Даже в темноте Бонни видела, что у нее на ресницах дрожат слезы.
– Мой приятель ставил такую штуку на свой новый «файерберд». – Эди шмыгнула носом. – Все равно угнали. Прямо от дома, средь бела дня. Замок замораживают и разбивают молотком.
– Серьезно? – удивился Щелкунчик. – Замораживают?
– Ну.
Эди никак не могла примириться с тем, что произошло в мотеле. Какая чудовищная глупость! Теперь им не выбраться. Ни за что. Убить полицейского! Почему безобидное жульничество со страховкой так пошло вразнос?
Сцинка впечатлила изобретательная простота блокиратора. Особенно его заинтересовало скользящее устройство, позволявшее приладить рога в отверстие любого размера.
– Понимаешь, баранку не повернуть, – насмешливо объяснял Щелкунчик. – Значит, никто не угонит твой красивый новенький «кадиллак-севилью». Ну разве что пушку под ребра сунут. Но только настоящую, без фуфла!
Сцинк положил блокиратор.
– Только без фуфла! – горланил Щелкунчик, размахивая пистолетом.
Губернатор перевел отсутствующий взгляд в окно. Бонни постаралась растормошить Сцинка:
– Поверить не могу, что вы никогда не видели такого устройства.
– Я веду уединенную жизнь, – улыбнулся губернатор, на сей раз – грустно.
Глупее места для убийства полицейского не найти, думала Эди: здесь узкие соединяющиеся острова и единственный выезд на материк. Она постоянно оглядывалась – нет ли полицейских мигалок.
– Хорош дергаться, чего ты всех заводишь? – сказал Щелкунчик. – Через полчаса будем дома, а там найдем другую машину.
– Наверняка с проигрывателем?
– В точку.
Перед ними тащился грузовик с пивом. Потом пришлось остановиться на светофоре в Ки-Ларго. Эди украдкой взглянула назад и ахнула.
– Что? – завертел головой Щелкунчик. – Легавые?
– Нет, джип!
– Рехнулась? Этого быть не может…
– Прямо за нами.
Бонни хотела обернуться, но Сцинк придержал ее за плечо. Зажегся зеленый. Щелкунчик придавил газ, лихо лавируя между грузовиком с пивом и виляющей «тойотой».
– Прошмандовка чокнутая! – заорал он. – Да на дороге миллион черных джипов!
– Да? И все с пулевой пробоиной в крыше? – Эди смотрела на дырку с рваными краями над местом с водителем.
– Черт! – Щелкунчик стволом пистолета повернул зеркало. – Ты уверена?
«Чероки» висел у них на хвосте. Бонни увидела, что губернатор чуть улыбнулся. Эди тоже это заметила.
– Что происходит? – спросила она. – Кто это?
Сцинк пожал плечами.
– Тогда вот что! – заорал Щелкунчик. – Плевать, кто там, но мудила уже покойник! У меня как раз один патрон!
Бонни показалось, что дальнейшее произошло в одно плавное мгновенье: губернатор перегнулся через сиденье, вывернул из руки Щелкунчика револьвер и в упор выстрелил в приборную доску. Бросил оружие бандиту на колени и сказал:
– Ни шиша у тебя нет.
Щелкунчик едва не въехал в фонарный столб. У Эди после выстрела звенело в ушах, но она не удивилась. Рано или поздно, это должно было случиться. Улыбчивый с ними играл.
У Бонни стучала одна мысль: что теперь? Что еще он сделает?
Щелкунчик, скрывая страх, орал через плечо:
– Только попробуй еще что-нибудь! Сукой буду, зарулю с моста! Поал? Все сдохнем на хрен!
– Следи за дорогой, шеф.
– Не трогай меня, сволочь!
Сцинк положил подбородок на подголовник сиденья и сказал Щелкунчику почти в самое ухо:
– Полицейский, которого ты застрелил, был моим другом.
У Эди отвисла челюсть.
– Только не говорите, что это Джим.
– Он самый.
– Естественно, – безутешно вздохнула Эди.
– Ну и что? – Щелкунчик втянул голову в плечи. – Откуда мне было знать? Легаш он и есть легаш.
Бонни казалось, что в угнанной машине собралась какая-то сюрреалистическая компания. По логике, они больше не пленники, раз у Щелкунчика кончились патроны. Но все едут дальше, словно ничего не произошло. Будто две парочки отправились на пикник – не хватает только пиццы и молочных коктейлей.
– Можно кое-что спросить? Куда мы едем? И кто теперь главный?
– Я главный, – сказал Щелкунчик. – Кто ведет-то?
Эди толкнула его в бок:
– Джип. Видишь?
