что частично скрытое под черной бородой мертвенно-бледное лицо с яркими лихорадочными пятнами на щеках достойно резца скульптора. О благородном происхождении этого человека свидетельствовали тонкие черты его лица, прямой нос и полные, чувственные губы, потрескавшиеся от жара, снедавшего это прекрасное тело.
Сдавленный стон, нарушив тишину, вывел Клэр из оцепенения. Она увидела, как грудь раненого с трудом поднялась, и сразу отметила огромные усилия человека, борющегося со смертью. Она заметила, как искривились его губы, когда он снова попытался вздохнуть, и на какое-то мгновение забыла, что перед ней – враг. Она вдруг осознала, что Стюарт Уэлсли вовсе не один из безликих жестоких солдат в синих мундирах, а просто человек, который, несмотря на всю тяжесть своего положения, непонятным образом находит в себе силы, чтобы противиться смерти, человек, который нуждается в ее помощи.
– Он приходил в сознание? – спросила Клэр лейтенанта Эмери, который вслед за ней вошел в комнату.
– Насколько мне известно – нет, – ответил Эмери. – Доктор Маркс скоро придет сюда и ответит на все ваши вопросы. Сейчас у него операция.
Клэр кивнула и снова посмотрела на Стюарта. Наклонившись над ним, она отбросила одеяло и принялась торопливо расстегивать пуговицы на его нижнем белье. Грудь и живот раненого закрывала большая повязка. Бинты пропитались кровью и давно нуждались в замене. Взгляд опытной сиделки сразу определил, что рана сильно воспалена и очень опасна.
– Почему со вчерашнего дня никто не занимался этим человеком? – резко спросила Клэр.
– Простите, мисс Будро, но я понятия не имею, занимался капитаном кто-нибудь или нет, – обиделся лейтенант. – Я не отвечаю за лазарет. По правде говоря, я здесь второй раз. Вчера я проверил, все ли здесь готово, а сегодня привел сюда вас…
– Ему надо немедленно сменить повязку, – заявила Клэр и потребовала: – Помогите мне, лейтенант. Подайте чистые бинты и принесите свежей воды!
Эмери подавил вздох негодования. Неужели мисс Будро считает, что он будет помогать ей мыть Уэлсли и менять ему повязки? При одной мысли об этом лейтенант почувствовал легкий приступ тошноты. Но прежде чем он успел открыть рот и выразить протест, Клэр повернулась и смерила его строгим взглядом. Проглотив язвительные слова, вот-вот готовые сорваться с языка, Эмери подбежал к маленькому столику и, схватив чистую повязку, протянул ее Клэр.
– Лейтенант, что это? – спросила девушка, указывая на бутылку с бурой жидкостью.
Эмери посмотрел на жидкость и прочитал надпись на этикетке:
– Лауданум…
Клэр презрительно фыркнула.
– Неудивительно, что он до сих пор не очнулся, хотя, может, это и к лучшему, – задумчиво проговорила она. – По крайней мере он не чувствует боли.
Но, приподняв край пропитанной кровью повязки, Клэр услышала протяжный стон. Значит, Стюарт все же испытывал боль, когда она отрывала грязные бинты от кровоточащей, воспаленной раны.
После нескольких месяцев работы в госпиталях Атланты Клэр могла безошибочно оценить состояние раны. Она была уже опытной и умелой сиделкой. Глядя теперь на грудь Стюарта Уэлсли, она поняла, что спасти капитана будет очень трудно. Хирург уже пытался извлечь пулю, которая застряла глубоко, возможно в позвоночнике, однако его неуклюжие действия скорее навредили, чем помогли раненому. Рану искромсали и зашили, и с тех пор о Стюарте никто не позаботился.
– Господи, лейтенант! – вскричала Клэр. – Этот человек нуждается в срочной помощи. Сходите за врачом!
– Мисс Будро, – успокаивающе проговорил Эмери, – я только что объяснил вам, что доктор придет сюда, как только закончит операцию…
Лейтенант нервничал, Клэр почувствовала угрызения совести: нельзя требовать от человека невозможного.
– Извините меня, – пробормотала она, – но мне трудно понять, почему этого человека оставили без помощи. Повязку наложили вчера, да к тому же в рану занесли инфекцию. Капитан Уэлсли тяжело ранен, и он умрет, если о нем не позаботятся. Вчера вы, а сегодня и майор Андерсон заверяли меня в том, что жизнь пленного для нас бесценна. Так в чем же дело?
