двери отдельных кабин выходили в зал, посреди которого стоял длинный стол, на одной из стен выдавалась вперед толстым боком бизань-мачта. Переборки и двери были отделаны панелями из красного дерева, каюту заливал дневной свет, льющийся из широких кормовых окон на противоположной стене, там даже располагались два уединенных четырехугольных балкончика. Судно как нельзя лучше было подготовлено для дальнего плавания.
Устаревших 64-пушечных фрегатов насчитывалось на удивление много – около тридцати боевых единиц, однако все они пользовались заслуженным уважением. В качестве конвойных судов они легко могли потопить любой вражеский фрегат, а при необходимости могли участвовать в большом сражении как линейные корабли. Морские рубежи страны уже охранялись 74-пушечными кораблями, тогда как эскадры, уходящие в дальнее плавание, в основном формировались из кораблей такого класса, как «Крепкий».
Кидд расхаживал по кают-компании и мрачнел все больше и больше. Вдруг на выступающей головке руля вроде полочки он нашел видавшую виды книгу под названием «Проповеди мистера Йорика» и неожиданно обнаружил под обложкой повесть Лоренса Стерна. От нечего делать он сел ее читать, и когда прочитал первую главу до половины, то услышал доносящиеся снаружи переливы свистка. Кидд решил, что это вернулся капитан с его новым назначением. Он недолго оставался в неведении. Раздался стук в дверь, и в кают-компанию вошел мичман.
– Лейтенант Кидд? Сэр, вас вызывает капитан.
На палубе на него снова бросил недовольный взгляд вахтенный офицер. Сундучок и багаж Кидда, явно лишние на палубе, были отодвинуты к грот-мачте.
– Скоро заберу, – вызывающим тоном произнес Кидд, направляясь в каюту капитана.
На этот раз капитан встретил его стоя.
– Не будем попусту терять время. У меня предписание выйти в море. Найти замену сразу не удалось. Придется вам, мистер Кидд, отправиться вместе с нами.
Томом вновь овладело радостное возбуждение. Хотя трезвый голос рассудка подсказывал ему: объяснение случившемуся, скорее всего, следует искать в неспособности служебного управления своевременно оформить нужные документы. Изменить назначение офицера на корабль было так же сложно, как изменить порядки в самом военно-морском флоте.
– Не стану притворяться, что мне все это нравится, мистер Кидд, – продолжал капитан, – но я полагаю, что вы будете нести службу как можно исправнее и старательнее. – Он сурово взглянул на Кидда. – Вы самый младший офицер на корабле, мне нет нужды напоминать вам, что при первой же серьезной провинности вы незамедлительно будете отправлены на берег, как только представится возможность.
– Я не подведу вас, сэр.
– Хм. Вот именно. Ладно, поздравлю вас как пятого офицера на борту «Крепкого», мистер Кидд, – капитан протянул ему руку, хотя его лицо не выражало никакой радости. – Покажите ваш офицерский патент и прочие документы моему клерку, он оформит все как полагается. Первый лейтенант подробно объяснит круг ваших обязанностей. Буду вам признателен, если завтра утром вы заступите на вахту.
Кидд воспрянул духом, очутившись снова в каюткомпании и следя за тем, как переносят вниз его пожитки. Его каюта была самой крайней с левого борта. Волнуясь, он открыл дверь, тут совсем недавно жил незнакомый ему офицер. Каюта оказалась крошечной. Ему предстояло делить свои ночные мысли с поблескивающим внизу в полумраке дулом восемнадцатифунтовой пушки, а его койка, привязываемая днем к потолку каюты, безмолвно напоминала, что он никогда не сможет стоять, выпрямившись во весь рост. Надо было найти место для своего сундучка, коробки для треугольной шляпы, шпаги, предметов личного обихода и книг. Вдоль всей передней стенки каюты стоял стол, хитроумно втиснутый в нишу, образованную округло выступающим наружу бортом. Из любопытства он выдвинул ящики, не осталось ли там чего-нибудь после прежнего хозяина.
