Выходило, что Сэм, действуя ей на нервы, у
чил ее терпению. Мэгги решила стоять на своем.
Ц Сэм, мне не до баловства. Я тороплюсь!
Заметив проблеск обиды в его глазах, она подумала и добавила:
Ц У нас в церкви сегодня событие, и я должна на нем присутствовать.
Швейцар, похоже, здорово удивился.
Ц Ну, так и ступай туда! Завтра уберешь. Какая разница Ц нашего доктора в
се равно нет, а его сестра на этой неделе не появлялась. Не будешь же ты раб
отать в таком виде!.. Между прочим, у тебя все чулки в стрелках.
Мэгги хмыкнула, открыла сумку и показала краешек новой упаковки колгото
к.
Ц Понятно,Ц сказал Сэм.
Двери лифта раскрылись у них за спиной, и Мэгги зашла в кабинку.
Ц Мне платят за уборку по средам, Сэм. И, Господь свидетель, отлынивать я н
е собираюсь, будь на мне хоть бальное платье. В среду Ц значит, в среду.
Сэм покачал головой. «Ты безнадежна»,Ц говорил его взгляд.
Мэгги вышла в фойе восьмого этажа напротив квартиры доктора Росси. В ниш
ах по обе стороны от его двери стояли две вазы с вычурной росписью, желтая
и голубая. Доктор Росси говорил, они старинные, из итальянского городка Д
ерута. Наконец Мэгги отперла дверь и вошла. Когда она щелкнула выключате
лем, на широком арочном своде прихожей заиграл свет, а картины, пробковый
пол с наборным узором и персидский ковер озарились мягким сиянием. На по
лпути к жилым комнатам в стенной нише висело серебряное распятие семнад
цатого века, красивейшее из всех, что она видела. Под ним стояла prie Dieu
prie Dieu Ц молиться Бог
у (фр.). (Здесь и далее примеч. перев.)
Ц скамеечка эбенового дерева с красной бархатной обивкой, на кото
рой доктор Росси и его сестра преклоняли колени в молитве. Один этот холл
вызывал в Мэгги ощущение дворцовой роскоши. Миновав череду комнат справ
а и слева, она остановилась у солярия, веранды под стеклянной крышей,Ц ей
вдруг послышался какой-то шорох.
Ц Ау! Кто тут? Ц громко спросила она.
Только отсюда было слышно, что делается в мансарде, занимаемой неким Бра
уном. Не то чтобы Мэгги шпионила за другими Ц конечно нет, просто ей стало
любопытно. Да и кому не стало бы, повидай он столько, сколько она, вычищавш
ая мусорные баки! Если влезть на один из них, то через трещину в стене можн
о было разглядеть пространство между Брауновым и соседними гаражами. И т
ам Мэгги видела целых двух президентов Ц одного бывшего, одного нынешне
го; пару шейхов в золотых часах и накидках, верховного судью, сенаторов, ко
нгрессменов, каких-то китайцев (или корейцев?); все они, выходя из персонал
ьного лифта мистера Брауна, улыбались, раскланивались и укатывали прочь
на своих лимузинах. Вот так, запросто. Даже газетчики ни о чем не подозрева
ли. Мэгги коробило, что такие важные персоны появляются здесь тайно и вся
кий раз поодиночке. Она попыталась расспросить Сэма, но тот как будто обр
ащался в сфинкса, едва речь заходила о жильцах.
Итак, Мэгги переступила порог солярия с устроенным там зимним садиком Ц
детищем мисс Росси. Здесь у нее росли редкие азиатские орхидеи, выпуская
бело-розовые соцветия в виде стайки бабочек. Мэгги прошла мимо них и напр
авилась в дальний угол, обставленный кованой мебелью. Оттуда можно было
разглядеть пентхаус, точнее, край его кирпичной террасы. Она сняла шляпу
и сделала вид, будто любуется зеленью Центрального парка. Но вот на терра
се мелькнула чья-то макушка в красном. «Либо высокая женщина, либо шишка и
з католиков»,Ц взволнованно подумала Мэгги.
Шорох больше не повторялся; она вернулась в прихожую и прошла в другое кр
ыло до лаборатории, на ходу доставая ключ от ее металлической двери. Войд
я внутрь, Мэгги положила шляпку на длинный стол у стены, где висела полнор
азмерная копия Туринской плащаницы. Доктор Росси купил ее семнадцатиле
тним юношей во время паломничества в Рим. По словам Франчески, Священную
лестницу в двадцать восемь ступеней финикийского мрамора, вывезенную и
з претории Понтия Пилата в Палестине, по которой Иисуса Христа вели в ден
ь перед распятием, доктор Росси, подобно другим верующим, прошел на колен
ях, останавливаясь на каждой ступени для чтения особой молитвы. Тогда он
и привез копию плащаницы домой, объявив отцу, что хочет стать священнико
м. Тот наотрез отказал. Несколько дней прошли в перепалке. Мать и сестра пл
акали. В конце концов отец одержал верх, но доктор Росси повесил плащаниц
у на стену и жил с тех пор как монах в миру.
