Семи лет меня отправили во Францию
с сестрой короля, которая вышла замуж за французского государя, и там я жи
ла у одной знатной дамы, приятельницы моего отца. Дни я проводила в заняти
ях, должных обеспечить светской молодежи изящное воспитание, не творила
ни добра, ни худа, и время протекало в приятном однообразии, но вот мне исп
олнилось четырнадцать лет, и в моей душе поселилось смятение, я отдалась
суетным чувствам, мое сердце радостно трепетало всякий раз, когда льстил
и моей красоте, похвалы же моей юности и обаянию не утихали, поскольку хоз
яйка, имея веселый и общительный нрав, держала открытый дом. Мое упоитель
ное торжество, понятное всякой женщине, когда та совершенно довольна соб
ой и отношением к себе окружающих, длилось недолго: совсем юной девицей я
была сделана фрейлиной ее величества. При дворе часто появлялся молодой
дворянин, чья красота стала притчей во языцех во всех дамских собраниях.
Пригожая внешность вместе с необычайной любезностью обхождения сообща
ли его словам и поступкам столько приятности, что всякая, с кем он перемол
вился словом, мнила себя избранницей его сердца. В свою очередь и я, тщесла
вясь своими прелестями, вознамеривалась завоевать того, по ком вздыхал в
есь свет; ничто другое не казалось мне стоящим внимания, и единственную с
ладость моего замысла я полагала в том, чтобы покорить сердце, которым, ск
ажу не обинуясь, были бы счастливы владеть знатнейшие и прекраснейшие ос
обы. По молодости я была весьма неопытна, однако природа и без уловок раск
роет дамскому угоднику желание женщины понравиться ему, все равно, чем о
но диктуется, Ц влечением сердца либо суетными желаниями. Так и он скоро
угадал мои помышления и удовлетворил самые невозможные надежды, постоя
нно оказывая мне предпочтение перед другими и всячески мне угождая, дабы
сохранить мое расположение. Неожиданное счастье, выше которого я в ту по
ру ничего не мыслила, выказывало себя во всех моих действиях, мне прибави
лось столько веселости и оживления, что моя внешность расцвела еще более
яркими красками, к притворному восторгу приятельниц, и я, с моей неопытно
стью, ясно видела их притворство, ибо как они ни сдерживали себя, но частые
коварные обмолвки и кривые ухмылки обличали их зависть, всякий раз подт
верждая мое торжество и давая случай уколоть их побольнее, чего я никогд
а не упускала сделать, ибо мое женское сердце впервые вкусило злорадного
удовольствия от обладания тем, по чему другие томятся. Я пребывала на вер
шине счастья, а между тем королеву постиг тягостный недуг, потребовавший
от нее перемены обстановки на сельское уединение; мое звание обязывало
сопровождать ее, и неведомым мне образом мой юный герой сумел войти в неб
ольшую свиту моей повелительницы, выехавшей только с самыми близкими. Пр
ежде мы встречались на людях, и он привлекал меня постольку, поскольку пи
тал мою гордыню, желавшую единственно показать всем мое могущество; тепе
рь положение изменилось. Мои завистницы были далеко; место, куда мы прибы
ли, было настолько прелестно, насколько могут произвести пленительная п
рирода и содействующее ей великое искусство; заманчивые одинокие прогу
лки, пенье птиц, романтические уголки, коими изобилен тот восхитительный
край, дали совсем иное направление моим мыслям, все мое существо смягчил
ось, суетность меня покинула. Мой любезный был слишком искушен в подобны
х делах и не мог не почувствовать перемены. Поначалу его бурное ликовани
е уверило меня, что он безраздельно принадлежит мне, и эта уверенность на
полнила мое сердце таким счастьем, для которого невозможно подобрать сл
ова, о нем ведают лишь те, кто сами его пережили. Но длилось это недолго, ибо