– Мисс Будро, – тяжело вздохнув, сказал Эмери, – постарайтесь понять… У нас катастрофически не хватает врачей и почти не осталось медикаментов. Я уверен, что доктор Маркс сделал все, чтобы помочь капитану Уэлсли, но он в первую очередь обязан заботиться о наших солдатах.
– Понимаю, – смягчилась Клэр, – но капитан Уэлсли умрет, если ему немедленно не окажут квалифицированную медицинскую помощь. Янки он или наш солдат, капитан заслужил, чтобы ему оказали нужное внимание.
Брови Эмери удивленно поднялись, когда он услышал, как Клэр защищает человека, которого еще недавно ненавидела всей душой.
– Посмотрю, может, доктор уже освободился, – примирительным тоном сказал лейтенант, направляясь к двери.
– Спасибо, – кивнула Клэр, снова склоняясь над Стюартом. – Скажите доктору, что рану необходимо промыть. Если нет спирта, принесите мне хотя бы бутылку виски.
– Да, мисс Будро, – ответил Эмери, повернулся на каблуках и вышел в коридор, испытывая огромное облегчение оттого, что ему удалось выскользнуть из душной, пропитанной тошнотворным запахом крови, маленькой комнатушки. Спускаясь с крыльца по ступенькам во двор, он едва не налетел на доктора Маркса, который спешил к Уэлсли.
– Сиделка приехала? – спросил доктор.
– Да, – ответил Эмери и предупредил: – Будьте с ней повежливей.
– Что?! – взорвался доктор Маркс.
– Она злится на вас за то, что вы оставили пациента без должного внимания, – пояснил лейтенант, – и считает, что вы виноваты в том, что его состояние ухудшается.
– Я?! Я виноват?! – От возмущения доктор Маркс покраснел.
– Она считает, что Уэлсли не получает необходимой медицинской помощи, – заявил лейтенант.
– Господи! – вскричал хирург. – Этого мне только не хватало! Какая-то женщина собралась читать мне нотации! Она, видите ли, будет учить меня, как обращаться с раненым янки, который в любом случае умрет! Он безнадежен! А если поправится, то его повесят! Понятно вам, лейтенант?! Как зовут эту бабу?!
– Я вам ничего не говорил, доктор, – забеспокоился лейтенант. – Но ее зовут мисс Будро, Клэр Будро.
– Вы сказали – Клэр Будро? Та самая Клэр Будро, которая работала в Атланте? – Доктор открыл рот от изумления. – Не может быть! Я слышал о ней от врачей. Она буквально сводила их с ума, требуя от них невозможного. Почему Андерсон, не спросив меня, навязал ее на мою голову?!
– Потому, – потупя взор, ответил Эмери, – что она лучшая сиделка в Джорджии, а майор Андерсон не хочет, чтобы Уэлсли умер.
– Ну ладно, черт с ней, – выругался доктор Маркс, поднимаясь по ступенькам на крыльцо.
Лейтенант Эмери, загадочно улыбаясь, долго стоял и глядел ему вслед. Но, вдруг вспомнив, что прекрасная мисс Будро послала его за виски, заторопился, лихорадочно думая, где достать заветную бутылку.
3
– Где я? – едва слышный шепот нарушил тишину.
Клэр мгновенно открыла глаза, сердце заколотилось в груди. Быстро вскочив со стула, она шагнула к постели Стюарта, машинально разглаживая смятую юбку и поправляя волосы, выбившиеся из-под косынки.
– Прекрасно, капитан Уэлсли, – сказала она, стараясь сохранять бесстрастный тон, – наконец-то вы очнулись.
– Где я? – повторил раненый.
В широко распахнутых глазах пленного читались боль и замешательство.
– Кто вы? – спросил он.
– Меня зовут Клэр Будро, – ответила девушка и пояснила: – Вы находитесь в лазарете форта Макаллистер.
– Форт Макаллистер? – повторил раненый, растерянно оглядываясь вокруг.
– Да, – подтвердила Клэр, поворачиваясь к нему спиной и ища взглядом бутылку с остатками болеутоляющего лекарства. – Вы в плену, капитан.
Через плечо она украдкой глянула на Уэлсли, проверяя, какое впечатление произвели на него ее слова, но глаза раненого уже были закрыты, и Клэр не поняла, слышал ли он ее. Подойдя к постели, она громко спросила:
– Капитан, вы слышали, что я сказала? Вы – в плену!
Глаза Стюарта медленно открылись. Он несколько раз моргнул, пытаясь почетче видеть девушку.
– Моя грудь… – прошептал он.
– Вы ранены, – пояснила Клэр. В ее голосе послышались нотки сочувствия. – Я знаю, что вы очень страдаете…
Словно в подтверждение, веки раненого опустились.