Черная машина пристроилась слева на соседней полосе. Щелкунчик притопил акселератор, но джип остался рядом.
– Че-оор-рт! – прорычал Щелкунчик. Эди права – та самая тачка, которую они бросили десять минут назад. Бандит совершенно растерялся: кто это?
Правое стекло джипа опустилось. Призрачный водитель, не отрывая глаз от дороги, вел машину левой рукой. Встречные фары на мгновенье осветили его лицо, но Щелкунчик не узнал этого человека, хотя точно заметил, что на нем нет полицейской формы, – и обрадовался совершенно зря.
Но Бонни Лэм сразу узнала водителя и незаметно ему помахала. Губернатор тоже приветственно поднял руку.
– Что происходит? – Эди вскочила коленками на сиденье и тыкала в окно. – Что это? Кто этот сукин сын?
Она больше растерялась, чем испугалась, когда водитель джипа свободной рукой поднял ружье. Щелкунчик его заметил уже после выстрела.
Шшшпок! Словно детская воздушка.
Щелкунчика больно куснуло под ухом, и что-то горячее растеклось по рукам, груди и ногам. Он обмяк и, заваливая руль вправо, пробурчал:
– Какого… какого хррр…
Сцинк сказал, что Эди сейчас самое время взять управление на себя.
– Держи крепче, – добавил он. – Мы на спуске.
Эди перегнулась через Щелкунчика и направила машину к обочине. Черный джип плавно их обогнул.
– Поверить не могу, – кусала губы Эди. – Просто не верится.
– Мне тоже, – сказала Бонни. Машина еще не остановилась, а она уже выскочила и побежала навстречу Августину.
28
Когда-то Джим Тайл играл крайним защитником за Университет Флориды. На предпоследнем курсе в финальной игре сезона тощий угловой алабамцев на полной скорости вонзился малиновым шлемом ему прямо в грудь. Джим мяч не выпустил, но совершенно разучился дышать.
Он вспомнил об этом, когда лежал в противной луже дождевой воды и смотрел в обеспокоенное лицо шлюхи с платиновыми волосами. Удар пули вышиб воздух из легких, и сейчас они безмолвно молили о глотке кислорода. В глазах проститутки отражались сине-белые огни мигалки.
Джим понимал, что умирает он вряд ли, это лишь кажется. Пуля придурка не вошла в грудь, а застряла в благословенно непробиваемом дюпоновском кевларе. Как и большинство полицейских офицеров, Джим терпеть не мог броник, особенно летом – жарко, тяжело, все чешется. Но он его носил, поскольку обещал это матери, племяшкам, дядюшке и, конечно, Бренде, у которой был такой же. По статистике, служба в Дорожной полиции – самая опасная. И она же, естественно, хуже всего оплачивается. Лишь после гибели множества офицеров вышло предписание о пуленепробиваемых жилетах для патрульных, но тощий бюджет службы позволял приобретать снаряжение только на выпрошенные пожертвования.
Задолго до этого родные Джима Таила решили, что не стоит ждать, пока законодатели штата проявят сердечную заботу о полицейских. На Рождество семья преподнесла ему кевларовый жилет. Джим не всегда надевал его, когда патрулировал сельские районы Отростка, но в Майами даже в церковь без него бы не сунулся. Слава богу, он надел его и сегодня.
Вот только бы вспомнить, как дышать.
– Спокойно, малыш, спокойно, – приговаривала шлюха. – Мы уже позвонили в 911.
Джим сел и втянул воздух со звуком, похожим на сломанную мусородробилку. Проститутка шмякнула полицейского меж лопаток, и сплющенный кусочек свинца, выскочив из дырки в его рубашке, плюхнулся в лужу. Тайл его поднял – пуля от полицейского револьвера.
– Куда они поехали? – дребезжащим голосом спросил Джим, с трудом вытаскивая из кобуры пистолет.
– И не думай шевелиться, – сказала женщина.
– Я в него попал?
– Сиди спокойно.
– Мэм, помогите мне, пожалуйста, подняться.
Спасатели подъехали, когда Джим, волоча ноги, уже брел к машине. Врачи его уложили, сняли жилет и рубашку. Очень сильный ушиб, сказали они, но ему крайне повезло.
Когда медики закончили осмотр, на стоянке толпились местные зеваки, случайные туристы, постояльцы мотеля и помощники окружного шерифа. Стояли два фургона телевизионщиков и три сияющих машины начальников Джима – без единой вмятины. Начальство собралось под черными зонтиками, чтобы написать рапорты.
Тем временем бандит, захвативший губернатора и новобрачную, гнал по шоссе.
