И не успела она обернуться, как услышала плеск водопада, низвергавшегося из выступа на скале на обворожительно, прекрасный уединенный пруд. Красота серебряных брызг и голубой воды в окружении шелестящих пальм и цветущих кустов лишили ее дара речи.
– Это небольшой приток той реки, что течет внизу. Подводные ручьи питают ее воды, а потом она вливается в главное русло у подножия горы, – сказал он и бросил сумку и полотенце на покрытую мхом землю.
– Ты сам нашел его, и знают ли другие об этом местечке? – в благоговении спросила она.
Он улыбнулся, согретый ее радостью. Его позабавило и сочетание нетронутого великолепия этого уголка с заляпанными грязью пришельцами.
– Меня привели сюда, когда я первый раз приехал в эту деревню. Я чувствовал себя очень стесненно, купаясь в общественном месте, где на меня таращились женщины и девочки. Тогда Гуаканагари и его брат показали мне это место.
– Женщины и девочки, в самом деле? Ты кичливый лицемер! – колко сказала она, обозревая его крошечную набедренную повязку.
По его лицу растеклась улыбка.
Возможно, «кичливый» – самое подходящее слово, жена, но я не хочу, чтобы от тебя так воняло, как сейчас. Раздевайся и мойся. Буду молиться, чтобы ты не загрязнила питьевую воду там, далеко внизу.
Она обернулась и посмотрела на его выпачканную навозом кожу. Левая сторона его головы, которая терлась о ее бедро, пока он нес ее, была вся измазана.
– Сейчас ты не чище меня, – в свою очередь, усмехнулась она.
– Тогда да поможет Господь рыбам, – произнес он молитву, потом быстро снял с себя набедренную повязку и оружие и с вызовом посмотрел на Магдалену.
Она старалась распутать тугой узел, которым была подвязана ее юбка. Аарон подошел к ней, вытащил нож из пояса, лежавшего на земле, и немногословно сказал:
– Давай выбросим ее, все равно отстирать невозможно.
Но она продолжала сражаться с узлом. Тогда он освободил ее руки, и она невольно поморщилась от боли.
– У тебя идет кровь! – в изумлении воскликнул он, схватил се маленькую ручку и стал осматривать ее. Это была кровь мучеников: кончики ее пальцев были изрезаны вдоль и поперек тоненькими царапинами, а ладони все в прорванных волдырях. Наверное, едкие удобрения обжигали ей руки как огнем, а она все равно работала там целый день.
– У тебя может быть заражение крови, если ты будешь прикасаться поврежденной кожей к грязи, – суровым, исполненным заботы голосом произнес он. – Давай я разрежу юбку, Магдалена, – мягче добавил он.
Она медленно опустила нестерпимо болевшие руки, а он быстрым движением срезал с нее гнусные тряпки и зашвырнул их в кусты.
– Ну вот, теперь на мне ничего не осталось. Скоро я стану работать, как таинские женщины, – сказала она, отвернувшись и пытаясь развязать учел, который высоко на голове стягивал ее волосы.
Он наблюдал за ней, отмечая, как она постанывала почти при каждом движении. Ноги ее были изрезаны и покрыты волдырями так же, как руки. Каждый мускул ее тела был напряжен сверх предела, как он и представить не мог. Аарона с детства готовили быть солдатом, он знал, что значит физическая усталость, но никогда не мог вообразить, что эта нежная женщина выдержит такую адскую работу.
Магдалена наконец закончила расплетать волосы и почувствовала, что Аарон смотрит на нее. Она подняла глаза и встретила его голубой взгляд, ожидая увидеть насмешку, высокомерие. Однако в этих глазах было раскаяние, а может, и стыд. Скорее всего, он жалеет ее. Она повернулась на пятках и погрузилась в воду. Магдалена вынырнула, доплыв до середины озера. Запах почти улетучился; она потрясла головой, и в разные стороны полетели капли. «Благодарю тебя, Пресвятая Дева!»
– Ты меня напугала, – сказал Аарон, обнимая ее тонкую талию своей длинной рукой и подтягивая ее к себе. Немногие придворные дамы умеют плавать.
– Тем более ты должен об этом сожалеть, ибо я выросла на топях и плавала вместе с крестьянскими девчонками, иначе ты смог бы освободиться от нежеланной жены, – ответила она, отталкивая ею и пересекая озеро сильными ровными гребками.
