Если ей попадется ювелир, знающий толк в камнях, он даст за кольцо хорошие деньги. С их помощью она продержится, пока не найдет приличное место.
Виктория подошла к резному дубовому гардеробу, распахнула дверцы и заглянула внутрь. К сожалению, большая часть ее платьев все еще в Пемброк-хаусе. Однако же она обнаружила в гардеробе дорожный костюм, пару дневных платьев и костюм для верховой езды.
Открыв дорожный саквояж, Виктория уложила свои пожитки. Платьев было немного, а главное, они не слишком подходили для будущей гувернантки. Впрочем, за неимением другой одежды, для начала сойдет и эта.
Виктория повесила роскошное платье в гардероб и со вздохом сожаления коснулась на прощанье гладкого атласа.
Духи, пудру и лосьоны она оставила на туалетном столике, прихватив с собой только гребень и щетку для волос. К чему ей духи и лосьоны? Кто, спрашивается, будет теперь вдыхать аромат ее кожи, восхищаться им? «Некому», — сказала себе Виктория, вспомнив, как восхищался запахом ее кожи Майлз в тот злополучный день, когда Хэррисон Гилфорд застал их в двусмысленном положении на конюшне.
Чтобы не расплакаться, Виктория зажмурилась и с силой замотала головой, отгоняя от себя призраки предыдущей ночи.
С какой стати она напилась и заявила Майлзу, что его прикосновения ей отвратительны? Ничего удивительного, что сегодня, встречаясь с ней взглядом, он всякий раз отводил глаза! Ее же грубые и бездарные попытки замолить грехи ни к чему не привели. Вечером Майлз отвернулся от нее, будто от зачумленной, и предложил отцу — подумать только! — сыграть в шахматы.
Виктория опустила голову. Теперь ничего уже изменить нельзя, и остается одно — бегство. В конце концов, кто знает? Возможно, когда она объявит Майлзу о том, что начала процесс о признании их брака недействительным, он даже обрадуется…
Вернется в любезную своему сердцу Америку, женится на американке и заживет привычной жизнью среди Колорадских гор, которые он так любит.
Самое интересное, что Майлзу, скорее всего, удастся сохранить при себе Кингз Рэнсома. Пока их злосчастный брак является реальностью, пусть даже только на бумаге, жеребец по закону принадлежит ему. Если Майлзу удастся вывезти жеребца из страны до того, как их брак будет аннулирован, тогда пиши пропало: ей, Виктории, никогда не удастся вернуть Кингз Рэнсома.
В этом случае Майлз получит то, за чем, собственно, и приезжал в Англию, — Кингз Рэнсома.
Виктория вдруг поняла, что потеря любимого коня не так уже сильно ее и опечалит. Сидя на кровати в ожидании, когда в доме все отправятся спать, она горюет не о Кингз Рэнсоме, но о мужчине, разлука с которым разрывает ей сердце.
Виктория прикрыла глаза, досконально — вплоть до мельчайшей черточки — вспоминая лицо Майлза, чтобы потом — всю дорогу до Лондона, а может быть, и всей оставшейся жизни — хранить этот дорогой образ в своем сердце.
Майлз мог бы дать ей все: любовь, счастье, иную, нежели прежде, светлую, радостную жизнь, а она была настолько глупа, что все это отвергла из-за ничтожной прихоти, глупого женского каприза…
Сказала ему, что его прикосновения отвратительны, а сам он вызывает у нее омерзение.
Хрупкие плечи Виктории стали сотрясать рыданья.
Ну почему она такая глупая?
Почему?
Виктория ненадолго задремала — борьба с собой изрядно измучила ее. Когда она открыла глаза, стрелки часов, стоявших на ночном столике, показывали третий час ночи.
Девушка охнула, соскочила с постели и стала лихорадочно собираться. В соответствии с планом, она должна была выехать из дома в полночь и к рассвету быть уже далеко. Так далеко, чтобы Майлз не смог ее догнать. И вот теперь потеряла два часа драгоценного ночного времени!
Подхватив саквояж, она выскользнула из дома и устремилась к конюшне. По счастью, конюх Сэмюэль был туговат на ухо и к тому же сильно храпел. Как бы ни шумела в стойле Виктория, можно было не сомневаться, что Сэмюэль ничего не услышит.
Через четверть часа Виктория уже была в пути. Ее саквояж был надежно приторочен к седлу. Пару миль она гнала серую кобылку галопом, но потом перешла на рысь, не желая раньше времени утомлять животное — путь перед лошадью и всадницей лежал неблизкий.