Лейтенант сказал, чтобы Джим не волновался – все выезды перекроют.
– Сэр, я бы хотел участвовать в преследовании. Чувствую себя прекрасно.
– Ты никуда не поедешь. – Лейтенант постарался смягчить приказ братской улыбкой. – Джимми, старина, мы только начинаем.
И он вручил патрульному ручку и пачку бланков рапорта.
Труп Тони Торреса неизбежно привлек внимание газетного репортера, который освещал ураган и его последствия. В протоколе вскрытия не употреблялся термин «распятие», но схема колотых ран была красноречивее слов. Во избежание неприятной огласки полиция спешно возобновила расследование, которое заглохло после сорвавшегося звонка женщины, заявившей, что она жена убитого. Ветерану сыска по фамилии Брикхаус потребовался всего день, чтобы выяснить адрес покойного Тони Торреса: наручные часы жертвы «Картье» вывели детектива на ювелира, который запомнил надменного болвана Тони и, предвидя возможные претензии, сохранил квитанцию, удостоверяющую факт покупки. Известие о кончине сеньора Торреса не удручило ювелира, и он любезно передал детективу искомый адрес. Пока Информационный отдел полиции пудрил мозги репортеру, Брикхаус отправился по адресу в «Черепашью Луговину».
Он увидел разрушенный ураганом дом, перед которым стояли «шевроле» последней модели и драндулет марки «олдсмобил». Номерные знаки у «шевроле» отсутствовали, но регистрационный номер сообщил, что машина принадлежит жертве – Антонио Родриго Геваре-Торресу. Владельцем ржавой колымаги значился Лестер Маддокс Парсонс. Брикхаус связался с управлением по рации и попросил пробить имя по базе данных. Данные будут готовы к утру, но, возможно, и нет – после урагана в компьютерах поселились барабашки.
Естественным желанием детектива было войти в дом, что не составило бы труда в отсутствие дверей. И ордер, которого у Брикхауса не имелось, не создавал проблему – мешал старик сосед, любопытно пялившийся из деревянной скорлупы своей веранды. Он бы стал первым свидетелем защиты на процессе о полицейских злоупотреблениях, если бы незаконный обыск жилища жертвы вдруг принес результаты.
Потому Брикхаус со двора осмотрел дом через разбитые окна и дверные проемы. В гараже он заметил бензиновый генератор, в столовой – вино и цветы, а также дамскую сумочку, оплывшие свечи, переносной ледник подле кресла-трансформера – явные следы обитания после урагана. А так – все в обломках, как бывает после шторма. Пятен крови Брикхаус не увидел, что соответствовало первоначальной версии – торговца трейлерами увезли и распяли в другом месте.
Детектив пошел поговорить с любопытным соседом, который представился как Леонел Варга и поведал путаную, но красочную байку о зловещего вида посетителях, таинственных длинноногих женщинах и невыносимо тявкающих собаках. Брикхаус все вежливо записал. Варга сообщил, что супруги разошлись, но миссис Торрес недавно звонила и сказала, что едет домой.
– Но это секрет, – добавил он.
– Это я понял, – сказал Брикхаус.
Перед уходом он прикрепил к дверному косяку Торресов свою визитку.
Там Нерия и обнаружила ее утром.
Пикап Матфея неотрывно следовал за ней от Форт-Драма до самого дома в «Черепашьей Луговине». Семь работяг роем оккупировали разрушенное жилище, пребывая в диком изумлении от ниспосланной Господом возможности заработать. Матфей торжественно заявил, что они приступают к ремонту немедленно.
– Не сейчас, – сказала Нерия. – Помогите мне разыскать мужа, и тогда я дам вам поработать в доме.
– Да, конечно. Где он?
– Сначала мне нужно позвонить.
– Разумеется, а мы пока все прикинем, – сказал Матфей и попросил разрешения взять инструменты из гаража.
– Погодите.
Но работяги уже взбирались по стропилам, как стая безволосых шимпанзе. Ладно, пусть, решила Нерия. Увиденное расстроило ее сильнее, чем она предполагала. Одно дело смотреть на разрушения по «Си-эн-эн», и совсем другое – оказаться в них по щиколотку. Поражает воображение, если этот мусор был некогда твоим домом. Нерия увидела заплесневелые свадебные фотографии, и сердце кольнула грусть, которая тотчас исчезла, когда в столовой обнаружились цветы и бутылка вина. Тони купил для своей девки, решила Нерия.
Потом она заметила визитку детектива. Может, копы упекли сволочного муженька в тюрьму и теперь ничто не мешает получить половину семейного имущества? Или даже больше.
В гараже заревело – пронырливые тенниссийцы отыскали бензин для генератора. В гостиной замигала голая лампочка.