вскоре я поняла, что такие, как он, волочатся за женщиной с единственной це
лью: сделать ее жертвой своего ненасытного желания нравиться. Замысел ег
о удался, и он с каждым днем все больше охладевал, а мое чувство, как наважд
ение, только разгоралось; и как я ни зарекалась, как ни старалась сдержива
ть себя, но, обманутая любовником и гордыней, не в силах одолеть чувство, п
оселившееся в моем сердце, я задыхалась от гнева и не управляла собою Ц т
аково непременное последствие неистовых страстей. Сейчас я упрекала ег
о, в следующую минуту умилялась и корила себя, уверенная, что думала о нем
превратно; он видел мои терзания и упивался ими, но для полного торжества
ему не хватало свидетелей; он заскучал по столице и вернулся в Париж, оста
вив меня в состоянии, для которого невозможно найти слова. Мой дух полыха
л, как мятежный город, и всякая новая мысль примыкала к возмутителям спок
ойствия. Я потеряла сон и от переживаний слегла в лихорадке, едва не стоив
шей мне жизни. Меня с трудом выходили, однако злая напасть оставила меня н
астолько немощной, что утихомирилась и смятенная моя душа и я уже находи
ла утешение в мысли о том, что самовлюбленность этого господина была мои
м единственным спасением, поскольку опасным для меня был этот единствен
ный мужчина. Я поправлялась, мы возвращались в Париж, и, признаюсь, я желал
а и страшилась встречи с виновником моих невзгод, уповая на то, что горька
я обида вооружит меня на этот случай равнодушием к нему. Эти мысли не отпу
скали меня весь обратный путь. На следующий день двор в полном сборе приш
ел поздравить королеву с выздоровлением, и среди прочих явился мой возлю
бленный, нарядный и красивый и как бы во всеоружии для новой победы. Не сму
щаясь женщины, отвергнутой им, он подошел ко мне с самоуверенностью запи
сного фата. В ту же минуту я увидела себя в кругу тех самых особ, что по его м
илости стали моими злейшими врагами и теперь в отместку предвкушали мой
позор. Такая обстановка окончательно спутала мои мысли, и когда, приблиз
ившись, он готовился заговорить, я сомлела и упала ему на руки. Задумай я д
оставить ему удовольствие, лучшего способа нарочно не придумаешь. Прине
сли нюхательную соль, стали приводить меня в чувство и новообретенная жи
знь встретила меня шпильками, какие подпускает распаленная женская зав
исть.
Ц Оказывается, Ц кричала одна, Ц в наружности милорда есть что-то злов
ещее либо такая у него повадка, что, завидев его, девицы падают замертво.
Ц Неправда, Ц говорила другая, Ц просто на чувства некоторых дам красо
та действует убийственнее, чем безобразие. Ц И еще много в этом роде стол
ько же злобного, сколько неостроумного. Не в силах выносить это, дрожа и ед
ва передвигая ноги, я доплелась до кареты и поспешила домой. Переживая в о
диночестве случившееся на глазах у всего двора, я сперва впала в безнаде
жное отчаяние, но, поразмыслив, заключила, что сей казус вернее всякого др
угого средства исцелит меня от моей страсти. Единственное, думалось мне,
чем можно пронять человека, который столь варварски обошелся со мной, и о
томстить моим недоброжелательницам, это вернуть мою красоту, к тому врем
ени поблекшую, и пусть видят, что у меня еще достанет очарования иметь сто
лько поклонников, сколько я пожелаю, и посоперничать с жестокими обидчиц
ами. Эти сладостные надежды ободрили мой упавший дух и произвели более б
лаготворное действие, нежели это могли сделать философия и советы мудре
йших мужей. Все свое время и внимание я теперь посвятила своей особе и оты
сканию вернейших средств располагать к себе других, самой оставаясь рав
нодушной к ним, и случись в будущем закрасться в мое сердце нежности, я тве
рдо решила бежать от ее виновника, а его образ вытеснить новыми победами.