Виктория решила, что будет ехать до рассвета, а затем остановится в какой-нибудь придорожной гостинице и день проведет там.
Даже Майлз — при всем его уме — вряд ли догадается, что она может снизойти до сельской гостиницы. Если он пустится за ней в погоню, то скорее всего решит, что она путешествует днем, а отдыхает ночью. Таким образом, они будут передвигаться в разное время суток, а потому не встретятся.
Виктория улыбнулась. Отличный она все-таки придумала план — вряд ли попытка Майлза ее нагнать увенчается успехом. В том, конечно, случае, если он такую попытку предпримет. Кто знает, возможно, он так будет рад от нее избавиться, что даже и не особенно расстроится.
У Виктории сжалось сердце. Отчего-то сама мысль о том, что Майлз не станет ее разыскивать, несказанно ее опечалила. Снова к ее глазам подступили слезы, и, чтобы не разрыдаться, она с силой прикусила губу.
— Ты поступаешь, как должно! — громко сказала она. — Твое бегство сослужит добрую службу всем.
Самое трудное впереди — оставалось убедить в этом саму себя.
— Кто-нибудь видел сегодня утром Викторию?
Мирно завтракавшие Джеймс и Мери разом оторвались от своих тарелок и в изумлении уставились на Майлза.
— Разве она не у тебя… не у себя в спальне? — спросила Мери.
Майлз покачал головой.
— То-то и оно, что ее там нет. Хильди говорит, что постель вовсе не разобрана.
— Что такое? — вскричал Джеймс, вскакивая на ноги. — Получается, что она даже не ложилась?
— Успокойся, Джеймс, — сказала Мери и, поднявшись, положила руку на плечо мужу. — Главное, не надо паниковать. Очень может быть, что она где-то рядом. Кто знает, вдруг она пришла к выводу, что эту ночь ей лучше провести у себя дома, в собственной постели?
Джеймс и Майлз обменялись взглядами, в которых ясно читалось сомнение.
— Кто-нибудь искал ее, скажем, в саду? — поинтересовалась Регина, входя в комнату.
— Хильди и Марта как раз этим сейчас заняты, — сообщил Майлз. — Кстати, о чем говорила Виктория вчера вечером, прежде чем удалилась в спальню? Может быть, у нее были какие-то планы на утро?
Регина окинула внука критическим взглядом.
— Это тебе, внучек, следовало бы знать о планах своей супруги. Если бы ты спал с ней, как то положено мужу, ручаюсь, она бы тебе обо всем рассказала.
— Матушка… — начал Джеймс, многозначительно поглядывая на виконтессу. — Сейчас не самое удачное время, чтобы…
— Погодите, — неожиданно вступила в разговор Мери, прищелкнув пальцами, — вчера за обедом Виктория говорила, что намеревается съездить в Пемброк, чтобы составить перечень подарков, которые ей преподнесли на свадьбу. В Пемброке — вот где она сейчас находится!
— Ты права, — поддержал супругу Джеймс. — Она и в самом деле что-то такое говорила.
Хотя родители, казалось, успокоились, складка, прорезавшая лоб Майлза, упорно не разглаживалась.
— Пойду-ка я поговорю с Сэмюэлем, — озабоченно пробормотал он. — Если Виктория отправилась утром в Пемброк, он наверняка седлал ей лошадь.
Майлз двинулся было к выходу, но в этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался красный от возбуждения конюх. Оказавшись в столовой, да еще и в присутствии хозяев, он в замешательстве огляделся, будто недоумевая, каким это ветром его занесло в господские покои, куда вход обслуживающему персоналу был разрешен только в случае крайней необходимости.
— Покорнейше прошу, значится, извинить за вторжение, ваше лордство, — проговорил он, отдуваясь и переводя дух, — но тут такое дело… Похоже, что кто-то ночью вломился в конюшню и украл одну из наших лошадей.
— Что-о-о?.. — изумилась Регина.
— Какая лошадь пропала? — вскричал Майлз, угрожающе надвигаясь на конюха. Тот струхнул и отступил на шаг.
— Кассандра, — торопливо забормотал он. — Такая хорошенькая серенькая лошадка. Мисс Виктория очень ее любила.
— Черт возьми! — выругался Майлз. — Я так и знал! Она уехала.
— Уехала? — удивленно переспросила Мери. — Что значит «уехала»? К чему ты клонишь?
— То и значит, что уехала, — сказал Майлз, направляясь в сторону лестницы. — Она меня бросила.
— Погоди, Майлз! — крикнул Джеймс, устремляясь вслед за ним к лестнице. — С чего ты взял, что Виктория от тебя сбежала? Может быть, она просто…
Майлз мрачно посмотрел на Джеймса.