Мэгги была убеждена, что Христово истерзанное тело негоже вывешивать на
всеобщее обозрение, но смирилась и только всякий раз шептала: «Господи, п
омилуй!», когда ее взгляд падал на холст. Она сняла свои белые перчатки, на
дела стерильные медицинские Ц так, на всякий случай Ц и лабораторный х
алат. Ей всего-то надо вытереть пыль. Без доктора нечего бояться ни пролит
ых химикалий, ни битого стекла, ни опасных отходов. Мэгги торопливо проте
рла знакомые черные полки и шкафчики, холодильник и ламинар-бокс, разноо
бразные блестящие микроскопы, весы и дозаторы, подставки с пробирками Ц
все новехонькое, по последнему слову техники. Большая часть оборудовани
я была ей знакома по первой нью-йоркской работе в Центральной Гарлемско
й больнице. Когда-то у доктора Росси была лаборатория в клинике «Гора Син
ай», но потом ему было отказано в помещении для одного слишком смелого пр
оекта. Он все бросил и обосновался здесь. «Видать, не одного начальника пр
ишлось подмазать, выбивая разрешение, да и тянуть трубы из отцовского ме
д кабинета влетело в копеечку»,Ц думала Мэгги.
Протирая письменный стол, она ненароком смахнула ежедневник. Тот упал на
кафельный пол и со щелчком распахнулся, словно раньше был закрыт на ключ.
Мэгги потянулась за ним и обомлела: на странице значилось ее имя! Она подн
есла блокнот поближе и тут же захлопнула.
Ц Докатилась Ц уже и подглядывать начала,Ц сказала она вслух.
На обложке было выбито «Дневник». Такие блокноты ей были не в новинку. Мэг
ги положила ежедневник и закончила уборку. Потом посмотрела на часы, огл
янулась на шляпку и села за стол.
Ц Господи, прости меня, грешную,Ц сказала она, раскрыла блокнот на стран
ице со своим именем и прочитала строку из некоего подобия списка:
9. Накануне следующего этапа отпустить Мэгги.

Глава 3
Турин, Италия

Изображение на плащанице веками внушало людям то трепет, то пренебрежен
ие. Первая же фотография 1898 года выявила в негативе весьма достоверный по
ртрет. Даже невооруженный глаз мог разглядеть на полотне человеческие ч
ерты. Медицинская экспертиза подтвердила догадку: четырехметровый отр
ез ткани служил погребальным саваном. Сгиб полотна располагался у голов
ы покойного, а вторая половина укрывала его со спины. Сейчас Феликс смотр
ел на «лицевую» половину плащаницы.
Умершего завернули в нее вместе с травами и цветами, оттиски которых был
и столь же отчетливо различимы. Он умер в первом веке нашей эры, распятый н
а кресте, Ц или был убит значительно позже с целью фабрикации поддельно
й святыни. Зачем средневековому жулику понадобилось вопреки бытующим и
зображениям перемещать раны от гвоздей с ладоней на запястья, скептики о
бъяснить не смогли. Лишь недавно археологи подтвердили, что римляне расп
инали именно так. Каждая крупица новых сведений, связанная с плащаницей,
порождала ожесточенные споры, но верующие оставались непоколебимы, как
и Феликс. Привычный профессионализм удерживал его в трезвой непредвзят
ости, однако сердце уже знало истину.
Да и могло ли быть иначе?
Под покрывалом лежал человек около метра восьмидесяти ростом. У него был
и волосы до плеч, раздвоенная борода, усы и косица на затылке. Весил он при
близительно семьдесят семь килограммов. На теле не наблюдалось следов и
стощения и каких-либо аномалий кроме тех, что явились причиной смерти.
Феликс знал их все наизусть.