Каждое утро я держала совет с зеркалом и научилась в такой степени владе
ть лицом, что могла сообщить ему выражение, любезное сегодняшнему поклон
нику, ибо всякий из них требует своего подхода, в чем я скоро убедилась, не
смотря на молодость Ц ведь мне было всего семнадцать лет, Ц постоянно б
ывая в обществе и соприкасаясь с мужчинами и, при тогдашнем моем стремле
нии нравиться им, особо примечая их слова и поступки. Значительнейшая ча
сть мужчин, заключила я, любитЦ в женщине своего антипода, и потому перед
человеком основательным и положительным я выказывала себя живой и весе
лой, остроумцу и забавнику представала томной и нежной, влюбчивый поклон
ник (с ними всего меньше хлопот) встречал во мне холодную сдержанность, ро
бкий и застенчивый удостаивался пылкого отклика. Что до франтов и прочих
потворщиков своему тщеславию, то, памятуя мой печальный опыт, я почитала
их заслуживающими только осмеяния, и пусть их славное мнение о самих себ
е одно питает их надежды. Пока у меня будут другие поклонники, за этих я мо
гла не тревожиться, ибо в одном они были скромны: не полагаясь на собствен
ное разумение, они прислушивались к мнению большинства. Вооруженная так
ими правилами и умудренная ошибками, я в определенном смысле начала жизн
ь заново: в собраниях я блистала красотой и одушевлением, поражая всех зн
авших о моих отношениях с милордом. Он сам дивился и досадовал нечаянной
перемене, не умея объяснить, как мне удалось сбросить цепи, которыми, каза
лось, он опутал меня навеки, и не желая выпускать из рук свою победу. Всеми
возможными средствами он пытался вновь склонить меня к любовным призна
ниям, но я твердо держалась принятого решения (ежедневные толпы вздыхате
лей чрезвычайно помогли мне в этом): никоим образом не дать ему оправдать
ся, и дело здесь не только в моей гордости, но и в том еще, что первая сердечн
ая рана Ц в этом я убедилась Ц глубочайшая и нужно неусыпно следить за т
ем, чтобы она не открылась вновь. Три года я вела рассеянную жизнь, и при дв
оре стар и млад, знатен или худого рода Ц все творили из меня кумира. У мен
я были хорошие партии, но я их сочла неровней себе, и величайшим моим насла
ждением было видеть, как мнимые мои соперницы счастливы выйти замуж за т
ех, кого я отвергала. При том что все мои планы сбывались, я не решусь сказа
ть, что была счастлива, ибо всякая женщина, безразличная к моим проискам, и
всякий нечувствительный к ним мужчина одним разом похищали радость все
х побед; случалось и так, что мелкие интриги, как я ни береглась, сводили на
нет мои старания. И я порядком устала от такой жизни, когда мой отец, испол
нив посольские обязанности во Франции, забрал меня домой и отвез в преле
стный сельский дом, где вместо пышности и блеска были только уют и нега. Я
жила там совершенной отшельницей. Поначалу время еле тянулось, я изнывал
а от праздности, хандрила из-за того только, что не знала, к чему себя опред
елить. Но когда я чуть обжилась, то почувствовала такой душевный покой и о
трешенность от треволнений двора, что сама пристала к здешнему мирному о
биходу. Я занялась вышиванием, ухаживала за цветниками, полной мерой вку
шала невинные сельские радости, и пусть они не сулят особых восторгов, но
они проливают в душу умиротворение, а это поистине драгоценный дар отзыв
чивой натуре. Я порешила остаться здесь до конца своих дней Ц да минет ме
ня соблазн покинуть это сладостное уединение и вновь ввергнуться в круг
оворот бурных страстей. Таким было мое расположение духа, когда в миле от
дома отец встретил старшего сына графа Нортумберленда милорда Перси, ко
торый там лисовал и заблудился; милорд завернул к нам, согласившись отоб
едать, и до такой степени увлекся мною, что прогостил три дня. Искушенная в
сердечных делах, я тотчас угадала, что произвела на него впечатление, одн
ако в ту пору я была настолько чужда честолюбия, что даже возможность ста
ть графиней не смутила меня, равно как, мнилось мне, никакие иные посулы не
вынудят меня переменить мой образ жизни. Не в силах совладать с влечение
м и превозмочь разлуку, молодой цветущий лорд нагрянул уже через неделю
и, истощая свои таланты, пытался склонить меня к взаимности. Он обходился
со мной с той ласковостью и уважением, какие всякой женщине свидетельств
уют об истинной любви, и часто повторял, что будет счастлив прилежностью
и вниманием привязать меня к себе, притом что мой отец, он был уверен, с рад
остью примет любое его предложение, но если его счастье хотя бы в малейше