Пришел поздороваться Леонел Варга в купальном халате и сообщил, что этот детектив – приятный человек.
– Чего он хотел? Насчет Тони?
– Не думаю. Он не сказал. – Мистер Варга разглядывал хлопотливые фигуры на стропилах, подсвеченные накалявшимся восходом. – Нашли кровельщиков?
– Сильно сомневаюсь.
Нерия позвонила детективу Брикхаусу по домашнему номеру, написанному карандашом на обороте визитки. Казалось, детектив привык к тому, что его будят незнакомые люди.
– Рад, что вы позвонили, – сказал он.
– Проблема с Тони?
– К сожалению, да.
– Неужели он в тюрьме? – спросила Нерия, всей душой надеясь на подтверждение.
– Нет. Ваш муж мертв, миссис Торрес.
– О господи! Господи! Господи! – Мысли Нерии скакали, как голыши, пущенные по воде.
– Мне жаль…
– Вы не ошиблись? Вы уверены, что это Антонио?
– Нам нужно съездить в морг. Вы сейчас дома?
– Да, я вернулась.
– Утром я должен быть в суде, – сказал Брикхаус. – Что если днем я заскочу к вам? Поедем вместе, будет время поговорить.
– О чем?
– Похоже, Антонио убили.
– Что? Убили?
– Поговорим потом, миссис Торрес. Сейчас отдохните.
Нерия не понимала, что чувствует и что должна бы чувствовать. В морге лежал труп человека, за которым она была замужем. Да, жирный подонок, но все же муж, и когда-то ей казалось, что она его любит. Естественно, у нее шок. Любопытство. Укол эгоистичного страха. Может, даже печаль. Тони бывал свиньей, но все равно…
Взгляд упал на ридикюль. Раскрытая женская сумочка лежит на кухонном столе. Сверху записка печатными буквами, подписанная инициалами «Ф.Д.». Автор сообщал, что собаки у него в мотеле. Записка начиналась: «Моя сексуальная душенька», а заканчивалась: «Всегда люблю».
Какие еще собаки? – подумала Нерия. Интересно, это Тони – «Ф.Д.»? И какое глупое прозвище скрывают инициалы? Фигов Дебил?
Нерия с любопытством проверила содержимое. Водительские права на имя Эдиты Деборы Марш. Нерия взглянула на дату рождения и высчитала в уме: этой штучке двадцать девять лет.
Ах ты, старый грязный развратник!
Нерия рассмотрела фотографию. Оторва. Потому Тони и загреб ее в свои жирные лапы. Отчего-то было приятно, что Эдит брюнетка со стервозными глазами, а не дурковатая блондинка.
За спиной кто-то засопел.
Нерия обернулась – Матфей.
– О господи!
– Я не хотел вас пугать.
– Что? Что вам нужно?
– Опять дождь пошел.
– Я заметила.
– Наверно, прерваться самое время. Съездим в магазин за рубероидом, гвоздями, древесиной и прочим.
– За столяркой, – насмешливо сказала Нерия. – У строителей это называется «столярка», а не «древесина».
– Ну да. – Матфей почесывал свои ветхозаветные татуировки.
– Ну так идите уже!
– Понимаете, деньги нужны. На столярку.
– Матфей, мне надо вам кое-что сказать.
– Слушаю.
– Моего мужа убили. Скоро сюда приедет полицейский детектив.
Работяга подался назад:
– Царю небесный, сочувствую.
Он начал было сочинять молитву, но Нерия его оборвала:
– Ведь у вашей бригады есть лицензия на работу в округе Дейд, правда? То есть проблем не возникнет, если детектив захочет задать вам несколько вопросов?…
За пятнадцать минут тенниссийцы упаковались и уехали. Оставшись одна, Нерия расслабилась под легкий шепот дождя и комариное нытье. Она думала о Тони. Кого же он так достал, что его убили? Может, крутую девку Эдит? Потом вспомнила профессора. Интересно, как он и его Земная Матерь, мастерица минета, обходятся без колес?
Нерия думала о том многом, чего ей не хотелось бы делать. Например, снова жить в выпотрошенном доме 15600 по Калуса-драйв. Или отвечать на вопросы детектива. И ехать в морг на опознание тела бывшего мужа.
Насущная проблема – деньги. Может, Тони беспечно оставил ее имя на каком-нибудь банковском счете? И сколько там – если вообще что-то – осталось? Самый ценный предмет в доме – машина Тони, не пострадавшая от урагана. Нерия нашла в гараже запасные ключи, но двигатель не заводился.
– Вам помочь?
