Но что я знаю о стратегии? Я – простой долбаный альт, и не я писал сценарий маневров. В общем, давайте думать, как мы будем развлекаться, сидя в этом птичьем гнезде.
С наступлением сумерек четыре группы из состава РР отправились в «куках» на юго-восток, пробираясь в тыл противника через временный зазор между главными позициями и укрепляемым левым флангом. В одной машине заглох двигатель, но три оставшихся благополучно приземлились в густом кустарнике, метрах в двухстах от дороги, соединявшей побережье с передовыми позициями Корпуса.
– Так, – распорядился Кипчак, – сначала пойдет «гамма», за ней «альфа», потом «дельта». Моника, прикроешь нас с флангов?
– Почему это вперед пойдешь ты? – спросила Лир. – Я же старше по званию.
– Да все потому же, – ответил Кипчак. – Этой операцией командую я, потому что я ее придумал.
– Так-так, интересные вещи происходят тут, – сказал дек Нектан, командир группы «альфа». – Ты хоть знаешь, что никто из нас ни разу не работал с другими группами? Тренинг прямо на задании?
– На каком таком задании? – резонно возразил Петр. – Просто зададим крекерам жару. Они же не 'раум, которые прекрасно знают местность и вооружены парой винтовок с настоящими патронами. Это же учения!
– Возразить нечего.
– И все-таки вопрос поставлен правильно. Проведите инструктаж своих групп. Если напоремся на усиленный патруль, отступаем за реку и открываем шквальный огонь. Потом продолжаем отступление сюда, к машинам. «Куки» оставляем им, а пока они удивляются, расстреливаем из засады в пятидесяти метрах позади. Потом отступаем еще метров на триста, отстреливая всех, кто еще может оставаться у нас на хвосте. Там затихаем в обороне и с восходом луны уходим домой. Но это только на крайний случай.
– Пошли, найдем кого-нибудь и испортим им всем настроение. – Кипчак оглянулся вокруг себя. – Ньянгу, пойдешь впереди.
Иоситаро с трудом скрыл свое удивление – он не чувствовал себя достаточно подготовленным для такой ответственной задачи. Он хотел сказать это вслух, но его остановило выражение лица Кипчака в сумеречном свете.
– Есть, босс! – Он пошел вперед, вызывая в памяти то ощущение, когда он шел по городским улицам и каждым органом чувств, каждым нервом вслушивался в пространство в поисках всего странного или враждебного.
«Ага, учения, – думал он. – Но в следующий раз это будут 'раум. Полезная практика, как говорится».
Он подошел к реке и под прикрытием куста стал всматриваться в противоположный берег. Никаких признаков врага. Жестом он подозвал боковых разведчиков. Подождал, пока подойдут пулеметчики. На языке жестов, входившем в курс подготовки, он отдал приказ: «сначала я, потом вы двое, потом через реку пойдут остальные».
Боковые ушли далеко в обе стороны от главной колонны. Ему пришла мысль, что сейчас он, один из самых необстрелянных бойцов, распоряжается жизнями тридцати человек, и Иоситаро почувствовал такое же удовольствие, какое посещало его, когда он вел на промысел свою шайку.
Речка была около десяти метров в ширину. Холодная вода доходила до пояса. Повернувшись лицом вверх по течению, он перешел ее и как можно быстрее взобрался на противоположный берег. Никого. «Переправляйтесь». За ним последовал весь десант разведки. Выйдя из воды, они перестроились и направились к дороге. Пригнувшись и держа оружие наготове, Ньянгу пробирался по зарослям на ее обочине.
К нему приблизились Петр и Моника и показали, чтобы смотрел в южном направлении. Они вышли на середину покрытого трещинами дорожного покрытия, присели на корточки и устроили совещание, то и дело пристально рассматривая дорогу. Что они хотели там высмотреть, для Ньянгу оставалось загадкой. Моника подбросила в воздух несуществующую монету, Петр ответил, похлопав себя по заднице. Моника замотала головой в притворном ужасе и показала, что надо идти к югу.
Кипчак вернулся к Ньянгу.
– Двигайся к югу, дорогу не переходи, – прошептал он. – Сразу за тобой – два крупнокалиберных пулемета. Если заметишь крекеров раньше, чем они тебя, сигай в кусты и закидывай гранатами. Для нас это будет сигналом к атаке. Если они заметят тебя первыми, – он пожал плечами, – что ж, постарайся «умереть» не смешно.
Они прошли около двух километров, и когда наконец, услышали шум двигателей и увидели огоньки включенных вопреки правилам учений фар, было уже очень темно.
