что плохого в том, что каждый овчар старался подобрать себе
самые лучшие колокольчики? Что плохого в том, что он прекрасно умел играт
ь на гайде? И заслушивались его целые Родопы, особенно на вечерней или утр
енней заре.
Ц Главное Ц план, Ц мужественно отвечали мне болгарские скотоводы. Но
неужели вовсе нельзя сочетать план и обычай; цифру и песню; труд и красоту?
Я ничего не говорю, многое уходит в прошлое безвозвратно, и смешно было бы
за это цепляться, чтобы удержать. Но надо чем-нибудь заполнить место ушед
шего, этот (модное теперь словечко) образовавшийся вакуум.
Тяжелым был труд крестьянина. Вот он и старался украсить каждый шаг, кажд
ый элемент своего бытия. Трепала (нелегкая работа трепать лен) висят по му
зеям как оригинальные произведения народного творчества, дуга, расписа
нная и разрисованная, дом, украшенный резьбой, вышитые полотенца, праздн
ичные женские наряды, скатерть, похожая на жар-птицу, песни, которыми тепе
рь заслушивается весь мир, хороводы по тридцать человек, а в хороводе жен
щины и девушки в венках из луговых цветов.
Или, скажем, свадьба. Едва ли не самое главное событие в жизни каждого чело
века. Веками продумывался я складывался свадебный обряд, длинный, строги
й спектакль, где и зрители, и актеры Ц одно. Спектакль с интермедиями, с со
льным и хоровым пением, с хореографическим элементом, с отдельными сценк
ами, полными символического значения.
Ушло Ц не будем жалеть? Но чем бы заменить? То, что «молодые» распишутся в
сельсовете,Ц в этом красоты еще нет, а потом сразу за стол Ц студень, вод
ка, соленый огурец. Выручаются на криках «горько». Одно это, пожалуй, и ост
алось от большого и нужного обряда.
Недавно я прочитал, как жених за невестой приехал, на чем бы вы думали? Ц н
а самосвале. Вот так. Вместо свадебного поезда с разноцветными лентами в
гривах лошадей и с колокольчиками (опять эти колокольчики!) Ц обыкновен
ный колхозный самосвал. И грустно тут не то, что не нашлось иной машины, Ц
можно было бы поискать и найти, а то, что жених, и невеста, и все вокруг счита
ют это в порядке вещей.
Мы строим коммунистическое общество Ц самый красивый образ жизни из вс
ех существовавших когда-либо на земле. Зачем же пускать красоту в перепл
авку, предварительно сплющив ее многотонным прессом. Не разумней ли сохр
анить, сберечь и передать потомкам?
Путешествуя по Болгарии, мы в конце концов набрели на лавчонку старьевщи
ка-медника, у которого ченове висели на палке почти как в Ранковском музе
е. С той разницей, что здесь их можно было купить. Я вцепился в самый большо
й чен, который гудел почти как набат.
Ц Сколько же стоит? Скажите мне скорее, сколько стоит этот красавец?
Ц Сейчас свешаем, Ц спокойно ответил хозяин лавочки. Ц Это мы продаем
на вес, как медь. Одну минутку. Ваш красавец весит три кило сто.
В общей сложности я унес из лавочки хорошо упакованными в бумагу и шпага
т двенадцать килограммов семьсот пятьдесят граммов колоколов. Их была д
южина. Самый маленький весил граммов полтораста.
Вас, конечно, интересует, почем же в Болгарии ходит килограмм колоколов. Н
о я не рискую об этом написать… Во-первых, вы мне все равно не поверите; во-
вторых, жена, оставшаяся без сувениров, до сих пор не знает, что у меня были
в Болгарии кое-какие карманные деньги.
Зато у меня единственная в целой Москве коллекция родопских ченов. Может
быть, нет такой коллекции в самой Софии.
Наконец, нужно заметить, что слово «ченове» и все эти дюкизинджи-деве, алт
ынджи-деве и т. д. Ц все эти названия турецкого происхождения известны г
лавным образом в Родопах. Когда я стал, рассказывать о них друзьям в Софии
, они не сразу поняли, о чем идет речь, а потом обрадованно воскликнули: «А, т
ак это же звонци! Обыкновенные звонци!»
Нетрудно понять и русскому человеку.
