – прошептал Янсма.
– Да? Он верит нам не больше, чем тот седой ублюдок, – ответил Иоситаро. – Просто выражается вежливее.
Кипчак согласно кивнул:
– Ты кое-что понял, сынок. Но будь к нему… может быть, к ним обоим… более снисходительным. Что бы ты делал, если бы вокруг троса, на котором ты болтаешься в океанской глубине, кружила акула и норовила его перекусить?
– На это трудно возразить, – сказал Гарвин. – Кроме того, что если дураку и магнит покажешь, он все равно не верит, что рулетка заряжена.
Их «кук» заскользил по широкому проспекту, пересекающему город Леггет от комплекса правительственных зданий до залива, вокруг которого вытянулся остров Дхарма. База Ударного корпуса находилась на острове Ченс – в центре огромного залива, в двадцати километрах от них. Остров едва различался сквозь плотное марево, повисшее над волнами. Бегущий Медведь прибавил газу, подняв «кук» на высоту тысяча метров. Уильямс повернулся к ним и, перекрикивая свист ветра, спросил:
– Все ли приняли присягу на Центруме?
Рекруты обменялись взглядами.
– Никак нет, сэр, – ответил Кипчак. – В этот раз никто меня к присяге не приводил. Думаю, у них до этого руки не дошли.
Ньянгу и Гарвин тоже помотали головами.
– Вы хотите сказать… вы уже сколько времени в армии? – ужаснулся Уильямс.
– Я – два с половиной земных месяца, – пояснил Петр. – Иоситаро и Янсма – по шесть, поскольку их завербовали не на Центруме.
– Шесть месяцев, и вы даже не… Господи! Что же происходит в умах? Присяга… ведь это самая важная часть… Никому нельзя доверять, совсем никому. – От волнения Уильямс не договаривал. Его губы сложились в тонкую линию. – Джентльмены, примите мои извинения от имени Конфедерации. Это недопустимо. Совершенно недопустимо!
– Бог ты мой, – себе под нос буркнул Ньянгу.
– Черт возьми, за всю жизнь не видел столько солдат, – пробормотал Иоситаро. – Интересно, зачем все они тут собрались.
– Прикуси-ка язык, – цикнул Петр. – Это очень торжественное событие.
На всех троих были парадные мундиры – темные, иссиня-черные брюки с желтыми лампасами, короткие гимнастерки, подпоясанные ремнем, фуражки и эполеты. Штанины были заправлены в высокие, доходящие до икр, ботинки. На гимнастерке Петра слева красовались три ряда наград, справа – две крылатые нашивки. На форме остальных не было ничего. На широких ремнях черной кожи у каждого висели пустые ножны для кортика.
Построение происходило в центре огромного плаца Кэмп-Мэхена, растянувшегося на три километра. Все это пространство было забито солдатами в парадном обмундировании. Был представлен весь Корпус – мужчины и женщины. Почти восемь тысяч человек.
С дальнего конца плаца парадным шагом приближался коуд Уильямс. Позади него двигалась группа из трех знаменосцев с флагами Конфедерации, Камбры и Корпуса. За ними маршировали все офицеры штаба. Замыкал процессию духовой оркестр, надрывавшийся что есть мочи.
Щелкнув подошвами ботинок, Уильямс остановился в пятнадцати метрах от новичков. Оркестр сыграл еще четыре такта, и над плацем повисла тишина.
Гарвин уловил аромат полевых цветов, смешанный с запахом новенькой формы и собственного пота.
– Солдаты Корпуса! – грохнул Уильямс, и его слова эхом отозвались в восьми тысячах маленьких динамиков, укрепленных на ремнях солдат. – Мы собрались здесь, чтобы оказать честь троим людям, пожелавшим присоединиться к нам. Гарвин Янсма, Петр Кипчак, Ньянгу Иоситаро, пять шагов вперед! Знамена!
Два знаменосца, один с флагом Конфедерации, другой – Корпуса, вышли вперед. Без специальной команды знамя Корпуса опустилось так, что нижним краем едва не касалось земли.
– Положите руку на знамя!
Они подчинились.
– Повторяйте за мной. Я, коуд Йохим Уильямс, клянусь всем для меня святым, будь то Господь единый, или множество богов, или моя собственная честь, клянусь, что буду выполнять законные приказы моих командиров. Клянусь защищать Конфедерацию, ее идеалы и всех разумных существ, ее населяющих, до самой моей смерти или до момента, когда я буду освобожден от данной присяги.
