Казалось, скоро все начнут ненавидеть друг друга. Хорошо хоть мы с Диосе не ссорились, хотя сил у нас оставалось так мало, что мы лишь изредка позволяли себе любовные игры. Люди все больше роптали о привилегиях богатых, особенно не стеснялся Лион, пеняя мне, что я делаю меньше остальных. Хотя он совершенно не хотел замечать, что я добровольно взял на себя роль повара для всего отряда, и не потому, что имел склонность к кулинарии, а просто памятуя о словах отца: «Если ты отрезаешь себе самый большой кусок пирога, то ты обязан и делать больше других, и позаботиться о том, чтобы остальные заметили, что ты делаешь больше других». Готовка была мне не в тягость. Всего-то и надо было, что бросить в кипящую воду немного кукурузной муки, сушеных овощей и специй и настругать в этот суп вяленого мяса. Такое вот было основное блюдо. Тем не менее ни один пока не заикнулся о том, чтобы пустить на питание осликов.
Еще мы обнаружили одно странное обстоятельство – наблюдатели больше не появлялись. Я не знал, радоваться этому или просто задуматься – не заблудились ли мы. Даже не зная, добры намерения наблюдателей или злы, мы с растущим ожиданием оглядывали равнину и вершины показавшихся плоских гор.
Однажды ночью мы расположились на отдых, пожевав то, что осталось от обеда, и улеглись, пытаясь уснуть. Я лежал на спине, обнимая прижавшуюся ко мне Диосе. Дневная жара медленно отступала. Небо было очень ясным и темным, звезды казались необыкновенно большими. Затем они стали видны сквозь дымку, словно высоко поднялась песчаная буря. Я не шевелился. Я уснул и видел сны.
Должно быть, сны не отпускали меня всю ночь, потому что, когда я проснулся, у меня болела голова, я чувствовал себя разбитым, словно и не спал вовсе. Диосе выглядела столь же утомленной, под глазами у нее проступили темные круги. Я не нашел ничего лучше, как сообщить ей о том, что она неважно выглядит. Она в ответ огрызнулась, но тут же извинилась. И все выглядели такими же выжатыми, как и мы. Не говоря ни слова, мы начали собираться в дорогу. И тут Янош, прервав всеобщее молчание, приказал всем подойти к нему.
Начал он без всякого вступления:
– Кассини, этой ночью мне снились странные сны.
Я думал, что воскреситель в ответ скажет какую-нибудь колкость, но тот лишь кивнул, словно зная заранее, о чем будет говорить Янош.
– И думаю, – продолжал Серый Плащ, – то же самое происходило и с остальными. Я прав?
Все мы согласились.
– Я мог бы рассказать мой сон в деталях, но на это у нас просто нет времени. Короче, в этом сне открылось мне, что эта земля, по которой мы сейчас идем, эта выжженная заброшенная пустошь, не была создана такой богами, а лишь превращена в это людьми или колдунами. Мне снилось, что некогда здесь был процветающий край с богатыми деревнями и городами, более цветущий, чем Орисса и Ликантия. И земля эта была разрушена и уничтожена в течение одной недели. Люди были убиты или угнаны, этого я в точности не понял. Вода ушла глубоко в почву, и даже холмы и горы были разрушены, словно муравейники ногой. Правильно? Так же и в ваших снах? А теперь я хочу, чтобы воскреситель объяснил, что послужило причиной такого разрушения.
Кассини побледнел. По нему было видно, что подобное приснилось и ему.
– Заклинание, – прошептал он. – Заклинание или целая паутина заклинаний, посланных воскресителями такого могущества, о котором я и мечтать бы не мог, с магией, намного сильнее той, что разрушила стену в Ликантии, или той, которая вызвала бурю архонтов, которую мы едва пережили. Более того, эта земля не просто уничтожена, но могущества заклинаний хватает и на то, чтобы никогда ей более не стать цветущей заново.
Янош спросил:
– А не можешь ли ты сказать, откуда взялись эти заклинания?
Кассини покачал головой:
– Я могу сказать лишь, что заклинание послано людьми или существами, которые некогда были людьми, но богами еще не стали.
– Это из Далеких Королевств, – пробормотал один солдат по имени Силв. – А мы-то лезем им прямо в горло, как куропатка в силки.
– Нет, – решительно сказал Кассини. – Я чувствовал до этого и продолжаю чувствовать гигантскую волну магии с востока – оттуда, где, судя по карте, и расположены Далекие Королевства. Но эти заклинания не оттуда… они отовсюду… они ниоткуда.
