– Видишь вон те скалы? Иди к ним. – И снова она безропотно выполнила его приказание. – Очень хорошо. Теперь можно начинать переговоры. Или копы, или?.. Ну, пошевели мозгами. Хорошие революционеры всегда лучше соображают, когда оказываются на коленях.
Очень медленно Лимни спустила с плеч подтяжки, расстегнула молнию, и штаны упали к ее ногам. Под ними обнаружились лишь крошечные трусики. Скинув их, она оказалась полностью обнажена.
– Превосходное начало. Ну что же, пойдем дальше. – Она зашагала к нему. Дыхание у нее участилось, губы чуть приоткрылись. – Помнишь, чем мы занимались, когда нас так грубо прервали?
Лимни поцеловала Иоситаро, нащупала его пояс, щелкнула пряжкой и отстранилась.
– У нас есть поговорка, – сказала она. – Тот, кто выполнил свою задачу, получает награду.
– Иными словами, добыча достается победителю.
Иоситаро посмотрел на нож в своей руке и бросил его. Тот полетел, вращаясь – серебряное лезвие описывало круги, – и упал в воду. Иоситаро начал расстегивать рубашку.
– Нет, – остановила его Лимни. – Я хочу чувствовать твои медали. Хочу, чтобы они вдавливались в мое тело. Но прежде, как ты сказал, я должна встать на колени.
'Раум осуществили с полдюжины набегов на почтовые службы в разных городах D-Камбры, два из них – в Леггете. Налетчики точно знали, что им нужно. Они взрывали и опустошали сейфы, а также забирали всю корреспонденцию, из которой могли извлечь полезную для себя информацию. Пострадали всего двое 'раум и то не сильно. К тому времени, когда прибыла полиция, они исчезли вместе со своими товарищами и добычей.
Планетарное правительство отреагировало на это, введя новый порядок обращения с подозреваемыми. Теперь они могли содержаться под стражей без судебного разбирательства до двух месяцев. На удаленных островах для задержанных были созданы специальные центры, которые быстро наполнялись.
Генерал-губернатор Хэмер объявил о введении новых идентификационных карт для 'раум. Всякий, у кого после определенной даты не окажется никакой карты или будет только старая, подлежал немедленному аресту. Таким образом рассчитывали выявить тех, кто входил в Движение сопротивления. По крайней мере, так обстояло дело теоретически.
Совет рантье проголосовал за то, чтобы вся община 'раум уплатила штраф в два миллиона кредитов за укрывание преступников и диссидентов, за отказ поддерживать законное правительство. Однако губернатор Хэмер наложил вето на это решение.
Рантье на своих Холмах недовольно ворчали. С их точки зрения Конфедерация – или то, что от нее осталось – проявляла ненужную мягкость, бесхребетность. Сейчас требовались жесткие решения.
Полицейские патрулировали улицы, как минимум, парами. Чаще их было больше. Все в обязательном порядке носили бронежилеты и были вооружены до зубов.
У двери ветхого десятиэтажного здания остановились три человека. В воздухе висел густой запах пищи, прогорклого жира, множества немытых тел и пота. Двое не обращали на него внимания – это были городские 'раум, привыкшие к зловонию. Третий, покинувший свою ферму по приказу Движения, испытывал тошноту.
Дверь открыла женщина с ребенком на руках. Еще две маленькие девочки прятались за ее юбку. Увидев оружие, они со страхом отпрянули.
– Сестра, нас прислало Движение, – сказал один из мужчин. – Не надо бояться. Просто принеси нам идентификационные карты всех членов своей семьи.
– Но… как же мы без них?
– Ничего страшного. Все 'раум должны сделать это.
– Ох! – воскликнула женщина. – Если ни у кого не будет карт…
– Вот именно. Мы вместе выстоим… или вместе умрем. Ты соображаешь быстрее многих.
– Сейчас принесу, – сказала женщина. – Постучите пока в следующую дверь, да посильнее. Там живет старая женщина, она туговата на ухо.
– У нас дома вс-с-се очень обес-с-спокоены, – сказал лидер мусфиев Эск, обращаясь к губернатору Хэмеру. – Возникли с-с-серьезные с-с-сомнения по поводу вашей с-с-спос-с-собности поддерживать мир в этой с-с-сис-с-стеме пос-с-сле того, как контакт с Конфедерацией был утрачен.
– Вам известно об этом? – не слишком дипломатично воскликнул Хэмер.
Трехмерное изображение Эска и Вленсинга слегка смещалось, но тут же снова восстанавливалось по мере того, как фокусировка луча делалась все более устойчивой.
