И еще болтают, что на этой плантации собирали самый крепкий табак… Хуже нет, чем не угодить черному колдуну. Но мы будем держаться от них подальше, и наши дела не будут их касаться. Хотя Джим Льягас утверждает, что с колдунами вуду хорошо водить дружбу. Ясное дело, ему всякая нечисть, должно быть, сродни: он же ублюдок и полукровка – наполовину индеец, наполовину негр. – Черный Пастор хмыкнул при этой мысли. – Джимми хвалился, что с помощью такого колдуна отомстил своему бывшему хозяину и тот помер в страшных корчах. Пожалуй, стоит проделать такой трюк с Веселым Диком!.. Хотя… Нет, с этим стоит расправиться самому – так, чтобы все Испанское озеро всколыхнулось, узнав, каков в гневе Черный Билл! Но сперва нужно отыскать эту дрянную бабенку с картой…»
Французский фрегат они обнаружили без труда – тот стоял в удобной бухте северо-восточнее траверза Тортуги. Паруса на «Черной стреле» были убраны, якоря спущены, на палубе не было видно ни души. Никто не проявил интереса к идущей через пролив шхуне с французским флагом на клотике, под которым на всякий случай вышел в море Черный Пастор. Билл, в свою очередь, решил, что основные силы уже высадились на берег. Он прошел еще две-три мили вдоль берега и пришвартовался в небольшой, но удобной бухте, которую окружал пологий берег, заросший мангровыми деревьями и невысоким кустарником.
Характер береговой линии был важен для его замысла, потому что Черный Билл задумал прихватить с собой в дорогу пару легких пушек. Как-никак противостоять ему будет регулярная армия, и отношение к ней должно быть соответствующее.
От команды Пастор не скрывал цели своих целей. Он знал, что путешествие в глубь острова будет рискованным, и заинтересовать в таком случае людей можно только обещанием щедрого барыша. Не скрывал Черный Билли и того, что искать им придется иголку в стоге сена, потому что карту у него похитили, а поиски иголки будут осложнены еще и тем, что стог сена охвачен пламенем и кому-то на этом огне придется поджариться. Команда была согласна. Легенды о сокровищах испанских конкистадоров десятилетиями бередили умы береговых братьев, и никакие опасности не могли заставить людей отказаться от возможности найти их.
На берег сошло двадцать пять человек – половина команды. Каждый был вооружен абордажными саблями, пистолетами и ножами и нес с собой солидный запас пороха и свинца. Корабельный плотник поставил лафеты двух легких пушек на самодельные колеса. Впрячься в них пришлось самим пиратам – лошадей у Черного Билли, конечно, с собой не было – их рассчитывали купить или отобрать на острове.
Высадившись, они, двигаясь в глубь острова, пару дней проплутали по заросшим скалам, пока, наконец, не наткнулись на следы какого-то большого отряда, в котором, судя по навозу и отпечаткам копыт, было с дюжину лошадей.
Черный Билл отправил четверых ловких молодцев в разведку. Они вернулись, лишь когда начало смеркаться. Трое напрасно тратили силы, зато четвертый принес совершенно точные сведения – около пятидесяти французских солдат остановились на ночлег в селении Гро-Шуан, милях в шести-семи от побережья. В отряде находились капитан фрегата «Черная стрела» Ришери, две красотки и полдюжины голландцев со, своим толстосумом. Отряд выставил часовых, а все остальные улеглись спать. Услышав такое, Черный Билли повеселел и приказал за добрую весть выдать гонцу полпинты рома. Затем он немедленно приказал выступать в путь.
– Хорошенько шевелите ногами, маменькины сынки! Веселее, акулья требуха! – радостно орал он, размахивая руками. – Напрягите свои щупальца и побудьте мужчинами хотя бы пару часов! Зато уж, когда мы разделаемся с французами, мы закатим такой пир, какой и турецкому султану не снился!
Шумел он больше для души, потому что никто из пиратов и не собирался отлынивать от дела. Даже те члены команды, на чью долю выпало изображать волов в запряжке, находились в приподнятом настроении и были готовы тащить свою ношу не только за шесть миль, но и на край света. В таком воодушевлении отряд преодолел необходимое расстояние за три с половиной часа и прибыл в Гро-Шуан, когда уже давно перевалило за полночь. Селение спало, и вокруг царила тишина. Высланные вперед лазутчики обнаружили часовых, которым тут же предусмотрительно перерезали глотки, так что противник остался непредупрежденным.