ЭТЮД ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ
(продолжение)
Точно такая же путаница (ченове-звонци) произошла и с другим словечком. Ес
ть в Болгарии понятие Ц «чешма». Пока мы ездили по стране, в гуще народа, о
собенно в Родопском крае, всюду слышали и сами говорили «чешма». А потом д
рузья объяснили, что на подлинно болгарском языке «чешма» Ц это «водоле
й». Практически, конечно, бытуют оба слова, и пришлое от турок, и отечестве
нное, так же как у нас, к примеру, есть одновременно порт и пристань, парк и с
ад, прихожая и вестибюль, шоссе и дорога, аэроплан и самолет, пилот и летчи
к.
Правда, в случае с чешмой. я думаю, не только слово пришло от турок, но и само
понятие, и сама чешма, как таковая.
Дело в том, что точно такие чешмы я во множестве встречал в Албании, тоже н
аходившейся некогда в составе Оттоманской империи. Говорят, много их в Г
реции и Югославии. И в самой Турции, разумеется. У нас встречаются в землях
, соседствующих с турецким востоком: в Армении, в Азербайджане и даже в Гру
зии.
Может быть, все дело в цене воды в тех местах, которые я только что перечис
лил. В цене не базарной, но для путника, застигнутого на каменистом пути в
полдневном иссушающем зное.
Теперь, когда мы едем по дороге со скоростью 70 километров в час, имея в авто
мобиле термос с ледяной водой, чешмы попадаются нам через каждые полчаса
езды. Они не имеют для нас вроде бы никакой цены, хотя все равно приятно ос
тановиться возле родниковой струи, охладить лицо, руки, сменить воду в те
рмосе.
Надо представить себе путников, едущих в лучшем случае на лошадях, а чаще
всего либо на осликах, либо идущих пешком; надо представить себе, что не хо
дили но дорогам путники вовсе уж налегке, но обязательно мешок за плечам
и. И дорожная пыль, и южный зной, и жаром пышущие раскаленные камни, и одежд
а, прилипающая к телу, и пот, струящийся по лицу, и щекотание глаз, и до боли,
до ожогов натруженные ноги… и вдруг Ц чешма! О! Пожалуй, это была самая бо
льшая радость, которую человек встречал в пути.
У нас в Средней России тоже немало ведь родников, выбивающихся из-под зем
ли, а потом струящихся ручейками. Зеленая жирная осока вокруг такого род
ничка, топкое местечко. Та же осока укажет, вытянувшись полосой, в которую
сторону сочится, течет по земле родниковая вода. Иногда, если нет поблизо
сти реки или колодца, и у нас обделают родничок, облагородят его, обнесут с
рубом, хотя бы в три венца, или обложат камнем-голышом, но не везде и не част
о. В наших в общем-то влажных и прохладных местах нет такого культа воды, к
ак в южногористых странах.
Там, если невдалеке от дороги бежит ручеек (пусть даже и вдалеке от дороги
), то его подводят к дороге, заключив в трубу. На дороге ставят на ребро каме
нную плиту, иногда и мраморную. Около плиты Ц каменное или мраморное кор
ытце. Из плиты, из двух или трех отверстий льются струйки воды, толщиной та
к примерно с палец. Они падают в корытце, наполняют его. Из корытца, через к
рай, вода переливается на землю. Ручеек, совершив невольный зигзаг и пред
ложив свои услуги усталому путнику, продолжает незамысловатое путешес
твие по планете. Каменная плита с водой, струящейся из нее, и есть чешма, ил
и водолей.
Если человек под старость скопил немного денег, то он высшим благом и дол
гом почитает соорудить чешму на дороге, чтобы люди пили и помнили о нем ве
чно, пока течет по земле вода и ходят по дороге люди.
А чтобы лучше помнили, надо сделать чешму красивой, оригинальной, еще луч
ше оставить, вырубив на камне какую-нибудь надпись. Один напишет свое имя
, другой присовокупит к этому пожелание: «Пейте на здоровье!», третий наче
ртает начальные слова песни: «Русские встали на Рожене, птица не пролети
т. Пейте во здравие моих родителей, которые любили эту песню!»
В деревне Жеравне, знаменитой своей старинной народной архитектурой, ок
оло церкви стоит беломраморная чешма. На ней в две колонки начертано сти
хотворение, датированное 1767 годом. Вот о чем говорится в стихотворении ка
к бы от имени самой чешмы:
На вершине старой горы
С вечных времен
Течет обильный родник.
От того щедрого источника
Вылчо Хаджи Ненов
Привел меня сюда
Сто пять лет назад.
Через пятьдесят лет подновили меня
Его три сына: Пенко, Васил
И Теодор Ц старший сын.
Потом их сыновья: Дмитрий, Стефан
И Переклий
Провели третий путь
На память о своем гордом отце и дедушке.
