Для того чтобы сохранить пристойную мину, можно постоять некоторое время в заливе на якоре. Затем ничего больше не остается, как вернуться восвояси, к нашему великому сожалению.
Брайнт возмущенно фыркнул и, не найдя что возразить, сказал:
– Пока мы будем болтаться здесь, адмирал лишится одной из главных боевых единиц своей флотилии, ведь номинально мы находимся под его командованием…
Хоугтон проворчал:
– Да, дела, но у этого пирата очень большой корабль. Если не положить конец его грязным делам, он может натворить еще много бед, захватывая призы. Если мы ничего не предпримем, то, конечно, определенная доля вины будет лежать и на нас.
– Но если мы не в силах найти выход по причине чрезвычайных обстоятельств, наши действия, увы, предопределены. Придется нам отступить.
После долгой паузы капитан произнес:
– У нас запасов провианта всего на несколько дней. Мы не рассчитывали надолго выходить в море. Выбора нет.
Брайант с яростью принялся сопеть, со свистом выпуская из себя воздух:
– Уйти?
– Да, – твердо произнес капитан, приняв окончательное решение. Но вдруг он добавил: – Тем не менее есть один выход.
– Слушаю, сэр.
– Я все-таки пошлю на берег офицера, чтобы он вступил в переговоры с американцами. Против этого вряд ли кто-нибудь посмеет возражать. Надо попытаться заставить их понять, в чем они больше заинтересованы, но на основании закона. Таким вот образом.
– Рискованная попытка, осмелюсь заметить, сэр, – донесся слабый голос Прингла. – Вы кого собираетесь отправить?
– Именно это вызывает у меня наибольшую озабоченность. Если я отправлю первого лейтенанта, то, несомненно, возникнет некое напряжение, которого желательно избегать. Горячность Брайанта здесь тоже не годится. Если переговоры с местными властями будет вести какой-нибудь важный офицер, то делу могут придать ненужный оттенок значимости. Вот почему я считаю, что кандидатура лейтенанта Кидда наиболее приемлема в данной ситуации.
Глава IX
– Мистер президент, полномочный посланник Великобритании. Сэр, президент Соединенных Штатов. – Советник, вошедший вместе с посланником Листоном в просторную гостиную, удалился.
– Роберт, рад видеть вас, – сказал стоявший возле высокого мраморного камина Джон Адамc Адамc Джон (1735-1826) – второй президент США (1797-1801).
и протянул ему руку. – Присаживайтесь.
– Благодарю вас, мистер президент, – Листон изящно кивнул и уселся в кресле у камина. – Можно мне узнать, как себя чувствует Ребекка в Трентоне? Очень благоразумная мера – отправить ее из Филадельфии на время эпидемии.
– Она здорова, благослови ее Господь, – ответил Адамc. В кабинете во время встречи никого больше не было, и Адамc сам налил в бокалы шерри. – Ваше здоровье, Роберт.
Листон ждал, наблюдая за президентом поверх края своего бокала. Адамc, низкий, коренастый, внешне более походил на сельского сквайра, хотя его ни в коем случае не следовало недооценивать. Они оба многое повидали в накаленной страстями политической борьбе нового государства, Листон хорошо разбирался в этих тонкостях, но, увы, сейчас разговор шел о другом. Его позвали в связи с возникшими дипломатическими трениями.
Адамc поставил свой бокал.
– Нельзя позволить, чтобы такое положение – проверки и захват судов в открытых водах – существовало и дальше. Ни конгресс, ни народ не намерены больше терпеть это. Активные действия ваших военных кораблей, какие бы причины ни лежали в их основе, провоцируют и усугубляют положение. Кроме того, насильно вербуются матросы прямо с палубы торговых американских кораблей. Это неслыханно, должны же вы это понимать. А британские суды на Карибских островах рассматривают задержанные вами наши торговые корабли как призы.
Листон пробормотал что-то в оправдание. Это была застарелая проблема, и про запас у него были хорошо известные возражения, однако на сей раз он избрал иную тактику.
– Мистер президент, не могу не оценить вашей непосредственной озабоченности, но поймите, что здесь перед нами конфликт между доверием и законом. Вы устанавливаете законы в вашей стране, но, сэр, мы приняли соглашение в 1756 году, регулирующее правила войны, и оно одобрено другими странами. Так почему же мы должны менять его?