– Конечно, – ответил Эск. – Вы, наверно, знаете, что в нашей Империи с-с-существуют различные группировки, ес-с-сли я употребил правильное с-с-слово. Каждая из них имеет с-с-свое с-с-собс-с-ственное предс-с-ставле-ние о ходе политичес-с-ского процесс-с-са, которое не обязательно с-с-совпадает с официальной линией.
– Лидер Эс-с-ск вот что имеет в виду, – прервал его Вленсинг. – У нас-с-с дома ес-с-сть с-с-сторонники того, чтобы вмешатьс-с-ся в проис-с-сходящее в с-с-сис-с-сте-ме Камбра и учредить у вас-с-с нечто вроде протектората. По крайней мере до тех пор, пока не вернетс-с-ся ваша Конфедерация.
В том, как это было сказано, Хэмер не почувствовал ни злобы, ни иронии. Он заметил лишь, что Эск быстро перевел взгляд на военного лидера и обратно.
– Прошу прощения, – сказал губернатор, – но я не совсем понял. Не все мусфии разделяют общую точку зрения?
Вленсинг хотел было ответить, но Эск опередил его.
– Наш подход отличаетс-с-ся от вашего. Мы правим на ос-с-снове конс-с-сенс-сус-с-са.
– Но в тех с-с-случаях, – добавил Вленсинг, – когда о с-с-себе заявляет новая реальнос-с-сть, меняетс-с-ся и наш подход к ней.
– Именно это сейчас и происходит?
Вленсинг и Эск обменялись взглядами, но промолчали.
– Великий боже, ну и безобразие! – воскликнул Лой Куоро.
– Да уж, – согласился глава полиции Готиан. – По нашим подсчетам, таким образом уничтожено, по крайней мере, миллион идентификационных карт. Скорее всего, больше. Похоже, добиваясь этого, каждому 'раум на D-Камбре к голове приставили пистолет. А разведка доносит, что у шахтеров на С-Камбре происходит то же самое.
Куоро обошел вокруг груды расплавленных карт, лежащей перед полицейским участком.
– Никто не видел, когда они принесли это?
– Мы все еще допрашиваем ночную смену и тех, кто живет по соседству.
– Что за глупость! Зачем они это сделали?
Готиан хотел было огрызнуться, но сдержался. Сын известного медиамагната был, конечно, дурак, но грубить ему все же не следовало.
– Если ни у одного 'раум не будет идентификационной карты, – объяснил он, – тогда все наши проверки бесполезны.
– А-а… Дьявольский замысел. Поистине дьявольский. И что вы теперь предпримете?
Готиан заколебался, не желая признаваться, что пока ни у кого нет никаких конструктивных идей.
– Наши аналитики изучают проблему. Очень скоро решение будет принято.
– Хорошо. Просто прекрасно. Нужно подавить это безобразие в зародыше, – изрек Куоро. – Можете быть спокойны – «Матин» не станет ничего сообщать о случившемся.
– Именно ради этого я и попросил вас приехать, – заявил Готиан. – Ну и еще мне хотелось бы угостить вас обедом.
– Не откажусь, – сказал Куоро, – но с одним условием: угощаю я. В конце концов, вы, можно сказать, сражаетесь на передовой, вам и почет.
Готиан удивленно замигал, не веря своим ушам, улыбнулся и принял приглашение.
– Эй, Иоситаро? Ты когда-нибудь заберешь свою чертову почту? – спросил клерк РР.
– Я? – удивился Иоситаро. – Какую почту? Мне никто не пишет. Я… од-д-дин на всем б-б-белом свете.
– Пишут, дубина, пишут. Кто-то прислал тебе посылку.
– Не может быть! Откуда?
– Воображаешь, что у меня есть время читать обратный адрес на каждом почтовом отправлении? Вот уж нет. Только на тех, которые приятно пахнут или на которых сверху написано что-нибудь неприличное. Давай, солдат, забирай свое добро.
– Ладно, – сказал Иоситаро. – У тебя есть во Втором полку знакомые, которые имеют дело с рентгеновской установкой?
– Если дерьмо окунуть в шоколад, оно все равно останется дерьмом, – изрек Кипчак, так и эдак разглядывая пистолет. Это было смертоносное оружие типа небольшого бластера из холодного серого сплава. – И кто твой неизвестный поклонник?
– Понятия не имею, – ответил Иоситаро. – Кроме этого, в посылке был лишь клочок бумаги с номером кома.
Кипчак продолжал внимательно разглядывать пистолет.