Это сказал чисто выбритый юноша в форме «Федерального Экспресса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Мой приятель ставил такую штуку на свой новый «файерберд». – Эди шмыгнула носом. – Все равно угнали. Прямо от дома, средь бела дня. Замок замораживают и разбивают молотком.
– Серьезно? – удивился Щелкунчик. – Замораживают?
– Ну.
Эди никак не могла примириться с тем, что произошло в мотеле. Какая чудовищная глупость! Теперь им не выбраться. Ни за что. Убить полицейского! Почему безобидное жульничество со страховкой так пошло вразнос?
Сцинка впечатлила изобретательная простота блокиратора. Особенно его заинтересовало скользящее устройство, позволявшее приладить рога в отверстие любого размера.
– Понимаешь, баранку не повернуть, – насмешливо объяснял Щелкунчик. – Значит, никто не угонит твой красивый новенький «кадиллак-севилью». Ну разве что пушку под ребра сунут. Но только настоящую, без фуфла!
Сцинк положил блокиратор.
– Только без фуфла! – горланил Щелкунчик, размахивая пистолетом.
Губернатор перевел отсутствующий взгляд в окно. Бонни постаралась растормошить Сцинка:
– Поверить не могу, что вы никогда не видели такого устройства.
– Я веду уединенную жизнь, – улыбнулся губернатор, на сей раз – грустно.
Глупее места для убийства полицейского не найти, думала Эди: здесь узкие соединяющиеся острова и единственный выезд на материк. Она постоянно оглядывалась – нет ли полицейских мигалок.
– Хорош дергаться, чего ты всех заводишь? – сказал Щелкунчик. – Через полчаса будем дома, а там найдем другую машину.
– Наверняка с проигрывателем?
– В точку.
Перед ними тащился грузовик с пивом. Потом пришлось остановиться на светофоре в Ки-Ларго. Эди украдкой взглянула назад и ахнула.
– Что? – завертел головой Щелкунчик. – Легавые?
– Нет, джип!
– Рехнулась? Этого быть не может…
– Прямо за нами.
Бонни хотела обернуться, но Сцинк придержал ее за плечо. Зажегся зеленый. Щелкунчик придавил газ, лихо лавируя между грузовиком с пивом и виляющей «тойотой».
– Прошмандовка чокнутая! – заорал он. – Да на дороге миллион черных джипов!
– Да? И все с пулевой пробоиной в крыше? – Эди смотрела на дырку с рваными краями над местом с водителем.
– Черт! – Щелкунчик стволом пистолета повернул зеркало. – Ты уверена?
«Чероки» висел у них на хвосте. Бонни увидела, что губернатор чуть улыбнулся. Эди тоже это заметила.
– Что происходит? – спросила она. – Кто это?
Сцинк пожал плечами.
– Тогда вот что! – заорал Щелкунчик. – Плевать, кто там, но мудила уже покойник! У меня как раз один патрон!
Бонни показалось, что дальнейшее произошло в одно плавное мгновенье: губернатор перегнулся через сиденье, вывернул из руки Щелкунчика револьвер и в упор выстрелил в приборную доску. Бросил оружие бандиту на колени и сказал:
– Ни шиша у тебя нет.
Щелкунчик едва не въехал в фонарный столб. У Эди после выстрела звенело в ушах, но она не удивилась. Рано или поздно, это должно было случиться. Улыбчивый с ними играл.
У Бонни стучала одна мысль: что теперь? Что еще он сделает?
Щелкунчик, скрывая страх, орал через плечо:
– Только попробуй еще что-нибудь! Сукой буду, зарулю с моста! Поал? Все сдохнем на хрен!
– Следи за дорогой, шеф.
– Не трогай меня, сволочь!
Сцинк положил подбородок на подголовник сиденья и сказал Щелкунчику почти в самое ухо:
– Полицейский, которого ты застрелил, был моим другом.
У Эди отвисла челюсть.
– Только не говорите, что это Джим.
– Он самый.
– Естественно, – безутешно вздохнула Эди.
– Ну и что? – Щелкунчик втянул голову в плечи. – Откуда мне было знать? Легаш он и есть легаш.
Бонни казалось, что в угнанной машине собралась какая-то сюрреалистическая компания. По логике, они больше не пленники, раз у Щелкунчика кончились патроны. Но все едут дальше, словно ничего не произошло. Будто две парочки отправились на пикник – не хватает только пиццы и молочных коктейлей.
– Можно кое-что спросить? Куда мы едем? И кто теперь главный?
– Я главный, – сказал Щелкунчик. – Кто ведет-то?
Эди толкнула его в бок:
– Джип. Видишь?