Адамc приподнял бокал и улыбнулся.
– Хорошо известно почему, Роберт. Потому что договор составлен явно с учетом интересов Короны.
– А Франция, – продолжал Листон, – с ее требованиями нового этикета и декретами…
– Мы твердо надеемся, что будут соблюдаться условия договора 1778 года.
– Сэр, мне бы хотелось подчеркнуть: пока три системы законов не приведены в некоторое равновесие, ваша торговля по-прежнему будет находиться под угрозой. По-видимому, самым естественным было бы восстановить баланс сил в мире, налаживание дружеских отношений между нашими двумя странами сразу бы положило конец всем распрям. Пожалуй, не исключена даже возможность альянса.
– Против Франции? Не думаю. Моя страна не одобрит такого выбора.
– Сэр, учтите, что французы почти повсюду сметены с морей. Для того чтобы защитить ваши корабли, не удобнее ли вам позволить охранять их на море самой мощной морской державе под общим дружеским флагом?
– Мистер посланник, мы сами способны разобраться в происходящем. Нам не нужно иностранное военное вмешательство.
– Не имея военно-морского флота? – мягко спросил Листон.
– Сэр, окончим нашу беседу, – президент встал. – Нет ли у вас других вопросов, требующих моего вмешательства?
– Благодарю вас, мистер президент. Но раз мы так хорошо понимаем друг друга, осмелюсь напомнить вам о недопустимых действиях французских агентов, снабжающих оружием индейцев на канадской границе…
Вечером Листон, извинившись перед женой, уединился в своем рабочем кабинете, где в тишине он привык обдумывать сложные проблемы. Кроме того, ему надо было отправить шифрованные донесения. Он очинил перо и сосредоточился, воссоздавая в уме точное положение дел, анализируя побудительные причины складывающейся ситуации. Лорд Гренвиль, министр иностранных дел короля Георга, ожидал от него самых точных сведений.
Листон еще раз все взвесил: на протяжении бурных лет революции он являлся, хотя и неофициально, английским послом в Соединенных Штатах и питал к освободившимся колониям не только уважение, но и нечто похожее на симпатию. Они добились собственной хорошо продуманной конституции, проникнутой гуманистическими идеалами, тогда как во Франции царили хаос и кровавый террор, обусловленные извечным стремлением к мировому господству.
Не стоило начинать донесение с искусных выспренних фраз приветствия. Лорд Гренвиль требовал точных подробных сведений, личных наблюдений и оценок, не приукрашенных и не прикрытых дипломатической учтивостью. Похоже, что назрела необходимость вовлечения Америки в мировую борьбу. В Европе, за исключением Англии, не осталось ни одного государства, которое устояло против Франции. Америка осталась вне борьбы, она могла соблюдать нейтралитет и дальше. Америка извлекала большую выгоду для себя, торгуя со всеми воюющими странами, поэтому для нее не было никакого смысла принимать чью-либо сторону.
Французы становились все более заносчивыми и высокомерными, даже в торговых делах. Победоносная Директория издавала в Париже один декрет за другим, причем даже с требованиями, чтобы торговые суда имели бумаги на перевозимый груз, подписанные французским консулом. Если же суда пытались уйти, то их могли захватить как призовые. Поговаривали, если на борту корабля находили какие бы то ни было английские товары, то конфисковывали не только товары, но и судно.
Если бы у французов появилась возможность применять более широко такие принудительные меры на море, то они оказали бы на американцев угрожающее давление. Американцам, не имеющим военного флота, ничего не оставалось бы, как согласиться с требованиями французов. Все-таки Париж, скорее всего, никогда не сочтет для себя выгодным запугивать Соединенные Штаты. Однако поддадутся ли американцы на такую угрозу? По-прежнему одни из них были сентиментально преданы Британии и понимали, что необходимо сдерживать мощь Франции. Но были и такие, которые помнили Францию как своего союзника в борьбе за становление новой нации, они ни за что не пойдут на агрессивные меры против французов.