Награди их, господь,
За добрые дела,
Достойные похвалы!
На горе Витоше я видел чешму, которую устроил некий Крыстя. Устроив, остав
ил и медный ковшик на тонкой цепочке. На ковшике написал: «Кто принесет эт
от ковшик к себе домой, того постигнет страшная болезнь».
Так и висит ковшичек, может быть, сорок лет, может быть, пятьдесят.
Одним словом, каждый старается, как может. В одном селении на чешме написа
ны имена сельчан, вышедших в люди: тот доктор, тот художник, тот профессор,
тот полковник или генерал.
Попадаются совсем новые чешмы, сооруженные из серого бетона. На них либо
изображена звезда, либо написан какой-нибудь лозунг, например, призываю
щий к соревнованию с соседним районом, либо к повышению производства мяс
а, табака, винограда, кукурузы. Каждое время кладет свою неизгладимую печ
ать.
Станислав признался мне, что он скопил деньжонок и тоже хочет устроить с
вою чешму. Место облюбовано давно, по дороге на Смолян. Нужно будет пригла
сить архитектора, художника, садовода-декоратора. Вся чешма с художеств
енным оформлением обойдется будто бы в пятьсот рублей, если перевести на
наши новые деньги.
Какая прекрасная, какая благородная традиция!
ЭТЮД ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ
(продолжение)
О человеческие ремесла! Почему, спрашивается, я люблю больше всякую реме
сленную, кустарную вещь, чем изделие, сошедшее с точнейшего современного
станка? Потому, что я знаю: эту ремесленную вещь сделали непосредственно
человеческие руки.
Ну, конечно, разумеется, станок или самая сложная аппаратура Ц тоже дело
рук человеческих, тоже произведение его ума, выдумки, изобретательности
, хитрости, ловкости. Но все же изобретенная им самим машина отделила его р
уки и от материала, и от изделия. Он хватается своими руками в лучшем случа
е за рукоятки машины, а то и вовсе нажимает кнопки. И вот текут, скатываясь
в рулоны, тысячи километров ткани; выстреливаются, как из автомата, штамп
ованные женские украшения; громоздятся керамика и хрусталь, разноцветн
ые шерстяные нитки как бы сами собой сочетаются в разноцветные (бухарски
е ли, персидские ли?) ковры.
И вдруг невдалеке от Троянского монастыря, где мы провели ночь, я вижу гон
чарный круг. Надо признаться, вижу впервые в жизни.
Троянская керамика попадалась мне на глаза либо у людей, приехавших из Б
олгарии, либо в художественных магазинах в Софии, либо в музеях на стенда
х, либо в быту болгарских друзей. Между прочим, с троянской керамикой у мен
я был тот случай, когда я не мог представить себе, как это сделано. Иной раз
видишь вещь и понимаешь, что тебе самому такую не сделать, например Венер
у Милосскую, но все же вполне представляешь, что был резец и были руки маст
ера, и его гениальность, и вдохновение, и были краски у Рафаэля, и были тонч
айшие кисточки у расписывателя китайского или сервского фарфора. Нам та
к не сделать, но как это сделано, мы вполне понимаем.
Как не вертел я в руках чашку, или блюдце, или графинчик, или сахарницу, сде
ланные в Трояне, не мог вообразить, как они расписаны столь причудливым о
бразом. Не может быть, чтобы кисточкой от руки. Но если не кисточкой, то чем
же?
Рассказывают в Сибири, будто черт однажды решил освоить все человечески
е профессии. Научился и портняжному, и сапожному, и всякому прочему ремес
лу, и вдруг попал ему в руки валенок. Поразился и посрамился черт Ц не мог
понять, как это сделано, ни шва, ни начала, ни конца.
Однако я заговорил о гончарном круге. Мастер, сам смуглый, как троянская г
лина (значит, подчеркнута седина волос), на моих глазах взял бесформенный
ком хорошо перемешанной глины и шлепнул его на гончарный круг, который, и
правда, есть не что иное, как круг, деревянный, ровный, так примерно полмет
ра в поперечнике. Круг начал быстро вращаться, и ком глины тоже. Так они вр
ащались бы хоть час, хоть день, но мастер приставил к глине свои длинные, к
ак у хорошего музыканта, чуткие, как у опытного хирурга, свои мудрые челов
еческие пальцы, и ком глины от мгновения к мгновению начал преображаться
. Он то вытягивался кверху, то раздавался в стороны, сделался полым, и стен
ки его все утоньшались и утоньшались.