– Отлично, – сказал Петр, и Ньянгу чуть не подпрыгнул от неожиданности. Ему показалось, что Кипчак кричит, но тут же сообразил, что он просто перестал говорить шепотом. – «Альфа», «Бета» – живо на другую сторону дороги, пулемет – сюда, остальным – обеспечить прикрытие сзади. «Гамма» и «Дельта» – распределитесь вдоль дороги. Дорвит, твой пулемет встанет здесь, позади Ньянгу. Моника, когда они остановятся, зашли своего пулеметчика им в тыл. Когда крикну, пусть стреляет.
– Ясно, босс, – ответил Дорвит.
– Ладно, финф Кипчак, – сказала Моника. – Пулемет я возьму сама. – И она растворилась во мраке.
– Ньянгу, снимай повязку «синих» с рукава.
Ньянгу подчинился. Прислонив свой карабин к стволу дерева, Кипчак проделал то же самое. Кроме того, он расстегнул гимнастерку, закатат один рукав и бросил на землю свою каску.
– Если в схватке победят они, то могут нас «расстрелять» как шпионов, – сказал Петр. – Ложись здесь, прямо на обочине, а я разыграю полную безнадежность. Ты поскользнулся на каком-то оползне, и мы не можем обойтись без медицинской помощи. А, вот и они!
На дороге показались шесть «грирсонов» грузовой модификации, на это указывал единственный люк сзади, закрывавший просторный грузовой отсек. Они были вооружены крупнокалиберными бластерами на двух башнях. Стволы, направленные вверх, указывали на то, что стрелков на своих местах нет. Колонна держалась на высоте трех метров над дорогой, как и предписывали правила маневров – вне поля зрения любого радара.
Командир первого «грирсона» заметил неистово жестикулирующего растрепанного финфа, взывающего о помощи, и человека, распростертого на обочине.
– Опусти машину, Сай, – отдал он команду, и водитель подчинился. Командир, уоррент-офицер второго ранга, выбрался из люка на крышу машины еще до того, как «грирсон» приземлился.
– Что случилось? – крикнул он.
– Сэр, у нас случилась авария! Зацепились за дерево при взлете, – на одном дыхании выпалил Кипчак. – Мой аспирант, наверное, мертв. Он не шевелится…
Командир машины быстро спустился на землю по выступам в обшивке и подошел к обезумевшему солдату.
– Успокойся, парень… Черт! – Последнее восклицание было вызвано появлением короткого, непохожего на уставный, бластера, нацеленного ему прямо в лоб.
– Огонь! – крикнул Кипчак, и Лир тут же дала очередь из своего пулемета. Солдаты РР вышли из засады, держа оружие наготове.
– Все вы взяты в плен «синими», – зычно объявил Петр. – При попытке сопротивления – расстрел.
– Не имеете права! – запинаясь, сказал уоррент. – На вас нет опознавательных знаков врага!
– Ага, – согласился Петр. – Это абсолютно незаконно и, наверное, аморально. По двое в каждую машину! Если кто-то будет брыкаться, обезвредить!
Солдаты вскочили в «грирсоны». Из одной машины послышались крики и звук удара. Из люка командира высунулся ухмыляющийся Нектан:
– Экипаж обезврежен. Один фингал.
– Этого нет в плане маневров! – протестовал уоррент.
– Действительно, нет, – ответил Кипчак. – Мне очень стыдно. Что везем?
Уоррент сжал губы.
– Слушай, дружище, – мягко сказал Петр. – Ведь я могу и сам посмотреть. А вы не удосужились даже закрыть номера на машинах. Так что я уже могу сказать, что вы – обоз четвертого полка. Лучше скажи, что лежит в этих железяках, а то мне придется, как настоящему партизану, расстрелять твою молодую задницу. То есть я макну тебя в реку, привяжу к дереву на каком-то холме и только через пару суток скажу кому-нибудь, где ты находишься.
Уоррент уставился на Петра и решил, что перед ним один из тех сумасшедших сержантов разведки, о которых он так много наслышан, и что этот безумец вполне может осуществить свою угрозу.
– В первых двух машинах – палатки и спальники, за ними – горячий ужин, в последней машине – ужин для офицеров.
Вытащив военнопленных из машин и согнав их в одну кучу на обочине, Моника подошла как раз на последних словах уоррента.
– Какой ужас, – сказала она с притворной жалостью. – Сегодня вечером некоторые продрогнут, промокнут и останутся голодными! Держу пари, завтра с утра четвертый полк проявит чудеса воинской доблести! Ночью, кстати, обещают проливные дожди с ураганным ветром.