– Выпейте лекарство, вам станет легче, – сказала Клэр, откупорила бутылку и налила на ложку щедрую дозу бурой жидкости. – Выпейте, – повторила она, поднося ложку ко рту Стюарта.
Раненый посмотрел на ложку, покачал головой и снова закрыл глаза.
– Капитан Уэлсли, пожалуйста, выпейте лекарство, – настойчиво произнесла Клэр.
Веки раненого дрогнули, взгляд серых глаз стал вполне осмысленным.
– Что это? – хрипло спросил он.
– Лауданум, проще говоря – настойка опия, – пояснила Клэр. – Откройте рот, пожалуйста.
– Нет, никакого опия, – возразил раненый.
– Как скажете! – резко бросила Клэр и отвернулась, чтобы слить лекарство в бутылку. – Но вы зря отказались…
– Опий – это плохо… – еле слышно сказал Стюарт. Его глаза снова закрылись, и раненый опять впал в беспамятство.
– Упрямый дурак, – сердито проговорила Клэр, пытаясь влить лекарство в бутылку, но рука у нее дрогнула, и бесценная жидкость пролилась на стол.
«Почему я так волнуюсь? – не понимала она. – Что со мной происходит? Я веду себя как девушка на своем первом балу! Чушь какая-то! Наверное, это из-за того, что он глупый, упрямый янки…» Однако такое объяснение собственного настроения казалось Клэр слишком уж натянутым. В последние дни она многое узнала о капитане Уэлсли. От нее не скрывали, что янки, по воле случая оказавшийся в форте Макаллистер, настоящий герой, за храбрость и мужество не раз награжденный высшими орденами северян. Его высоко ценило и правительство Соединенных Штатов. Газеты пестрели заметками о его подвигах. Обширные статьи описывали его достижения в области изобретений. Капитан Стюарт Уэлсли был человеком известным, почти легендарной личностью. Но Клэр вынуждена была честно признать, что не эти сведения и не частые посещения майора Андерсона, внимательно следившего за состоянием здоровья пленника, были причиной неловкости, которую девушка испытывала, ухаживая за офицером-янки. Дело было в самом Стюарте Уэлсли. Последние двое суток она не отходила от его постели, поправляла одеяло, вытирала испарину со лба, пыталась влить сквозь сжатые зубы хоть каплю воды или лекарства. Но, несмотря на все ее усилия, Уэлсли не приходил в сознание, и Клэр проводила целые часы, просто сидя рядом и глядя на серое, осунувшееся лицо Стюарта. Она старалась найти в этом лице хоть какой-то изъян, маленькую черточку, подтверждавшую коварство или другой недостаток в характере этого мужчины, но ничего обнаружить не могла. К тому же его тело было совершенным, и каждый раз, когда она перевязывала рану на груди, ее вновь и вновь поражала красота его смуглой гладкой кожи, обтягивавшей мускулы живота и ту область ниже талии, которую она запретила себе рассматривать. Но не только красота этого мужского тела пленила ее. Клэр скорее бы умерла, чем призналась кому-либо в том, что все больше восхищается мужеством, проявленным Стюартом Уэлсли в борьбе со смертью. С того самого мгновения, как она впервые увидела Стюарта, Клэр была уверена, что рана его смертельна и он вот-вот умрет. Но каждый раз, когда казалось, что силы его уже на исходе, что дыхание замедлилось и готово остановиться, израненные легкие вдруг снова наполнялись воздухом и жизнь возвращалась к страдальцу. Двое суток наблюдая за этой борьбой жизни и смерти, Клэр стала понимать, что если жизнь имеет хоть один шанс из тысячи, то Стюарт Уэлсли не умрет.
Она испытала невольное уважение к нему, и это смутило и напугало ее. Не таким она представляла себе янки. Она и мысли не допускала, что северяне могут быть храбрыми и благородными. Ведь они были воплощением дьявола – безобразными грубыми животными, лишенными высших чувств, с невероятной жестокостью насилующими и убивающими невинных женщин и детей исключительно ради удовлетворения своих низменных инстинктов. Мог ли этот человек столь разительно отличаться от других? «Нет, разумеется, нет», – настойчиво убеждала себя Клэр. Стюарт Уэлсли, несмотря на свою храбрость и красоту, оставался для нее презренным янки. Она была уверена, что, придя в сознание, он подтвердит ее догадку и окажется таким же грубым и невоспитанным, как все янки. Но пока ничто в его поведении не вызывало нареканий. Несмотря на северное произношение, когда Стюарт непроизвольно глотал звуки и как будто шепелявил, что не могло не раздражать Клэр, он задавал вопросы голосом мягким, мелодичным, и даже его отказ от обезболивающего был вежливым и вполне разумным. На самом деле Клэр тоже не верила в чудесное действие опия, ибо по опыту знала, что, не считая наркотического опьянения, он совершенно бесполезен. Видимо, и капитан знал об этой опасности, потому и отказался от наркотика, и Клэр не могла осуждать больного за этот разумный отказ.