Черная машина пристроилась слева на соседней полосе. Щелкунчик притопил акселератор, но джип остался рядом.
– Че-оор-рт! – прорычал Щелкунчик. Эди права – та самая тачка, которую они бросили десять минут назад. Бандит совершенно растерялся: кто это?
Правое стекло джипа опустилось. Призрачный водитель, не отрывая глаз от дороги, вел машину левой рукой. Встречные фары на мгновенье осветили его лицо, но Щелкунчик не узнал этого человека, хотя точно заметил, что на нем нет полицейской формы, – и обрадовался совершенно зря.
Но Бонни Лэм сразу узнала водителя и незаметно ему помахала. Губернатор тоже приветственно поднял руку.
– Что происходит? – Эди вскочила коленками на сиденье и тыкала в окно. – Что это? Кто этот сукин сын?
Она больше растерялась, чем испугалась, когда водитель джипа свободной рукой поднял ружье. Щелкунчик его заметил уже после выстрела.
Шшшпок! Словно детская воздушка.
Щелкунчика больно куснуло под ухом, и что-то горячее растеклось по рукам, груди и ногам. Он обмяк и, заваливая руль вправо, пробурчал:
– Какого… какого хррр…
Сцинк сказал, что Эди сейчас самое время взять управление на себя.
– Держи крепче, – добавил он. – Мы на спуске.
Эди перегнулась через Щелкунчика и направила машину к обочине. Черный джип плавно их обогнул.
– Поверить не могу, – кусала губы Эди. – Просто не верится.
– Мне тоже, – сказала Бонни. Машина еще не остановилась, а она уже выскочила и побежала навстречу Августину.
28
Когда-то Джим Тайл играл крайним защитником за Университет Флориды. На предпоследнем курсе в финальной игре сезона тощий угловой алабамцев на полной скорости вонзился малиновым шлемом ему прямо в грудь. Джим мяч не выпустил, но совершенно разучился дышать.
Он вспомнил об этом, когда лежал в противной луже дождевой воды и смотрел в обеспокоенное лицо шлюхи с платиновыми волосами. Удар пули вышиб воздух из легких, и сейчас они безмолвно молили о глотке кислорода. В глазах проститутки отражались сине-белые огни мигалки.
Джим понимал, что умирает он вряд ли, это лишь кажется. Пуля придурка не вошла в грудь, а застряла в благословенно непробиваемом дюпоновском кевларе. Как и большинство полицейских офицеров, Джим терпеть не мог броник, особенно летом – жарко, тяжело, все чешется. Но он его носил, поскольку обещал это матери, племяшкам, дядюшке и, конечно, Бренде, у которой был такой же. По статистике, служба в Дорожной полиции – самая опасная. И она же, естественно, хуже всего оплачивается. Лишь после гибели множества офицеров вышло предписание о пуленепробиваемых жилетах для патрульных, но тощий бюджет службы позволял приобретать снаряжение только на выпрошенные пожертвования.
Задолго до этого родные Джима Таила решили, что не стоит ждать, пока законодатели штата проявят сердечную заботу о полицейских. На Рождество семья преподнесла ему кевларовый жилет. Джим не всегда надевал его, когда патрулировал сельские районы Отростка, но в Майами даже в церковь без него бы не сунулся. Слава богу, он надел его и сегодня.
Вот только бы вспомнить, как дышать.
– Спокойно, малыш, спокойно, – приговаривала шлюха. – Мы уже позвонили в 911.
Джим сел и втянул воздух со звуком, похожим на сломанную мусородробилку. Проститутка шмякнула полицейского меж лопаток, и сплющенный кусочек свинца, выскочив из дырки в его рубашке, плюхнулся в лужу. Тайл его поднял – пуля от полицейского револьвера.
– Куда они поехали? – дребезжащим голосом спросил Джим, с трудом вытаскивая из кобуры пистолет.
– И не думай шевелиться, – сказала женщина.
– Я в него попал?
– Сиди спокойно.
– Мэм, помогите мне, пожалуйста, подняться.
Спасатели подъехали, когда Джим, волоча ноги, уже брел к машине. Врачи его уложили, сняли жилет и рубашку. Очень сильный ушиб, сказали они, но ему крайне повезло.
Когда медики закончили осмотр, на стоянке толпились местные зеваки, случайные туристы, постояльцы мотеля и помощники окружного шерифа. Стояли два фургона телевизионщиков и три сияющих машины начальников Джима – без единой вмятины. Начальство собралось под черными зонтиками, чтобы написать рапорты.
Тем временем бандит, захвативший губернатора и новобрачную, гнал по шоссе.
Лейтенант сказал, чтобы Джим не волновался – все выезды перекроют.