— Она сбежала от меня — это ясно, как день. Но если она думает, что ей удастся от меня ускользнуть, то очень сильно ошибается.
Спустившись по лестнице в холл, он направился к двери.
— Ты собираешься пуститься за ней в погоню? — спросил Джеймс.
— Еще как собираюсь!
— Помощь нужна?
— Спасибо, нет.
Кивнув в знак того, что принял слова Майлза к сведению, Джеймс вернулся в столовую.
— Может быть, тебе стоит поехать с сыном? — спросила Мери. — В такой ситуации два человека лучше, чем один.
Джеймс поцеловал жену в щеку и ответил:
— Майлз должен все сделать сам.
— Но, Джеймс, а вдруг с Викторией что-нибудь случится?
— Уверен, она в безопасности. Дороги у нас оживленные, а уехать слишком далеко она не могла. Не беспокойся, скоро Майлз ее догонит.
— Джеймс рассудил правильно, — вступила в разговор Регина. — Это дело Майлз должен уладить сам. Кстати, когда он ее найдет, им понадобится некоторое время побыть вдвоем, чтобы обо всем договориться.
— Но из манора Уэлсли ведут две дороги, — резонно заметила Мери. — Вдруг Майлз ошибется в выборе?
— Не ошибется, — заверил жену Джеймс. — Одна Дорога ведет в сельскую местность, а другая — прямиком в Лондон. Нет никаких сомнений, что Виктория направится в столицу.
— Полагаю, ты прав, — вздохнула Мери, — но я все равно волнуюсь.
Джеймс заключил Мери в объятия и поцеловал в макушку.
— Само собой. В этом деле с тобой никто не сравнится!
— Не придавай этому событию слишком большое значение, Мери, — с усмешкой произнесла Регина, наливая себе из огромного пузатого кофейника кофе. — Возможно, побег — это как раз то, что им нужно. Когда Майлз догонит Викторию, они смогут наконец с глазу на глаз обсудить свои проблемы.
Мери согласно кивнула и снова уселась за стол — допивать кофе.
— В уме и проницательности тебе, Регина, не откажешь, и все же трудно сидеть сложа руки и дожидаться результата. Меня так и подмывает сделать хоть что-нибудь, чтобы им помочь.
— Если тебе, дорогая, так уж не терпится прийти на помощь ближнему, помоги мне, — сказала Регина.
— С удовольствием… А что надо делать?
— Привести в чувство Седрика.
Глубокая морщинка, прорезавшая лоб Мери Уэлсли, разгладилась и она с любопытством посмотрела на свекровь.
— Уж не заболел ли он? Что случилось со стариком?
Регина положила себе на тарелку яичницу с беконом, накрыла блюдо крышкой и повернулась к невестке.
— Он заперся у себя в комнате на ключ и, похоже, не собирается выходить.
— Понятно, — улыбнулась Мери. — По-моему, к этому приложило руку младшее поколение семейства Уэлсли.
Регина кивнула.
— Вот именно. Только на сей раз это была ручка Полы.
— Полы? Что еще натворила эта маленькая обезьянка?
— Если верить тому, что наплел повар, сегодня утром она метнула в Седрика тарелку с яичницей — бедняга попытался заставить ее есть вилкой, а не ложкой.
— Вот ведь незадача, — пробормотал Джеймс. — С другой стороны, Поле всего два годика, и мы с Мери радовались, когда она начала орудовать ложкой. Три месяца назад она запускала в тарелку пальцы!
— Меня убеждать не надо — я-то целиком на стороне девочки, — сказала Регина. — Но Седрику не по нраву, когда в него бросаются яичницей, при этом он не делает исключения даже для детей. Надо его как-то ублажить.
— Ублажишь его, как же, — проворчал Джеймс, жуя кусок тоста. — По мне, так его давно пора уволить.
— Джеймс! — воскликнула Мери. — Как ты можешь такое говорить? Седрик служит вашей семье вот уже сорок лет!
— Уж кто-кто, а я об этом знаю, — с сарказмом в голосе произнес Джеймс. — Но мое мнение остается неизменным: Седрика надо было уволить еще тридцать девять лет назад.
— Я не собираюсь увольнять Седрика, — поджав губы, заявила Регина.
— Разумеется, нет, — согласилась Мери и с укоризной посмотрела на мужа. — Не принимай слова Джеймса всерьез. Он всегда злится, стоит кому-нибудь косо посмотреть на его маленькую принцессу. И не беспокойся за Седрика, Регина, — я отнесу ему любимый пирог с изюмом, и он сменит гнев на милость.