Листон вздохнул. В конце концов, в самой демократичной стране, как и везде, все решалось влиятельными политическими деятелями. Неправда или блеф президента не стали для него чем-то неожиданным. Ведь Адамc откровенно и недвусмысленно отстаивал интересы своей страны, твердо противодействуя английским интересам, хотя и не скрывая своего отвращения к французскому режиму. Но президент пребывал в одиночестве. Партия, или федералисты, состояла из крупных землевладельцев, стойких приверженцев центрального правительства, придерживающихся проанглийских взглядов. Его противниками были республиканцы, которых возглавлял Томас Джефферсон Томас Джефферсон (1743-1826) – третий президент США (1801-1909), государственный и политический деятель, один из «отцов-основателей» страны. Возглавил комитет из пяти человек по составлению Декларации независимости и стал ее основным автором.
, не питавший особой любви к Англии, отстаивавший введение национальной валюты, предоставление гражданства иммигрантам, а также поддерживающий интересы Франции.
Между двумя партиями шла жестокая политическая борьба, и, как понимал Листон, Адамсу приходилось нелегко. Ситуация сложилась весьма причудливо, Джефферсон, возглавлявший оппозиционную партию и занимавший должность вице-президента, был посвящен во все закулисные политические тайны. Кроме того, Адамсу серьезно мешал его соратник Гамильтон Александр Гамильтон (1755-1804) – государственный деятель, идеолог и руководитель партии федералистов с момента ее создания. Автор программы ускоренного торгово-промышленного развития США. Решительно выступал за укрепление центральной власти. Выступал за союз с Англией. Стал основным автором текста «Прощального послания» Дж. Вашингтона.
, отличавшийся крайними взглядами.
Время было суровое и непростое. Толпы людей с криком маршировали по ночам, разбивали окна. Газеты были полны самых невероятных слухов и злобных выпадов. Листон на миг задумался, что сказал бы ему Адамc, если бы он сообщил президенту, так велика была его заинтересованность, что сам великий Джордж Вашингтон поддерживал тайные сношения с Лондоном. Депутация от Пенсильвании даже потребовала внести ясность касательно сына президента, якобы обрученного с дочерью короля Великобритании, наподобие того, как поступил когда-то сам Вашингтон, чтобы поддержать доверие короля к Соединенным Штатам. Замаячила даже возможность политического союза, кроме того, пропорционально усилению французских грабительских действий должна была увеличиться терпимость американцев к английским операциям на море. Если бы Королевский военный флот сумел действовать более тактично в соответствии с обстоятельствами, то и возможность союза…
Полубаркас с «Крепкого» с развевающимся на фале большим белым флагом направился к берегу, на корме сидел лейтенант Кидд, у руля – мичман Роусон. Все было очень непросто. Кидд почти ничего не знал о Соединенных Штатах и еще меньше о тех международных законах, в которых говорилось о насильственных мерах по отношению к местным властям, допускающим приход французских судов в территориальные воды США. Как и полагалось согласно конвенции при посещении нейтральных стран, Том не имел при себе оружия и был одет в гражданское платье. Фактически он надел свой лучший наряд: темно-зеленый жилет и песочного цвета сюртук, который с таким старанием подобрала для него Сесилия в Гилдфорде. Свою светло-серую шляпу, украшенную серебряной пряжкой, он держал в руках на коленях.
Как только они приблизились к берегу, Кидд сразу заметил вдали мачты и реи французского судна. Было очевидно, что судно охраняют с моря. Он приметил, что на корабле соорудили леса и на них работают люди. Паруса на бушприте убрали, шлюпки сняли.
– Судно на приколе, – проворчал Кидд. По-видимому, только один человек был одет в нечто похожее на военную форму, другие держали в руках мушкеты. Кидд принял серьезный вид, все-таки он представлял страну, одновременно пытаясь скрыть свою военную выправку.
За две сотни ярдов до берега Роусон положил руль, направив лодку прямо к берегу. Внезапно послышался звук, который нельзя было ни с чем спутать, выстрел из кремневого ружья, пуля с всплеском упала возле носа лодки.
– Что за черт? Они что ослепли, раз стреляют в белый флаг! – вырвалось у Кидда. – Не отворачивай, – бросил он рулевому.
На берегу собрались люди, они кричали и жестикулировали. Один из них направил ружье в сторону Кидда.