Бросив на стол ложку, девушка вернулась на жесткий стул у постели больного и посмотрела на пугающе бледное лицо Стюарта.
– Возможно, капитан, вы правы, что отказались от опия, но в следующий раз, когда я буду промывать вашу рану виски, вы пожалеете об отказе, – тихо произнесла Клэр. – Вам придется испытать все муки ада.
Казалось бы, страдания врага она должна воспринимать как заслуженную им кару, но Клэр почему-то не испытывала удовлетворения. Напротив, она старалась придумать способ, позволявший уменьшить боль.
* * *
– Сообщение… срочное сообщение… немедленно передать Шерману… – хриплый крик вырвал Клэр из глубокого сна.
Не понимая, что происходит, она вскочила со стула и, шатаясь, направилась к раненому. В комнате было темно, только сквозь маленькое оконце под потолком струился серебристый свет луны. Одинокая свеча, которую Клэр зажгла вечером, оплыла и погасла. Встряхнув головой, девушка отогнала остатки сна. Быстро чиркнув спичкой, она зажгла новую свечу и повернулась к Стюарту.
Широко раскрытые серые глаза смотрели на Клэр невидящим взглядом. Руки капитана беспокойно двигались, то сжимая, то разжимая края матраса. Одеяло валялось на полу. Видимо, он сбросил его в тщетной попытке охладить тело. Он весь горел, и Клэр почувствовала жар, приближаясь к кровати.
Неожиданно Стюарт приподнялся на локте и с такой силой схватил ее за юбку, что девушка с трудом сохранила равновесие.
– Сообщение! – снова закричал он. Безумные глаза блестели от лихорадки. – Я не могу погибнуть! Не могу!
– Капитан Уэлсли, – как можно спокойнее произнесла Клэр, отчаянно пытаясь высвободить юбку из его сильных пальцев. – Капитан Уэлсли, отпустите меня. Я принесу вам воды.
Но Стюарт не слышал ее. Он сжимал пальцы все сильнее и смотрел на Клэр так свирепо, что она испугалась. Ей казалось, что в следующее мгновение он вцепится ей в горло.
– Капитан, пожалуйста, успокойтесь, – медленно произнесла она. – Ложитесь. Все в порядке. Вам нельзя волноваться.
– Сообщение! – хрипло повторил Стюарт.
– Тихо, тихо, – успокаивала его Клэр. – Сообщение уже доставили.
– Шерману? Он знает? – допытывался капитан.
– Да, – поглаживая его спутанные волосы, кивнула девушка. – Генерал получил ваше сообщение. Все в порядке. Успокойтесь.
Серые глаза, пристально глядевшие в ее лицо, просветлели. Рука, все еще сжимавшая ткань юбки, бессильно повисла. Раненый упал на подушки.
– Жарко, – пожаловался он. – Вся грудь горит…
– Да, я знаю, знаю, – успокаивающе промолвила Клэр. – Сейчас я вам помогу. Я принесу воды, я оботру вас.
– Нет! – возразил раненый, снова цепляясь за ее юбку. – Не уходите! Не уходите!
– Нет-нет, я никуда не уйду, – пообещала она. – Я только принесу воды. У вас жар. Успокойтесь, капитан. Я вам помогу. Все будет хорошо.
Он отпустил ее и, казалось, снова впал в забытье. Клэр подбежала к столу и налила в таз холодной воды. Вернувшись к своему пациенту, она опустилась на край постели, смочила тряпочку в воде и принялась обтирать пылающие жаром лоб и шею. Коснувшись тряпочкой рта, она попыталась влить каплю воды в потрескавшиеся сжатые губы, но тоненькая струйка пролилась на подбородок и потекла под рубашку. Стюарт лежал неподвижно, как мертвец.
– Не умирай, не умирай, проклятый янки! – яростно вскричала Клэр, словно ее приказ мог заставить его продолжить борьбу за жизнь. Но когда она расстегнула две верхние пуговицы его рубашки, то поняла, что битва проиграна. Несмотря на смену повязок, на компрессы и промывание раны виски, инфекция распространялась и состояние больного быстро ухудшалось. Ткани вокруг раны приобрели сероватый оттенок, от них исходил отвратительный запах гниющей плоти. Это были первые признаки гангрены.