— Спасибо тебе, дорогая, — поблагодарила невестку виконтесса. — Возможно, Седрик излишне высокомерен и обидчив, но во всем графстве нет дворецкого лучше. Уж и не знаю, что бы я без него делала.
Джеймс вздохнул, понимая, что проиграл, и в тысячный уже, наверное, раз задал себе вопрос: какими же особыми достоинствами наделил создатель английскую прислугу, что ей вечно удается одерживать верх над своими хозяевами?
26
Майлз нашел Викторию только под вечер.
Не сомневаясь, что ветреная женушка двинется в сторону Лондона, Майлз помчался в том же направлении, избрав главный тракт, который вел к столице. По дороге он останавливался чуть ли не у каждой придорожной гостиницы и, рассказав хозяину, как выглядела Виктория, справлялся, не проезжала ли через эти края женщина с соответствующей его описанию внешностью. При этом он не забывал добавлять, что дама путешествует верхом, что, конечно же, значительно облегчило поиски — женщины верхом странствовали редко.
Очень скоро его усилия были вознаграждены.
Заглянув в небольшую уютную гостиницу, Майлз сразу же направился к хозяину и задал ему вопрос, который задавал в течение дня раз, наверное, десять: «Не проезжала ли мимо его заведения молодая темноволосая женщина верхом на породистой серой лошади?»
— Не только проезжала, милорд, — радостно осклабился содержатель гостиницы, — но и останавливалась у нас. Скажу вам больше — она и сейчас у нас находится!
— Да что вы?! — восхитился Майлз, у которого при этих словах екнуло сердце.
— Точно так, сэр, — подтвердил хозяин. — Означенная дама пребывает наверху, у себя в комнате.
— Вы точно помните, что она приехала верхом?
— Ясное дело, верхом, сэр. У нее такая хорошенькая серая кобылка. Стоит теперь у меня в стойле — отборный ячмень жует. Так уж у нас заведено: лошадь постояльца получает только самый лучший корм.
— Поистине, это достойно восхищения, — пробормотал Майлз. — Но скажите, в какой комнате расположилась леди?
Хозяин скользнул взглядом по дорогому сюртуку Майлза и его изящным, тонкой кожи перчаткам и произнес:
— Видите ли, в чем дело, сэр, — у нас не принято давать сведения о проезжающих. В особенности же о дамах — если они предварительно не ставят нас в известность, что дожидаются джентльмена. Откуда мне знать, вдруг вы хотите как-нибудь навредить леди?
— Я — ее муж, — торжественно объявил Майлз, — и хочу заверить вас, хозяин, что никоим образом вредить своей жене не собираюсь. Я просто хочу отвезти ее домой.
К тому времени к хозяину подошло подкрепление — из кладовки вышла его жена и встала за спиной у супруга, подозрительно поглядывая на Майлза.
— Отвезти домой, говорите? Уж не означает ли это, что она от вас сбежала?
Майлз недовольно скривил рот — с какой это стати чужие люди суют нос в его личные дела? — но потом сообразил, какая подоплека скрывалась за столь пристальным вниманием к его особе.
Вынув из бумажника крупную ассигнацию и положив ее на стойку, Майлз повторил вопрос:
— В какой комнате остановилась моя жена?
Хозяин посмотрел на банкноту, потом на Майлза и расплылся в улыбке.
— Миледи пребывает в комнате номер шесть, милорд. Второй этаж, третья дверь направо.
Майлз кивнул и, повернувшись на каблуках, ринулся вверх по лестнице, одолевая по две ступеньки разом.
Оказавшись у двери номера, он поднял было руку, чтобы постучать — да так и застыл. Что, спрашивается, он скажет Виктории, когда она откроет ему дверь? Во время поисков у него в горле комком стояли горькие и злые слова, которыми он намеревался заклеймить недостойное — с его точки зрения — поведение супруги.
Теперь, однако, Майлз подумал, что начинать объяснение с ругани и обвинений в адрес Виктории не слишком разумно. Так можно лишь окончательно испортить дело.
«Прежде всего успокойся, — сказал он себе. — Поговори с ней, как с разумным человеком, выясни, в самом ли деле она хочет разорвать брачные узы».
Как он ни взывал к собственному разуму и хладнокровию, его сердце не хотело прислушиваться к доводам рассудка.
«Оставь свои досужие рассуждения о покое и разумном подходе! — взывало оно. — Упади к ее ногам, моли, чтобы снизошла до тебя, вернулась к тебе, стала тебе настоящей женой и предалась тебе душой и телом. Скажи ей, наконец, что ты ее любишь!»