Сильная рана на лбу оставила темное пятно крови на левой стороне призрач
ного лица с характерными семитскими чертами. Более мелкие пятна указыва
ли на многочисленные ранения на волосистой части головы; один из потеков
крови заходил на правую бровь и ухо, другие оставили следы на полотне, при
крывавшем затылочную область. Правое веко выглядело порванным, а щека Ц
распухшей, как от удара дубинкой. На левой виднелись бороздки, напоминаю
щие ссадины, полученные при падении. Судя по линии переносицы, нос у челов
ека с плащаницы был сломан. Со лба на лицо стекали струйки крови Ц их запе
кшиеся следы проявились особенно отчетливо на правом веке, левой ноздре
и губах. Сгустки выглядели вполне натуральными, со скоплением красных те
лец по периферии и светлой областью внутри. На правом плече находился об
ширный участок стертого эпителия. Колени несли следы тяжелых ушибов, мно
гочисленные ссадины на одном из них свидетельствовали о частых падения
х. Левое запястье располагалось поверх правого и обнаруживало большую к
олотую рану. Если верить медикам, орудие палача должно было задеть отрос
ток медианного нерва и вызвать каузалгию Ц самую жгучую боль, какую мож
ет чувствовать человек. От запястных ран по обоим предплечьям проходили
горизонтальные кровоподтеки. На спинной половине покрывала виднелся к
ровавый отпечаток пронзенной правой ступни и более светлый Ц левой, леж
ащей накрест первого. Помимо этих увечий все тело покойного усеивали мел
кие вдавления Ц следы от головок двух многохвостых бичей, судя по котор
ым он претерпел около ста двадцати ударов. Между пятым и шестым ребрами с
права находился овальный прокол, сопровождавшийся истечением крови на
живот и крестец. Эта последняя рана могла стать смертельной, если в ту мин
уту человек был еще жив. Как свидетельствуют потоки крови из запястных р
ан, он принял смерть с раскинутыми руками. Трупное окоченение свело ноги
вместе и сковало тело, следовательно, изображение на плащанице отпечата
лось в течение суток после кончины. Мнение медиков в отношении деформаци
й правого плеча и предплечья расходились, но если эти деформации имели м
есто быть, это означало, что хоронившему пришлось сломать покойнику руки
, чтобы их можно было сложить поверх чресел.
Только упрямец мог не видеть того, что содержал этот холст: рассказа о нев
ыносимых страданиях. Никто не понимал, каким образом трехмерное изображ
ение запечатлелось на полотне. Одни говорили Ц под воздействием бактер
ий на кровь и прочие жидкости, другие ссылались на выброс энергии, связан
ный с воскресением. Для Феликса этот вопрос был не так важен, как сам факт
существования плащаницы, с ее пыльцой из Иерусалима, совершенством анат
омии и точностью деталей, предваряющей художественные шедевры всех вре
мен.
Теперь же, впервые столкнувшись с ней, Феликс испытывал трепет. На мгнове
ние ему показалось, что у него вот-вот хлынут слезы. Кого еще она могла укр
ывать, как не Господа? Кого, как не Христа? Римляне распяли многих, но кто ещ
е из жертв носил терновый венец? Чью еще грудь пронзило копье, точь-в-точь
как указывалось в Писании? С самого детства Феликс мечтал исправить это
ужасающее преступление, пусть даже страдание было принято добровольно,
Ц предотвратить пролитие святой крови, спасти агнца, уведенного на закл
ание. Еще в девять лет, впервые увидев Его лицо, он загорелся желанием пове
рнуть историю вспять.
На плечо Феликсу легла чья-то рука Ц за спиной стоял отец Бартоло. Вгляды
ваясь в полные сострадания глаза старого священника, он понял, что чувст
вует нечто ему несвойственное, греховное для того, кто воспитывал в себе
веротерпимость. Это было наследие ненависти, привитой когда-то в воскре
сной школе тезисом о распятии Христа евреями. В этом не сомневался ни оди
н католик. Но в 1965 году Второй Ватиканский собор постановил, что вина за стр
адания Христовы не может быть возложена на евреев как нацию: ни на Его сов
ременников за некоторым исключением, ни на живущих сегодня. Нынешнее рел
игиоведение пошло еще дальше и утвердило полную несостоятельность обв
инений. Однако чувство Феликса от этого никуда не исчезло: он не хотел име
ть ничего общего с далекими предками. Ему было неловко и совестно за само
го себя. Зачем родители лгали ему? Как выйти из порочного круга вины Ц в т
ом, что он еврей и вдобавок стыдится этого?
Ц Siete malato Dottor Rossi?
Siete malato Dottor Rossi? Ц Вы не заболели, доктор Росси? (ит.)
Ц спросил Бартоло.
Тут Феликса осенило. Его национальность давала еще лучший повод осущест
вить задуманное.
Ц No Padre sto bene.
No Padre sto bene Ц Нет, падре, вполне здоров (ит.).