Билл, предвкушая скорую и легкую победу, приказал подкатить пушки поближе к городской площади, а пиратам готовиться к атаке. Ориентироваться следовало на самые добротные и большие дома – в них-то, скорее всего, и разместились на ночлег французы. Оба орудия грохнули почти одновременно, наполнив сонный поселок шумом взрывов, треском ломающихся досок, звоном стекла и криками ужаса. Одно ядро упало на крышу дома, где квартировал сам капитан Ришери, проломило черепицу и устроило небольшой пожар на чердаке, другое разнесло в щепки курятник, и оставшиеся в живых обитатели с громким кудахтаньем бросились врассыпную, попадая под ноги мечущимся спросонья людям и увеличивая панику.
Пока перезаряжались пушки, пираты открыли беспорядочную пальбу по окнам и стенам домов, а также по неясным теням, шарахающимся по улицам в безнадежных поисках убежища. В первые же минуты погибло не менее восьми солдат и четырех местных жителей. В двух зданиях на площади занялся пожар.
В это время Черный Билл, опьяненный легкой удачей, которая сама шла ему в руки, выхватил из-за пояса огромную абордажную саблю и, проревев: «На абордаж, ребята!», первым бросился врукопашную. Отряд с обнаженными клинками последовала его примеру. Однако, несмотря на суматоху и растерянность, капитану Ришери и войсковому сержанту удалось навести порядок и под флейту и барабан собрать войско. Схватка оказалась недолгой, но гораздо более кровавой, чем рассчитывал Черный Билл. Часть солдат организованно отступила, прикрывая обоз, лошадей и дочку Абрабанеля с тремя голландцами. Благодаря этому численный перевес оказался за береговыми братьями, позволив им занять селение. Но солдаты Ришери хоть и отступали, но за их спинами была единственная дорога, а дисциплина и выучка сделали свое дело. Им удалось вывести из строя около дюжины пиратов, перед тем как они рассеялись в лесу, и прикрыть обоз, который к тому времени был уже достаточно далеко. Еще с полдюжины джентльменов удачи было ранено, что означало для Билла самую настоящую пиррову победу.
Сами жители Гро-Шуана имели кое-какой опыт по части стычек – было время, их трепали испанцы, пираты, шайки беглых рабов-негров и даже собственные земляки, которым, как водится, соседское добро слаще своего. Дорогой опыт выживания помог выработать самую выгодную тактику. Первейшим ее элементом было массовое отступление. Обитатели селения хватали детей, оружие и ценности и тайными тропами скрывались в непроходимых зарослях вдоль реки или рассеивались по плантациям сахарного тростника. Впрочем, в эту ночь некоторые горячие головы попытались вступить в схватку – прячась за каменными заборами и плетеными изгородями, они некоторое время отстреливались, нанеся дополнительный урон пиратам, но, почувствовав, что пахнет жареным, быстро исчезли с поля боя.
Черный Билл пришел в ярость, увидев, сколько бессмысленных жертв принесла короткая стычка с солдатами Ришери. Что касается остальных пиратов, то они, почувствовав, что противник дает слабину и предпочитает отступить, совсем распоясались и начали громить все, что попадалось им на пути. Многие тут же забыли, собственно, из-за чего они здесь, и принялись искать ром. Пираты запалили несколько зданий, с восторгом наблюдая, как сполохи огня вырывают из тьмы то валяющийся труп человека, то дохлую собаку, то разбитый сундук или развороченное тряпье.
Билл почувствовал, что теряет власть над своей командой и вместе с этим лишается какого бы то ни было шанса вернуть карту. Бабы нигде не было видно, и можно было догадаться, что как раз она-то и исчезла из разгромленного селения в числе первых. Это обстоятельство сильно подпортило ему и без того упавшее до нуля настроение. Собрав вокруг себя около дюжины более или менее вменяемых пиратов, он приказал им поймать хоть каких-нибудь из фермерских разбежавшихся лошадей. В тот же момент послышались какой-то топот, крики и смех, перемежающийся горестными стонами и воплями. Билл обернулся, в сердцах намереваясь дать в зубы первому, кто подвернется ему под руку, и пред ним открылась картина, вполне достойная кисти батального живописца.