Майлз так и стоял у двери, ломая голову, с чего начать объяснение с супругой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Виктория подошла к резному дубовому гардеробу, распахнула дверцы и заглянула внутрь. К сожалению, большая часть ее платьев все еще в Пемброк-хаусе. Однако же она обнаружила в гардеробе дорожный костюм, пару дневных платьев и костюм для верховой езды.
Открыв дорожный саквояж, Виктория уложила свои пожитки. Платьев было немного, а главное, они не слишком подходили для будущей гувернантки. Впрочем, за неимением другой одежды, для начала сойдет и эта.
Виктория повесила роскошное платье в гардероб и со вздохом сожаления коснулась на прощанье гладкого атласа.
Духи, пудру и лосьоны она оставила на туалетном столике, прихватив с собой только гребень и щетку для волос. К чему ей духи и лосьоны? Кто, спрашивается, будет теперь вдыхать аромат ее кожи, восхищаться им? «Некому», — сказала себе Виктория, вспомнив, как восхищался запахом ее кожи Майлз в тот злополучный день, когда Хэррисон Гилфорд застал их в двусмысленном положении на конюшне.
Чтобы не расплакаться, Виктория зажмурилась и с силой замотала головой, отгоняя от себя призраки предыдущей ночи.
С какой стати она напилась и заявила Майлзу, что его прикосновения ей отвратительны? Ничего удивительного, что сегодня, встречаясь с ней взглядом, он всякий раз отводил глаза! Ее же грубые и бездарные попытки замолить грехи ни к чему не привели. Вечером Майлз отвернулся от нее, будто от зачумленной, и предложил отцу — подумать только! — сыграть в шахматы.
Виктория опустила голову. Теперь ничего уже изменить нельзя, и остается одно — бегство. В конце концов, кто знает? Возможно, когда она объявит Майлзу о том, что начала процесс о признании их брака недействительным, он даже обрадуется…
Вернется в любезную своему сердцу Америку, женится на американке и заживет привычной жизнью среди Колорадских гор, которые он так любит.
Самое интересное, что Майлзу, скорее всего, удастся сохранить при себе Кингз Рэнсома. Пока их злосчастный брак является реальностью, пусть даже только на бумаге, жеребец по закону принадлежит ему. Если Майлзу удастся вывезти жеребца из страны до того, как их брак будет аннулирован, тогда пиши пропало: ей, Виктории, никогда не удастся вернуть Кингз Рэнсома.
В этом случае Майлз получит то, за чем, собственно, и приезжал в Англию, — Кингз Рэнсома.
Виктория вдруг поняла, что потеря любимого коня не так уже сильно ее и опечалит. Сидя на кровати в ожидании, когда в доме все отправятся спать, она горюет не о Кингз Рэнсоме, но о мужчине, разлука с которым разрывает ей сердце.
Виктория прикрыла глаза, досконально — вплоть до мельчайшей черточки — вспоминая лицо Майлза, чтобы потом — всю дорогу до Лондона, а может быть, и всей оставшейся жизни — хранить этот дорогой образ в своем сердце.
Майлз мог бы дать ей все: любовь, счастье, иную, нежели прежде, светлую, радостную жизнь, а она была настолько глупа, что все это отвергла из-за ничтожной прихоти, глупого женского каприза…
Сказала ему, что его прикосновения отвратительны, а сам он вызывает у нее омерзение.
Хрупкие плечи Виктории стали сотрясать рыданья.
Ну почему она такая глупая?
Почему?
Виктория ненадолго задремала — борьба с собой изрядно измучила ее. Когда она открыла глаза, стрелки часов, стоявших на ночном столике, показывали третий час ночи.
Девушка охнула, соскочила с постели и стала лихорадочно собираться. В соответствии с планом, она должна была выехать из дома в полночь и к рассвету быть уже далеко. Так далеко, чтобы Майлз не смог ее догнать. И вот теперь потеряла два часа драгоценного ночного времени!
Подхватив саквояж, она выскользнула из дома и устремилась к конюшне. По счастью, конюх Сэмюэль был туговат на ухо и к тому же сильно храпел. Как бы ни шумела в стойле Виктория, можно было не сомневаться, что Сэмюэль ничего не услышит.
Через четверть часа Виктория уже была в пути. Ее саквояж был надежно приторочен к седлу. Пару миль она гнала серую кобылку галопом, но потом перешла на рысь, не желая раньше времени утомлять животное — путь перед лошадью и всадницей лежал неблизкий.
Виктория решила, что будет ехать до рассвета, а затем остановится в какой-нибудь придорожной гостинице и день проведет там.