Пушечный порт был открыт. После выхода в море его, конечно, закроют, и тогда его каюта станет совсем крошечной, но ему было не привыкать, прежде он спал в еще большей тесноте. Он выдвинул стул из-под стола. Стул был маленький, но так аккуратно подогнан под размер стола, что его ноги хотя и с некоторым трудом, но все-таки спокойно умещались под столом. Он расположился поудобнее и снова оглядел свое жилище. Может быть, кому-то оно могло показаться спартанским, но это был по-настоящему его первый собственный уголок. Его взгляд скользнул по переборке вверх, где она перекрещивалась с потолочными балками. В тонких филенчатых стенах зияли щели: во время сражения с противником всю каюту целиком легко можно было разобрать, а доски свалить вниз в трюм. На дверном косяке он заметил истертую полоску, должно быть, раньше там висела дверная занавеска. Но для Кидда это не играло особой роли, он мог бы даже держать дверь открытой и при этом чувствовать себя в уединении.
Неудобная каюта соответствовала его положению, но, невзирая ни на что, это была его каюта. Томас подошел к своему сундучку и стал рыться в нем. Там на самом дне хранился его офицерский патент. Развязав красную шелковую ленту, он развернул шелестящий пергаментный лист и перечитал его:
«Членами комиссии, исполняющими волю лорда Верховного адмирала Великобритании… лейтенант Томас Кидд… назначается лейтенантом Его королевского величества на корабль „Крепкий“… в состав офицеров и всей команды корабля… с уважением и повиновением, полагающимися вашему званию лейтенанта…»
Кидд упивался каждым словом, хотя в самом конце документ предостерегал:
«Исходя из вышесказанного ни вам, ни кому-либо другому нельзя не исполнять своих обязанностей, если кому-либо вздумается уклоняться от них на свой страх и риск. Ибо ручательством за их исполнение отныне является ваше Свидетельство…»
Внизу стояла подпись – Эван Непин, секретарь Адмиралтейства, дата его производства 20 января 1798 г. и там же внизу, в левом углу, красная печать Адмиралтейства. Всего один документ, а насколько он был важен для его дальнейшей судьбы, ведь он определял его положение, должность, чин, жалованье и престиж Перед тем как вернуть его на место, Кидд перевел дух и еще раз перечитал свой патент, едва ли не затаив дыхание.
Обернувшись, Томас внезапно увидел стоящего перед ним чернокожего человека.
– Тайсо, сэр, Джеймс Тайсо, ваш слуга, – твердо отчеканил он.
Кидд еле заметно вздрогнул, не потому что его удивил цвет кожи Тайсо, а от осознания разительной перемены в своем положении. Раньше в оружейном погребе у него тоже был помощник, но разве это можно было сравнить. То был старый опытный матрос, находившийся в подчинении у многих, тогда как матрос Тайсо являлся его личным слугой.
– Продолжай дальше, будь так любезен, – осторожно заметил Кидд.
Тайсо слегка заколебался:
– Думаю, сэр, мне следует убрать вашу каюту.
– Не надо, благодарю, сам справлюсь, – ответил Кидд с улыбкой. Ему нечего было скрывать от чужих глаз, просто ему стало не по себе от одной мысли, что посторонний человек будет трогать его личные вещи.
– Сэр, я все сделаю, – не отступал Тайсо. По его интонации Кидд понял: надо уступить и позволить ему выполнять свои обязанности. Ведь для того, чтобы Тайсо мог исправно нести свою службу, ему надо было знать привычки хозяина.
– Хорошо. Только будь поосторожнее с октантом, – предупредил его Кидд.
– Ба, лейтенант Кидд собственной персоной! – воскликнул Ренци при виде вошедшего в кают-компанию Кидда.
Сердце Кидда переполняла радость, хотя в глубине души у него еще остался неприятный осадок от оказанной ему встречи, поэтому в ответ он лишь произнес:
– Так точно. А передо мной лейтенант Ренци, не так ли?
Ренци вывалил на стол кучу потрепанных на вид книжек с приказами.
– Итак, мой друг, вот дело, к которому вам, если вы не лишены благоразумия, надлежит приступить незамедлительно, не откладывая ни на секунду.
Уставы, приказы, инструкции на всевозможные случаи. Каждое из этих наставлений в обтекаемой формулировке предусмотрительно перекладывало ответственность с плеч начальства на подчиненных в случае возникновения нестандартной ситуации.