й степени будет мне неугодно, он примет самую горькую муку, навеки разлуч
ившись со мной. Такое поведение заключало в себе столько благородства и
великодушия, что мало-помалу пробудило во мне чувство, которое не берусь
обрисовать и даже название ему не подыщу, только оно не имело ничего обще
го с прежней страстью, ибо безрассудства и тревожные ночи ему не сопутст
вовали, но все мои невинные благодеяния милорду были в моих глазах заслу
женным воздаянием его искренности и любви, благодарной потребностью, не
жели каким иным побуждением. Когда я вернулась в Англию, отец не однажды з
аводил разговор о высокородной молодежи, и добрая слава милорда внушила
мне мысль, что, доведись мне сделаться его женой, моим приятным жребием бу
дет выслушивать одобрение умнейшими людьми всех его поступков; теперь о
тпадали последние сомнения, и мне единственно было жаль покинуть мой тих
ий уголок и снова ввериться обществу, однако его неустанная заботливост
ь и смирение устранили и это препятствие, и я предоставила ему самому реш
ать, когда сообщить новость моему отцу, чьим согласием он вскоре и заручи
лся, ибо таким сватовством не принято гнушаться. Дело оставалось за тем, ч
тобы склонить графа Нортумберленда уступить страстному желанию сына; с
этой целью милорд немедля отправился в Лондон, как о великой милости про
ся меня приехать с отцом, которого через неделю призывали туда дела. Я не п
осмела отказать, и сразу по нашем приезде он появился у нас, пылая восторг
ом и спеша объявить, что его отец, дорожащий счастьем сына, милостиво пред
оставил ему полную свободу поступать, как ему пожелается, и, стало быть, ни
каких помех для него более не существует. Было начало зимы, свадьбу назна
чили на конец марта; после сговора он мог посещать меня сколь угодно част
о, и наши свидания были чисты и радостны. Его привязанность ко мне была так
сильна, что он всеми способами старался не выпускать меня из виду; как-то
утром он сказал, что отец велел сопутствовать ему вечером во дворец, а пос
ему он умоляет меня увидеться с ним там. Я уже привыкла его слушаться, и уд
овлетворить его желание мне не составило труда. Двумя днями позже меня п
оразили его грустный вид к переменившееся обращение, чему я не видела ни
каких причин; настойчивыми расспросами я вытянула из него, что, по непоня
тным мотивам, кардинал Вулси категорически велел ему выбросить меня из г
оловы; когда же он возразил, что его отец не имеет ничего против нашего сою
за, то кардинал надменно обещал высказать самому отцу убедительные прич
ины, по которым эта блажь чревата бедой, и отец-де с ним непременно соглас
ится. Он оборвал разговор, не дав милорду ответить. Я терялась в догадках,
какой расчет кардиналу расстраивать наш брак, но еще более меня поразило
то, что мой отец стал холоднее относиться к милорду Перси; милорд тоже это
почувствовал, и мы решительно не могли понять, что происходит вокруг нас.
Отец же вскоре и покончил с неизвестностью, вызвав меня к себе в кабинет и
посвятив в тайну, столь же нежелательную, сколь и нечаянную. Молодость и к
расота, начал он, обладают удивительным действием, и было бы безумием отк
азываться от привилегий, какие они по случаю могут нам доставить: потом и
спохватишься, да будет поздно. Я озадаченно внимала такому началу; замет
ив мою растерянность, он попросил меня сесть и проникнуться чрезвычайно
й важностью того, что он скажет; у меня достанет ума, надеялся он, ради собс
твенного благополучия прислушаться к его благоразумным советам. И напр
ямик спросил: лестно ли было бы мне сделаться королевой? Я с полной откров
енностью отвечала: нет, даже вселенской королевой я не захочу снова жить
в свете, а мой любимый будет счастлив возвысить меня, как мне и не чаялось.
Эта речь пришлась отцу не по вкусу; нахмурившись, он назвал меня романтич
еской дурой и, в обмен на послушание, обещал-таки сделать меня королевой,
ибо в прошлый раз во дворце, сказал ему кардинал, я попалась на глаза корол
ю и понравилась ему; король будто бы намерен развестись с женой и взять ме
ня на ее место, а до этого он хочет почаще видеть меня и потому велел карди
налу найти способ сделать меня фрейлиной нынешней королевы. Невозможно
передать, в какое изумление повергла меня эта новость, и если минуту наза
д, когда такая возможность казалась недостижимой, я совершенно искренне
заверяла, что у меня нет желания быть вознесенной столь высоко, то сейчас
цель приблизилась, и, признаюсь, мое сердце затрепетало, и видение царско
го престола ослепило меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14