Пятеро перемазанных копотью и облепленных куриными перьями пиратов, озаренные пламенем пылающей конюшни, толкали перед собой нескольких, обмотанных веревками и простынями красных и злых мужиков, позади которых плелся, воздевая руки к небу, перепуганный толстяк, который и издавал эти самые вопли и стоны каждый раз, как кто-нибудь из молодцев Билла весело тыкал его саблей в бок.
– Разрази меня гром! – завопил в ответ на это Черный Билл, со злости втыкая саблю в землю. – Это что еще за вавилонское пленение? Вы видели что-нибудь подобное?! Эти недоноски, вместо того чтобы заняться делом, таскаются по курятникам и ловят каких-то никчемных засранцев!
– О, благородный джентльмен, умоляю вашу милость отпустить меня и моих ни в чем не повинных спутников! – завопил коротышка в купеческом одеянии, как только завидел Черного Билла.
– А эти еще заявляют, что ни в чем не виноваты! – заорал Билл, переключаясь на пленников. От злости на собственную непредусмотрительность у Билла побагровела шея и начал трястись подбородок, отчего его знаменитая борода судорожно заколыхалась. – Я – Черный Пастор, отпускающий в этих краях грехи всем нечестивцам, какие только пожелают войти в Царство Божие, за всю свою жизнь ни разу не встретил НИ ОДНОГО невинного человека! Человек – это вообще сосуд греха и горшок с дерьмом! Только беспримерная гордыня позволяет вам святотатствовать, объявляя себя невинными! Но Бог противится гордым, и поскольку Господу некогда заниматься всяким отребьем, вами займусь я, Черный Пастор! Грешников здесь хватает, и каждый из нас должен по мере сил помогать Господу наставлять заблудшие души на путь истинный. – Билл перевел дыхание и утер рот рукавом. Заметив, что его зрители явно заинтересованы исходом его проповеди, он почувствовал новый прилив вдохновения. – Я, например, – снова заорал он, выдергивая саблю из земли и тыча ею в грудь ближайшего пленника, – замечал, что, когда человек, прогулявшись по доске, отправляется за борт, его душа отправляется в небеса! Грешник падает в воду, отягченный страстями, но, пока идет ко дну, достигает совершенного бесстрастия, становясь невинным, как младенец. И тогда уже решительно все равно, гугенотом он был при жизни или верным чадом своей церкви. Что вы скажете насчет такого символа веры, нечестивцы?
Рослые голландцы угрюмо молчали, понимая, что в теологическом диспуте им у Черного Билла не выиграть. Зато внезапно оживился пузатый коротышка, который, несмотря на свой вечный страх, никогда не лишался надежды договориться о чем угодно и уладить какое угодно недоразумение. Он сделал таинственное лицо и украдкой поманил к себе предводителя пиратов.
– Могу я побеседовать с вами наедине? – спросил он.
– Что?! У меня нет секретов от своих товарищей! Если хочешь сказать последнее слово, то говори – у нас мало времени.
– И все-таки этот разговор должен быть между нами двоими, – с ласковой настойчивостью проговорил купец и схватил Билла за пуговку кафтана. – То, что я намерен вам сообщить, касается не совсем меня, а даже скорее вас, и мне не хотелось бы…
– Что-то больно мудрено ты поешь, – нахмурился пират. – Не воображай, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца. Так и быть, я выслушаю твою байку, но потом ты все равно будешь болтаться на рее! Обыщите пока этих мокриц, ребята!
Черный Билли отошел с голландцем в сторону. Тот уже примеривался, как половчее прихватить пирата под локоток.
– Быстрее шевели языком, старый бочонок! – мрачно сказал Пастор. – Что ты хотел мне сказать?
– Мне хотелось бы заметить, что мы с вами в некотором роде партнеры. – Коротышка сыпал словами как горохом. – И вам не стоило бы пренебрегать моей дружбой. Меня зовут Давид Мала-теста Абрабанель. Я очень богат и влиятелен.
– Это прекрасно, – желчно рявкнул Черный Билл, – но чем сейчас поможет тебе твое богатство?