Из Адмиралтейства
Параграф: Капитан, по требованию морского инспектора, обязан предъявить реестр с описью инвентаря, за который несут ответственность боцман и корабельный плотник…
Параграф: Если кто-нибудь во всеуслышание будет сквернословить или хулить Бога, то прямой долг капитана наказать таковых за подобный проступок, надев на шею виновных деревянные колодки…
Параграф: Лейтенанту полагается снабжать самого себя всем необходимым – навигационными инструментами, книгами и картами. Он также обязан вести дневник согласно установленному образцу и в конце плавания снять с него копии для предъявления оных в Адмиралтейство и военно-морскую канцелярию…
Параграф: командир не смеет налагать на матроса наказание больше двенадцати ударов кошками Кошка – плетка-девятихвостка.
по обнаженной спине согласно давнему флотскому обычаю…
Далее шли распоряжения самого главнокомандующего североморским флотом: начиная с того, когда на якорной стоянке при спуске флага дается пушечный выстрел и кончая наставлениями при появлении неприятеля – все обо всем, удручающее своей подробностью перечисление обязанностей, сдобренное напоминаниями об исполнении служебного долга.
Неожиданно послышался шум шагов, и в кают-компанию вошел симпатичный молодой офицер, потиравший замерзшие руки.
– Так-так, если не ошибаюсь, вы наши четвертый и пятый лейтенанты!
– Так точно, сэр, Томас Кидд, к вашим услугам.
– В таком случае, мой любезный друг, разрешите представиться, ваш покорный и смиренный Джервес Адамc, третий лейтенант на этом корабле. Раньше служил младшим офицером на «Вороне». Увы, но это все.
Кидд пожал ему руку, благодарный за выказанное дружелюбие.
Адамc повернулся к Ренци.
– Рад вас снова видеть на борту, Ренци, – несколько натянуто обратился он к Ренци, протягивая руку. До этого Ренци недолго служил на «Крепком» мичманом, а также вместе со всем экипажем сражался при Кэмпердауне. Кидд понимал, что здесь его друга считали своим, как мичмана, получившего повышение. Для экипажа Ренци не был пришлым со стороны лейтенантом, как он.
Адамc взглянул поверх плеча Кидда на стопку инструкций.
– Это то, что вам следует вызубрить наизусть, дружище.
Он постучал пальцем по корешку одной из брошюр, озаглавленной «Приказы капитана»:
– Как погляжу, уже появились новые распоряжения капитана. Любит он это дело. Он еще потребует, чтобы вы знали их назубок через день: «И сказал Господь: слушайте и повинуйтесь!».
В дверь постучали, Адамc первым пошел к входу, чтобы узнать, в чем дело.
– Лейтенант Кидд! Первый лейт, по-видимому, хочет видеть вас, чтобы успокоить свою душу.
Кидд слегка занервничал, отчасти от неуверенности в том, как примет его первый помощник капитана, отчасти от незнания, куда именно ему следует идти. Он знал, что каюта первого лейтенанта, самая большая, как правило, располагалась рядом с кают-компанией на корме по правую сторону, но сейчас она была свободна.
– В доке он кое-что переделал, теперь его каюта располагается рядом с капитанской. Там ты и найдешь его, – Адамc, чуть помедлив, добавил: – Его зовут Блаженный Брайант. Хотя на последнем фрегате ему дали прозвище Бык Он настолько откровенно хочет быть капитаном, что прямо с души воротит. Я не очень-то уважаю его, Кидд, будь уверен.
– Садитесь, сэр, – Брайант закончил что-то писать. – Итак, мистер Кидд, вы пятый и самый младший офицер. Я поставлю вас дежурить вместе с мистером Бэмптоном, вторым помощником капитана. Посмотрим, на что вы способны. Хочу дать вам понять, сэр, если вы не проявите себя, то я как можно скорее избавлю себя от вашего присутствия. Обещаю вам. Все ясно?
– Так точно, сэр.
Брайант заглянул в лежащие перед ним бумаги.
– Не извольте забывать, что находитесь под моим личным наблюдением, – говоря это, он поднял глаза. – Вы прошли трудный путь, более того, вы не сробели в бою, мне это нравится. Вы у меня не застоитесь, так что исправно несите службу. Ясно?
– Так точно, сэр, – Кидд не понял, что имелось в виду, и поэтому отвечал осторожно. Сам Брайант, его надменная, выступающая вперед челюсть и напористая, даже недовольная манера общения вызывали у него раздражение.
– Ах, да, вы, разумеется, будете также сигнальным лейтенантом.
– Но, сэр, я…
– Черт возьми, вы будете все делать так, как в свое время делали мы! – отрезал Брайант. – В вашем распоряжении будет мичман Роусон как сигнальщик, кроме того, всегда найдется пара крепких рук, чтобы дать отмашку флагом. А нянька вам не нужна?