Он засмеялся и поплыл к берегу, где лежала сумка. Его раскатистый хохот вызвал у нее в сердце странные ощущения: оно запрыгало и начало бешено биться в груди. Потом, когда он вышел из воды и с непринужденной грацией опустился перед кустом, жар с ее щек начал спускаться ниже, проникая в побежавшую быстрее кровь. Он отломил несколько веток с куста и вернулся с ними в воду.
– Это избавит нас от запаха, – сказал он, маня ее и предлагая кусочек ароматною растения. – Моряки называют это фруктовым мылом. По-таински я вряд ли смогу выговорить это слово, во на их языке это называется сладким запахом.
Когда она потянулась за растением, его рука крепко, но нежно взяла ее за запястье, и он повлек Магдалену к мелководью возле водопада.
– Встань, и я покажу тебе, как им пользоваться, – приказал он и сам встал в мелкой, по колено, серебристо-голубой воде.
Магдалена покорилась, а он стал разминать сочную массу в ладонях, пока не получилась сливочно-белая жидкость, которой он натер ей руки, спину, шею и лицо.
– Закрой глаза, оно жжет.
Она послушалась, раскачиваясь в теплом ночном воздухе, потом машинально протянула руку и коснулась его плеча. Он продолжал натирать ее тело, спустился к груди, с особой осторожностью обращаясь с ней. Глаза ее широко раскрылись, она почувствовала потоки страсти, из-за которых напряглись до боли ее юные соски.
Аарон подавил страстный стоп, который едва не вырвался аз глубины его души, и хрипло сказал:
– Ну-ка, возьми этот кусок и намыль меня. – Руки его опустились ниже, заскользили по ее телу, а потом обхватили и стали массировать ее ягодицы.
Магдалена наложила сливочно-белую массу ему на плечи и грудь. Когда она начала мыть его спутанные золотистые волосы, он обернулся и принялся втирать «мыло» в гриву ее каштановых локонов, потом вернулся к стройной спине, йогам, маленьким ступням, по очереди поднимая каждую из мелководья. Он взял еще немного листьев, растущих у скалистого выступа по обеим сторонам водопада, и повернулся к ней спиной. Повинуясь молчаливой команде, она намылила его широкую спину, лаская пальцами старые шрамы на его сильном прекрасном теле, которые она так хорошо изучила. Когда он снова повернулся к ней лицом, она покраснела, почувствовав, как его восставшая плоть нежно упирается ей в живот.
– Вымой его, Магдалена, – прошептал он, а сам стал намыливать ее живот, продвигаясь к завиткам волос внизу.
Аарон почувствовал, как она дрожит. Легкий стон обдал теплым сладостным дуновением его щеку.
Магдалена почувствовала, как мир закружился перед ней, а тело ее, казалось, выходит из-под контроля. На нее всегда так действовали прикосновения Аарона. Она поспешно взяла его фаллос в свои маленькие ручки, желая испытать чувство власти, которую имела над ним. Когда она натирала твердую, пульсирующую плоть кусочком «мыла», он вздохнул и прошептал что-то.
Какое-то время они постояли неподвижно, нежно лаская и купая друг друга, переполненные такими сильными чувствами, что от них перехватило дыхание. Потом прядь се намыленных волос с всплеском упала ему на грудь. Он нежно взял ее на руки и понес под водопад.
– Пусть смоет с нас все. Мы вымылись чище, чем еврейский раввин перед праздником.
Отовсюду струилась прохладная вода, словно шелковистая музыка, нежно их покалывая, а они гладили друг друга, отчасти чтобы смыть «мыло», но в основном, чтобы ощутить жар своей плоти. Смех их смешивался с легким журчанием водопада, а они обнимались и целовались под его благословенными, все смывающими потоками.
Алия, которая видела, как они прошли мимо общественных купален, проследовала за любящими в их уединенный Эдем и наблюдала, как они купаются, смеются, чувственно ласкают друг друга в воде. Она вспомнила отдаленный атолл, где он в таком же уединенном озере проделывал с ней то же самое. Он всегда тщательно следил, чтобы его никто не видел, когда он был с женщиной.
В Алие вздымалась яростная ревность: она проследила, как Аарон увлек эту бледнолицую тощую чужестранку дальше, за водяной занавес, и медленно упал на землю с нею на руках. Алия повернулась и бросилась прочь подальше от этого ненавистного зрелища. Она была не в силах видеть, как Магдалена завладела ее золотым любовником. Как легко он отказался от ее пышных форм сегодня утром лишь для того, чтобы полететь к своей плоской, уродливой, красноволосой жене!