– Я готов заплатить выкуп, – быстро сказал Абрабанель. – Любую сумму, в разумных пределах. С собой у меня денег нет, но я могу выписать вексель… – добавил он, придавая лицу трогательно-наивное выражение.
– Как повешу тебя вниз головой на рее, сразу найдутся твои денежки! – пообещал пират. – И не потребуется писать векселей. Ненавижу крючкотворов! Но почему это ты сказал, что мы с тобой партнеры? Ты занимаешься каперством?
– Вы помните флейт «Голова Медузы»? – спросил Абрабанель. – С грузом серебра? Конечно, вы помните! Ведь вы захватили его, верно? Так вот знайте, что про этот флейт и его груз вам рассказал мой поверенный. И выходит, что это я сделал вам этот подарок!
Черный Билли был не из тех людей, которых легко сбить с толку, но сейчас он просто опешил. Открыв рот, он недоверчиво уставился на коротышку-банкира, который по мере того, как овладевал вниманием пирата, все более обретал свою обычную самоуверенность и уже снова прихватил пуговку между пальчиками, которые, кстати сказать, были предусмотрительно освобождены хозяином от перстней еще накануне.
– Ну что вы так смотрите? – с легким укором сказал голландец. – Я подарил вам целое судно, а вам жалко отпустить меня на свободу. Вспоминайте же! На Тортугу прибыл мой поверенный Якоб, назвал дату, приблизительную широту…
– Послушай, гнусный растленный старикашка! – желчно перебил его Билл. – Ты сам-то понимаешь, что изрыгают твои гнилые уста?! На том самом флейте, про который ты мне здесь плетешь, не было ни грамма серебра! На нем вообще ничего не было, кроме жирных корабельных крыс и тухлой соленой черепашины! И ты надеешься, что этот обман поможет тебе сохранить свою шкуру?
– Подождите! – опять обеспокоился Абрабанель. – Какой обман? В каком обмане вы меня упрекаете? На корабле не было серебра? Подумаешь, великое дело! На большей половине кораблей в Карибском море нет никакого серебра! А парусник, который вы получили?! Он же был просто великолепен! Само совершенство, украшение любой флотилии! Одна носовая фигура чего стоит, а медные планширы, а новехонький такелаж! У него же был штурвал! А много у вас было кораблей со штурвалом?! То-то! У него такая вместительность, что два рейса окупят любое серебро! Тоже мне – не нашли серебра! Зато вам подарили великолепное судно с вышколенной командой – прекрасные моряки, отважные люди, капитан – настоящий сквайр…
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент терпение у Черного Билла лопнуло. Он что есть силы размахнулся и рубанул саблей по молодым побегам пальмы. Сверкнула сталь, и срезанные ветки отлетели прочь на несколько футов. Но вошедшего в раж Абрабанеля было не так-то просто напутать.
– А как же наша сделка? – вскричал Абрабанель. – Мы можем легко договориться! Всегда есть и другие вещи, которые могут заинтересовать приличного человека! Например, сокровища конкистадоров…
– Клянусь собственной бородой, еще одно слово, и я отправлю тебя к праотцам! – рявкнул, не зная, как отделаться от предприимчивого банкира, бедный Билл. – Про сокровища ты вспомнил кстати, и если бы не твоя болтовня, дрянной ты старикашка, я бы уже давно поймал эту треклятую стерву.
– Если бы! – печально вскричал Абрабанель. – Эта низкая женщина, шпионка Бурбонов, натянула нам с вами нос, уважаемый!
– Что такое?! – Вытаращив красные от рома и дыма глаза, Билли уставился на банкира. – Да я сейчас вот этими руками так и вырву тебе твой поганый язык, жидовская ты собака! Ни одна юбка никогда не обманывала Черного Пастора!