– Я честно исполняю свой долг, – покраснев от гнева, ответил Кидд.
Брайант откинулся на спинку кресла.
– Давайте посмотрим. Вы поступили на флот в девяносто третьем. Совершили поход вокруг света на «Артемисе», несколько лет плавали в Карибском море и вернулись уже мастермейтом. Заслужили высочайшее одобрение во время недавнего мятежа на «Норе» и не осрамились при Кэмпердауне, – он положил бумаги обратно в пакет. – Я уверен, что вы честно служите, мистер Кидд, – он встал из-за стола.
Длинный стол покрывала белая накрахмаленная скатерть, уставленная серебряной посудой. Было около четырех часов – время ужина. На борту корабля, как правило, ужинали гораздо раньше, чем на суше. После разговора с Брайантом Кидд очутился среди офицеров, где все общались по-дружески, причем ему оказывали не меньшее уважение, чем остальным. Ренци увлеченно беседовал со скромно одетым человеком с удивительно тонкими и подвижными чертами лица. Кидд направился к ним, как вдруг ему в руку кто-то сунул стакан, и рядом появилось любезное лицо Адамса.
– Вот и настойка, приятель, – сказал Адамс, слегка отстраняясь, пока слуга почтительно наливал вино в стакан. Отпив глоток красного густого вина, Томас немного успокоился.
– Ваше здоровье, сэр, – отозвался он. Адамс улыбнулся, обернулся к другому, уже немолодому лейтенанту, но не успел он открыть рот, как в сопровождении стюарда вошел Брайант и сел во главе стола, спиной к кормовым окнам.
– Пора садиться и нам, – тихо заметил Адамс и быстро повел Кидда к противоположному концу стола, туда, где из стены неудобно выступала бизань-мачта. Затем он быстро обогнул стол и уселся напротив Кидда.
Гул голосов усилился. Брайант крикнул через весь стол:
– Давайте выпьем, мистер Кидд!
Шум сразу стих, Кидд ощутил брошенные мельком на него взгляды. Он лихорадочно соображал, что сказать, наконец, приподняв бокал, выдавил:
– За разгром Франции!
Его тост прозвучал неуверенно и неестественно после дружеских приветствий офицеров.
Капитан в мундире морской пехоты поднял бокал и сухо произнес:
– Это касается всех нас, да не осмелится никто потревожить благополучие нашей страны.
– Верно подмечено! – энергично подхватил Брайант, выпил свой бокал до дна и сделал знак наполнить его снова. Опять раздались голоса, но Брайант постучал ложкой по столу. – Джентльмены! – громко воскликнул он. – «Крепкий» полностью укомплектован офицерами. Мы готовы к выходу в море, вскоре наш корабль присоединится к эскадре в Северном море. Полагаю, что пришла пора познакомиться друг с другом.
Кидд слышал звуки откупориваемых бутылок и протянул свой бокал. Он был благодарен вину, оно разгоняло его нехорошие предчувствия.
– Я ваш первый лейтенант. Мой последний корабль тридцативосьмипушечный «Тэтис» в Индийском океане, там было не слишком много французских кораблей, достойных того, чтобы их разнести в щепки. Надеюсь, что вскоре нам повезет больше, – и Брайант обратился к немолодому лейтенанту: – Теперь ваша очередь, сэр.
– Бэмптон, второй лейт, единственный офицер, оставшийся из старого состава после Кэмпердауна. Перед этим проплавал два года на «Крепком» в Северном море, – скупо сообщил он.
– А вы были на «Норе» во время мятежа? – обратился к Кидду капитан морской пехоты.
– Да, – Кидд невольно напрягся. – И нет. Я был высажен на берег взбунтовавшимися негодяями, но позже имел удовольствие видеть их вздернутыми на нокрее, – он едва заметно улыбнулся и отпил глоток вина.
Взгляд Брайанта устремился на Адамса, который сразу понял намек.
– Джентльмены, вы видите перед собой Джервеса Адамса, одного из уцелевших с восемнадцатипушечного «Ворона», сбитого из еловых досок и брошенного на берегу. Обращаю внимание всех, если кто захочет заменить добротный британский дуб на балтийскую ель…
– И?
Манеры Ренци были безукоризненны: его непринужденная вежливость вызвала возгласы одобрения у сидевших за столом. Он поднял свой бокал, повернувшись к Кидду.