Даже Майлз — при всем его уме — вряд ли догадается, что она может снизойти до сельской гостиницы. Если он пустится за ней в погоню, то скорее всего решит, что она путешествует днем, а отдыхает ночью. Таким образом, они будут передвигаться в разное время суток, а потому не встретятся.
Виктория улыбнулась. Отличный она все-таки придумала план — вряд ли попытка Майлза ее нагнать увенчается успехом. В том, конечно, случае, если он такую попытку предпримет. Кто знает, возможно, он так будет рад от нее избавиться, что даже и не особенно расстроится.
У Виктории сжалось сердце. Отчего-то сама мысль о том, что Майлз не станет ее разыскивать, несказанно ее опечалила. Снова к ее глазам подступили слезы, и, чтобы не разрыдаться, она с силой прикусила губу.
— Ты поступаешь, как должно! — громко сказала она. — Твое бегство сослужит добрую службу всем.
Самое трудное впереди — оставалось убедить в этом саму себя.
— Кто-нибудь видел сегодня утром Викторию?
Мирно завтракавшие Джеймс и Мери разом оторвались от своих тарелок и в изумлении уставились на Майлза.
— Разве она не у тебя… не у себя в спальне? — спросила Мери.
Майлз покачал головой.
— То-то и оно, что ее там нет. Хильди говорит, что постель вовсе не разобрана.
— Что такое? — вскричал Джеймс, вскакивая на ноги. — Получается, что она даже не ложилась?
— Успокойся, Джеймс, — сказала Мери и, поднявшись, положила руку на плечо мужу. — Главное, не надо паниковать. Очень может быть, что она где-то рядом. Кто знает, вдруг она пришла к выводу, что эту ночь ей лучше провести у себя дома, в собственной постели?
Джеймс и Майлз обменялись взглядами, в которых ясно читалось сомнение.
— Кто-нибудь искал ее, скажем, в саду? — поинтересовалась Регина, входя в комнату.
— Хильди и Марта как раз этим сейчас заняты, — сообщил Майлз. — Кстати, о чем говорила Виктория вчера вечером, прежде чем удалилась в спальню? Может быть, у нее были какие-то планы на утро?
Регина окинула внука критическим взглядом.
— Это тебе, внучек, следовало бы знать о планах своей супруги. Если бы ты спал с ней, как то положено мужу, ручаюсь, она бы тебе обо всем рассказала.
— Матушка… — начал Джеймс, многозначительно поглядывая на виконтессу. — Сейчас не самое удачное время, чтобы…
— Погодите, — неожиданно вступила в разговор Мери, прищелкнув пальцами, — вчера за обедом Виктория говорила, что намеревается съездить в Пемброк, чтобы составить перечень подарков, которые ей преподнесли на свадьбу. В Пемброке — вот где она сейчас находится!
— Ты права, — поддержал супругу Джеймс. — Она и в самом деле что-то такое говорила.
Хотя родители, казалось, успокоились, складка, прорезавшая лоб Майлза, упорно не разглаживалась.
— Пойду-ка я поговорю с Сэмюэлем, — озабоченно пробормотал он. — Если Виктория отправилась утром в Пемброк, он наверняка седлал ей лошадь.
Майлз двинулся было к выходу, но в этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался красный от возбуждения конюх. Оказавшись в столовой, да еще и в присутствии хозяев, он в замешательстве огляделся, будто недоумевая, каким это ветром его занесло в господские покои, куда вход обслуживающему персоналу был разрешен только в случае крайней необходимости.
— Покорнейше прошу, значится, извинить за вторжение, ваше лордство, — проговорил он, отдуваясь и переводя дух, — но тут такое дело… Похоже, что кто-то ночью вломился в конюшню и украл одну из наших лошадей.
— Что-о-о?.. — изумилась Регина.
— Какая лошадь пропала? — вскричал Майлз, угрожающе надвигаясь на конюха. Тот струхнул и отступил на шаг.
— Кассандра, — торопливо забормотал он. — Такая хорошенькая серенькая лошадка. Мисс Виктория очень ее любила.
— Черт возьми! — выругался Майлз. — Я так и знал! Она уехала.
— Уехала? — удивленно переспросила Мери. — Что значит «уехала»? К чему ты клонишь?
— То и значит, что уехала, — сказал Майлз, направляясь в сторону лестницы. — Она меня бросила.
— Погоди, Майлз! — крикнул Джеймс, устремляясь вслед за ним к лестнице. — С чего ты взял, что Виктория от тебя сбежала? Может быть, она просто…
Майлз мрачно посмотрел на Джеймса.