Как только они произнесли слова клятвы, оркестр разразился гимном Конфедерации «Славься, Галактика!».
– Интересно, – прошептал Ньянгу, – работают ли в этой толпе карманники? И не потребовать ли у них нашу долю?
– Заткнись, – гневно прошипел Гарвин. Иоситаро скосил глаза на своего друга и увидел, что его кадык ходуном ходит по горлу, а по щеке сползает слеза. Заметив удивление на лице Иоситаро, Гарвин робко пояснил:
– Все это напоминает мне о цирке. Перед нами великий конферансье.
– Заткнитесь оба, – рыкнул Петр.
Оркестр смолк, и по плацу прокатилась волна приветственных возгласов.
– Знамена… поднять! – выкрикнул кто-то, и два знаменосца развернулись кругом и вернулись на свое место.
– Милль Рао! – крикнул Уильямс. – Выдайте им оружие!
Старший помощник командира милль Пракаш Рао вышел из колонны штабных офицеров. Он раздал новичкам по кожаному футляру и вернулся на место.
– Будьте достойны оказанной вам чести, – произнес Уильямс. – Усердно учитесь, достойно несите службу, и пусть Корпус гордится вами. – Он сделал шаг назад и отдал честь. Рекруты козырнули в ответ.
– Командирам подразделений принять командование! Всем разойтись!
Иоситаро открыл футляр. Внутри лежала кокарда и две нашивки на воротник. На всем этом красовалась эмблема Корпуса: копье, от наконечника которого полукругом расходилась ударная волна. А еще в футляре был кортик. К удивлению Ньянгу, нож оказался не символической игрушкой для парадов, а смертоносным оружием. Клинок длиной около восемнадцати сантиметров был полностью заточен с одной стороны, и на семь сантиметров от острия – с другой. Эфес и наконечник кожаной рукояти были серебряными. Нож легко вошел в ножны, висевшие у Ньянгу на поясе.
– Удивительно, – сказал Ньянгу.
– Что удивительно? – довольно резко спросил Петр.
– Я не хотел сказать ничего обидного, – спешно пояснил Иоситаро. – Но вот нам дали эти эмблемы. Кружева и показуха. А вот нож – чертовски нужная штука.
– Ну и?
– Ну и что такое этот Корпус? Кружева или сталь?
Кипчак непонимающе приподнял бровь.
– Ладно, – сказал Ньянгу. – Пошли служить.
Глава 7
С-Камбра
С ноющим звуком бурав вгрызался в скальную породу. Джорд'н Брукс часто заморгал, пытаясь выгнать пот из краешков глаз. Мелкие крошки кружились в пыльном воздухе, коркой налипали на лицо, красили волосы в грязно-серый цвет. В забое, где он лежал – полметра шириной, метр в высоту, – помещался только он сам, его бурав и конвейерная лента для отгрузки руды. Сырая и горячая скальная порода под ним начинала дрожать всякий раз, когда в соседнем штреке приходил в движение инструмент другого шахтера.
За двадцать лет работы в шахтах Брукс так привык к тесноте, что чувствовал себя здесь как дома. Он вывалил на конвейер здоровый кусок породы, отогнул рукав термоизолирующего комбинезона и посмотрел на часы. Отключив свой бурав и бросив его волочиться на проводе, он пополз по штреку к выходу сначала на четвереньках, потом, когда туннель расширился, встал на ноги, спиной касаясь потолка.
Туннель выходил на промежуточную станцию, где потолок был укреплен стальными балками и позволял выпрямиться во весь рост. Здесь дышать стало полегче: рядом с грудой образцов руды изо всех сил пыхтел кондиционер, вытягивая воздух. Рядом с готовым к отправлению лифтом стояла начальница его смены.
– Твое алиби обеспечено, – сказала она.
Брукс снял дыхательный аппарат, поставил на место бурав и компрессор, вошел в лифт и поехал. Ствол лифта уходил на полмили вверх. Выйдя из него, Брукс прошел через шлюзовую камеру и пересел в вагонетку, идущую к главному лифту шахты. Он втиснулся в лифт вместе с другими шахтерами, возвращающимися со смены, шумными и грязными. Этот лифт доставил их на поверхность.