– Я не спорю, – кротко сказал банкир, отряхивая свой кафтан. – Но вот эта, по крайней мере, попыталась. Чтоб вы только знали – когда началась стрельба, кстати, на мой взгляд, совершенно излишняя, наша дамочка прихватила свои вещички, вскочила на коня и ускакала. Я сам слышал стук копыт. И кстати… – он доверительно приблизился к пирату. – Несколько позже, я слышал, как отъехал обоз. Полагаю, с ним был капитан Ришери. Если бы я не видел в вас в высшей степени порядочного человека, я бы не дал за нашу жизнь и обрезанного луидора короля Генриха IV, изрядного, замечу, фальшивомонетчика, как рассказывал мне мой почтенный батюшка. Но я сразу понял, что мы с вами найдем общий язык и сумеем добраться до сокровищ раньше этих поганых французов, которые не в состоянии довести до конца ни одного дела. Подумайте только! Эта дама вообразила, будто она сумеет добраться до сокровищ, которые десятилетиями не давались в руки самым смелым и благородным мужчинам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Французский фрегат они обнаружили без труда – тот стоял в удобной бухте северо-восточнее траверза Тортуги. Паруса на «Черной стреле» были убраны, якоря спущены, на палубе не было видно ни души. Никто не проявил интереса к идущей через пролив шхуне с французским флагом на клотике, под которым на всякий случай вышел в море Черный Пастор. Билл, в свою очередь, решил, что основные силы уже высадились на берег. Он прошел еще две-три мили вдоль берега и пришвартовался в небольшой, но удобной бухте, которую окружал пологий берег, заросший мангровыми деревьями и невысоким кустарником.
Характер береговой линии был важен для его замысла, потому что Черный Билл задумал прихватить с собой в дорогу пару легких пушек. Как-никак противостоять ему будет регулярная армия, и отношение к ней должно быть соответствующее.
От команды Пастор не скрывал цели своих целей. Он знал, что путешествие в глубь острова будет рискованным, и заинтересовать в таком случае людей можно только обещанием щедрого барыша. Не скрывал Черный Билли и того, что искать им придется иголку в стоге сена, потому что карту у него похитили, а поиски иголки будут осложнены еще и тем, что стог сена охвачен пламенем и кому-то на этом огне придется поджариться. Команда была согласна. Легенды о сокровищах испанских конкистадоров десятилетиями бередили умы береговых братьев, и никакие опасности не могли заставить людей отказаться от возможности найти их.
На берег сошло двадцать пять человек – половина команды. Каждый был вооружен абордажными саблями, пистолетами и ножами и нес с собой солидный запас пороха и свинца. Корабельный плотник поставил лафеты двух легких пушек на самодельные колеса. Впрячься в них пришлось самим пиратам – лошадей у Черного Билли, конечно, с собой не было – их рассчитывали купить или отобрать на острове.
Высадившись, они, двигаясь в глубь острова, пару дней проплутали по заросшим скалам, пока, наконец, не наткнулись на следы какого-то большого отряда, в котором, судя по навозу и отпечаткам копыт, было с дюжину лошадей.
Черный Билл отправил четверых ловких молодцев в разведку. Они вернулись, лишь когда начало смеркаться. Трое напрасно тратили силы, зато четвертый принес совершенно точные сведения – около пятидесяти французских солдат остановились на ночлег в селении Гро-Шуан, милях в шести-семи от побережья. В отряде находились капитан фрегата «Черная стрела» Ришери, две красотки и полдюжины голландцев со, своим толстосумом. Отряд выставил часовых, а все остальные улеглись спать. Услышав такое, Черный Билли повеселел и приказал за добрую весть выдать гонцу полпинты рома. Затем он немедленно приказал выступать в путь.
– Хорошенько шевелите ногами, маменькины сынки! Веселее, акулья требуха! – радостно орал он, размахивая руками. – Напрягите свои щупальца и побудьте мужчинами хотя бы пару часов! Зато уж, когда мы разделаемся с французами, мы закатим такой пир, какой и турецкому султану не снился!
Шумел он больше для души, потому что никто из пиратов и не собирался отлынивать от дела. Даже те члены команды, на чью долю выпало изображать волов в запряжке, находились в приподнятом настроении и были готовы тащить свою ношу не только за шесть миль, но и на край света. В таком воодушевлении отряд преодолел необходимое расстояние за три с половиной часа и прибыл в Гро-Шуан, когда уже давно перевалило за полночь. Селение спало, и вокруг царила тишина. Высланные вперед лазутчики обнаружили часовых, которым тут же предусмотрительно перерезали глотки, так что противник остался непредупрежденным.