Янош поднялся на ноги:
– Итак, если заклинания еще остались в этой земле… то нам лучше убираться отсюда побыстрее.
Мы быстренько собрались и двинулись в путь. Но наши страхи и тревожные сны не рассеялись. Все чаще и чаще мы замечали друг у друга на лицах выражение уныния, злобы, страха и вины. Каждый смотрел на всех с подозрением. Янош даже начал с опаской приглядываться к тем двум осликам, которые несли наш запас воды, а Мэйн – за теми животными, которые тащили нашу казну, как бы они не взбрыкнули. Я спросил Яноша, не думает ли он, что возможен мятеж, но он ответил отрицательно.
– Пока нет, – сказал он. – Они слишком устали. Опять же никто еще не погиб. И что самое важное, непонятно, куда бежать в случае чего. Вероятнее всего, бунта можно было бы ожидать от тех пятерых, которых мы спасли от рабства, поскольку их-то дома поближе. Но они еще не оправились от шока, и с нами им, конечно, лучше. Так что не переживай, никто из нас не умрет во сне, будучи зарезанным. Пока.
А на следующий день Кассини лишился дара мага. Его крики разбудили меня на рассвете, и я подбежал к нему, думая, что к нему подползла в поисках тепла какая-нибудь пустынная змея. Кассини сидел на своем плаще, который использовал в качестве ложа, с лицом таким растерянным и испуганным, как у ребенка, увидевшего первый ночной кошмар и теперь ощущающего только ужас и ничего более.
– У… у меня больше не осталось моих заклинаний, – сказал он. – Я… моя память совершенно пуста!
Он едва был в состоянии говорить, и я не сразу понял, что он имеет в виду. Выяснилось, что ночью он проснулся и с помощью простенького заклинания решил избавиться от блох, набившихся в ткань плаща.
– Но я не смог… не мог… вспомнить ни имен богов, которых надо призвать для этого заклинания, ни самих заклинаний, ни даже символов, которые надо для этого нарисовать… И я в самом деле не помню ни одного символа, кроме круга, но ведь и последний дурак знает, что этот знак магический.
– Итак, мы беззащитны, – не удержавшись, сказал Янош. Я не думал, чтобы остальные слышали его, но им того и не требовалось. Если Кассини действительно потерял свое могущество и не сможет произнести даже малюсенького заклинания, которое препятствует утечке воды из наших мехов, то уж против внешнего магического воздействия нас уже никто не защитит. Мы были беззащитны. Хуже того, на карте наблюдателей вдруг исчезли все изображения, кроме моих пометок. Счастье еще, что мы хоть как-то уже были готовы к этому и Янош начал полагаться на другие формы навигации. И если повезет, мы все же доберемся до пока еще невидимых пяти гор и перевала между ними, которые я уже назвал Кулак Богов. И мы далеко не в лучшем настроении двинулись дальше.
Я подождал, пока Янош окажется один, и только тогда подошел к нему. Я осторожно выбирал слова.
– Ты как-то говорил, что имеешь небольшой опыт колдовства, – начал я. – Предположим, мы займем чем-нибудь Кассини, например, пошлем его вперед с разведчиками…
Я замолчал, когда он посмотрел на меня. Выражение лица у него было примерно такое же, как и у Кассини.
– Друг мой, и я тоже, – сказал он. – Я тоже забыл отчего-то все, что знал. Но я ничего никому еще не сказал. И не потому, что боюсь, но…
Он замолчал. Да и не было нужды объяснять. Если люди узнают, что и Янош, подобно Кассини, потерял свои магические способности, они поймут, что какой-то очень могущественный воскреситель, колдун, который может оказаться нашим врагом, теперь насылает заклинания в эту пустынную, заброшенную страну с одной целью – уничтожить нас. Я увидел, как подозрительно глянул на нас Лион, и потому выдавил из себя смех. То же сделал и Янош.