– О господи! – в отчаянии прошептала Клэр и закусила губу, чтобы не закричать от ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Сдавленный стон, нарушив тишину, вывел Клэр из оцепенения. Она увидела, как грудь раненого с трудом поднялась, и сразу отметила огромные усилия человека, борющегося со смертью. Она заметила, как искривились его губы, когда он снова попытался вздохнуть, и на какое-то мгновение забыла, что перед ней – враг. Она вдруг осознала, что Стюарт Уэлсли вовсе не один из безликих жестоких солдат в синих мундирах, а просто человек, который, несмотря на всю тяжесть своего положения, непонятным образом находит в себе силы, чтобы противиться смерти, человек, который нуждается в ее помощи.
– Он приходил в сознание? – спросила Клэр лейтенанта Эмери, который вслед за ней вошел в комнату.
– Насколько мне известно – нет, – ответил Эмери. – Доктор Маркс скоро придет сюда и ответит на все ваши вопросы. Сейчас у него операция.
Клэр кивнула и снова посмотрела на Стюарта. Наклонившись над ним, она отбросила одеяло и принялась торопливо расстегивать пуговицы на его нижнем белье. Грудь и живот раненого закрывала большая повязка. Бинты пропитались кровью и давно нуждались в замене. Взгляд опытной сиделки сразу определил, что рана сильно воспалена и очень опасна.
– Почему со вчерашнего дня никто не занимался этим человеком? – резко спросила Клэр.
– Простите, мисс Будро, но я понятия не имею, занимался капитаном кто-нибудь или нет, – обиделся лейтенант. – Я не отвечаю за лазарет. По правде говоря, я здесь второй раз. Вчера я проверил, все ли здесь готово, а сегодня привел сюда вас…
– Ему надо немедленно сменить повязку, – заявила Клэр и потребовала: – Помогите мне, лейтенант. Подайте чистые бинты и принесите свежей воды!
Эмери подавил вздох негодования. Неужели мисс Будро считает, что он будет помогать ей мыть Уэлсли и менять ему повязки? При одной мысли об этом лейтенант почувствовал легкий приступ тошноты. Но прежде чем он успел открыть рот и выразить протест, Клэр повернулась и смерила его строгим взглядом. Проглотив язвительные слова, вот-вот готовые сорваться с языка, Эмери подбежал к маленькому столику и, схватив чистую повязку, протянул ее Клэр.
– Лейтенант, что это? – спросила девушка, указывая на бутылку с бурой жидкостью.
Эмери посмотрел на жидкость и прочитал надпись на этикетке:
– Лауданум…
Клэр презрительно фыркнула.
– Неудивительно, что он до сих пор не очнулся, хотя, может, это и к лучшему, – задумчиво проговорила она. – По крайней мере он не чувствует боли.
Но, приподняв край пропитанной кровью повязки, Клэр услышала протяжный стон. Значит, Стюарт все же испытывал боль, когда она отрывала грязные бинты от кровоточащей, воспаленной раны.
После нескольких месяцев работы в госпиталях Атланты Клэр могла безошибочно оценить состояние раны. Она была уже опытной и умелой сиделкой. Глядя теперь на грудь Стюарта Уэлсли, она поняла, что спасти капитана будет очень трудно. Хирург уже пытался извлечь пулю, которая застряла глубоко, возможно в позвоночнике, однако его неуклюжие действия скорее навредили, чем помогли раненому. Рану искромсали и зашили, и с тех пор о Стюарте никто не позаботился.
– Господи, лейтенант! – вскричала Клэр. – Этот человек нуждается в срочной помощи. Сходите за врачом!
– Мисс Будро, – успокаивающе проговорил Эмери, – я только что объяснил вам, что доктор придет сюда, как только закончит операцию…
Лейтенант нервничал, Клэр почувствовала угрызения совести: нельзя требовать от человека невозможного.
– Извините меня, – пробормотала она, – но мне трудно понять, почему этого человека оставили без помощи. Повязку наложили вчера, да к тому же в рану занесли инфекцию. Капитан Уэлсли тяжело ранен, и он умрет, если о нем не позаботятся. Вчера вы, а сегодня и майор Андерсон заверяли меня в том, что жизнь пленного для нас бесценна. Так в чем же дело?
– Мисс Будро, – тяжело вздохнув, сказал Эмери, – постарайтесь понять… У нас катастрофически не хватает врачей и почти не осталось медикаментов. Я уверен, что доктор Маркс сделал все, чтобы помочь капитану Уэлсли, но он в первую очередь обязан заботиться о наших солдатах.