Когда он вышел из верхней шлюзовой камеры, яркие огни прожекторов заставили его зажмуриться. Почему-то всегда, когда он выходил из забоя, независимо от времени, он ожидал увидеть дневной свет. Воздух снаружи был пыльным, сухим и холодным в сравнении с уплотненной, пахнущей машинным маслом атмосферой шахты. Пока его термокостюм менял режим, было холодно.
Шахтеры направились к проходной, а Брукс нырнул за вагонетку и заскользил, стараясь держаться в тени, вдоль здания дирекции шахты, направляясь к огромным насыпям пустой породы. За насыпями он вскочил в автоматическую вагонетку, немного проехался. На одном из поворотов он соскочил и дальше пошел пешком. Дважды он останавливался, чтобы переждать патрули, о которых его предупреждали. Пропустив их перед собой, он продолжал путь. Ночь озаряли огромные факелы над скважинами, в изобилии разбросанными по пустыне.
Миновав вход в соседнюю шахту, Брукс пошел по железнодорожному полотну, проложенному в узком проходе между огромными курганами выработанной породы, пока не наткнулся на врытый в землю полукруглый бетонный бункер. Знак, установленный перед бункером, гласил:
ОПАСНАЯ ЗОНА! ВЗРЫВЧАТКА!
Не входить без особого разрешения горнодобывающей компании «Миллазин»!
Вход с огнеопасными предметами запрещен!
Несанкционированное проникновение на территорию карается
увольнением и является уголовно наказуемым деянием!
Брукс подошел к одной из дверей бункера и достал из потайного кармана в штанине термокостюма странной формы ключ. У ключа были четыре бородки разной длины и формы. Осторожно вставив его в прорезь двери, Брукс повернул ключ на полный оборот вправо, потом – на пол-оборота в обратную сторону и снова – на полный оборот вправо. Дверь распахнулась.
Он не заметил полукруглого выпуклого приспособления, вмонтированного в косяк двери прямо над замком, и не услышал, как в нем что-то щелкнуло. Услышав вой подъемника, Брукс отступил в темноту, глядя, как неосвещенная машина приземляется в пяти метрах от него. Из нее вышли две тени, подошли к нему. Оба человека держали наготове бластеры.
– Предназначение, – произнес женский голос.
– Священный долг, – ответил Брукс.
Женщина опустила оружие и подошла ближе. Когда-то они с Бруксом состояли в одной отаре. Так у 'раум назывались приходские общины. Ее звали Джо Пойнтон. Стройная, невысокого роста, двадцати с лишним лет, с небольшой грудью. У нее были на редкость полные губы, которые, казалось, самопроизвольно сложились бы в улыбку, если бы она им это позволила.
– Были проблемы с посадкой?
– Никаких, – ответила Пойнтон. – Когда тебя хватятся?
– Не раньше конца смены, – сказал Брукс.
– У нас все не так гладко, – сказал напарник Джо. – Мы подкупили техника из охраны, но держать радар выключенным он может не дольше часа.
По синеватому шраму на его щеке Брукс понял, что перед ним Комсток Брайен.
Пять лет назад Брайен покинул свой приход и одним из первых в движении ушел в джунгли. Теперь о нем говорили как о самом знаменитом полевом командире. Он не отличался высоким ростом, и, хотя когда-то был плотным и коренастым, годы в джунглях придали его фигуре аскетическую сухошавость.
– Удалось открыть бункер?
Брукс распахнул дверь, отстегнул с пояса фонарь, включил его. Они вошли внутрь.
– Ну и где здесь наши восточные сладости? – спросила Пойнтон.
Брукс издал звук, отдаленно напоминающий смех.
– Здесь – телекс, там – блокс, а в этой комнате – запалы.
– Первым делом берем детонаторы, – сказал Брайен. – С ними мы можем заставить взрываться все что угодно.
Брукс и Джо осторожно отнесли в грав-буксир защищенные от ударов коробки с разнообразными детонаторами и вернулись за следующей порцией.
Когда они вышли из бункера, им в глаза ударил яркий свет, и они услышали:
– Еще один шаг – и вы покойники.
Они остановились.
– Охрана шахт «Миллазин», – сообщил голос. – Поставьте ящики на землю. Медленно. Вы под прицелом.