– Сэр, может, нам стоит… – прошептал Роусон.
– Лучше следи за своими людьми, – ответил со злостью Кидд. Ствол все так же был направлен на Кидда, полыхнул выстрел. Пуля врезалась в воду возле опущенного весла и с глухим стуком ударилась о деревянный борт баркаса прямо под сиденьем Кидда.
–Сэр?
– Помалкивай, черт тебя побери! – отрезал Кидд. Даже этот неотесанный деревенщина знает, какие неприятности от властей грозят ему, если он застрелит парламентера.
Еще несколько мушкетов нацелились в сторону лодки. Однако раздался чей-то крик, и стволы мушкетов опустились.
– Поворачивайте обратно, английские свиньи, – прокричал один из стоящих впереди. Другие подхватили его слова. Кидд приказал Роусону держаться прямо и причаливать к берегу. Крики смолкли, однако не меньше дюжины человек столпились на молу.
– Суши весла, – скомандовал Кидд.
Люди на молу вели себя агрессивно, один из них даже размахивал вилами. Лодка пристала.
– Эй, на носу, закрепи фалинь, – велел Кидд. Лодка пришвартовалась к пристани, на которой, выказывая открытую неприязнь, толпились люди. – Кидд выпрямился, оставаясь в лодке: – Я прошу вас позволить мне сойти на берег.
Никто не шевельнулся.
– В таком случае вы препятствуете почти насильно вступить на землю Соединенных Штатов Америки гражданину другой страны, с которой вы не воюете? – последние слова прозвучали официально, и они явно озлобили местных жителей.
– Мы не хотим вас видеть здесь. Убирайтесь к себе обратно на корабль или я оставлю вам на память от Америки хорошенький пинок пониже спины.
– Дерни за веревку, Джеб, пусть немного поплавает.
– Стой! – толпа расступилась перед выехавшим верхом на пристань прилично одетым человеком. Он спрыгнул с лошади и поспешно прошел на конец мола с искривленным от ненависти лицом.
– Вы что не видите, сэр, ваше присутствие здесь крайне не желательно, – обратился он к Кидду.
– Неужели я столь страшен, что целый город собирается помешать мне сойти на берег?
– Вы англичанин, и для этих добрых людей этого более чем достаточно. К тому же вы военный моряк. Здесь живут многие, суда которых вы захватили. Юношей вы силой забираете к себе на корабли. Причин у них, как видите, предостаточно, – тут раздались одобрительные крики. – Поэтому я советую вам вернуться туда, откуда вы приплыли, – он скрестил руки на груди.
Кидд пригнул голову, как бы соглашаясь, хотя на самом деле измерял глазами расстояние до берега. Тут он наступил ногой на планшир и, одним прыжком перемахнув через разделяющее их водное пространство, очутился на молу рядом с незнакомцем.
– Благодарю вас за совет, сэр, но, как видите, я уже на берегу, – он смахнул с себя пыль. – Лейтенант Кидд к вашим услугам, сэр.
– Шредер Кристофер, – ответил незнакомец, но не протянул руки.
Кидд поклонился, затем кинул взгляд на толпу:
– Благодарю вас за любезное приглашение. Надеюсь, мое пребывание здесь окажется столь же приятным.
Когда Кидд понял, что ему не дождаться вежливого ответа, он повернулся к лодке и крикнул, чтобы ему перебросили его вещи.
– Действуйте дальше в соответствии с полученными указаниями, мистер Роусон, – прокричал он снова, лодка отчалила от берега и поплыла в море.
Кидд очутился в Соединенных Штатах, причем совсем один. Он направился по тропинке в городок, крошечный морской порт, который, как он узнал по карте, назывался Эксбери и лежал в штате Коннектикут. Городок выглядел приятно. Аккуратные домики, окруженные ухоженными садами, стояли вдоль удивительно прямых, на взгляд Кидда, улиц, по обеим сторонам которых возвышались над дорогой дощатые тротуары. В воздухе чувствовался смолистый запах только что обтесанных бревен, из кузницы доносился приглушенный лязг, немного дальше по улице стояла лавка, по всей видимости, торгующая свечами. Проходившие мимо женщины с корзинами в руках останавливались, недоуменно разглядывая Кидда. Кое-где виднелись группы мужчин, с мрачным видом что-то обсуждавших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Брайнт возмущенно фыркнул и, не найдя что возразить, сказал:
– Пока мы будем болтаться здесь, адмирал лишится одной из главных боевых единиц своей флотилии, ведь номинально мы находимся под его командованием…
Хоугтон проворчал:
– Да, дела, но у этого пирата очень большой корабль. Если не положить конец его грязным делам, он может натворить еще много бед, захватывая призы. Если мы ничего не предпримем, то, конечно, определенная доля вины будет лежать и на нас.