– Вы не имеете права… – повторил уоррент.
– Но мы это уже сделали, – сказал Кипчак. – С вами нет наблюдателя?
– Нет.
– Хм, значит, у нас проблемы. Можно было бы, конечно, вытащить все из «грирсонов» и ради достоверности сжечь их к чертовой матери. Но, думаю, папочка Уильямс нас за это хорошенько отшлепает. Лир, не знаешь, как сломать «грирсон»? Ну, не навсегда?
– Знаю.
– Тогда действуй. – Кипчак повернулся куорренту: – Диверсанты не могут позволить себе брать пленных. Я мог бы отпустить вас под честное слово, но уж больно ты похож на такого подлого типа, который станет потом говорить, что ничего не произошло. Значит, так. Мы нас выстроили вон в той рощице и совершили военное преступление. А чтобы это потом доказать, мы у вас отберем идентификационные карточки. Так мы убедим наблюдателей, что поступили с вами нехорошо и вы теперь «убиты». Ну а еще заберем ваши брюки. Но по-настоящему, поскольку мы благородные и свободолюбивые головорезы, мы вам никакого вреда не причиним и отпустим на все четыре стороны. Прямо по дороге до ближайших частей Корпуса – километров шесть. В обратную сторону, думаю, столько же. Приятной вам вечерней прогулки!
Силы Корпуса продолжали атаковать. Над позициями реяли холорепортеры, записывая для зрителей системы Камбра картины героизма Наших Доблестных Бойцов. Для тех, кто привык смотреть новости, это была очень скучная неделя.
«Синие» все отступали и отступали на заранее подготовленные еще четыре года назад позиции, окаймлявшие вершину горы Наджим. Счастливые тем, что не приходится особо копаться в земле, «синие» готовились к последнему бою. После него прямо на том же месте должен был состояться торжественный обед коуда Уильямса и его штаба с рантье D-Камбры. Бойцы обеих сторон надеялись, что и им перепадут какие-то крошки с барского стола.
– Нас за это больше любить не станут, – сказал аспирант Воксхолл, взвесив предложение Хедли.
– Не станут, – согласился Хедли. – А какая разница?
– Но криков и воплей мы не оберемся, – задумчиво произнес старший твег Гонсалес.
– Так на то мы и козлы отпущения.
– Ну да. – Гонсалес посмотрел в глаза своему начальнику. – Джон, можно, я попробую угадать, для чего тебе все это нужно? Ты рассчитываешь, что нас запишут первыми засранцами в Корпусе, а в качестве худшего наказания Уильямс отправит нас наконец в джунгли ловить настоящих бандитов.
– Ну, братец Кролик, и проницательный же ты сукин сын! – ответил Хедли.
– Веди ниже, – приказал коуд Уильямс. – Хочу поближе рассмотреть этот холм.
– Да, сэр, – ответил финф Бегущий Медведь и опустил «кук» на высоту в тридцать метров. – По нам открыли симулированный огонь, сэр.
– Плевать на это, – раздраженно сказал Уильямс. – Сейчас я занимаюсь не маневрами. – Он осмотрел местность, сверился с планом последней баталии. – Подойдет, – сказал он. – Недалеко от дороги. Отсюда нашим гостям будет видна вся арена сражения. И если завтра пойдет дождь, навесы здесь тоже поместятся.
Зажужжал сигнал коммутатора. Уильямс взял трубку.
– Шестой слушает… Да, милль Рао, принимаю шифровку… – Он слушал, и его лицо постепенно вытягивалось. – Черт возьми! – Он спохватился. – Передачу принял, все понял. Немедленно отправляюсь назад, к вам, буду в… час пять. Соберите штаб для обсуждения этой проблемы. Конец связи. – Он положил трубку. – Обратно в штаб.
– Да, сэр.
– Интересный оборот принимают наши дела, – задумался Уильямс.
Бегущий Медведь хранил заинтересованное молчание.
– Вообще-то это совершенно секретно, – сказал Уильямс, – но только что Планправ получил сообщение из дальнего космоса.
– Из Конфедерации? – с надеждой вырвалось у Бегущего Медведя.
– Ответ отрицательный, – заявил Уильямс. – Не перебивай, солдат. От Алена Редрута, регента Ларикса и Куры. Он прибудет с визитом в систему через земную неделю. Для переговоров с генерал-губернатором Хэмером.
Бегущий Медведь сделал подобающую паузу и спросил:
– Для переговоров о чем?