– Я могу объяснить тебе, что это за штука, – сказал он.
– Я уже и сам знаю, – ответил Иоситаро. – После того как во Втором полку просветили посылку рентгеновскими лучами и не нашли ничего опасного, я попросил оружейного мастера разобрать пистолет и посмотреть, нет ли там чего эдакого внутри. Пусто. Он сказал, это превосходный стандартный «марли». Около четырехсот целковых на «черном» рынке. Тогда мы пошли на стрельбище, зажали пистолет в тиски, привязали к спусковому крючку веревку, отбежали и дернули за нее. Стреляет классно. Наповал.
– Ты пробовал звонить по номеру? – спросил Кипчак, не выпуская из рук пистолет.
– Нет еще. Но я обязательно позвоню. Может, это новый способ заигрывания.
Дверь со стуком распахнулась, в комнату ввалился Гарвин.
– Эй, гляньте-ка, что мне прислали!
И он продемонстрировал точно такой же пистолет, как у Иоситаро.
На протяжении следующей недели около пятидесяти солдат Корпуса получили посылки различного размера и конфигурации. Во всех находилось одно и то же – совершенно одинаковые пистолеты и номера комов. Среди «счастливчиков» оказался и Петр Кипчак.
– Ну, что там с этими проклятыми пугачами? – спросил Хедли. – На сегодня ты в РР самый выдающийся аналитик.
– В общем-то, ты прав, и я могу доказать это, – без ложной скромности ответил Ангара. – Какое-никакое объяснение у меня есть. Это наживка.
– В каком смысле наживка?
– Люди, получившие пистолеты, либо недавно завербовались на военную службу, либо чувствовали себя в армии не в своей тарелке. С некоторыми работали психологи, двое-трое прошли через гауптвахту за различные нарушения. Среди них, кстати, есть твои ребята из РР. С другой стороны, полевые испытания все прошли успешно, и с точки зрения службы никаких нареканий к ним не было.
– Что произойдет, если набрать этот ком-номер? – спросил Хедли.
– Не знаю, – ответил Ангара. – Кто-то его отслеживает, и притом очень хорошо, потому что лично я – а также те, кого я просил сделать это, – сумел получить лишь вот такой ответ, произнесенный синтезированным голосом: «Говорите, я слушаю». Очевидно, нужно было сказать что-то, чего я не знаю. Я подрядил полицию и своих техников аккуратненько проверить эту линию. Но чертов сигнал проходит аж через шесть передаточных трансляционных подстанций, и до его источника мы так и не добрались. Рыть глубже опасно – наверняка там установлена программа саморазрушения. Но зато я могу рассказать тебе, что происходит, если кто-то звонит по указанному номеру и говорит то, что там хотят услышать. Восемь человек из числа получивших пистолеты дезертировали.
– Дезертировали? Не просто загуляли?
– Исчезли начисто. Полиция отследила двух из них до монорельсовой станции. Клерк, продающий билеты, заметил, что женщина в военной форме открыла запирающийся шкафчик, достала пакет, зашла в дамскую комнату, а появилась оттуда уже в цивильной одежде.
– Вот черт! – воскликнул Хедли.
– Да, дела. Клерк запомнил, в каком ряду был этот шкафчик. Ну, мы с ребятами из РР обыскали там все шкафчики. И в одном нашли свернутую военную форму, принадлежащую, как выяснилось, страйкеру Мол Тренге, которая в бумагах значится ушедшей в отпуск. Я нашел ее холо. Хорошенькая. И, между прочим, снайпер.
– Тот, кто бросает форму, вряд ли планирует возвращаться, – заметил Хедли. – Что же выходит? Кто-то собирает где-то всех этих проклятых дезертиров?
– Похоже на то.
– И кто же это?
– Понятия не имею.
– Зачем?
– Ответ тот же – понятия не имею.
Четыре старые женщины много лет работали вместе, убирая офисы в деловом районе Леггета. Когда одна из них выходила замуж, или у нее рождался ребенок, или праздновали его совершеннолетие, или случалось еще какое-нибудь знаменательное событие, остальные непременно участвовали в нем. Они помогали друг другу в уходе за детьми и внуками. Все четверо жили в Экмюле и каждый день вышагивали по три километра в один конец, добираясь до работы и обратно.
За работой они, как водится, болтали. Так было и на этот раз. Когда мимо пролетел полицейский корабль, разговор смолк. Как и все остальные 'раум, женщины по приказу Движения послушно сдали свои идентификационные карты и теперь побаивались полиции. Однако корабль улетел, и разговор возобновился.