— Она сбежала от меня — это ясно, как день. Но если она думает, что ей удастся от меня ускользнуть, то очень сильно ошибается.
Спустившись по лестнице в холл, он направился к двери.
— Ты собираешься пуститься за ней в погоню? — спросил Джеймс.
— Еще как собираюсь!
— Помощь нужна?
— Спасибо, нет.
Кивнув в знак того, что принял слова Майлза к сведению, Джеймс вернулся в столовую.
— Может быть, тебе стоит поехать с сыном? — спросила Мери. — В такой ситуации два человека лучше, чем один.
Джеймс поцеловал жену в щеку и ответил:
— Майлз должен все сделать сам.
— Но, Джеймс, а вдруг с Викторией что-нибудь случится?
— Уверен, она в безопасности. Дороги у нас оживленные, а уехать слишком далеко она не могла. Не беспокойся, скоро Майлз ее догонит.
— Джеймс рассудил правильно, — вступила в разговор Регина. — Это дело Майлз должен уладить сам. Кстати, когда он ее найдет, им понадобится некоторое время побыть вдвоем, чтобы обо всем договориться.
— Но из манора Уэлсли ведут две дороги, — резонно заметила Мери. — Вдруг Майлз ошибется в выборе?
— Не ошибется, — заверил жену Джеймс. — Одна Дорога ведет в сельскую местность, а другая — прямиком в Лондон. Нет никаких сомнений, что Виктория направится в столицу.
— Полагаю, ты прав, — вздохнула Мери, — но я все равно волнуюсь.
Джеймс заключил Мери в объятия и поцеловал в макушку.
— Само собой. В этом деле с тобой никто не сравнится!
— Не придавай этому событию слишком большое значение, Мери, — с усмешкой произнесла Регина, наливая себе из огромного пузатого кофейника кофе. — Возможно, побег — это как раз то, что им нужно. Когда Майлз догонит Викторию, они смогут наконец с глазу на глаз обсудить свои проблемы.
Мери согласно кивнула и снова уселась за стол — допивать кофе.
— В уме и проницательности тебе, Регина, не откажешь, и все же трудно сидеть сложа руки и дожидаться результата. Меня так и подмывает сделать хоть что-нибудь, чтобы им помочь.
— Если тебе, дорогая, так уж не терпится прийти на помощь ближнему, помоги мне, — сказала Регина.
— С удовольствием… А что надо делать?
— Привести в чувство Седрика.
Глубокая морщинка, прорезавшая лоб Мери Уэлсли, разгладилась и она с любопытством посмотрела на свекровь.
— Уж не заболел ли он? Что случилось со стариком?
Регина положила себе на тарелку яичницу с беконом, накрыла блюдо крышкой и повернулась к невестке.
— Он заперся у себя в комнате на ключ и, похоже, не собирается выходить.
— Понятно, — улыбнулась Мери. — По-моему, к этому приложило руку младшее поколение семейства Уэлсли.
Регина кивнула.
— Вот именно. Только на сей раз это была ручка Полы.
— Полы? Что еще натворила эта маленькая обезьянка?
— Если верить тому, что наплел повар, сегодня утром она метнула в Седрика тарелку с яичницей — бедняга попытался заставить ее есть вилкой, а не ложкой.
— Вот ведь незадача, — пробормотал Джеймс. — С другой стороны, Поле всего два годика, и мы с Мери радовались, когда она начала орудовать ложкой. Три месяца назад она запускала в тарелку пальцы!
— Меня убеждать не надо — я-то целиком на стороне девочки, — сказала Регина. — Но Седрику не по нраву, когда в него бросаются яичницей, при этом он не делает исключения даже для детей. Надо его как-то ублажить.
— Ублажишь его, как же, — проворчал Джеймс, жуя кусок тоста. — По мне, так его давно пора уволить.
— Джеймс! — воскликнула Мери. — Как ты можешь такое говорить? Седрик служит вашей семье вот уже сорок лет!
— Уж кто-кто, а я об этом знаю, — с сарказмом в голосе произнес Джеймс. — Но мое мнение остается неизменным: Седрика надо было уволить еще тридцать девять лет назад.
— Я не собираюсь увольнять Седрика, — поджав губы, заявила Регина.
— Разумеется, нет, — согласилась Мери и с укоризной посмотрела на мужа. — Не принимай слова Джеймса всерьез. Он всегда злится, стоит кому-нибудь косо посмотреть на его маленькую принцессу. И не беспокойся за Седрика, Регина, — я отнесу ему любимый пирог с изюмом, и он сменит гнев на милость.