– Неизвестно, – ответил Уильямс. – Но он хочет, чтобы встреча прошла на С-Камбре, а не здесь. Генерал-губернатор Хэмер просит нас организовать должный эскорт. – Он на минуту задумался. – Думаю, мы сможем благополучно завершить маневры… Но придется отозвать часть машин для подготовки к путешествию.
– Что-что? – зарычал Хедли.
– Уходим, сэр, – сказал Бен Дилл. – Шлем последнее прости. Все ваши «грирсоны» сняты с учений и направлены обратно в Мэхен.
– С какой стати?
– Никто ничего не знает, сэр. Даже слухов никаких. Но вроде бы нас будут готовить для отправки за пределы планеты.
– А мне об этом долбаном дерьме никто и слова не скажет! – вспылил Хедли. – Значит, из всего транспорта у меня остаются только эти сраные бумажные долбаные «куки»? И все мои планы идут под откос! Или чертовы маневры отменены?
Дилл пожал плечами:
– Не знаю, сэр.
– Скорее всего, не отменены, – заключил Хедли, – Продолжайте выполнять задание и все это дерьмо… без всякой поддержки с воздуха.
– Не понимаю, – сказал Воксхолл. – Почему они отбирают машины у нас, а не возьмут их из общего резерва?
– По одной простой причине. Дилл, заткни свои долблные уши, чтобы не думать невесть что о себе и всякое дерьмо о своем начальстве.
– Слушаюсь, сэр, – ответил толстяк, не пошевелив и мизинцем.
– «Агрессор» всегда проигрывает! Нам упростили эту задачу. Ты ведь не забыл, что в этой постели мы снизу?
Аспиранг вздохнул:
– И что нам теперь делать?
– То же, что и всегда. Включить мозги и разработать план «Б».
Глава 20
Позиции «синих» представляли собой полукруг километром ниже плоской верхушки Наджима. Еще в полукилометре ниже по склону находилось возвышение, избранное коудом Уильямсом для торжественного приема. Все чины ниже милля немедленно стали называть этот холм не иначе как «Пупырь».
Свой штаб Уильямс разместил в походных шатрах сразу за Пупырем и замаскировал. Ни один офицер в здравом рассудке не отважился бы послать в этот район какой-нибудь, будь он хоть трижды симулированный, снаряд. Повышениями в Корпусе никого не баловали. На верхушке Пупыря устроили крытые трибуны для гостей, а с одной стороны растянули ярко раскрашенный тент для банкета. Коуд Уильямс был готов к окончательной победе.
Генерал-губернатор Уилт Хэмер явился со сворой советников и встревоженным лицом. Коуд Уильямс отдал ему честь, и Хэмер отвел его в сторону, подальше от чужих ушей.
– Поразительно, что вы так спокойны, – сказал Хэмер.
– Не вижу предмета для беспокойства, – ответил Уильямс. – Маневры идут в строгом соответствии с заранее намеченным планом.
– Я имел в виду вовсе не маневры, – в крайнем раздражении бросил Хэмер. Он оглянулся по сторонам и понизил голос: – Визит Редрута – вот что меня беспокоит.
– Жизнь научила меня, – напыщенным тоном произнес Уильямс, – не беспокоиться о двух вещах сразу. Я уверен, что регент Редрут просто хочет обсудить насущный для всех вопрос о Конфедерации. Может быть, у него для нас хорошие новости. А может, у него есть план, требующий совместных усилий. Его последний визит был в высшей степени дружественным, не так ли?
– Так, так, – нетерпеливо подтвердил Хэмер, – но все же…
– Все будет в полном порядке.
– Хочу надеяться, что вы правы.
И они разошлись, считая друг друга редкостными кретинами и желая один другому в ближайшем же будущем поскользнуться и свалиться в выгребную яму.
В километре к западу от Пупыря прятались два десятка человек в форме солдат Конфедерации. Чтобы укрыться, они использовали старый прием первых колонистов D-Камбры – нашли заросли квэльфа. Квэльф растет по кругу, выпуская во все стороны отростки. Они укореняются и становятся сначала молодыми побегами, а потом и взрослыми деревьями. По мере того как они растут, их стволы сближаются и наконец срастаются, а весь квэльф становится непроходимой изгородью. Но внутреннее пространство, от десяти до тридцати метров в диаметре, свободно, прикрыто сверху листвой и образует прекрасное убежище. Вход обычно делают, спиливая один из стволов, а потом ставят его на место.
Джорд'н Брукс взглянул на часы.