Билл, предвкушая скорую и легкую победу, приказал подкатить пушки поближе к городской площади, а пиратам готовиться к атаке. Ориентироваться следовало на самые добротные и большие дома – в них-то, скорее всего, и разместились на ночлег французы. Оба орудия грохнули почти одновременно, наполнив сонный поселок шумом взрывов, треском ломающихся досок, звоном стекла и криками ужаса. Одно ядро упало на крышу дома, где квартировал сам капитан Ришери, проломило черепицу и устроило небольшой пожар на чердаке, другое разнесло в щепки курятник, и оставшиеся в живых обитатели с громким кудахтаньем бросились врассыпную, попадая под ноги мечущимся спросонья людям и увеличивая панику.
Пока перезаряжались пушки, пираты открыли беспорядочную пальбу по окнам и стенам домов, а также по неясным теням, шарахающимся по улицам в безнадежных поисках убежища. В первые же минуты погибло не менее восьми солдат и четырех местных жителей. В двух зданиях на площади занялся пожар.
В это время Черный Билл, опьяненный легкой удачей, которая сама шла ему в руки, выхватил из-за пояса огромную абордажную саблю и, проревев: «На абордаж, ребята!», первым бросился врукопашную. Отряд с обнаженными клинками последовала его примеру. Однако, несмотря на суматоху и растерянность, капитану Ришери и войсковому сержанту удалось навести порядок и под флейту и барабан собрать войско. Схватка оказалась недолгой, но гораздо более кровавой, чем рассчитывал Черный Билл. Часть солдат организованно отступила, прикрывая обоз, лошадей и дочку Абрабанеля с тремя голландцами. Благодаря этому численный перевес оказался за береговыми братьями, позволив им занять селение. Но солдаты Ришери хоть и отступали, но за их спинами была единственная дорога, а дисциплина и выучка сделали свое дело. Им удалось вывести из строя около дюжины пиратов, перед тем как они рассеялись в лесу, и прикрыть обоз, который к тому времени был уже достаточно далеко. Еще с полдюжины джентльменов удачи было ранено, что означало для Билла самую настоящую пиррову победу.
Сами жители Гро-Шуана имели кое-какой опыт по части стычек – было время, их трепали испанцы, пираты, шайки беглых рабов-негров и даже собственные земляки, которым, как водится, соседское добро слаще своего. Дорогой опыт выживания помог выработать самую выгодную тактику. Первейшим ее элементом было массовое отступление. Обитатели селения хватали детей, оружие и ценности и тайными тропами скрывались в непроходимых зарослях вдоль реки или рассеивались по плантациям сахарного тростника. Впрочем, в эту ночь некоторые горячие головы попытались вступить в схватку – прячась за каменными заборами и плетеными изгородями, они некоторое время отстреливались, нанеся дополнительный урон пиратам, но, почувствовав, что пахнет жареным, быстро исчезли с поля боя.
Черный Билл пришел в ярость, увидев, сколько бессмысленных жертв принесла короткая стычка с солдатами Ришери. Что касается остальных пиратов, то они, почувствовав, что противник дает слабину и предпочитает отступить, совсем распоясались и начали громить все, что попадалось им на пути. Многие тут же забыли, собственно, из-за чего они здесь, и принялись искать ром. Пираты запалили несколько зданий, с восторгом наблюдая, как сполохи огня вырывают из тьмы то валяющийся труп человека, то дохлую собаку, то разбитый сундук или развороченное тряпье.
Билл почувствовал, что теряет власть над своей командой и вместе с этим лишается какого бы то ни было шанса вернуть карту. Бабы нигде не было видно, и можно было догадаться, что как раз она-то и исчезла из разгромленного селения в числе первых. Это обстоятельство сильно подпортило ему и без того упавшее до нуля настроение. Собрав вокруг себя около дюжины более или менее вменяемых пиратов, он приказал им поймать хоть каких-нибудь из фермерских разбежавшихся лошадей. В тот же момент послышались какой-то топот, крики и смех, перемежающийся горестными стонами и воплями. Билл обернулся, в сердцах намереваясь дать в зубы первому, кто подвернется ему под руку, и пред ним открылась картина, вполне достойная кисти батального живописца.
Пятеро перемазанных копотью и облепленных куриными перьями пиратов, озаренные пламенем пылающей конюшни, толкали перед собой нескольких, обмотанных веревками и простынями красных и злых мужиков, позади которых плелся, воздевая руки к небу, перепуганный толстяк, который и издавал эти самые вопли и стоны каждый раз, как кто-нибудь из молодцев Билла весело тыкал его саблей в бок.