— Спасибо тебе, дорогая, — поблагодарила невестку виконтесса. — Возможно, Седрик излишне высокомерен и обидчив, но во всем графстве нет дворецкого лучше. Уж и не знаю, что бы я без него делала.
Джеймс вздохнул, понимая, что проиграл, и в тысячный уже, наверное, раз задал себе вопрос: какими же особыми достоинствами наделил создатель английскую прислугу, что ей вечно удается одерживать верх над своими хозяевами?
26
Майлз нашел Викторию только под вечер.
Не сомневаясь, что ветреная женушка двинется в сторону Лондона, Майлз помчался в том же направлении, избрав главный тракт, который вел к столице. По дороге он останавливался чуть ли не у каждой придорожной гостиницы и, рассказав хозяину, как выглядела Виктория, справлялся, не проезжала ли через эти края женщина с соответствующей его описанию внешностью. При этом он не забывал добавлять, что дама путешествует верхом, что, конечно же, значительно облегчило поиски — женщины верхом странствовали редко.
Очень скоро его усилия были вознаграждены.
Заглянув в небольшую уютную гостиницу, Майлз сразу же направился к хозяину и задал ему вопрос, который задавал в течение дня раз, наверное, десять: «Не проезжала ли мимо его заведения молодая темноволосая женщина верхом на породистой серой лошади?»
— Не только проезжала, милорд, — радостно осклабился содержатель гостиницы, — но и останавливалась у нас. Скажу вам больше — она и сейчас у нас находится!
— Да что вы?! — восхитился Майлз, у которого при этих словах екнуло сердце.
— Точно так, сэр, — подтвердил хозяин. — Означенная дама пребывает наверху, у себя в комнате.
— Вы точно помните, что она приехала верхом?
— Ясное дело, верхом, сэр. У нее такая хорошенькая серая кобылка. Стоит теперь у меня в стойле — отборный ячмень жует. Так уж у нас заведено: лошадь постояльца получает только самый лучший корм.
— Поистине, это достойно восхищения, — пробормотал Майлз. — Но скажите, в какой комнате расположилась леди?
Хозяин скользнул взглядом по дорогому сюртуку Майлза и его изящным, тонкой кожи перчаткам и произнес:
— Видите ли, в чем дело, сэр, — у нас не принято давать сведения о проезжающих. В особенности же о дамах — если они предварительно не ставят нас в известность, что дожидаются джентльмена. Откуда мне знать, вдруг вы хотите как-нибудь навредить леди?
— Я — ее муж, — торжественно объявил Майлз, — и хочу заверить вас, хозяин, что никоим образом вредить своей жене не собираюсь. Я просто хочу отвезти ее домой.
К тому времени к хозяину подошло подкрепление — из кладовки вышла его жена и встала за спиной у супруга, подозрительно поглядывая на Майлза.
— Отвезти домой, говорите? Уж не означает ли это, что она от вас сбежала?
Майлз недовольно скривил рот — с какой это стати чужие люди суют нос в его личные дела? — но потом сообразил, какая подоплека скрывалась за столь пристальным вниманием к его особе.
Вынув из бумажника крупную ассигнацию и положив ее на стойку, Майлз повторил вопрос:
— В какой комнате остановилась моя жена?
Хозяин посмотрел на банкноту, потом на Майлза и расплылся в улыбке.
— Миледи пребывает в комнате номер шесть, милорд. Второй этаж, третья дверь направо.
Майлз кивнул и, повернувшись на каблуках, ринулся вверх по лестнице, одолевая по две ступеньки разом.
Оказавшись у двери номера, он поднял было руку, чтобы постучать — да так и застыл. Что, спрашивается, он скажет Виктории, когда она откроет ему дверь? Во время поисков у него в горле комком стояли горькие и злые слова, которыми он намеревался заклеймить недостойное — с его точки зрения — поведение супруги.
Теперь, однако, Майлз подумал, что начинать объяснение с ругани и обвинений в адрес Виктории не слишком разумно. Так можно лишь окончательно испортить дело.
«Прежде всего успокойся, — сказал он себе. — Поговори с ней, как с разумным человеком, выясни, в самом ли деле она хочет разорвать брачные узы».
Как он ни взывал к собственному разуму и хладнокровию, его сердце не хотело прислушиваться к доводам рассудка.
«Оставь свои досужие рассуждения о покое и разумном подходе! — взывало оно. — Упади к ее ногам, моли, чтобы снизошла до тебя, вернулась к тебе, стала тебе настоящей женой и предалась тебе душой и телом. Скажи ей, наконец, что ты ее любишь!»
Майлз так и стоял у двери, ломая голову, с чего начать объяснение с супругой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38