– Они начнут свою идиотскую последнюю битву через тридцать минут. Нам пора. Да поможет нам Единый выполнить наше предназначение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
С наступлением сумерек четыре группы из состава РР отправились в «куках» на юго-восток, пробираясь в тыл противника через временный зазор между главными позициями и укрепляемым левым флангом. В одной машине заглох двигатель, но три оставшихся благополучно приземлились в густом кустарнике, метрах в двухстах от дороги, соединявшей побережье с передовыми позициями Корпуса.
– Так, – распорядился Кипчак, – сначала пойдет «гамма», за ней «альфа», потом «дельта». Моника, прикроешь нас с флангов?
– Почему это вперед пойдешь ты? – спросила Лир. – Я же старше по званию.
– Да все потому же, – ответил Кипчак. – Этой операцией командую я, потому что я ее придумал.
– Так-так, интересные вещи происходят тут, – сказал дек Нектан, командир группы «альфа». – Ты хоть знаешь, что никто из нас ни разу не работал с другими группами? Тренинг прямо на задании?
– На каком таком задании? – резонно возразил Петр. – Просто зададим крекерам жару. Они же не 'раум, которые прекрасно знают местность и вооружены парой винтовок с настоящими патронами. Это же учения!
– Возразить нечего.
– И все-таки вопрос поставлен правильно. Проведите инструктаж своих групп. Если напоремся на усиленный патруль, отступаем за реку и открываем шквальный огонь. Потом продолжаем отступление сюда, к машинам. «Куки» оставляем им, а пока они удивляются, расстреливаем из засады в пятидесяти метрах позади. Потом отступаем еще метров на триста, отстреливая всех, кто еще может оставаться у нас на хвосте. Там затихаем в обороне и с восходом луны уходим домой. Но это только на крайний случай.
– Пошли, найдем кого-нибудь и испортим им всем настроение. – Кипчак оглянулся вокруг себя. – Ньянгу, пойдешь впереди.
Иоситаро с трудом скрыл свое удивление – он не чувствовал себя достаточно подготовленным для такой ответственной задачи. Он хотел сказать это вслух, но его остановило выражение лица Кипчака в сумеречном свете.
– Есть, босс! – Он пошел вперед, вызывая в памяти то ощущение, когда он шел по городским улицам и каждым органом чувств, каждым нервом вслушивался в пространство в поисках всего странного или враждебного.
«Ага, учения, – думал он. – Но в следующий раз это будут 'раум. Полезная практика, как говорится».
Он подошел к реке и под прикрытием куста стал всматриваться в противоположный берег. Никаких признаков врага. Жестом он подозвал боковых разведчиков. Подождал, пока подойдут пулеметчики. На языке жестов, входившем в курс подготовки, он отдал приказ: «сначала я, потом вы двое, потом через реку пойдут остальные».
Боковые ушли далеко в обе стороны от главной колонны. Ему пришла мысль, что сейчас он, один из самых необстрелянных бойцов, распоряжается жизнями тридцати человек, и Иоситаро почувствовал такое же удовольствие, какое посещало его, когда он вел на промысел свою шайку.
Речка была около десяти метров в ширину. Холодная вода доходила до пояса. Повернувшись лицом вверх по течению, он перешел ее и как можно быстрее взобрался на противоположный берег. Никого. «Переправляйтесь». За ним последовал весь десант разведки. Выйдя из воды, они перестроились и направились к дороге. Пригнувшись и держа оружие наготове, Ньянгу пробирался по зарослям на ее обочине.
К нему приблизились Петр и Моника и показали, чтобы смотрел в южном направлении. Они вышли на середину покрытого трещинами дорожного покрытия, присели на корточки и устроили совещание, то и дело пристально рассматривая дорогу. Что они хотели там высмотреть, для Ньянгу оставалось загадкой. Моника подбросила в воздух несуществующую монету, Петр ответил, похлопав себя по заднице. Моника замотала головой в притворном ужасе и показала, что надо идти к югу.
Кипчак вернулся к Ньянгу.
– Двигайся к югу, дорогу не переходи, – прошептал он. – Сразу за тобой – два крупнокалиберных пулемета. Если заметишь крекеров раньше, чем они тебя, сигай в кусты и закидывай гранатами. Для нас это будет сигналом к атаке. Если они заметят тебя первыми, – он пожал плечами, – что ж, постарайся «умереть» не смешно.
Они прошли около двух километров, и когда наконец, услышали шум двигателей и увидели огоньки включенных вопреки правилам учений фар, было уже очень темно.