– Разрази меня гром! – завопил в ответ на это Черный Билл, со злости втыкая саблю в землю. – Это что еще за вавилонское пленение? Вы видели что-нибудь подобное?! Эти недоноски, вместо того чтобы заняться делом, таскаются по курятникам и ловят каких-то никчемных засранцев!
– О, благородный джентльмен, умоляю вашу милость отпустить меня и моих ни в чем не повинных спутников! – завопил коротышка в купеческом одеянии, как только завидел Черного Билла.
– А эти еще заявляют, что ни в чем не виноваты! – заорал Билл, переключаясь на пленников. От злости на собственную непредусмотрительность у Билла побагровела шея и начал трястись подбородок, отчего его знаменитая борода судорожно заколыхалась. – Я – Черный Пастор, отпускающий в этих краях грехи всем нечестивцам, какие только пожелают войти в Царство Божие, за всю свою жизнь ни разу не встретил НИ ОДНОГО невинного человека! Человек – это вообще сосуд греха и горшок с дерьмом! Только беспримерная гордыня позволяет вам святотатствовать, объявляя себя невинными! Но Бог противится гордым, и поскольку Господу некогда заниматься всяким отребьем, вами займусь я, Черный Пастор! Грешников здесь хватает, и каждый из нас должен по мере сил помогать Господу наставлять заблудшие души на путь истинный. – Билл перевел дыхание и утер рот рукавом. Заметив, что его зрители явно заинтересованы исходом его проповеди, он почувствовал новый прилив вдохновения. – Я, например, – снова заорал он, выдергивая саблю из земли и тыча ею в грудь ближайшего пленника, – замечал, что, когда человек, прогулявшись по доске, отправляется за борт, его душа отправляется в небеса! Грешник падает в воду, отягченный страстями, но, пока идет ко дну, достигает совершенного бесстрастия, становясь невинным, как младенец. И тогда уже решительно все равно, гугенотом он был при жизни или верным чадом своей церкви. Что вы скажете насчет такого символа веры, нечестивцы?
Рослые голландцы угрюмо молчали, понимая, что в теологическом диспуте им у Черного Билла не выиграть. Зато внезапно оживился пузатый коротышка, который, несмотря на свой вечный страх, никогда не лишался надежды договориться о чем угодно и уладить какое угодно недоразумение. Он сделал таинственное лицо и украдкой поманил к себе предводителя пиратов.
– Могу я побеседовать с вами наедине? – спросил он.
– Что?! У меня нет секретов от своих товарищей! Если хочешь сказать последнее слово, то говори – у нас мало времени.
– И все-таки этот разговор должен быть между нами двоими, – с ласковой настойчивостью проговорил купец и схватил Билла за пуговку кафтана. – То, что я намерен вам сообщить, касается не совсем меня, а даже скорее вас, и мне не хотелось бы…
– Что-то больно мудрено ты поешь, – нахмурился пират. – Не воображай, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца. Так и быть, я выслушаю твою байку, но потом ты все равно будешь болтаться на рее! Обыщите пока этих мокриц, ребята!
Черный Билли отошел с голландцем в сторону. Тот уже примеривался, как половчее прихватить пирата под локоток.
– Быстрее шевели языком, старый бочонок! – мрачно сказал Пастор. – Что ты хотел мне сказать?
– Мне хотелось бы заметить, что мы с вами в некотором роде партнеры. – Коротышка сыпал словами как горохом. – И вам не стоило бы пренебрегать моей дружбой. Меня зовут Давид Мала-теста Абрабанель. Я очень богат и влиятелен.
– Это прекрасно, – желчно рявкнул Черный Билл, – но чем сейчас поможет тебе твое богатство?
– Я готов заплатить выкуп, – быстро сказал Абрабанель. – Любую сумму, в разумных пределах. С собой у меня денег нет, но я могу выписать вексель… – добавил он, придавая лицу трогательно-наивное выражение.
– Как повешу тебя вниз головой на рее, сразу найдутся твои денежки! – пообещал пират. – И не потребуется писать векселей. Ненавижу крючкотворов! Но почему это ты сказал, что мы с тобой партнеры? Ты занимаешься каперством?