– Понимаю, – смягчилась Клэр, – но капитан Уэлсли умрет, если ему немедленно не окажут квалифицированную медицинскую помощь. Янки он или наш солдат, капитан заслужил, чтобы ему оказали нужное внимание.
Брови Эмери удивленно поднялись, когда он услышал, как Клэр защищает человека, которого еще недавно ненавидела всей душой.
– Посмотрю, может, доктор уже освободился, – примирительным тоном сказал лейтенант, направляясь к двери.
– Спасибо, – кивнула Клэр, снова склоняясь над Стюартом. – Скажите доктору, что рану необходимо промыть. Если нет спирта, принесите мне хотя бы бутылку виски.
– Да, мисс Будро, – ответил Эмери, повернулся на каблуках и вышел в коридор, испытывая огромное облегчение оттого, что ему удалось выскользнуть из душной, пропитанной тошнотворным запахом крови, маленькой комнатушки. Спускаясь с крыльца по ступенькам во двор, он едва не налетел на доктора Маркса, который спешил к Уэлсли.
– Сиделка приехала? – спросил доктор.
– Да, – ответил Эмери и предупредил: – Будьте с ней повежливей.
– Что?! – взорвался доктор Маркс.
– Она злится на вас за то, что вы оставили пациента без должного внимания, – пояснил лейтенант, – и считает, что вы виноваты в том, что его состояние ухудшается.
– Я?! Я виноват?! – От возмущения доктор Маркс покраснел.
– Она считает, что Уэлсли не получает необходимой медицинской помощи, – заявил лейтенант.
– Господи! – вскричал хирург. – Этого мне только не хватало! Какая-то женщина собралась читать мне нотации! Она, видите ли, будет учить меня, как обращаться с раненым янки, который в любом случае умрет! Он безнадежен! А если поправится, то его повесят! Понятно вам, лейтенант?! Как зовут эту бабу?!
– Я вам ничего не говорил, доктор, – забеспокоился лейтенант. – Но ее зовут мисс Будро, Клэр Будро.
– Вы сказали – Клэр Будро? Та самая Клэр Будро, которая работала в Атланте? – Доктор открыл рот от изумления. – Не может быть! Я слышал о ней от врачей. Она буквально сводила их с ума, требуя от них невозможного. Почему Андерсон, не спросив меня, навязал ее на мою голову?!
– Потому, – потупя взор, ответил Эмери, – что она лучшая сиделка в Джорджии, а майор Андерсон не хочет, чтобы Уэлсли умер.
– Ну ладно, черт с ней, – выругался доктор Маркс, поднимаясь по ступенькам на крыльцо.
Лейтенант Эмери, загадочно улыбаясь, долго стоял и глядел ему вслед. Но, вдруг вспомнив, что прекрасная мисс Будро послала его за виски, заторопился, лихорадочно думая, где достать заветную бутылку.
3
– Где я? – едва слышный шепот нарушил тишину.
Клэр мгновенно открыла глаза, сердце заколотилось в груди. Быстро вскочив со стула, она шагнула к постели Стюарта, машинально разглаживая смятую юбку и поправляя волосы, выбившиеся из-под косынки.
– Прекрасно, капитан Уэлсли, – сказала она, стараясь сохранять бесстрастный тон, – наконец-то вы очнулись.
– Где я? – повторил раненый.
В широко распахнутых глазах пленного читались боль и замешательство.
– Кто вы? – спросил он.
– Меня зовут Клэр Будро, – ответила девушка и пояснила: – Вы находитесь в лазарете форта Макаллистер.
– Форт Макаллистер? – повторил раненый, растерянно оглядываясь вокруг.
– Да, – подтвердила Клэр, поворачиваясь к нему спиной и ища взглядом бутылку с остатками болеутоляющего лекарства. – Вы в плену, капитан.
Через плечо она украдкой глянула на Уэлсли, проверяя, какое впечатление произвели на него ее слова, но глаза раненого уже были закрыты, и Клэр не поняла, слышал ли он ее. Подойдя к постели, она громко спросила:
– Капитан, вы слышали, что я сказала? Вы – в плену!
Глаза Стюарта медленно открылись. Он несколько раз моргнул, пытаясь почетче видеть девушку.
– Моя грудь… – прошептал он.
– Вы ранены, – пояснила Клэр. В ее голосе послышались нотки сочувствия. – Я знаю, что вы очень страдаете…
Словно в подтверждение, веки раненого опустились.
– Выпейте лекарство, вам станет легче, – сказала Клэр, откупорила бутылку и налила на ложку щедрую дозу бурой жидкости. – Выпейте, – повторила она, поднося ложку ко рту Стюарта.