– Можно мне сказать несколько слов о моем друге Томасе Кидде, самом младшем лейтенанте на борту, застенчивость которого мешает ему говорить о своих достоинствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Устаревших 64-пушечных фрегатов насчитывалось на удивление много – около тридцати боевых единиц, однако все они пользовались заслуженным уважением. В качестве конвойных судов они легко могли потопить любой вражеский фрегат, а при необходимости могли участвовать в большом сражении как линейные корабли. Морские рубежи страны уже охранялись 74-пушечными кораблями, тогда как эскадры, уходящие в дальнее плавание, в основном формировались из кораблей такого класса, как «Крепкий».
Кидд расхаживал по кают-компании и мрачнел все больше и больше. Вдруг на выступающей головке руля вроде полочки он нашел видавшую виды книгу под названием «Проповеди мистера Йорика» и неожиданно обнаружил под обложкой повесть Лоренса Стерна. От нечего делать он сел ее читать, и когда прочитал первую главу до половины, то услышал доносящиеся снаружи переливы свистка. Кидд решил, что это вернулся капитан с его новым назначением. Он недолго оставался в неведении. Раздался стук в дверь, и в кают-компанию вошел мичман.
– Лейтенант Кидд? Сэр, вас вызывает капитан.
На палубе на него снова бросил недовольный взгляд вахтенный офицер. Сундучок и багаж Кидда, явно лишние на палубе, были отодвинуты к грот-мачте.
– Скоро заберу, – вызывающим тоном произнес Кидд, направляясь в каюту капитана.
На этот раз капитан встретил его стоя.
– Не будем попусту терять время. У меня предписание выйти в море. Найти замену сразу не удалось. Придется вам, мистер Кидд, отправиться вместе с нами.
Томом вновь овладело радостное возбуждение. Хотя трезвый голос рассудка подсказывал ему: объяснение случившемуся, скорее всего, следует искать в неспособности служебного управления своевременно оформить нужные документы. Изменить назначение офицера на корабль было так же сложно, как изменить порядки в самом военно-морском флоте.
– Не стану притворяться, что мне все это нравится, мистер Кидд, – продолжал капитан, – но я полагаю, что вы будете нести службу как можно исправнее и старательнее. – Он сурово взглянул на Кидда. – Вы самый младший офицер на корабле, мне нет нужды напоминать вам, что при первой же серьезной провинности вы незамедлительно будете отправлены на берег, как только представится возможность.
– Я не подведу вас, сэр.
– Хм. Вот именно. Ладно, поздравлю вас как пятого офицера на борту «Крепкого», мистер Кидд, – капитан протянул ему руку, хотя его лицо не выражало никакой радости. – Покажите ваш офицерский патент и прочие документы моему клерку, он оформит все как полагается. Первый лейтенант подробно объяснит круг ваших обязанностей. Буду вам признателен, если завтра утром вы заступите на вахту.
Кидд воспрянул духом, очутившись снова в каюткомпании и следя за тем, как переносят вниз его пожитки. Его каюта была самой крайней с левого борта. Волнуясь, он открыл дверь, тут совсем недавно жил незнакомый ему офицер. Каюта оказалась крошечной. Ему предстояло делить свои ночные мысли с поблескивающим внизу в полумраке дулом восемнадцатифунтовой пушки, а его койка, привязываемая днем к потолку каюты, безмолвно напоминала, что он никогда не сможет стоять, выпрямившись во весь рост. Надо было найти место для своего сундучка, коробки для треугольной шляпы, шпаги, предметов личного обихода и книг. Вдоль всей передней стенки каюты стоял стол, хитроумно втиснутый в нишу, образованную округло выступающим наружу бортом. Из любопытства он выдвинул ящики, не осталось ли там чего-нибудь после прежнего хозяина.
Пушечный порт был открыт. После выхода в море его, конечно, закроют, и тогда его каюта станет совсем крошечной, но ему было не привыкать, прежде он спал в еще большей тесноте. Он выдвинул стул из-под стола. Стул был маленький, но так аккуратно подогнан под размер стола, что его ноги хотя и с некоторым трудом, но все-таки спокойно умещались под столом. Он расположился поудобнее и снова оглядел свое жилище. Может быть, кому-то оно могло показаться спартанским, но это был по-настоящему его первый собственный уголок. Его взгляд скользнул по переборке вверх, где она перекрещивалась с потолочными балками. В тонких филенчатых стенах зияли щели: во время сражения с противником всю каюту целиком легко можно было разобрать, а доски свалить вниз в трюм. На дверном косяке он заметил истертую полоску, должно быть, раньше там висела дверная занавеска. Но для Кидда это не играло особой роли, он мог бы даже держать дверь открытой и при этом чувствовать себя в уединении.