И случилось то, чего так боялся Кассини: без его защиты нам стали досаждать мириады мелочей. Диосе и я то и дело огрызались друг на друга из-за пустяков. Я поймал себя на том, что цепляюсь ко всем подряд, обвиняя в некомпетентности, злонамеренности и наплевательском отношении к моему открытию. Потом мое раздражение обратилось внутрь: да как я вообще смел пуститься на поиски Далеких Королевств? Неужели я не знал, что и более достойные люди уже пытались это сделать и погибли на этом пути? И почему я не подумал, что у таких могущественных Далеких Королевств должны быть не менее могущественные враги, которые просто не дадут пройти нам? Да и смешно вообще полагать, нашептывал мне мой демон, что Далекие Королевства вообще существуют. Мы должны повернуть назад, повернуть немедля. И тогда нам, может быть, удастся добраться до реки и до наших друзей из прибрежного народа. Или… Да пусть нас даже работорговцы захватят в пустыне. По крайней мере, останемся живы, разве не так? Пусть даже они изберут нас для священного жертвоприношения, ну и что? Наши отвратительные грязные тела только и годятся, что для заклания. Самоубийственные мысли кружились и кружились, и не было им конца, как вращающемуся гончарному кругу.
Но мы продолжали идти… Вернее, это Янош окриками, угрозами, уговорами заставлял нас делать следующий шаг, преодолевать очередную лигу, выносить муки нового дня. И я, как мог, помогал ему в этом. И Диосе, проявив себя настоящей дочерью мужественной княгини, собственным примером увлекала мужчин вперед.
Напасти стали расти, как снежный ком. Все почувствовали вялость, лихорадку, боль в конечностях, слабость. Двое – Силв и Йелсом – так занедужили, что пришлось из копий и одеял соорудить носилки, которые волоком тащили за собой ослики. Йелсом умер через день. К тому времени мы все в той или иной степени были больны. По крайней мере, кисло успокаивал я себя, теперь-то уж ни у кого не хватит сил затевать бунт. На нас по-прежнему висело чье-то заклинание. Ни Кассини, ни Янош так и не могли вспомнить даже основ магии, а их приспособления для чародейства – травы и инструменты – превратились в занятные безделушки.
Через два дня после похорон Йелсома ландшафт вокруг нас стал изменяться. Вместо плоской каменистой поверхности появился песок. Изредка стали попадаться пятна зелени, низкорослые кустарники. Вдали проскакало стадо каких-то животных, видимо, антилоп. Я теперь надеялся, что местность постепенно станет зеленее, больше будет источников воды, а равнина наконец начнет переходить в возвышенности и горы.
Стали встречаться необычно глубокие овраги, расселины, и потому двигаться приходилось далеко не по прямой. Теперь у меня уже был какой-никакой опыт ориентирования на суше. Когда мы доходили до особенно длинной расселины, лежащей поперек нашего маршрута, то делали пирамидку из камней, обходили препятствие и, увидев с другого края пирамидку, брали азимут по компасу и возобновляли движение в прежнем направлении.
Эти овраги были сущим наказанием.
Одни из этих расселин были обычными руслами высохших рек, происхождение других – глубиною до пятидесяти копий – было загадочным. Я не переставал размышлять, кто же изрыл так местность? И может быть, одна легенда, которую я слышал, говорит правду? То есть падающие по ночам звезды – это не сигналы от богов, а камни с небес, с обители богов, летящие на землю. Но почему именно в этой глуши их падает так много?
Пока я размышлял над этим, мы наткнулись на нечто неожиданное. Шедший первым сержант Мэйн поднял руку в знак того, что надо остановиться. Мы с Яношем подошли поближе. Вначале мне показалось, что это труп антилопы. Но тут же выяснилось, что это лишь выбеленная солнцем шкура какого-то зверя, не встречавшегося еще нам. Она валялась футах в десяти от очередной расселины. А чуть дальше Мэйн разглядел и другую шкуру. Но костей заметно не было. Как это объяснить? Хищник, даже самый голодный, скорее сожрал бы кожу, чем кости.
Мы двинулись дальше. По крайней мере, эти находки означали, что здесь есть дичь, а значит, и вода. Если нам удастся соорудить капкан или хорошенько поискать в округе с луком, то мы разживемся свежим мясом. Мы продолжали натыкаться на глубокие овраги и на брошенные шкуры. И тут я понял, что мне напоминают эти шкуры – кожуру от высосанной виноградины. А следующее тело оказалось человеческим. И он тоже был убит тем же ужасным способом: никаких костей, лишь высохшая кожа, от груди до ног. Голова отсутствовала. Человек ростом был примерно с меня, нормального телосложения. Вообще-то мне приходилось слышать сказки о безголовых людях, у которых мозги находятся в животах. Неужели это правда? Ни одежды, ни оружия при останках не было, так что невозможно было сказать, кто это, откуда здесь взялся. Янош приказал всем держаться поближе друг к другу, а проходя мимо кустарников, проявлять особенную осторожность. Вдруг действительно какой-то хищник нападает на людей, на животных, отрывает им головы и пожирает изнутри? Иного объяснения никто найти не мог.