Сразу после этого с одной из узких улиц взлетел потрепанный лихтер, грузовой отсек которого был накрыт брезентом. Одна из женщин заметила лихтер, хотела что-то сказать подругам, но тут брезент внезапно упал. Там стояли двое мужчин и женщина, все в темных плащах с капюшонами и с бластерами в руках.
Женщина закричала, но было уже поздно. Звуки выстрелов разорвали тишину раннего утра. Тела буквально размазало по улице, все вокруг было забрызгано кровью. Лихтер взлетел почти вертикально вверх, поперек маршрутов воздушного движения, сделал вираж над крышами и исчез, по пути разбрасывая листовки. Текст на всех был одинаковый:
'РАУМ!
Терпение людей Камбры на исходе. Вы долго пригревали змей на своей груди. Теперь пришло время перемен, время свергнуть тиранию бандитов. Помогите нам уничтожить их, или мы уничтожим вас.
Комитет по наведению порядка
В этот день были убиты еще одиннадцать 'раум, не имевших никакого отношения к Движению сопротивления, и над их телами разбросали точно такие же листовки.
Жители Леггета, известные своим мрачноватым юмором, окрестили этих убийц из Комитета «бородами». На вопрос «почему» ответ был таков: потому что ни у кого из убийц не было замечено бород. Шутка.
Между тем наступил сухой сезон, а убийства продолжались. Некоторые 'раум сами бросали работу и скрывались в Экмюле или других гетто, разбросанных по всей планете. Других увольняли хозяева, не желающие попасть под перекрестный огонь, когда придут за «их» 'раум. Полиция оказалась бессильна арестовать хоть одного «бороду» или обнаружить следы таинственной организации.
D-Камбру захлестнула волна насилия. Не только Леггет, но и Аире, Сей, Таман, Лаункестон, Керриер страдали от грабежей и убийств. Коуд Уильямс разбил вечно невезучий Четвертый полк на отдельные, независимо действующие подразделения, по одному на город, и разместил их в полицейских казармах. Но солдат не хватало – Корпус, и без того плохо укомплектованный, медленно, но верно таял. Уильямс считал, что это происходит достаточно быстро. Слишком быстро.
Язифь была в примерочной одного из своих магазинов, когда в дверь ворвались пятеро мужчин с пистолетами в руках. Директор магазина вскрикнула и потеряла сознание.
– Не двигаться! – приказал один из налетчиков. Язифь подняла руки. Клерки последовали ее примеру. Она медленно и осторожно сделала шажок в сторону, но тут же оказалась под прицелом двух пистолетов.
– Не вздумайте попытаться включить сигнализацию. – Язифь замерла. – Нам известно, где находятся все шесть кнопок. Прикоснетесь к одной: и вы мертвы. Все, что нам нужно, это деньги. И еще… Кто из вас Язифь Миллазин?
Она облизнула внезапно пересохшие губы.
– Я… Это я, – дрожащим голосом ответила она.
– Пойдете с нами, – распорядился налетчик. – Окажете посильную помощь Движению. Ваш отец заплатит…
Внезапно его голова разлетелась на куски, и он рухнул, непроизвольно нажав на спусковой крючок. Выстрелы затрещали по всей комнате, сшибая манекены и разбивая зеркала. Возникший в дверях телохранитель Язифи мгновенно перевел пистолет на второго 'раум, но упал, не успев выстрелить. Та же судьба постигла его напарника, ворвавшегося в примерочную вслед за первым.
Язифь рухнула на пол. Она слышала крики и звуки выстрелов, а в сантиметре от своего носа видела на полу сережку, которую, как ей казалось, потеряла на прошлой неделе.
– Уходим! – услышала она чей-то крик.
Как раз в этот момент над бульваром пролетал патрульный корабль. Полицейские услышали выстрелы, и два копа выпрыгнули из корабля, включив автоматический сигнал бедствия. Из магазина дамского белья выбежали четверо 'раум, и копы увидели их. Один выстрелил, промахнулся и упал замертво. Второй тоже начал стрелять. 'Раум мчались по улице, поливая огнем все, что двигалось. Мальчишка лет десяти, мойщик окон, тоже из 'раум, выбежал на улицу и был убит на месте.
Из-за угла показался второй полицейский корабль, из него выскочили три копа, вооруженные бластерами. 'Раум бросились в проулок и по нему на другую улицу, на которой среди прочих возвышалось старое каменное здание обанкротившегося гимнастического зала.