– Сэр, я бы хотел участвовать в преследовании. Чувствую себя прекрасно.
– Ты никуда не поедешь. – Лейтенант постарался смягчить приказ братской улыбкой. – Джимми, старина, мы только начинаем.
И он вручил патрульному ручку и пачку бланков рапорта.
Труп Тони Торреса неизбежно привлек внимание газетного репортера, который освещал ураган и его последствия. В протоколе вскрытия не употреблялся термин «распятие», но схема колотых ран была красноречивее слов. Во избежание неприятной огласки полиция спешно возобновила расследование, которое заглохло после сорвавшегося звонка женщины, заявившей, что она жена убитого. Ветерану сыска по фамилии Брикхаус потребовался всего день, чтобы выяснить адрес покойного Тони Торреса: наручные часы жертвы «Картье» вывели детектива на ювелира, который запомнил надменного болвана Тони и, предвидя возможные претензии, сохранил квитанцию, удостоверяющую факт покупки. Известие о кончине сеньора Торреса не удручило ювелира, и он любезно передал детективу искомый адрес. Пока Информационный отдел полиции пудрил мозги репортеру, Брикхаус отправился по адресу в «Черепашью Луговину».
Он увидел разрушенный ураганом дом, перед которым стояли «шевроле» последней модели и драндулет марки «олдсмобил». Номерные знаки у «шевроле» отсутствовали, но регистрационный номер сообщил, что машина принадлежит жертве – Антонио Родриго Геваре-Торресу. Владельцем ржавой колымаги значился Лестер Маддокс Парсонс. Брикхаус связался с управлением по рации и попросил пробить имя по базе данных. Данные будут готовы к утру, но, возможно, и нет – после урагана в компьютерах поселились барабашки.
Естественным желанием детектива было войти в дом, что не составило бы труда в отсутствие дверей. И ордер, которого у Брикхауса не имелось, не создавал проблему – мешал старик сосед, любопытно пялившийся из деревянной скорлупы своей веранды. Он бы стал первым свидетелем защиты на процессе о полицейских злоупотреблениях, если бы незаконный обыск жилища жертвы вдруг принес результаты.
Потому Брикхаус со двора осмотрел дом через разбитые окна и дверные проемы. В гараже он заметил бензиновый генератор, в столовой – вино и цветы, а также дамскую сумочку, оплывшие свечи, переносной ледник подле кресла-трансформера – явные следы обитания после урагана. А так – все в обломках, как бывает после шторма. Пятен крови Брикхаус не увидел, что соответствовало первоначальной версии – торговца трейлерами увезли и распяли в другом месте.
Детектив пошел поговорить с любопытным соседом, который представился как Леонел Варга и поведал путаную, но красочную байку о зловещего вида посетителях, таинственных длинноногих женщинах и невыносимо тявкающих собаках. Брикхаус все вежливо записал. Варга сообщил, что супруги разошлись, но миссис Торрес недавно звонила и сказала, что едет домой.
– Но это секрет, – добавил он.
– Это я понял, – сказал Брикхаус.
Перед уходом он прикрепил к дверному косяку Торресов свою визитку.
Там Нерия и обнаружила ее утром.
Пикап Матфея неотрывно следовал за ней от Форт-Драма до самого дома в «Черепашьей Луговине». Семь работяг роем оккупировали разрушенное жилище, пребывая в диком изумлении от ниспосланной Господом возможности заработать. Матфей торжественно заявил, что они приступают к ремонту немедленно.
– Не сейчас, – сказала Нерия. – Помогите мне разыскать мужа, и тогда я дам вам поработать в доме.
– Да, конечно. Где он?
– Сначала мне нужно позвонить.
– Разумеется, а мы пока все прикинем, – сказал Матфей и попросил разрешения взять инструменты из гаража.
– Погодите.
Но работяги уже взбирались по стропилам, как стая безволосых шимпанзе. Ладно, пусть, решила Нерия. Увиденное расстроило ее сильнее, чем она предполагала. Одно дело смотреть на разрушения по «Си-эн-эн», и совсем другое – оказаться в них по щиколотку. Поражает воображение, если этот мусор был некогда твоим домом. Нерия увидела заплесневелые свадебные фотографии, и сердце кольнула грусть, которая тотчас исчезла, когда в столовой обнаружились цветы и бутылка вина. Тони купил для своей девки, решила Нерия.
Потом она заметила визитку детектива. Может, копы упекли сволочного муженька в тюрьму и теперь ничто не мешает получить половину семейного имущества? Или даже больше.
В гараже заревело – пронырливые тенниссийцы отыскали бензин для генератора. В гостиной замигала голая лампочка.