Неудобная каюта соответствовала его положению, но, невзирая ни на что, это была его каюта. Томас подошел к своему сундучку и стал рыться в нем. Там на самом дне хранился его офицерский патент. Развязав красную шелковую ленту, он развернул шелестящий пергаментный лист и перечитал его:
«Членами комиссии, исполняющими волю лорда Верховного адмирала Великобритании… лейтенант Томас Кидд… назначается лейтенантом Его королевского величества на корабль „Крепкий“… в состав офицеров и всей команды корабля… с уважением и повиновением, полагающимися вашему званию лейтенанта…»
Кидд упивался каждым словом, хотя в самом конце документ предостерегал:
«Исходя из вышесказанного ни вам, ни кому-либо другому нельзя не исполнять своих обязанностей, если кому-либо вздумается уклоняться от них на свой страх и риск. Ибо ручательством за их исполнение отныне является ваше Свидетельство…»
Внизу стояла подпись – Эван Непин, секретарь Адмиралтейства, дата его производства 20 января 1798 г. и там же внизу, в левом углу, красная печать Адмиралтейства. Всего один документ, а насколько он был важен для его дальнейшей судьбы, ведь он определял его положение, должность, чин, жалованье и престиж Перед тем как вернуть его на место, Кидд перевел дух и еще раз перечитал свой патент, едва ли не затаив дыхание.
Обернувшись, Томас внезапно увидел стоящего перед ним чернокожего человека.
– Тайсо, сэр, Джеймс Тайсо, ваш слуга, – твердо отчеканил он.
Кидд еле заметно вздрогнул, не потому что его удивил цвет кожи Тайсо, а от осознания разительной перемены в своем положении. Раньше в оружейном погребе у него тоже был помощник, но разве это можно было сравнить. То был старый опытный матрос, находившийся в подчинении у многих, тогда как матрос Тайсо являлся его личным слугой.
– Продолжай дальше, будь так любезен, – осторожно заметил Кидд.
Тайсо слегка заколебался:
– Думаю, сэр, мне следует убрать вашу каюту.
– Не надо, благодарю, сам справлюсь, – ответил Кидд с улыбкой. Ему нечего было скрывать от чужих глаз, просто ему стало не по себе от одной мысли, что посторонний человек будет трогать его личные вещи.
– Сэр, я все сделаю, – не отступал Тайсо. По его интонации Кидд понял: надо уступить и позволить ему выполнять свои обязанности. Ведь для того, чтобы Тайсо мог исправно нести свою службу, ему надо было знать привычки хозяина.
– Хорошо. Только будь поосторожнее с октантом, – предупредил его Кидд.
– Ба, лейтенант Кидд собственной персоной! – воскликнул Ренци при виде вошедшего в кают-компанию Кидда.
Сердце Кидда переполняла радость, хотя в глубине души у него еще остался неприятный осадок от оказанной ему встречи, поэтому в ответ он лишь произнес:
– Так точно. А передо мной лейтенант Ренци, не так ли?
Ренци вывалил на стол кучу потрепанных на вид книжек с приказами.
– Итак, мой друг, вот дело, к которому вам, если вы не лишены благоразумия, надлежит приступить незамедлительно, не откладывая ни на секунду.
Уставы, приказы, инструкции на всевозможные случаи. Каждое из этих наставлений в обтекаемой формулировке предусмотрительно перекладывало ответственность с плеч начальства на подчиненных в случае возникновения нестандартной ситуации.
Из Адмиралтейства
Параграф: Капитан, по требованию морского инспектора, обязан предъявить реестр с описью инвентаря, за который несут ответственность боцман и корабельный плотник…
Параграф: Если кто-нибудь во всеуслышание будет сквернословить или хулить Бога, то прямой долг капитана наказать таковых за подобный проступок, надев на шею виновных деревянные колодки…
Параграф: Лейтенанту полагается снабжать самого себя всем необходимым – навигационными инструментами, книгами и картами. Он также обязан вести дневник согласно установленному образцу и в конце плавания снять с него копии для предъявления оных в Адмиралтейство и военно-морскую канцелярию…
Параграф: командир не смеет налагать на матроса наказание больше двенадцати ударов кошками Кошка – плетка-девятихвостка.