– В бывшем «Серебряном кубке» засели четверо подозреваемых, – послышался из полицейского кома невыразительный голос. – Один офицер убит. Требуется подкрепление.
– Уже выслали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Очень медленно Лимни спустила с плеч подтяжки, расстегнула молнию, и штаны упали к ее ногам. Под ними обнаружились лишь крошечные трусики. Скинув их, она оказалась полностью обнажена.
– Превосходное начало. Ну что же, пойдем дальше. – Она зашагала к нему. Дыхание у нее участилось, губы чуть приоткрылись. – Помнишь, чем мы занимались, когда нас так грубо прервали?
Лимни поцеловала Иоситаро, нащупала его пояс, щелкнула пряжкой и отстранилась.
– У нас есть поговорка, – сказала она. – Тот, кто выполнил свою задачу, получает награду.
– Иными словами, добыча достается победителю.
Иоситаро посмотрел на нож в своей руке и бросил его. Тот полетел, вращаясь – серебряное лезвие описывало круги, – и упал в воду. Иоситаро начал расстегивать рубашку.
– Нет, – остановила его Лимни. – Я хочу чувствовать твои медали. Хочу, чтобы они вдавливались в мое тело. Но прежде, как ты сказал, я должна встать на колени.
'Раум осуществили с полдюжины набегов на почтовые службы в разных городах D-Камбры, два из них – в Леггете. Налетчики точно знали, что им нужно. Они взрывали и опустошали сейфы, а также забирали всю корреспонденцию, из которой могли извлечь полезную для себя информацию. Пострадали всего двое 'раум и то не сильно. К тому времени, когда прибыла полиция, они исчезли вместе со своими товарищами и добычей.
Планетарное правительство отреагировало на это, введя новый порядок обращения с подозреваемыми. Теперь они могли содержаться под стражей без судебного разбирательства до двух месяцев. На удаленных островах для задержанных были созданы специальные центры, которые быстро наполнялись.
Генерал-губернатор Хэмер объявил о введении новых идентификационных карт для 'раум. Всякий, у кого после определенной даты не окажется никакой карты или будет только старая, подлежал немедленному аресту. Таким образом рассчитывали выявить тех, кто входил в Движение сопротивления. По крайней мере, так обстояло дело теоретически.
Совет рантье проголосовал за то, чтобы вся община 'раум уплатила штраф в два миллиона кредитов за укрывание преступников и диссидентов, за отказ поддерживать законное правительство. Однако губернатор Хэмер наложил вето на это решение.
Рантье на своих Холмах недовольно ворчали. С их точки зрения Конфедерация – или то, что от нее осталось – проявляла ненужную мягкость, бесхребетность. Сейчас требовались жесткие решения.
Полицейские патрулировали улицы, как минимум, парами. Чаще их было больше. Все в обязательном порядке носили бронежилеты и были вооружены до зубов.
У двери ветхого десятиэтажного здания остановились три человека. В воздухе висел густой запах пищи, прогорклого жира, множества немытых тел и пота. Двое не обращали на него внимания – это были городские 'раум, привыкшие к зловонию. Третий, покинувший свою ферму по приказу Движения, испытывал тошноту.
Дверь открыла женщина с ребенком на руках. Еще две маленькие девочки прятались за ее юбку. Увидев оружие, они со страхом отпрянули.
– Сестра, нас прислало Движение, – сказал один из мужчин. – Не надо бояться. Просто принеси нам идентификационные карты всех членов своей семьи.
– Но… как же мы без них?
– Ничего страшного. Все 'раум должны сделать это.
– Ох! – воскликнула женщина. – Если ни у кого не будет карт…
– Вот именно. Мы вместе выстоим… или вместе умрем. Ты соображаешь быстрее многих.
– Сейчас принесу, – сказала женщина. – Постучите пока в следующую дверь, да посильнее. Там живет старая женщина, она туговата на ухо.
– У нас дома вс-с-се очень обес-с-спокоены, – сказал лидер мусфиев Эск, обращаясь к губернатору Хэмеру. – Возникли с-с-серьезные с-с-сомнения по поводу вашей с-с-спос-с-собности поддерживать мир в этой с-с-сис-с-стеме пос-с-сле того, как контакт с Конфедерацией был утрачен.
– Вам известно об этом? – не слишком дипломатично воскликнул Хэмер.
Трехмерное изображение Эска и Вленсинга слегка смещалось, но тут же снова восстанавливалось по мере того, как фокусировка луча делалась все более устойчивой.