– Но если мы не в силах найти выход по причине чрезвычайных обстоятельств, наши действия, увы, предопределены. Придется нам отступить.
После долгой паузы капитан произнес:
– У нас запасов провианта всего на несколько дней. Мы не рассчитывали надолго выходить в море. Выбора нет.
Брайант с яростью принялся сопеть, со свистом выпуская из себя воздух:
– Уйти?
– Да, – твердо произнес капитан, приняв окончательное решение. Но вдруг он добавил: – Тем не менее есть один выход.
– Слушаю, сэр.
– Я все-таки пошлю на берег офицера, чтобы он вступил в переговоры с американцами. Против этого вряд ли кто-нибудь посмеет возражать. Надо попытаться заставить их понять, в чем они больше заинтересованы, но на основании закона. Таким вот образом.
– Рискованная попытка, осмелюсь заметить, сэр, – донесся слабый голос Прингла. – Вы кого собираетесь отправить?
– Именно это вызывает у меня наибольшую озабоченность. Если я отправлю первого лейтенанта, то, несомненно, возникнет некое напряжение, которого желательно избегать. Горячность Брайанта здесь тоже не годится. Если переговоры с местными властями будет вести какой-нибудь важный офицер, то делу могут придать ненужный оттенок значимости. Вот почему я считаю, что кандидатура лейтенанта Кидда наиболее приемлема в данной ситуации.
Глава IX
– Мистер президент, полномочный посланник Великобритании. Сэр, президент Соединенных Штатов. – Советник, вошедший вместе с посланником Листоном в просторную гостиную, удалился.
– Роберт, рад видеть вас, – сказал стоявший возле высокого мраморного камина Джон Адамc Адамc Джон (1735-1826) – второй президент США (1797-1801).
и протянул ему руку. – Присаживайтесь.
– Благодарю вас, мистер президент, – Листон изящно кивнул и уселся в кресле у камина. – Можно мне узнать, как себя чувствует Ребекка в Трентоне? Очень благоразумная мера – отправить ее из Филадельфии на время эпидемии.
– Она здорова, благослови ее Господь, – ответил Адамc. В кабинете во время встречи никого больше не было, и Адамc сам налил в бокалы шерри. – Ваше здоровье, Роберт.
Листон ждал, наблюдая за президентом поверх края своего бокала. Адамc, низкий, коренастый, внешне более походил на сельского сквайра, хотя его ни в коем случае не следовало недооценивать. Они оба многое повидали в накаленной страстями политической борьбе нового государства, Листон хорошо разбирался в этих тонкостях, но, увы, сейчас разговор шел о другом. Его позвали в связи с возникшими дипломатическими трениями.
Адамc поставил свой бокал.
– Нельзя позволить, чтобы такое положение – проверки и захват судов в открытых водах – существовало и дальше. Ни конгресс, ни народ не намерены больше терпеть это. Активные действия ваших военных кораблей, какие бы причины ни лежали в их основе, провоцируют и усугубляют положение. Кроме того, насильно вербуются матросы прямо с палубы торговых американских кораблей. Это неслыханно, должны же вы это понимать. А британские суды на Карибских островах рассматривают задержанные вами наши торговые корабли как призы.
Листон пробормотал что-то в оправдание. Это была застарелая проблема, и про запас у него были хорошо известные возражения, однако на сей раз он избрал иную тактику.
– Мистер президент, не могу не оценить вашей непосредственной озабоченности, но поймите, что здесь перед нами конфликт между доверием и законом. Вы устанавливаете законы в вашей стране, но, сэр, мы приняли соглашение в 1756 году, регулирующее правила войны, и оно одобрено другими странами. Так почему же мы должны менять его?