– Отлично, – сказал Петр, и Ньянгу чуть не подпрыгнул от неожиданности. Ему показалось, что Кипчак кричит, но тут же сообразил, что он просто перестал говорить шепотом. – «Альфа», «Бета» – живо на другую сторону дороги, пулемет – сюда, остальным – обеспечить прикрытие сзади. «Гамма» и «Дельта» – распределитесь вдоль дороги. Дорвит, твой пулемет встанет здесь, позади Ньянгу. Моника, когда они остановятся, зашли своего пулеметчика им в тыл. Когда крикну, пусть стреляет.
– Ясно, босс, – ответил Дорвит.
– Ладно, финф Кипчак, – сказала Моника. – Пулемет я возьму сама. – И она растворилась во мраке.
– Ньянгу, снимай повязку «синих» с рукава.
Ньянгу подчинился. Прислонив свой карабин к стволу дерева, Кипчак проделал то же самое. Кроме того, он расстегнул гимнастерку, закатат один рукав и бросил на землю свою каску.
– Если в схватке победят они, то могут нас «расстрелять» как шпионов, – сказал Петр. – Ложись здесь, прямо на обочине, а я разыграю полную безнадежность. Ты поскользнулся на каком-то оползне, и мы не можем обойтись без медицинской помощи. А, вот и они!
На дороге показались шесть «грирсонов» грузовой модификации, на это указывал единственный люк сзади, закрывавший просторный грузовой отсек. Они были вооружены крупнокалиберными бластерами на двух башнях. Стволы, направленные вверх, указывали на то, что стрелков на своих местах нет. Колонна держалась на высоте трех метров над дорогой, как и предписывали правила маневров – вне поля зрения любого радара.
Командир первого «грирсона» заметил неистово жестикулирующего растрепанного финфа, взывающего о помощи, и человека, распростертого на обочине.
– Опусти машину, Сай, – отдал он команду, и водитель подчинился. Командир, уоррент-офицер второго ранга, выбрался из люка на крышу машины еще до того, как «грирсон» приземлился.
– Что случилось? – крикнул он.
– Сэр, у нас случилась авария! Зацепились за дерево при взлете, – на одном дыхании выпалил Кипчак. – Мой аспирант, наверное, мертв. Он не шевелится…
Командир машины быстро спустился на землю по выступам в обшивке и подошел к обезумевшему солдату.
– Успокойся, парень… Черт! – Последнее восклицание было вызвано появлением короткого, непохожего на уставный, бластера, нацеленного ему прямо в лоб.
– Огонь! – крикнул Кипчак, и Лир тут же дала очередь из своего пулемета. Солдаты РР вышли из засады, держа оружие наготове.
– Все вы взяты в плен «синими», – зычно объявил Петр. – При попытке сопротивления – расстрел.
– Не имеете права! – запинаясь, сказал уоррент. – На вас нет опознавательных знаков врага!
– Ага, – согласился Петр. – Это абсолютно незаконно и, наверное, аморально. По двое в каждую машину! Если кто-то будет брыкаться, обезвредить!
Солдаты вскочили в «грирсоны». Из одной машины послышались крики и звук удара. Из люка командира высунулся ухмыляющийся Нектан:
– Экипаж обезврежен. Один фингал.
– Этого нет в плане маневров! – протестовал уоррент.
– Действительно, нет, – ответил Кипчак. – Мне очень стыдно. Что везем?
Уоррент сжал губы.
– Слушай, дружище, – мягко сказал Петр. – Ведь я могу и сам посмотреть. А вы не удосужились даже закрыть номера на машинах. Так что я уже могу сказать, что вы – обоз четвертого полка. Лучше скажи, что лежит в этих железяках, а то мне придется, как настоящему партизану, расстрелять твою молодую задницу. То есть я макну тебя в реку, привяжу к дереву на каком-то холме и только через пару суток скажу кому-нибудь, где ты находишься.
Уоррент уставился на Петра и решил, что перед ним один из тех сумасшедших сержантов разведки, о которых он так много наслышан, и что этот безумец вполне может осуществить свою угрозу.
– В первых двух машинах – палатки и спальники, за ними – горячий ужин, в последней машине – ужин для офицеров.
Вытащив военнопленных из машин и согнав их в одну кучу на обочине, Моника подошла как раз на последних словах уоррента.
– Какой ужас, – сказала она с притворной жалостью. – Сегодня вечером некоторые продрогнут, промокнут и останутся голодными! Держу пари, завтра с утра четвертый полк проявит чудеса воинской доблести! Ночью, кстати, обещают проливные дожди с ураганным ветром.