Раненый посмотрел на ложку, покачал головой и снова закрыл глаза.
– Капитан Уэлсли, пожалуйста, выпейте лекарство, – настойчиво произнесла Клэр.
Веки раненого дрогнули, взгляд серых глаз стал вполне осмысленным.
– Что это? – хрипло спросил он.
– Лауданум, проще говоря – настойка опия, – пояснила Клэр. – Откройте рот, пожалуйста.
– Нет, никакого опия, – возразил раненый.
– Как скажете! – резко бросила Клэр и отвернулась, чтобы слить лекарство в бутылку. – Но вы зря отказались…
– Опий – это плохо… – еле слышно сказал Стюарт. Его глаза снова закрылись, и раненый опять впал в беспамятство.
– Упрямый дурак, – сердито проговорила Клэр, пытаясь влить лекарство в бутылку, но рука у нее дрогнула, и бесценная жидкость пролилась на стол.
«Почему я так волнуюсь? – не понимала она. – Что со мной происходит? Я веду себя как девушка на своем первом балу! Чушь какая-то! Наверное, это из-за того, что он глупый, упрямый янки…» Однако такое объяснение собственного настроения казалось Клэр слишком уж натянутым. В последние дни она многое узнала о капитане Уэлсли. От нее не скрывали, что янки, по воле случая оказавшийся в форте Макаллистер, настоящий герой, за храбрость и мужество не раз награжденный высшими орденами северян. Его высоко ценило и правительство Соединенных Штатов. Газеты пестрели заметками о его подвигах. Обширные статьи описывали его достижения в области изобретений. Капитан Стюарт Уэлсли был человеком известным, почти легендарной личностью. Но Клэр вынуждена была честно признать, что не эти сведения и не частые посещения майора Андерсона, внимательно следившего за состоянием здоровья пленника, были причиной неловкости, которую девушка испытывала, ухаживая за офицером-янки. Дело было в самом Стюарте Уэлсли. Последние двое суток она не отходила от его постели, поправляла одеяло, вытирала испарину со лба, пыталась влить сквозь сжатые зубы хоть каплю воды или лекарства. Но, несмотря на все ее усилия, Уэлсли не приходил в сознание, и Клэр проводила целые часы, просто сидя рядом и глядя на серое, осунувшееся лицо Стюарта. Она старалась найти в этом лице хоть какой-то изъян, маленькую черточку, подтверждавшую коварство или другой недостаток в характере этого мужчины, но ничего обнаружить не могла. К тому же его тело было совершенным, и каждый раз, когда она перевязывала рану на груди, ее вновь и вновь поражала красота его смуглой гладкой кожи, обтягивавшей мускулы живота и ту область ниже талии, которую она запретила себе рассматривать. Но не только красота этого мужского тела пленила ее. Клэр скорее бы умерла, чем призналась кому-либо в том, что все больше восхищается мужеством, проявленным Стюартом Уэлсли в борьбе со смертью. С того самого мгновения, как она впервые увидела Стюарта, Клэр была уверена, что рана его смертельна и он вот-вот умрет. Но каждый раз, когда казалось, что силы его уже на исходе, что дыхание замедлилось и готово остановиться, израненные легкие вдруг снова наполнялись воздухом и жизнь возвращалась к страдальцу. Двое суток наблюдая за этой борьбой жизни и смерти, Клэр стала понимать, что если жизнь имеет хоть один шанс из тысячи, то Стюарт Уэлсли не умрет.
Она испытала невольное уважение к нему, и это смутило и напугало ее. Не таким она представляла себе янки. Она и мысли не допускала, что северяне могут быть храбрыми и благородными. Ведь они были воплощением дьявола – безобразными грубыми животными, лишенными высших чувств, с невероятной жестокостью насилующими и убивающими невинных женщин и детей исключительно ради удовлетворения своих низменных инстинктов. Мог ли этот человек столь разительно отличаться от других? «Нет, разумеется, нет», – настойчиво убеждала себя Клэр. Стюарт Уэлсли, несмотря на свою храбрость и красоту, оставался для нее презренным янки. Она была уверена, что, придя в сознание, он подтвердит ее догадку и окажется таким же грубым и невоспитанным, как все янки. Но пока ничто в его поведении не вызывало нареканий. Несмотря на северное произношение, когда Стюарт непроизвольно глотал звуки и как будто шепелявил, что не могло не раздражать Клэр, он задавал вопросы голосом мягким, мелодичным, и даже его отказ от обезболивающего был вежливым и вполне разумным. На самом деле Клэр тоже не верила в чудесное действие опия, ибо по опыту знала, что, не считая наркотического опьянения, он совершенно бесполезен. Видимо, и капитан знал об этой опасности, потому и отказался от наркотика, и Клэр не могла осуждать больного за этот разумный отказ.