Адамc приподнял бокал и улыбнулся.
– Хорошо известно почему, Роберт. Потому что договор составлен явно с учетом интересов Короны.
– А Франция, – продолжал Листон, – с ее требованиями нового этикета и декретами…
– Мы твердо надеемся, что будут соблюдаться условия договора 1778 года.
– Сэр, мне бы хотелось подчеркнуть: пока три системы законов не приведены в некоторое равновесие, ваша торговля по-прежнему будет находиться под угрозой. По-видимому, самым естественным было бы восстановить баланс сил в мире, налаживание дружеских отношений между нашими двумя странами сразу бы положило конец всем распрям. Пожалуй, не исключена даже возможность альянса.
– Против Франции? Не думаю. Моя страна не одобрит такого выбора.
– Сэр, учтите, что французы почти повсюду сметены с морей. Для того чтобы защитить ваши корабли, не удобнее ли вам позволить охранять их на море самой мощной морской державе под общим дружеским флагом?
– Мистер посланник, мы сами способны разобраться в происходящем. Нам не нужно иностранное военное вмешательство.
– Не имея военно-морского флота? – мягко спросил Листон.
– Сэр, окончим нашу беседу, – президент встал. – Нет ли у вас других вопросов, требующих моего вмешательства?
– Благодарю вас, мистер президент. Но раз мы так хорошо понимаем друг друга, осмелюсь напомнить вам о недопустимых действиях французских агентов, снабжающих оружием индейцев на канадской границе…
Вечером Листон, извинившись перед женой, уединился в своем рабочем кабинете, где в тишине он привык обдумывать сложные проблемы. Кроме того, ему надо было отправить шифрованные донесения. Он очинил перо и сосредоточился, воссоздавая в уме точное положение дел, анализируя побудительные причины складывающейся ситуации. Лорд Гренвиль, министр иностранных дел короля Георга, ожидал от него самых точных сведений.
Листон еще раз все взвесил: на протяжении бурных лет революции он являлся, хотя и неофициально, английским послом в Соединенных Штатах и питал к освободившимся колониям не только уважение, но и нечто похожее на симпатию. Они добились собственной хорошо продуманной конституции, проникнутой гуманистическими идеалами, тогда как во Франции царили хаос и кровавый террор, обусловленные извечным стремлением к мировому господству.
Не стоило начинать донесение с искусных выспренних фраз приветствия. Лорд Гренвиль требовал точных подробных сведений, личных наблюдений и оценок, не приукрашенных и не прикрытых дипломатической учтивостью. Похоже, что назрела необходимость вовлечения Америки в мировую борьбу. В Европе, за исключением Англии, не осталось ни одного государства, которое устояло против Франции. Америка осталась вне борьбы, она могла соблюдать нейтралитет и дальше. Америка извлекала большую выгоду для себя, торгуя со всеми воюющими странами, поэтому для нее не было никакого смысла принимать чью-либо сторону.
Французы становились все более заносчивыми и высокомерными, даже в торговых делах. Победоносная Директория издавала в Париже один декрет за другим, причем даже с требованиями, чтобы торговые суда имели бумаги на перевозимый груз, подписанные французским консулом. Если же суда пытались уйти, то их могли захватить как призовые. Поговаривали, если на борту корабля находили какие бы то ни было английские товары, то конфисковывали не только товары, но и судно.
Если бы у французов появилась возможность применять более широко такие принудительные меры на море, то они оказали бы на американцев угрожающее давление. Американцам, не имеющим военного флота, ничего не оставалось бы, как согласиться с требованиями французов. Все-таки Париж, скорее всего, никогда не сочтет для себя выгодным запугивать Соединенные Штаты. Однако поддадутся ли американцы на такую угрозу? По-прежнему одни из них были сентиментально преданы Британии и понимали, что необходимо сдерживать мощь Франции. Но были и такие, которые помнили Францию как своего союзника в борьбе за становление новой нации, они ни за что не пойдут на агрессивные меры против французов.