Аарон нежно положил Магдалену на мягкий мох за водопадом. Он ласкал ее кожу, на которой уже не было вязкой мыльной массы. Теперь можно было увидеть все укусы насекомых и ранки, которые она получила. Солнце болезненно, докрасна обожгло ее лицо, руки и ноги. Он наклонился и поцеловал ее веки, прошептав:
– Полежи здесь и подожди немного. У меня в сумке есть лекарства, которые вылечат твою пострадавшую кожу.
Магдалена смущенно лежала, в теле ее все жарче разгоралось пламя, и оно было сильнее, чем жар от ее обожженной кожи. Через мгновение он вернулся, наклонился сбоку от нее, чтобы вытереть полотенцем. Потом она промокнула волосы, а он открыл маленькую баночку с ароматным маслом и стал нежно втирать его в кожу, поглаживая нос, щеки, руки и ноги, обращая особенное внимание на маленькие ранки от укусов насекомых. Наконец он перецеловал ее ладони и пальчики и втер масло в эти нежные маленькие ручки.
– Мне очень жаль, Магдалена. Я не собирался заставлять тебя работать там целый день. Я всегда хочу сломить твою высокородную кастильскую гордость, но в то же время понимаю, что, если мне это удается, потом я жалею.
Он помолчал немного и заглянул ей в глаза. Удивленные, они сверкали в сумерках заката.
На губах заиграла легкая улыбка.
– В таком случае это очень хорошо, что я обладаю таким мощным запасом гордости, не так ли? – Она протянула к нему руки и обняла.
Аарон медленно поцеловал ее, словно пытаясь вытянуть сладкий жар из ее рта, потом поцелуи его стали глубже, а руки запутались в густой блестящей гриве ее волос. Он с трепетной лаской опустил ее и принялся ласкать и терзать бледно-розовые соски се гордо поднятых кверху грудок. Она выгнулась навстречу его губам, и он почувствовал животный восторг. Когда он занимался любовью с Магдаленой, ему всегда казалось, что ее никогда не касался другой мужчина.
Его ищущие руки двинулись ниже, вслед за жаркими влажными губами, которые с силой вжимались в ее живот и дальше, на холмик волос внизу. Он раздвинул ее ноги и прижался к нежной плоти ее лона. Он чувствовал, что она трепещет, но все еще сопротивляется. Он не обратил внимания на ее потрясенные протесты и упорно удерживал ее бедра в плену своих сильных рук. Магдалена сдалась, издав стон восторга, а он все продолжал гладить, лизать и целовать ее, и из-за его губ она теряла разум и волю.
Она была вся в огне, извивалась, больше не сопротивляясь, но полностью отдалась его таким новым и непривычным ласкам. Это были невероятные, потрясающие ощущения. Ей стоило бы остановить его – ведь это так необычно. Но это было прекрасно. Вскоре ее руки перестали отталкивать его плечи и запутались в золотистых прядях волос; она поощряла его до тех пор, пока не ощутила самый изысканный, самый сильный экстаз, принесший облегчение, который когда-либо испытывала раньше. Бедра ее выгнулись навстречу звездному небу, а потом упали на землю, подобно тихим всплескам воды, что ласкала берега озера.
Аарон поднял голову и посмотрел на изумленное, переполненное чувствами лицо жены. Даже если она была близка, с другими мужчинами, он был абсолютно уверен, что никто из них не занимался с ней любовью таким образом. Магдалена не смогла бы так хорошо притвориться! Он смотрел в ее светящиеся зеленые глаза, широко раскрытые в благоговейном восторге. Все еще дрожав она с огромной нежностью коснулась его щеки и отвела взгляд, пряча свои чувства за густыми каштановыми ресницами. Она села, тело се серебристо сверкало в лунном свете, пробивавшемся через занавес водопада. Ночной воздух был подобен бальзаму: ароматный, наполненный сладостным мускусным запахом их любви.
Магдалена заглянула ему в лицо. Удовлетворенная этим невероятным наслаждением, которое он дал ей, она все еще была смущена способом, которым он этого добился. Наконец к ней вернулся голос:
– Где… где ты научился этому?
И в тот же момент она испугалась ответа: эти жизнелюбивые таинские женщины, без сомнения, преуспели в искусстве любви.