Пришел поздороваться Леонел Варга в купальном халате и сообщил, что этот детектив – приятный человек.
– Чего он хотел? Насчет Тони?
– Не думаю. Он не сказал. – Мистер Варга разглядывал хлопотливые фигуры на стропилах, подсвеченные накалявшимся восходом. – Нашли кровельщиков?
– Сильно сомневаюсь.
Нерия позвонила детективу Брикхаусу по домашнему номеру, написанному карандашом на обороте визитки. Казалось, детектив привык к тому, что его будят незнакомые люди.
– Рад, что вы позвонили, – сказал он.
– Проблема с Тони?
– К сожалению, да.
– Неужели он в тюрьме? – спросила Нерия, всей душой надеясь на подтверждение.
– Нет. Ваш муж мертв, миссис Торрес.
– О господи! Господи! Господи! – Мысли Нерии скакали, как голыши, пущенные по воде.
– Мне жаль…
– Вы не ошиблись? Вы уверены, что это Антонио?
– Нам нужно съездить в морг. Вы сейчас дома?
– Да, я вернулась.
– Утром я должен быть в суде, – сказал Брикхаус. – Что если днем я заскочу к вам? Поедем вместе, будет время поговорить.
– О чем?
– Похоже, Антонио убили.
– Что? Убили?
– Поговорим потом, миссис Торрес. Сейчас отдохните.
Нерия не понимала, что чувствует и что должна бы чувствовать. В морге лежал труп человека, за которым она была замужем. Да, жирный подонок, но все же муж, и когда-то ей казалось, что она его любит. Естественно, у нее шок. Любопытство. Укол эгоистичного страха. Может, даже печаль. Тони бывал свиньей, но все равно…
Взгляд упал на ридикюль. Раскрытая женская сумочка лежит на кухонном столе. Сверху записка печатными буквами, подписанная инициалами «Ф.Д.». Автор сообщал, что собаки у него в мотеле. Записка начиналась: «Моя сексуальная душенька», а заканчивалась: «Всегда люблю».
Какие еще собаки? – подумала Нерия. Интересно, это Тони – «Ф.Д.»? И какое глупое прозвище скрывают инициалы? Фигов Дебил?
Нерия с любопытством проверила содержимое. Водительские права на имя Эдиты Деборы Марш. Нерия взглянула на дату рождения и высчитала в уме: этой штучке двадцать девять лет.
Ах ты, старый грязный развратник!
Нерия рассмотрела фотографию. Оторва. Потому Тони и загреб ее в свои жирные лапы. Отчего-то было приятно, что Эдит брюнетка со стервозными глазами, а не дурковатая блондинка.
За спиной кто-то засопел.
Нерия обернулась – Матфей.
– О господи!
– Я не хотел вас пугать.
– Что? Что вам нужно?
– Опять дождь пошел.
– Я заметила.
– Наверно, прерваться самое время. Съездим в магазин за рубероидом, гвоздями, древесиной и прочим.
– За столяркой, – насмешливо сказала Нерия. – У строителей это называется «столярка», а не «древесина».
– Ну да. – Матфей почесывал свои ветхозаветные татуировки.
– Ну так идите уже!
– Понимаете, деньги нужны. На столярку.
– Матфей, мне надо вам кое-что сказать.
– Слушаю.
– Моего мужа убили. Скоро сюда приедет полицейский детектив.
Работяга подался назад:
– Царю небесный, сочувствую.
Он начал было сочинять молитву, но Нерия его оборвала:
– Ведь у вашей бригады есть лицензия на работу в округе Дейд, правда? То есть проблем не возникнет, если детектив захочет задать вам несколько вопросов?…
За пятнадцать минут тенниссийцы упаковались и уехали. Оставшись одна, Нерия расслабилась под легкий шепот дождя и комариное нытье. Она думала о Тони. Кого же он так достал, что его убили? Может, крутую девку Эдит? Потом вспомнила профессора. Интересно, как он и его Земная Матерь, мастерица минета, обходятся без колес?
Нерия думала о том многом, чего ей не хотелось бы делать. Например, снова жить в выпотрошенном доме 15600 по Калуса-драйв. Или отвечать на вопросы детектива. И ехать в морг на опознание тела бывшего мужа.
Насущная проблема – деньги. Может, Тони беспечно оставил ее имя на каком-нибудь банковском счете? И сколько там – если вообще что-то – осталось? Самый ценный предмет в доме – машина Тони, не пострадавшая от урагана. Нерия нашла в гараже запасные ключи, но двигатель не заводился.
– Вам помочь?
Это сказал чисто выбритый юноша в форме «Федерального Экспресса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38