по обнаженной спине согласно давнему флотскому обычаю…
Далее шли распоряжения самого главнокомандующего североморским флотом: начиная с того, когда на якорной стоянке при спуске флага дается пушечный выстрел и кончая наставлениями при появлении неприятеля – все обо всем, удручающее своей подробностью перечисление обязанностей, сдобренное напоминаниями об исполнении служебного долга.
Неожиданно послышался шум шагов, и в кают-компанию вошел симпатичный молодой офицер, потиравший замерзшие руки.
– Так-так, если не ошибаюсь, вы наши четвертый и пятый лейтенанты!
– Так точно, сэр, Томас Кидд, к вашим услугам.
– В таком случае, мой любезный друг, разрешите представиться, ваш покорный и смиренный Джервес Адамc, третий лейтенант на этом корабле. Раньше служил младшим офицером на «Вороне». Увы, но это все.
Кидд пожал ему руку, благодарный за выказанное дружелюбие.
Адамc повернулся к Ренци.
– Рад вас снова видеть на борту, Ренци, – несколько натянуто обратился он к Ренци, протягивая руку. До этого Ренци недолго служил на «Крепком» мичманом, а также вместе со всем экипажем сражался при Кэмпердауне. Кидд понимал, что здесь его друга считали своим, как мичмана, получившего повышение. Для экипажа Ренци не был пришлым со стороны лейтенантом, как он.
Адамc взглянул поверх плеча Кидда на стопку инструкций.
– Это то, что вам следует вызубрить наизусть, дружище.
Он постучал пальцем по корешку одной из брошюр, озаглавленной «Приказы капитана»:
– Как погляжу, уже появились новые распоряжения капитана. Любит он это дело. Он еще потребует, чтобы вы знали их назубок через день: «И сказал Господь: слушайте и повинуйтесь!».
В дверь постучали, Адамc первым пошел к входу, чтобы узнать, в чем дело.
– Лейтенант Кидд! Первый лейт, по-видимому, хочет видеть вас, чтобы успокоить свою душу.
Кидд слегка занервничал, отчасти от неуверенности в том, как примет его первый помощник капитана, отчасти от незнания, куда именно ему следует идти. Он знал, что каюта первого лейтенанта, самая большая, как правило, располагалась рядом с кают-компанией на корме по правую сторону, но сейчас она была свободна.
– В доке он кое-что переделал, теперь его каюта располагается рядом с капитанской. Там ты и найдешь его, – Адамc, чуть помедлив, добавил: – Его зовут Блаженный Брайант. Хотя на последнем фрегате ему дали прозвище Бык Он настолько откровенно хочет быть капитаном, что прямо с души воротит. Я не очень-то уважаю его, Кидд, будь уверен.
– Садитесь, сэр, – Брайант закончил что-то писать. – Итак, мистер Кидд, вы пятый и самый младший офицер. Я поставлю вас дежурить вместе с мистером Бэмптоном, вторым помощником капитана. Посмотрим, на что вы способны. Хочу дать вам понять, сэр, если вы не проявите себя, то я как можно скорее избавлю себя от вашего присутствия. Обещаю вам. Все ясно?
– Так точно, сэр.
Брайант заглянул в лежащие перед ним бумаги.
– Не извольте забывать, что находитесь под моим личным наблюдением, – говоря это, он поднял глаза. – Вы прошли трудный путь, более того, вы не сробели в бою, мне это нравится. Вы у меня не застоитесь, так что исправно несите службу. Ясно?
– Так точно, сэр, – Кидд не понял, что имелось в виду, и поэтому отвечал осторожно. Сам Брайант, его надменная, выступающая вперед челюсть и напористая, даже недовольная манера общения вызывали у него раздражение.
– Ах, да, вы, разумеется, будете также сигнальным лейтенантом.
– Но, сэр, я…
– Черт возьми, вы будете все делать так, как в свое время делали мы! – отрезал Брайант. – В вашем распоряжении будет мичман Роусон как сигнальщик, кроме того, всегда найдется пара крепких рук, чтобы дать отмашку флагом. А нянька вам не нужна?
– Я честно исполняю свой долг, – покраснев от гнева, ответил Кидд.
Брайант откинулся на спинку кресла.