– Конечно, – ответил Эск. – Вы, наверно, знаете, что в нашей Империи с-с-существуют различные группировки, ес-с-сли я употребил правильное с-с-слово. Каждая из них имеет с-с-свое с-с-собс-с-ственное предс-с-ставле-ние о ходе политичес-с-ского процесс-с-са, которое не обязательно с-с-совпадает с официальной линией.
– Лидер Эс-с-ск вот что имеет в виду, – прервал его Вленсинг. – У нас-с-с дома ес-с-сть с-с-сторонники того, чтобы вмешатьс-с-ся в проис-с-сходящее в с-с-сис-с-сте-ме Камбра и учредить у вас-с-с нечто вроде протектората. По крайней мере до тех пор, пока не вернетс-с-ся ваша Конфедерация.
В том, как это было сказано, Хэмер не почувствовал ни злобы, ни иронии. Он заметил лишь, что Эск быстро перевел взгляд на военного лидера и обратно.
– Прошу прощения, – сказал губернатор, – но я не совсем понял. Не все мусфии разделяют общую точку зрения?
Вленсинг хотел было ответить, но Эск опередил его.
– Наш подход отличаетс-с-ся от вашего. Мы правим на ос-с-снове конс-с-сенс-сус-с-са.
– Но в тех с-с-случаях, – добавил Вленсинг, – когда о с-с-себе заявляет новая реальнос-с-сть, меняетс-с-ся и наш подход к ней.
– Именно это сейчас и происходит?
Вленсинг и Эск обменялись взглядами, но промолчали.
– Великий боже, ну и безобразие! – воскликнул Лой Куоро.
– Да уж, – согласился глава полиции Готиан. – По нашим подсчетам, таким образом уничтожено, по крайней мере, миллион идентификационных карт. Скорее всего, больше. Похоже, добиваясь этого, каждому 'раум на D-Камбре к голове приставили пистолет. А разведка доносит, что у шахтеров на С-Камбре происходит то же самое.
Куоро обошел вокруг груды расплавленных карт, лежащей перед полицейским участком.
– Никто не видел, когда они принесли это?
– Мы все еще допрашиваем ночную смену и тех, кто живет по соседству.
– Что за глупость! Зачем они это сделали?
Готиан хотел было огрызнуться, но сдержался. Сын известного медиамагната был, конечно, дурак, но грубить ему все же не следовало.
– Если ни у одного 'раум не будет идентификационной карты, – объяснил он, – тогда все наши проверки бесполезны.
– А-а… Дьявольский замысел. Поистине дьявольский. И что вы теперь предпримете?
Готиан заколебался, не желая признаваться, что пока ни у кого нет никаких конструктивных идей.
– Наши аналитики изучают проблему. Очень скоро решение будет принято.
– Хорошо. Просто прекрасно. Нужно подавить это безобразие в зародыше, – изрек Куоро. – Можете быть спокойны – «Матин» не станет ничего сообщать о случившемся.
– Именно ради этого я и попросил вас приехать, – заявил Готиан. – Ну и еще мне хотелось бы угостить вас обедом.
– Не откажусь, – сказал Куоро, – но с одним условием: угощаю я. В конце концов, вы, можно сказать, сражаетесь на передовой, вам и почет.
Готиан удивленно замигал, не веря своим ушам, улыбнулся и принял приглашение.
– Эй, Иоситаро? Ты когда-нибудь заберешь свою чертову почту? – спросил клерк РР.
– Я? – удивился Иоситаро. – Какую почту? Мне никто не пишет. Я… од-д-дин на всем б-б-белом свете.
– Пишут, дубина, пишут. Кто-то прислал тебе посылку.
– Не может быть! Откуда?
– Воображаешь, что у меня есть время читать обратный адрес на каждом почтовом отправлении? Вот уж нет. Только на тех, которые приятно пахнут или на которых сверху написано что-нибудь неприличное. Давай, солдат, забирай свое добро.
– Ладно, – сказал Иоситаро. – У тебя есть во Втором полку знакомые, которые имеют дело с рентгеновской установкой?
– Если дерьмо окунуть в шоколад, оно все равно останется дерьмом, – изрек Кипчак, так и эдак разглядывая пистолет. Это было смертоносное оружие типа небольшого бластера из холодного серого сплава. – И кто твой неизвестный поклонник?
– Понятия не имею, – ответил Иоситаро. – Кроме этого, в посылке был лишь клочок бумаги с номером кома.
Кипчак продолжал внимательно разглядывать пистолет.
– Я могу объяснить тебе, что это за штука, – сказал он.