Он непременно сладит со своей новой сущностью и завершит то, о чем грезил
и к чему готовился. Пусть он твердил себе, что на самом деле не пойдет на по
добное безумие и кощунство, что многочисленные опыты вел ради проверки с
обственных способностей, что будет только смотреть и изучать плащаницу,
а дальше Ц ни-ни, что утаил происходящее от журналистов лишь для сохранн
ости карьеры, ведь иным обывателям исследователи плащаницы кажутся ско
рее шарлатанами, нежели учеными. Так Феликс думал раньше.
А сейчас он вознамерился осуществить свою мечту. Словно сам Бог раскрыл
для него ту шкатулку с письмами, которые сестра прочла два часа назад. Есл
и его план сработает, он завтра же улетит из Турина, не дожидаясь конца нед
ели. Чего проще Ц сослаться на смерть тетушки, передать контроль за прое
ктом помощнику, взять билет на тесный, неоправданно дорогой, но быстрый «
конкорд» и уже утром увидеться с Франческой?
От такой перспективы у него захватило дух. Страшась разоблачения и еще б
ольше Ц успеха, Феликс пригнулся, чтобы не встречаться взглядом с Барто
ло, и принялся за работу. На время он остановился, когда монахини-клариски
переместились к его участку, отпарывая изнанку плащаницы, так называемо
е голландское полотно. Затем вдвоем с отцом Бартоло, они развернули плащ
аницу во всю длину. Пока прочие суетились вокруг, Феликс осторожно прила
живал оптику. Он дышал чаще обычного, ладони под перчатками взмокли. Его м
икроскоп отличался особенностью, о которой не знал никто в этой вызолоче
нной комнате. Он сам его спроектировал, предвидя этот день и говоря себе, ч
то никогда им не воспользуется.
Феликс дожидался момента, который тысячу раз проигрывал в уме, гадая, отв
ажится ли пойти до конца. Его шанс наступил, когда отец Бартоло, устав, ото
шел от стола. Глядя в окуляр, Феликс поместил микроскоп над самым большим
пятном высохшей крови Ц тем, что образовалось от удара римского копья,
Ц и настроил увеличение, пока в поле зрения не показались темные от кров
и нити. С колотящимся сердцем он нажал на рычажок. Появилось тонкое лезви
е с петлей на конце. Феликс затаил дыхание и срезал две самые темные нити,
затем сместился на три сантиметра и повторил то же еще раз.
Опустив голову, доктор вытер глаза и увидел, как отец Бартоло разговарив
ает с другим священником. Феликс снова согнулся над микроскопом. Лезвие
ушло, а вместе с ним и нити, несущие сотни кровяных телец, содержащих Ц в э
том он был уверен Ц ДНК Сына Божьего.
Феликс, не дыша, поднял свою драгоценную добычу.
Евреи не распинали Христа. Более того Ц с Господней помощью один из них в
ернет Его в этот мир.

Глава 4
Пятая авеню, Нью-Йорк

Мэгги трижды перечитала строчку. Выходит, доктор Росси планировал ее отп
устить… Куда? Неужели он хочет уволить ее?
Эти слова разбили ей сердце.
Пять лет кряду доктор Росси проявлял к ней особое участие. Сначала она уб
ирала только лабораторию, потом он нанял ее на весь день в качестве домра
ботницы. Позже ее обязанности вновь свелись к уборке лаборатории и некот
орым мелким поручениям Ц доктор устроил ее на занятия, чтобы она смогла,
по его словам, добиться большего в жизни. Как можно выгнать того, кто полаг
ается на твою помощь?
Ц Мэгги, ты тут?
Голос принадлежал сестре доктора Росси Ц Франческе. Не успела Мэгги вер
нуть ежедневник на место, как и сама девушка вбежала в кабинет. Ее глаза сл
егка припухли, словно от слез или недосыпания. Теперь Франческа неотрывн
о смотрела на блокнот у Мэгги в руках.
Ц Это твое? Ц спросила она с подчеркнутой вежливостью.Ц Или доктора Ро
сси?
Мэгги робко положила ежедневник на стол.
Ц Вообще-то доктора, но…
Ц Ты что, читала его?
Насупленная Франческа походила на грозовую тучу, особенно с зачесанным
и, как сейчас, волосами. На ней был один из лучших нарядов (не то чтобы Мэгги
копалась в ее гардеробе) Ц стильный, облегающий костюм.
Ц Я не нарочно. Он сам открылся. Гляжу Ц на странице мое имя…Ц Мэгги взв
олнованно привстала из-за стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42