Бросив на стол ложку, девушка вернулась на жесткий стул у постели больного и посмотрела на пугающе бледное лицо Стюарта.
– Возможно, капитан, вы правы, что отказались от опия, но в следующий раз, когда я буду промывать вашу рану виски, вы пожалеете об отказе, – тихо произнесла Клэр. – Вам придется испытать все муки ада.
Казалось бы, страдания врага она должна воспринимать как заслуженную им кару, но Клэр почему-то не испытывала удовлетворения. Напротив, она старалась придумать способ, позволявший уменьшить боль.
* * *
– Сообщение… срочное сообщение… немедленно передать Шерману… – хриплый крик вырвал Клэр из глубокого сна.
Не понимая, что происходит, она вскочила со стула и, шатаясь, направилась к раненому. В комнате было темно, только сквозь маленькое оконце под потолком струился серебристый свет луны. Одинокая свеча, которую Клэр зажгла вечером, оплыла и погасла. Встряхнув головой, девушка отогнала остатки сна. Быстро чиркнув спичкой, она зажгла новую свечу и повернулась к Стюарту.
Широко раскрытые серые глаза смотрели на Клэр невидящим взглядом. Руки капитана беспокойно двигались, то сжимая, то разжимая края матраса. Одеяло валялось на полу. Видимо, он сбросил его в тщетной попытке охладить тело. Он весь горел, и Клэр почувствовала жар, приближаясь к кровати.
Неожиданно Стюарт приподнялся на локте и с такой силой схватил ее за юбку, что девушка с трудом сохранила равновесие.
– Сообщение! – снова закричал он. Безумные глаза блестели от лихорадки. – Я не могу погибнуть! Не могу!
– Капитан Уэлсли, – как можно спокойнее произнесла Клэр, отчаянно пытаясь высвободить юбку из его сильных пальцев. – Капитан Уэлсли, отпустите меня. Я принесу вам воды.
Но Стюарт не слышал ее. Он сжимал пальцы все сильнее и смотрел на Клэр так свирепо, что она испугалась. Ей казалось, что в следующее мгновение он вцепится ей в горло.
– Капитан, пожалуйста, успокойтесь, – медленно произнесла она. – Ложитесь. Все в порядке. Вам нельзя волноваться.
– Сообщение! – хрипло повторил Стюарт.
– Тихо, тихо, – успокаивала его Клэр. – Сообщение уже доставили.
– Шерману? Он знает? – допытывался капитан.
– Да, – поглаживая его спутанные волосы, кивнула девушка. – Генерал получил ваше сообщение. Все в порядке. Успокойтесь.
Серые глаза, пристально глядевшие в ее лицо, просветлели. Рука, все еще сжимавшая ткань юбки, бессильно повисла. Раненый упал на подушки.
– Жарко, – пожаловался он. – Вся грудь горит…
– Да, я знаю, знаю, – успокаивающе промолвила Клэр. – Сейчас я вам помогу. Я принесу воды, я оботру вас.
– Нет! – возразил раненый, снова цепляясь за ее юбку. – Не уходите! Не уходите!
– Нет-нет, я никуда не уйду, – пообещала она. – Я только принесу воды. У вас жар. Успокойтесь, капитан. Я вам помогу. Все будет хорошо.
Он отпустил ее и, казалось, снова впал в забытье. Клэр подбежала к столу и налила в таз холодной воды. Вернувшись к своему пациенту, она опустилась на край постели, смочила тряпочку в воде и принялась обтирать пылающие жаром лоб и шею. Коснувшись тряпочкой рта, она попыталась влить каплю воды в потрескавшиеся сжатые губы, но тоненькая струйка пролилась на подбородок и потекла под рубашку. Стюарт лежал неподвижно, как мертвец.
– Не умирай, не умирай, проклятый янки! – яростно вскричала Клэр, словно ее приказ мог заставить его продолжить борьбу за жизнь. Но когда она расстегнула две верхние пуговицы его рубашки, то поняла, что битва проиграна. Несмотря на смену повязок, на компрессы и промывание раны виски, инфекция распространялась и состояние больного быстро ухудшалось. Ткани вокруг раны приобрели сероватый оттенок, от них исходил отвратительный запах гниющей плоти. Это были первые признаки гангрены.
– О господи! – в отчаянии прошептала Клэр и закусила губу, чтобы не закричать от ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38