– Давайте посмотрим. Вы поступили на флот в девяносто третьем. Совершили поход вокруг света на «Артемисе», несколько лет плавали в Карибском море и вернулись уже мастермейтом. Заслужили высочайшее одобрение во время недавнего мятежа на «Норе» и не осрамились при Кэмпердауне, – он положил бумаги обратно в пакет. – Я уверен, что вы честно служите, мистер Кидд, – он встал из-за стола.
Длинный стол покрывала белая накрахмаленная скатерть, уставленная серебряной посудой. Было около четырех часов – время ужина. На борту корабля, как правило, ужинали гораздо раньше, чем на суше. После разговора с Брайантом Кидд очутился среди офицеров, где все общались по-дружески, причем ему оказывали не меньшее уважение, чем остальным. Ренци увлеченно беседовал со скромно одетым человеком с удивительно тонкими и подвижными чертами лица. Кидд направился к ним, как вдруг ему в руку кто-то сунул стакан, и рядом появилось любезное лицо Адамса.
– Вот и настойка, приятель, – сказал Адамс, слегка отстраняясь, пока слуга почтительно наливал вино в стакан. Отпив глоток красного густого вина, Томас немного успокоился.
– Ваше здоровье, сэр, – отозвался он. Адамс улыбнулся, обернулся к другому, уже немолодому лейтенанту, но не успел он открыть рот, как в сопровождении стюарда вошел Брайант и сел во главе стола, спиной к кормовым окнам.
– Пора садиться и нам, – тихо заметил Адамс и быстро повел Кидда к противоположному концу стола, туда, где из стены неудобно выступала бизань-мачта. Затем он быстро обогнул стол и уселся напротив Кидда.
Гул голосов усилился. Брайант крикнул через весь стол:
– Давайте выпьем, мистер Кидд!
Шум сразу стих, Кидд ощутил брошенные мельком на него взгляды. Он лихорадочно соображал, что сказать, наконец, приподняв бокал, выдавил:
– За разгром Франции!
Его тост прозвучал неуверенно и неестественно после дружеских приветствий офицеров.
Капитан в мундире морской пехоты поднял бокал и сухо произнес:
– Это касается всех нас, да не осмелится никто потревожить благополучие нашей страны.
– Верно подмечено! – энергично подхватил Брайант, выпил свой бокал до дна и сделал знак наполнить его снова. Опять раздались голоса, но Брайант постучал ложкой по столу. – Джентльмены! – громко воскликнул он. – «Крепкий» полностью укомплектован офицерами. Мы готовы к выходу в море, вскоре наш корабль присоединится к эскадре в Северном море. Полагаю, что пришла пора познакомиться друг с другом.
Кидд слышал звуки откупориваемых бутылок и протянул свой бокал. Он был благодарен вину, оно разгоняло его нехорошие предчувствия.
– Я ваш первый лейтенант. Мой последний корабль тридцативосьмипушечный «Тэтис» в Индийском океане, там было не слишком много французских кораблей, достойных того, чтобы их разнести в щепки. Надеюсь, что вскоре нам повезет больше, – и Брайант обратился к немолодому лейтенанту: – Теперь ваша очередь, сэр.
– Бэмптон, второй лейт, единственный офицер, оставшийся из старого состава после Кэмпердауна. Перед этим проплавал два года на «Крепком» в Северном море, – скупо сообщил он.
– А вы были на «Норе» во время мятежа? – обратился к Кидду капитан морской пехоты.
– Да, – Кидд невольно напрягся. – И нет. Я был высажен на берег взбунтовавшимися негодяями, но позже имел удовольствие видеть их вздернутыми на нокрее, – он едва заметно улыбнулся и отпил глоток вина.
Взгляд Брайанта устремился на Адамса, который сразу понял намек.
– Джентльмены, вы видите перед собой Джервеса Адамса, одного из уцелевших с восемнадцатипушечного «Ворона», сбитого из еловых досок и брошенного на берегу. Обращаю внимание всех, если кто захочет заменить добротный британский дуб на балтийскую ель…
– И?
Манеры Ренци были безукоризненны: его непринужденная вежливость вызвала возгласы одобрения у сидевших за столом. Он поднял свой бокал, повернувшись к Кидду.
– Можно мне сказать несколько слов о моем друге Томасе Кидде, самом младшем лейтенанте на борту, застенчивость которого мешает ему говорить о своих достоинствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38