– Вы помните флейт «Голова Медузы»? – спросил Абрабанель. – С грузом серебра? Конечно, вы помните! Ведь вы захватили его, верно? Так вот знайте, что про этот флейт и его груз вам рассказал мой поверенный. И выходит, что это я сделал вам этот подарок!
Черный Билли был не из тех людей, которых легко сбить с толку, но сейчас он просто опешил. Открыв рот, он недоверчиво уставился на коротышку-банкира, который по мере того, как овладевал вниманием пирата, все более обретал свою обычную самоуверенность и уже снова прихватил пуговку между пальчиками, которые, кстати сказать, были предусмотрительно освобождены хозяином от перстней еще накануне.
– Ну что вы так смотрите? – с легким укором сказал голландец. – Я подарил вам целое судно, а вам жалко отпустить меня на свободу. Вспоминайте же! На Тортугу прибыл мой поверенный Якоб, назвал дату, приблизительную широту…
– Послушай, гнусный растленный старикашка! – желчно перебил его Билл. – Ты сам-то понимаешь, что изрыгают твои гнилые уста?! На том самом флейте, про который ты мне здесь плетешь, не было ни грамма серебра! На нем вообще ничего не было, кроме жирных корабельных крыс и тухлой соленой черепашины! И ты надеешься, что этот обман поможет тебе сохранить свою шкуру?
– Подождите! – опять обеспокоился Абрабанель. – Какой обман? В каком обмане вы меня упрекаете? На корабле не было серебра? Подумаешь, великое дело! На большей половине кораблей в Карибском море нет никакого серебра! А парусник, который вы получили?! Он же был просто великолепен! Само совершенство, украшение любой флотилии! Одна носовая фигура чего стоит, а медные планширы, а новехонький такелаж! У него же был штурвал! А много у вас было кораблей со штурвалом?! То-то! У него такая вместительность, что два рейса окупят любое серебро! Тоже мне – не нашли серебра! Зато вам подарили великолепное судно с вышколенной командой – прекрасные моряки, отважные люди, капитан – настоящий сквайр…
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент терпение у Черного Билла лопнуло. Он что есть силы размахнулся и рубанул саблей по молодым побегам пальмы. Сверкнула сталь, и срезанные ветки отлетели прочь на несколько футов. Но вошедшего в раж Абрабанеля было не так-то просто напутать.
– А как же наша сделка? – вскричал Абрабанель. – Мы можем легко договориться! Всегда есть и другие вещи, которые могут заинтересовать приличного человека! Например, сокровища конкистадоров…
– Клянусь собственной бородой, еще одно слово, и я отправлю тебя к праотцам! – рявкнул, не зная, как отделаться от предприимчивого банкира, бедный Билл. – Про сокровища ты вспомнил кстати, и если бы не твоя болтовня, дрянной ты старикашка, я бы уже давно поймал эту треклятую стерву.
– Если бы! – печально вскричал Абрабанель. – Эта низкая женщина, шпионка Бурбонов, натянула нам с вами нос, уважаемый!
– Что такое?! – Вытаращив красные от рома и дыма глаза, Билли уставился на банкира. – Да я сейчас вот этими руками так и вырву тебе твой поганый язык, жидовская ты собака! Ни одна юбка никогда не обманывала Черного Пастора!
– Я не спорю, – кротко сказал банкир, отряхивая свой кафтан. – Но вот эта, по крайней мере, попыталась. Чтоб вы только знали – когда началась стрельба, кстати, на мой взгляд, совершенно излишняя, наша дамочка прихватила свои вещички, вскочила на коня и ускакала. Я сам слышал стук копыт. И кстати… – он доверительно приблизился к пирату. – Несколько позже, я слышал, как отъехал обоз. Полагаю, с ним был капитан Ришери. Если бы я не видел в вас в высшей степени порядочного человека, я бы не дал за нашу жизнь и обрезанного луидора короля Генриха IV, изрядного, замечу, фальшивомонетчика, как рассказывал мне мой почтенный батюшка. Но я сразу понял, что мы с вами найдем общий язык и сумеем добраться до сокровищ раньше этих поганых французов, которые не в состоянии довести до конца ни одного дела. Подумайте только! Эта дама вообразила, будто она сумеет добраться до сокровищ, которые десятилетиями не давались в руки самым смелым и благородным мужчинам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30