– Я уже и сам знаю, – ответил Иоситаро. – После того как во Втором полку просветили посылку рентгеновскими лучами и не нашли ничего опасного, я попросил оружейного мастера разобрать пистолет и посмотреть, нет ли там чего эдакого внутри. Пусто. Он сказал, это превосходный стандартный «марли». Около четырехсот целковых на «черном» рынке. Тогда мы пошли на стрельбище, зажали пистолет в тиски, привязали к спусковому крючку веревку, отбежали и дернули за нее. Стреляет классно. Наповал.
– Ты пробовал звонить по номеру? – спросил Кипчак, не выпуская из рук пистолет.
– Нет еще. Но я обязательно позвоню. Может, это новый способ заигрывания.
Дверь со стуком распахнулась, в комнату ввалился Гарвин.
– Эй, гляньте-ка, что мне прислали!
И он продемонстрировал точно такой же пистолет, как у Иоситаро.
На протяжении следующей недели около пятидесяти солдат Корпуса получили посылки различного размера и конфигурации. Во всех находилось одно и то же – совершенно одинаковые пистолеты и номера комов. Среди «счастливчиков» оказался и Петр Кипчак.
– Ну, что там с этими проклятыми пугачами? – спросил Хедли. – На сегодня ты в РР самый выдающийся аналитик.
– В общем-то, ты прав, и я могу доказать это, – без ложной скромности ответил Ангара. – Какое-никакое объяснение у меня есть. Это наживка.
– В каком смысле наживка?
– Люди, получившие пистолеты, либо недавно завербовались на военную службу, либо чувствовали себя в армии не в своей тарелке. С некоторыми работали психологи, двое-трое прошли через гауптвахту за различные нарушения. Среди них, кстати, есть твои ребята из РР. С другой стороны, полевые испытания все прошли успешно, и с точки зрения службы никаких нареканий к ним не было.
– Что произойдет, если набрать этот ком-номер? – спросил Хедли.
– Не знаю, – ответил Ангара. – Кто-то его отслеживает, и притом очень хорошо, потому что лично я – а также те, кого я просил сделать это, – сумел получить лишь вот такой ответ, произнесенный синтезированным голосом: «Говорите, я слушаю». Очевидно, нужно было сказать что-то, чего я не знаю. Я подрядил полицию и своих техников аккуратненько проверить эту линию. Но чертов сигнал проходит аж через шесть передаточных трансляционных подстанций, и до его источника мы так и не добрались. Рыть глубже опасно – наверняка там установлена программа саморазрушения. Но зато я могу рассказать тебе, что происходит, если кто-то звонит по указанному номеру и говорит то, что там хотят услышать. Восемь человек из числа получивших пистолеты дезертировали.
– Дезертировали? Не просто загуляли?
– Исчезли начисто. Полиция отследила двух из них до монорельсовой станции. Клерк, продающий билеты, заметил, что женщина в военной форме открыла запирающийся шкафчик, достала пакет, зашла в дамскую комнату, а появилась оттуда уже в цивильной одежде.
– Вот черт! – воскликнул Хедли.
– Да, дела. Клерк запомнил, в каком ряду был этот шкафчик. Ну, мы с ребятами из РР обыскали там все шкафчики. И в одном нашли свернутую военную форму, принадлежащую, как выяснилось, страйкеру Мол Тренге, которая в бумагах значится ушедшей в отпуск. Я нашел ее холо. Хорошенькая. И, между прочим, снайпер.
– Тот, кто бросает форму, вряд ли планирует возвращаться, – заметил Хедли. – Что же выходит? Кто-то собирает где-то всех этих проклятых дезертиров?
– Похоже на то.
– И кто же это?
– Понятия не имею.
– Зачем?
– Ответ тот же – понятия не имею.
Четыре старые женщины много лет работали вместе, убирая офисы в деловом районе Леггета. Когда одна из них выходила замуж, или у нее рождался ребенок, или праздновали его совершеннолетие, или случалось еще какое-нибудь знаменательное событие, остальные непременно участвовали в нем. Они помогали друг другу в уходе за детьми и внуками. Все четверо жили в Экмюле и каждый день вышагивали по три километра в один конец, добираясь до работы и обратно.
За работой они, как водится, болтали. Так было и на этот раз. Когда мимо пролетел полицейский корабль, разговор смолк. Как и все остальные 'раум, женщины по приказу Движения послушно сдали свои идентификационные карты и теперь побаивались полиции. Однако корабль улетел, и разговор возобновился.