Его низкий, от души смех не развеял ее страхов, пока он не сказал:
– В Гранаде. Я всегда хорошо учился арабскому языку. Иногда меня посылали в город перед осадой, я там выступал как преданный им еврейский ученый. И пока я шпионил для Трастамары, я посещал двор Боабдила, а заодно и разные увеселительные заведения в этом прекрасном и развратном городе. – Он провел рукой вдоль ее бедра и пробрался выше, к груди. – Мавры очень внимательны к потребностям и удовольствиям человеческого тела.
Она почти выпалила другой вопрос: «А ты проделывал это с Алией?» – – но остановила себя. Глупо искать ответы на вопросы, которые лучше не знать Она посмотрела на его великолепное тело, распростертое перед ней. Его мужское естество все еще оставалось напряженным, а вся фигура полна напряжения. Магдалена глубоко вдохнула для смелости и протянула руку, чтобы коснуться его. Она легко пробежала пальцами от его лица к золотистым волосам на груди, а потом еще ниже, по сужающемуся на плоском животе следу.
– А этот мавританский способ любви… Может женщина так сделать для мужчины?.. – Смелость покинула ее.
Аарон взял ее руку и положил на свой болезненно-напряженный фаллос.
– Да, может, – еле выговорил он хриплым голосом, сразу почувствовав горячий толчок наслаждения, вызванный ее прикосновением. – Этот способ очень древний. И не только мавры знают его секрет.
– Научи меня, – тихо сказала она, словно умоляя:
Магдалена наклонилась над ним, а он нежно, медленно направил ее губы, чтобы они ощутили его плоть. Магдалена почувствовала все возрастающую смелость по мере того, как он выгибался и задыхался от легких прикосновений ее губ и языка. Потом он попытался научить ее короткими, сдавленными фразами, но она больше не нуждалась в его указаниях, а он был не в силах давать их. Она взяла его бархатистую жаркую гладкую плоть в рот. В ответ им овладело такое же всепоглощающее чувство полной самоотдачи, какое испытала она, когда была в его сладостном плену. Она медленно наслаждалась им, получая радость от доставляемого ему наслаждения. Он напрягся, выкрикнул что-то бессвязное, и она почувствовала всплеск власти над ним, который почти опьянял. Потом он затрепетал и взорвался, достигая той же сотрясающей землю кульминации, что и она.
Аарон лежал, совершенно обессиленный. Всегда были краткие мгновения глубокого умиротворения, которые овладевали им после того, как он занимался любовью с этой женщиной, только этой, его женщиной, его женой. Он прижал ее к себе, не раздумывая, почему ему хочется этого. Он погладил ее волосы и прижал к себе еще крепче.
Она устроилась у него на груди и прошептала:
– Это совсем не неестественно. Сначала я думала, что оно так будет, но… это было так хорошо. – Она замялась, потом повернулась к нему, желая поцеловать. Мы попробовали друг друга? – храбро спросила она.
– Давай посмотрим, – ответил он на ее страстную мольбу о поцелуе.
Он прижал ее к себе и надолго прильнул к ее губам – не страстным, но исполненным безмерной неги поцелуем.
– Да, – прозвучал простой ответ на ее же собственный вопрос. Она улыбнулась легкой улыбкой, спряталась в его объятиях и уснула.
Они вернулись в деревню с первыми лучами рассвета. Магдалена завернулась в большой кусок хлопковой ткани, которой они вчера вытирались, а он шел в своей набедренной повязке.
На улицах в тот день было много народа, поскольку предстоял особый религиозный праздник. Магдалене было любопытно увидеть его. Ее отношение к этим великодушным и добрым людям постепенно менялось. Она от природы обладала живым и любознательным умом, который стал еще более отточенным за слишком короткие месяцы дружбы с Бенджамином Торресом. Она хотела синь ближе к мужу и доставить ему удовольствие и поэтому, стремилась понять таинцев, которые примяли его всем сердцем.
Они для нее больше не были голыми дикарями, хотя где-то глубоко в душе она подшучивала над двойной моралью, к которой ее приучил Аарон. Женщины в деревне в половом отношении были неразборчивы и ходили обнаженными, пока не вступали в брак. Он же всегда осуждал ее за то, что несправедливо считал безнравственным, и приходил в ярость, когда она обнажала руки или ноги.
Она улыбнулась и кивнула людям, хлопотавшим возле домов.
Аарон ревновал! Ни один мужчина, кроме него, не должен видеть ее раздетой. Это наполняло ее сердце радостью, особенно после его нежных ласк прошлой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45