Мы обходили очередную расселину, когда земля у нас под ногами внезапно пришла в движение. На глазах от оврага возникло ответвление, мы заскользили, отчаянно пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться, но все ниже сползали в зыбучем песке. Я увидел одного из осликов, который тащил нашу казну; он споткнулся, заорал в страхе, забил копытами в песке. Дождем посыпались золотые монеты… Ниже его барахтался солдат, пытаясь выбраться назад, на твердую почву. Кассини визжал в панике…
И вдруг что-то показалось на дне расселины. Такое могло привидеться лишь в ночном кошмаре. Я просто не мог поверить, что такое чудовище существует. Огромный пульсирующий живот, клинообразная голова на шее-башне, пасть размером с сундук со сверкающими кривыми острыми зубами-саблями, когти, царапающие песок, скребущие, скребущие, разгребающие… Песок ссыпался и ссыпался вниз, все вниз, неся нас к смерти. Кассини попытался встать, но тут же упал и покатился. Крик ослика превратился в хриплый вопль и тут же смолк. Кассини притормозил, упираясь ногами, и вновь медленно поехал вниз. Он молил о помощи, он орал.
Янош, тоже угодивший в ловушку чудовища, распластался несколькими футами выше воскресителя и теперь пытался выползти. Кассини вытянул к нему руку. Янош дернулся, оглядываясь на крик… и застыл. Мне показалось, что на мгновение все застыло в картине смертельной опасности, точно чьи-то чары лишили этот мир движения. И тут я прыгнул вперед, погружаясь ногами в песок, через миг уже оказался ниже Кассини, стоя по колено в песке, а Кассини все сползал ко мне, и мы оба уже еле удерживались от стремительного падения вниз… Все же я каким-то образом удержался, устоял, нащупав твердую опору, и, страшась оглянуться, не зная, как близко ко мне чудовище, я закричал на Кассини, не выбирая выражений, чтобы он полз. И он стал карабкаться наверх, я полз сзади. За спиной слышалось шипение обманутого в своих ожиданиях хищника, а сверху, с края оврага, вниз полетели дротики, перелетая через меня. Шипение переросло в визг, а я все карабкался вверх и снова сползал вниз… Но тут Янош оказался рядом, он почему-то проворно двигался в этой сухой трясине. Через минуту мы выбрались из ловушки чудовища и отскочили от края обрыва. Подбежали Диосе и Мэйн, натягивая луки, приладив стрелы. Но стрелять было уже не в кого.
Края трещины еще продолжали оползать, но на дне уже никого не было. Ни чудовища, ни ослика, ни сумки с деньгами. Мне показалось, я видел только отдельные блестящие пятнышки, может быть, монеты. Было ли это существо, способное становиться невидимым, или это был демон, выходец из преисподней, ушедший обратно под землю? И тут я вспомнил обо всех расселинах, мимо которых мы проходили, и о чудовищах, которые могли там обитать, и мне стало не по себе. Мы обнаружили, что пропал один из солдат, Арон. Мы так и не нашли его тела, и я приказал отряду двигаться дальше, не дожидаясь, пока чудовище высосет сок из тела жертвы и выплюнет на поверхность кожу. Кассини сердито поглядывал на Яноша, тот избегал его взгляда. Но мы продолжали шагать.
Ночью я проснулся и увидел сидящую в отдалении от отряда чью-то нахохлившуюся фигуру. Это мог быть только Янош. Я тихо поднялся и подошел к нему.
– Было бы правильно, – сказал он тихо, – если бы ты отстранил меня от командования, а на мое место назначил сержанта Мэйна. Сегодня я подвел вас.
Я примерно представлял, как переживает обо всем Янош.
– Могучий Серый Плащ испугался, – сказал я как можно саркастичнее. – Звезды сбили его с курса, земля под ним провалилась, на луне проступили кровавые пятна. Да ведь это чудовище привело бы в трепет любого сказочного богатыря.
– Это был не страх, – сказал Янош, и я поверил, что он говорит правду. – Ни один солдат не позволит овладеть собой страху смерти, которому мы все подвержены, до состояния паралича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61