– Вы не имеете права… – повторил уоррент.
– Но мы это уже сделали, – сказал Кипчак. – С вами нет наблюдателя?
– Нет.
– Хм, значит, у нас проблемы. Можно было бы, конечно, вытащить все из «грирсонов» и ради достоверности сжечь их к чертовой матери. Но, думаю, папочка Уильямс нас за это хорошенько отшлепает. Лир, не знаешь, как сломать «грирсон»? Ну, не навсегда?
– Знаю.
– Тогда действуй. – Кипчак повернулся куорренту: – Диверсанты не могут позволить себе брать пленных. Я мог бы отпустить вас под честное слово, но уж больно ты похож на такого подлого типа, который станет потом говорить, что ничего не произошло. Значит, так. Мы нас выстроили вон в той рощице и совершили военное преступление. А чтобы это потом доказать, мы у вас отберем идентификационные карточки. Так мы убедим наблюдателей, что поступили с вами нехорошо и вы теперь «убиты». Ну а еще заберем ваши брюки. Но по-настоящему, поскольку мы благородные и свободолюбивые головорезы, мы вам никакого вреда не причиним и отпустим на все четыре стороны. Прямо по дороге до ближайших частей Корпуса – километров шесть. В обратную сторону, думаю, столько же. Приятной вам вечерней прогулки!
Силы Корпуса продолжали атаковать. Над позициями реяли холорепортеры, записывая для зрителей системы Камбра картины героизма Наших Доблестных Бойцов. Для тех, кто привык смотреть новости, это была очень скучная неделя.
«Синие» все отступали и отступали на заранее подготовленные еще четыре года назад позиции, окаймлявшие вершину горы Наджим. Счастливые тем, что не приходится особо копаться в земле, «синие» готовились к последнему бою. После него прямо на том же месте должен был состояться торжественный обед коуда Уильямса и его штаба с рантье D-Камбры. Бойцы обеих сторон надеялись, что и им перепадут какие-то крошки с барского стола.
– Нас за это больше любить не станут, – сказал аспирант Воксхолл, взвесив предложение Хедли.
– Не станут, – согласился Хедли. – А какая разница?
– Но криков и воплей мы не оберемся, – задумчиво произнес старший твег Гонсалес.
– Так на то мы и козлы отпущения.
– Ну да. – Гонсалес посмотрел в глаза своему начальнику. – Джон, можно, я попробую угадать, для чего тебе все это нужно? Ты рассчитываешь, что нас запишут первыми засранцами в Корпусе, а в качестве худшего наказания Уильямс отправит нас наконец в джунгли ловить настоящих бандитов.
– Ну, братец Кролик, и проницательный же ты сукин сын! – ответил Хедли.
– Веди ниже, – приказал коуд Уильямс. – Хочу поближе рассмотреть этот холм.
– Да, сэр, – ответил финф Бегущий Медведь и опустил «кук» на высоту в тридцать метров. – По нам открыли симулированный огонь, сэр.
– Плевать на это, – раздраженно сказал Уильямс. – Сейчас я занимаюсь не маневрами. – Он осмотрел местность, сверился с планом последней баталии. – Подойдет, – сказал он. – Недалеко от дороги. Отсюда нашим гостям будет видна вся арена сражения. И если завтра пойдет дождь, навесы здесь тоже поместятся.
Зажужжал сигнал коммутатора. Уильямс взял трубку.
– Шестой слушает… Да, милль Рао, принимаю шифровку… – Он слушал, и его лицо постепенно вытягивалось. – Черт возьми! – Он спохватился. – Передачу принял, все понял. Немедленно отправляюсь назад, к вам, буду в… час пять. Соберите штаб для обсуждения этой проблемы. Конец связи. – Он положил трубку. – Обратно в штаб.
– Да, сэр.
– Интересный оборот принимают наши дела, – задумался Уильямс.
Бегущий Медведь хранил заинтересованное молчание.
– Вообще-то это совершенно секретно, – сказал Уильямс, – но только что Планправ получил сообщение из дальнего космоса.
– Из Конфедерации? – с надеждой вырвалось у Бегущего Медведя.
– Ответ отрицательный, – заявил Уильямс. – Не перебивай, солдат. От Алена Редрута, регента Ларикса и Куры. Он прибудет с визитом в систему через земную неделю. Для переговоров с генерал-губернатором Хэмером.
Бегущий Медведь сделал подобающую паузу и спросил:
– Для переговоров о чем?