Листон вздохнул. В конце концов, в самой демократичной стране, как и везде, все решалось влиятельными политическими деятелями. Неправда или блеф президента не стали для него чем-то неожиданным. Ведь Адамc откровенно и недвусмысленно отстаивал интересы своей страны, твердо противодействуя английским интересам, хотя и не скрывая своего отвращения к французскому режиму. Но президент пребывал в одиночестве. Партия, или федералисты, состояла из крупных землевладельцев, стойких приверженцев центрального правительства, придерживающихся проанглийских взглядов. Его противниками были республиканцы, которых возглавлял Томас Джефферсон Томас Джефферсон (1743-1826) – третий президент США (1801-1909), государственный и политический деятель, один из «отцов-основателей» страны. Возглавил комитет из пяти человек по составлению Декларации независимости и стал ее основным автором.
, не питавший особой любви к Англии, отстаивавший введение национальной валюты, предоставление гражданства иммигрантам, а также поддерживающий интересы Франции.
Между двумя партиями шла жестокая политическая борьба, и, как понимал Листон, Адамсу приходилось нелегко. Ситуация сложилась весьма причудливо, Джефферсон, возглавлявший оппозиционную партию и занимавший должность вице-президента, был посвящен во все закулисные политические тайны. Кроме того, Адамсу серьезно мешал его соратник Гамильтон Александр Гамильтон (1755-1804) – государственный деятель, идеолог и руководитель партии федералистов с момента ее создания. Автор программы ускоренного торгово-промышленного развития США. Решительно выступал за укрепление центральной власти. Выступал за союз с Англией. Стал основным автором текста «Прощального послания» Дж. Вашингтона.
, отличавшийся крайними взглядами.
Время было суровое и непростое. Толпы людей с криком маршировали по ночам, разбивали окна. Газеты были полны самых невероятных слухов и злобных выпадов. Листон на миг задумался, что сказал бы ему Адамc, если бы он сообщил президенту, так велика была его заинтересованность, что сам великий Джордж Вашингтон поддерживал тайные сношения с Лондоном. Депутация от Пенсильвании даже потребовала внести ясность касательно сына президента, якобы обрученного с дочерью короля Великобритании, наподобие того, как поступил когда-то сам Вашингтон, чтобы поддержать доверие короля к Соединенным Штатам. Замаячила даже возможность политического союза, кроме того, пропорционально усилению французских грабительских действий должна была увеличиться терпимость американцев к английским операциям на море. Если бы Королевский военный флот сумел действовать более тактично в соответствии с обстоятельствами, то и возможность союза…
Полубаркас с «Крепкого» с развевающимся на фале большим белым флагом направился к берегу, на корме сидел лейтенант Кидд, у руля – мичман Роусон. Все было очень непросто. Кидд почти ничего не знал о Соединенных Штатах и еще меньше о тех международных законах, в которых говорилось о насильственных мерах по отношению к местным властям, допускающим приход французских судов в территориальные воды США. Как и полагалось согласно конвенции при посещении нейтральных стран, Том не имел при себе оружия и был одет в гражданское платье. Фактически он надел свой лучший наряд: темно-зеленый жилет и песочного цвета сюртук, который с таким старанием подобрала для него Сесилия в Гилдфорде. Свою светло-серую шляпу, украшенную серебряной пряжкой, он держал в руках на коленях.
Как только они приблизились к берегу, Кидд сразу заметил вдали мачты и реи французского судна. Было очевидно, что судно охраняют с моря. Он приметил, что на корабле соорудили леса и на них работают люди. Паруса на бушприте убрали, шлюпки сняли.
– Судно на приколе, – проворчал Кидд. По-видимому, только один человек был одет в нечто похожее на военную форму, другие держали в руках мушкеты. Кидд принял серьезный вид, все-таки он представлял страну, одновременно пытаясь скрыть свою военную выправку.
За две сотни ярдов до берега Роусон положил руль, направив лодку прямо к берегу. Внезапно послышался звук, который нельзя было ни с чем спутать, выстрел из кремневого ружья, пуля с всплеском упала возле носа лодки.
– Что за черт? Они что ослепли, раз стреляют в белый флаг! – вырвалось у Кидда. – Не отворачивай, – бросил он рулевому.
На берегу собрались люди, они кричали и жестикулировали. Один из них направил ружье в сторону Кидда.
– Сэр, может, нам стоит… – прошептал Роусон.