Сразу после этого с одной из узких улиц взлетел потрепанный лихтер, грузовой отсек которого был накрыт брезентом. Одна из женщин заметила лихтер, хотела что-то сказать подругам, но тут брезент внезапно упал. Там стояли двое мужчин и женщина, все в темных плащах с капюшонами и с бластерами в руках.
Женщина закричала, но было уже поздно. Звуки выстрелов разорвали тишину раннего утра. Тела буквально размазало по улице, все вокруг было забрызгано кровью. Лихтер взлетел почти вертикально вверх, поперек маршрутов воздушного движения, сделал вираж над крышами и исчез, по пути разбрасывая листовки. Текст на всех был одинаковый:
'РАУМ!
Терпение людей Камбры на исходе. Вы долго пригревали змей на своей груди. Теперь пришло время перемен, время свергнуть тиранию бандитов. Помогите нам уничтожить их, или мы уничтожим вас.
Комитет по наведению порядка
В этот день были убиты еще одиннадцать 'раум, не имевших никакого отношения к Движению сопротивления, и над их телами разбросали точно такие же листовки.
Жители Леггета, известные своим мрачноватым юмором, окрестили этих убийц из Комитета «бородами». На вопрос «почему» ответ был таков: потому что ни у кого из убийц не было замечено бород. Шутка.
Между тем наступил сухой сезон, а убийства продолжались. Некоторые 'раум сами бросали работу и скрывались в Экмюле или других гетто, разбросанных по всей планете. Других увольняли хозяева, не желающие попасть под перекрестный огонь, когда придут за «их» 'раум. Полиция оказалась бессильна арестовать хоть одного «бороду» или обнаружить следы таинственной организации.
D-Камбру захлестнула волна насилия. Не только Леггет, но и Аире, Сей, Таман, Лаункестон, Керриер страдали от грабежей и убийств. Коуд Уильямс разбил вечно невезучий Четвертый полк на отдельные, независимо действующие подразделения, по одному на город, и разместил их в полицейских казармах. Но солдат не хватало – Корпус, и без того плохо укомплектованный, медленно, но верно таял. Уильямс считал, что это происходит достаточно быстро. Слишком быстро.
Язифь была в примерочной одного из своих магазинов, когда в дверь ворвались пятеро мужчин с пистолетами в руках. Директор магазина вскрикнула и потеряла сознание.
– Не двигаться! – приказал один из налетчиков. Язифь подняла руки. Клерки последовали ее примеру. Она медленно и осторожно сделала шажок в сторону, но тут же оказалась под прицелом двух пистолетов.
– Не вздумайте попытаться включить сигнализацию. – Язифь замерла. – Нам известно, где находятся все шесть кнопок. Прикоснетесь к одной: и вы мертвы. Все, что нам нужно, это деньги. И еще… Кто из вас Язифь Миллазин?
Она облизнула внезапно пересохшие губы.
– Я… Это я, – дрожащим голосом ответила она.
– Пойдете с нами, – распорядился налетчик. – Окажете посильную помощь Движению. Ваш отец заплатит…
Внезапно его голова разлетелась на куски, и он рухнул, непроизвольно нажав на спусковой крючок. Выстрелы затрещали по всей комнате, сшибая манекены и разбивая зеркала. Возникший в дверях телохранитель Язифи мгновенно перевел пистолет на второго 'раум, но упал, не успев выстрелить. Та же судьба постигла его напарника, ворвавшегося в примерочную вслед за первым.
Язифь рухнула на пол. Она слышала крики и звуки выстрелов, а в сантиметре от своего носа видела на полу сережку, которую, как ей казалось, потеряла на прошлой неделе.
– Уходим! – услышала она чей-то крик.
Как раз в этот момент над бульваром пролетал патрульный корабль. Полицейские услышали выстрелы, и два копа выпрыгнули из корабля, включив автоматический сигнал бедствия. Из магазина дамского белья выбежали четверо 'раум, и копы увидели их. Один выстрелил, промахнулся и упал замертво. Второй тоже начал стрелять. 'Раум мчались по улице, поливая огнем все, что двигалось. Мальчишка лет десяти, мойщик окон, тоже из 'раум, выбежал на улицу и был убит на месте.
Из-за угла показался второй полицейский корабль, из него выскочили три копа, вооруженные бластерами. 'Раум бросились в проулок и по нему на другую улицу, на которой среди прочих возвышалось старое каменное здание обанкротившегося гимнастического зала.
– В бывшем «Серебряном кубке» засели четверо подозреваемых, – послышался из полицейского кома невыразительный голос. – Один офицер убит. Требуется подкрепление.
– Уже выслали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39