– Неизвестно, – ответил Уильямс. – Но он хочет, чтобы встреча прошла на С-Камбре, а не здесь. Генерал-губернатор Хэмер просит нас организовать должный эскорт. – Он на минуту задумался. – Думаю, мы сможем благополучно завершить маневры… Но придется отозвать часть машин для подготовки к путешествию.
– Что-что? – зарычал Хедли.
– Уходим, сэр, – сказал Бен Дилл. – Шлем последнее прости. Все ваши «грирсоны» сняты с учений и направлены обратно в Мэхен.
– С какой стати?
– Никто ничего не знает, сэр. Даже слухов никаких. Но вроде бы нас будут готовить для отправки за пределы планеты.
– А мне об этом долбаном дерьме никто и слова не скажет! – вспылил Хедли. – Значит, из всего транспорта у меня остаются только эти сраные бумажные долбаные «куки»? И все мои планы идут под откос! Или чертовы маневры отменены?
Дилл пожал плечами:
– Не знаю, сэр.
– Скорее всего, не отменены, – заключил Хедли, – Продолжайте выполнять задание и все это дерьмо… без всякой поддержки с воздуха.
– Не понимаю, – сказал Воксхолл. – Почему они отбирают машины у нас, а не возьмут их из общего резерва?
– По одной простой причине. Дилл, заткни свои долблные уши, чтобы не думать невесть что о себе и всякое дерьмо о своем начальстве.
– Слушаюсь, сэр, – ответил толстяк, не пошевелив и мизинцем.
– «Агрессор» всегда проигрывает! Нам упростили эту задачу. Ты ведь не забыл, что в этой постели мы снизу?
Аспиранг вздохнул:
– И что нам теперь делать?
– То же, что и всегда. Включить мозги и разработать план «Б».
Глава 20
Позиции «синих» представляли собой полукруг километром ниже плоской верхушки Наджима. Еще в полукилометре ниже по склону находилось возвышение, избранное коудом Уильямсом для торжественного приема. Все чины ниже милля немедленно стали называть этот холм не иначе как «Пупырь».
Свой штаб Уильямс разместил в походных шатрах сразу за Пупырем и замаскировал. Ни один офицер в здравом рассудке не отважился бы послать в этот район какой-нибудь, будь он хоть трижды симулированный, снаряд. Повышениями в Корпусе никого не баловали. На верхушке Пупыря устроили крытые трибуны для гостей, а с одной стороны растянули ярко раскрашенный тент для банкета. Коуд Уильямс был готов к окончательной победе.
Генерал-губернатор Уилт Хэмер явился со сворой советников и встревоженным лицом. Коуд Уильямс отдал ему честь, и Хэмер отвел его в сторону, подальше от чужих ушей.
– Поразительно, что вы так спокойны, – сказал Хэмер.
– Не вижу предмета для беспокойства, – ответил Уильямс. – Маневры идут в строгом соответствии с заранее намеченным планом.
– Я имел в виду вовсе не маневры, – в крайнем раздражении бросил Хэмер. Он оглянулся по сторонам и понизил голос: – Визит Редрута – вот что меня беспокоит.
– Жизнь научила меня, – напыщенным тоном произнес Уильямс, – не беспокоиться о двух вещах сразу. Я уверен, что регент Редрут просто хочет обсудить насущный для всех вопрос о Конфедерации. Может быть, у него для нас хорошие новости. А может, у него есть план, требующий совместных усилий. Его последний визит был в высшей степени дружественным, не так ли?
– Так, так, – нетерпеливо подтвердил Хэмер, – но все же…
– Все будет в полном порядке.
– Хочу надеяться, что вы правы.
И они разошлись, считая друг друга редкостными кретинами и желая один другому в ближайшем же будущем поскользнуться и свалиться в выгребную яму.
В километре к западу от Пупыря прятались два десятка человек в форме солдат Конфедерации. Чтобы укрыться, они использовали старый прием первых колонистов D-Камбры – нашли заросли квэльфа. Квэльф растет по кругу, выпуская во все стороны отростки. Они укореняются и становятся сначала молодыми побегами, а потом и взрослыми деревьями. По мере того как они растут, их стволы сближаются и наконец срастаются, а весь квэльф становится непроходимой изгородью. Но внутреннее пространство, от десяти до тридцати метров в диаметре, свободно, прикрыто сверху листвой и образует прекрасное убежище. Вход обычно делают, спиливая один из стволов, а потом ставят его на место.
Джорд'н Брукс взглянул на часы.
– Они начнут свою идиотскую последнюю битву через тридцать минут. Нам пора. Да поможет нам Единый выполнить наше предназначение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39