– Лучше следи за своими людьми, – ответил со злостью Кидд. Ствол все так же был направлен на Кидда, полыхнул выстрел. Пуля врезалась в воду возле опущенного весла и с глухим стуком ударилась о деревянный борт баркаса прямо под сиденьем Кидда.
–Сэр?
– Помалкивай, черт тебя побери! – отрезал Кидд. Даже этот неотесанный деревенщина знает, какие неприятности от властей грозят ему, если он застрелит парламентера.
Еще несколько мушкетов нацелились в сторону лодки. Однако раздался чей-то крик, и стволы мушкетов опустились.
– Поворачивайте обратно, английские свиньи, – прокричал один из стоящих впереди. Другие подхватили его слова. Кидд приказал Роусону держаться прямо и причаливать к берегу. Крики смолкли, однако не меньше дюжины человек столпились на молу.
– Суши весла, – скомандовал Кидд.
Люди на молу вели себя агрессивно, один из них даже размахивал вилами. Лодка пристала.
– Эй, на носу, закрепи фалинь, – велел Кидд. Лодка пришвартовалась к пристани, на которой, выказывая открытую неприязнь, толпились люди. – Кидд выпрямился, оставаясь в лодке: – Я прошу вас позволить мне сойти на берег.
Никто не шевельнулся.
– В таком случае вы препятствуете почти насильно вступить на землю Соединенных Штатов Америки гражданину другой страны, с которой вы не воюете? – последние слова прозвучали официально, и они явно озлобили местных жителей.
– Мы не хотим вас видеть здесь. Убирайтесь к себе обратно на корабль или я оставлю вам на память от Америки хорошенький пинок пониже спины.
– Дерни за веревку, Джеб, пусть немного поплавает.
– Стой! – толпа расступилась перед выехавшим верхом на пристань прилично одетым человеком. Он спрыгнул с лошади и поспешно прошел на конец мола с искривленным от ненависти лицом.
– Вы что не видите, сэр, ваше присутствие здесь крайне не желательно, – обратился он к Кидду.
– Неужели я столь страшен, что целый город собирается помешать мне сойти на берег?
– Вы англичанин, и для этих добрых людей этого более чем достаточно. К тому же вы военный моряк. Здесь живут многие, суда которых вы захватили. Юношей вы силой забираете к себе на корабли. Причин у них, как видите, предостаточно, – тут раздались одобрительные крики. – Поэтому я советую вам вернуться туда, откуда вы приплыли, – он скрестил руки на груди.
Кидд пригнул голову, как бы соглашаясь, хотя на самом деле измерял глазами расстояние до берега. Тут он наступил ногой на планшир и, одним прыжком перемахнув через разделяющее их водное пространство, очутился на молу рядом с незнакомцем.
– Благодарю вас за совет, сэр, но, как видите, я уже на берегу, – он смахнул с себя пыль. – Лейтенант Кидд к вашим услугам, сэр.
– Шредер Кристофер, – ответил незнакомец, но не протянул руки.
Кидд поклонился, затем кинул взгляд на толпу:
– Благодарю вас за любезное приглашение. Надеюсь, мое пребывание здесь окажется столь же приятным.
Когда Кидд понял, что ему не дождаться вежливого ответа, он повернулся к лодке и крикнул, чтобы ему перебросили его вещи.
– Действуйте дальше в соответствии с полученными указаниями, мистер Роусон, – прокричал он снова, лодка отчалила от берега и поплыла в море.
Кидд очутился в Соединенных Штатах, причем совсем один. Он направился по тропинке в городок, крошечный морской порт, который, как он узнал по карте, назывался Эксбери и лежал в штате Коннектикут. Городок выглядел приятно. Аккуратные домики, окруженные ухоженными садами, стояли вдоль удивительно прямых, на взгляд Кидда, улиц, по обеим сторонам которых возвышались над дорогой дощатые тротуары. В воздухе чувствовался смолистый запах только что обтесанных бревен, из кузницы доносился приглушенный лязг, немного дальше по улице стояла лавка, по всей видимости, торгующая свечами. Проходившие мимо женщины с корзинами в руках останавливались, недоуменно разглядывая Кидда. Кое-где виднелись группы мужчин, с мрачным видом что-то обсуждавших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38