Они подчинились.
– Пять шагов вперед, – приказала охранница. – Лечь ничком на землю, вытянуть руки и ноги.
Брукс опустился на колени, прижался щекой к земле. Включился второй прожектор, пригвоздив их к пыльной земле.
– Эй ты, там, – крикнула женщина, – в бункере! Выходи. Медленно. Вы, наверное, и не догадыватись, что есть люди, которые очень внимательно слушают, если кто-то интересуется взрывчаткой. А еще вы не знали, что мы установили на складах дополнительную сигнализацию. На всякий случай.
Из бункера вышел Брайен с поднятыми на уровень плеч ладонями.
– Подними руки выше!
Он приподнял руки и тут же совершил стремительный кувырок вперед. Охранница выстрелила. Разряд пронесся над головой Брайена и угодил в бункер. Вспыхнуло пламя. Одновременно с сигналом пожарной тревоги, разорвавшим ночной воздух, из бункера повалили густые клубы дыма.
Охранница повернулась, опять целясь в Брайена, поднимавшегося на ноги. Брукс, став на четвереньки, подался вперед и ударил головой по ее ногам. Она свалилась на землю. Едва второй охранник перебросил луч своего фонаря на Брукса, как Пойнтон выхватила оружие и пристрелила его.
Потерявшая напарника охранница перевернулась на спину, держа бластер обеими руками и пытаясь целиться. Брукс прыгнул на нее. Она выронила бластер. Он дотянулся до ее горла и с силой стал ее душить. Он почувствовал, как хрустнули позвонки, как ее ботинки в агонии застучали по земле. Когда она затихла, он уловил запах дерьма.
Брукс поднялся. Вдалеке, подпевая пожарной тревоге, визжала другая сигнализация.
– Сматываемся, – бросила Пойнтон.
– Нет, – спокойно сказал Брукс. – У нас есть время еще раз сходить на склад. А потом возьмем с собой гравимобиль охраны.
Он произнес это без эмоций. Двое остальных в удивлении помедлили, затем кивнули. Брукс ринулся в горящий бункер, не обращая внимания на языки пламени, перекинул через оба плеча увесистые связки взрывпакетов, качаясь под тяжестью груза, выбрался наружу и вывалил взрывчатку в подъемник охраны.
– А вот теперь сматываемся.
– А ты-то как? – спросил Брайен. – Сейчас везде будет полно охраны, и я не знаю, как ты доберешься до своего забоя.
Брукс сел в кресло водителя экспроприированной машины, осмотрел приборную панель.
– Похоже, Единому угодно, чтобы я, как и ты, ушел в бега. – Он пожал плечами. – То, что случилось, – случилось. Полетели!
Он завел машину, поднял ее с земли. Двое вскочили в свой гравбуксир и запустили двигатель.
В бункере что-то взорвалось, и по воздуху прокатилась ударная волна.
Летательные аппараты повисли над землей, немного покачались на одном месте и, заложив крутой вираж над ржавеющей конвейерной лентой, на полной скорости помчались вперед.
Единственное, о чем думал Брукс, – что он не попрощался с детьми.
Минуты три спустя склад взорвался, разрушив в радиусе километра все здания и объекты шахты, унеся жизни сорока пяти шахтеров-'раум, двенадцати начальников бригад и пятидесяти охранников и пожарных, подлетавших к месту аварии. Горнодобывающая компания «Миллазин» смогла возобновить работу на этом участке только через месяц.
Глава 8
– Не скажете, как мне найти дека Бена Дилла? – спросил Гарвин у ног, свисающих из машинного отделения «грирсона».
– Он внутри этой жестянки, – ответил приглушенный голос. – Передай ему от меня, что он грязный ублюдок.
– Угу, – сказал Гарвин и подошел к боевой машине с тыла. Антенна на корпусе повернулась ему вслед, а потом стала раскачиваться туда-сюда, напоминая гончую, потерявшую след.
Трап войскового отсека был спущен, и внутри энергично работал шваброй какой-то человек. Это был самый крупный примат, какого Гарвин когда-либо видел за пределами цирка.
– Дек Дилл?
– Да, это я, – ответил человек. – Вооружен и очень опасен. Прекрасно владею базовым щетинным мусорометом марки 1. – Он отложил швабру и вышел из БМП.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39