Задуман был кувшин. Но я насчитал по крайней мере десять промежуточных ф
орм. Может быть, мастер для нас, для зрителей, блеснул своими руками. На каж
дой промежуточной форме мастер мог остановить свой круг, и вот текучая ф
орма застыла бы и закостенела бы на века уж не в виде кувшина, как было зад
умано, а либо в виде горшка, либо в виде узкогорлой вазы, либо в виде древне
греческой амфоры, либо в виде самого экстравагантного модернистского с
осуда. Все зависело от мастера, от его воли, от его рук. Но ком глины, побывав
в древних амфорах, в обыкновенных крестьянских горшках, в узкогорлых ва
зах, в модернистских сосудах, в конце концов начал приобретать очертания
кувшина, как и было задумано мастером.
Текучесть формы заворожила, околдовала меня. Я понял, что, конечно, есть дл
я гончара вполне установившиеся формы, но все же есть оттенки, когда лини
я едва-едва меняет изгиб, а изделие сразу звучит иначе, приобретает изыск
анность вместо туповатой тяжести, благородство Ц ранг искусства. Я поня
л, что вдохновение при беспрерывной текучести формы также нужно гончару
, как любому другому творцу, включая поэта. Я понял также (лишний раз), что и
поэт может лепить туповатой тяжести вполне стандартные, вполне бездушн
ые горшки, хотя бы они и назывались стихотворениями. Я понял, наконец (хотя
зная об этом еще в 5-м классе средней школы), что гончарный круг Ц величайш
ее изобретение человека и (об этом уж не было в пятом классе) что любое тво
рчество, если бы даже захотели сотворить новую планету или новую солнечн
ую систему, Ц есть гончарный, круг.
С разрисовкой троянской керамики произошел парадокс. Я представляю, как
сделать Венеру Милосскую, но не способен сделать ее; я не представлял, как
расписывается троянская керамика, а оказалось, что достаточно, хотя бы и
мне, трехмесячных производственных курсов. Правда, творческий элемент в
озможен и тут. Что же касается текучести формы, то здесь буквально все теч
ет и нужно успеть сообразиться. Не знаю, сумею ли рассказать по порядку и в
нятно.
Чашку ставят на маленький круг, который будет вращаться наподобие гонча
рного, но медленно. Перед мастерицей расположен набор жидких красок, все
они в небольших резиновых аптекарских грушах. До недавних пор вместо рез
иновых груш применяли рог буйвола. Отпиливали острый кончик, вставляли у
зкую трубочку (соломинку), по которой из рога вытекала краска.
К медленно вращающейся чашке (или вазе) подставляют кончик резиновой гру
ши. На чашке возникает обильный жидкий красочный ободок. Повыше его или п
ониже ложатся один за другим новые разноцветные ободки по мере того, как
мастерица подставляет к чашке новые и новые груши с красками.
Потом на верхний ободок наносят тяжелые, из густой краски, равномерные к
апли. Капли стекают вниз и стаскивают, сволакивают ранее нанесенные живо
писные ободки, получаются живописные рясы, вилюлины, зигзаги. Соломинкой
мастерица в некоторых местах поднимает ползущие вниз ободки обратно кв
ерху. Причудливость достигает границ. Когда все высохнет и закалится в п
ечке, нельзя вообразить, что все было так просто и затратили на все каких-
нибудь пять Ц десять минут.
Между прочим, троянская керамика широко экспортируется из Болгарии в за
падные страны. Особенно ее любят почему-то в Англии.
Глина мягка и податлива, мни и делай, что хочешь. Зато, наверно, легче ошиби
ться. Чуть тронул Ц и уже не то. Или, напротив, чуть тронул, и вот уже легкос
ть, недоступная посредственному ремесленнику.
Впрочем, дело не в материале. Можно создавать бездарные тупые вещи из вос
ка и великолепные, нежные, тонкие вещи из обыкновенного черного неуклюже
го железа. Допустим, знаменитая решетка Летнего сада.
В Болгарии с давних пор существует искусство, которое так и называется «
кованое железо». Я не знаю материала, в котором изящество и легкость могл
и бы так удачно сочетаться с эдакой средневековой, рыцарской, замковой, о
дним словом, железной суровостью.
Главный секрет в том, что поверхность железа делают неровной. Вся она в ме
лких вмятинах (как если бы по воску постучали маленьким закругленным мол
оточком).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
самые лучшие колокольчики? Что плохого в том, что он прекрасно умел играт
ь на гайде? И заслушивались его целые Родопы, особенно на вечерней или утр
енней заре.
Ц Главное Ц план, Ц мужественно отвечали мне болгарские скотоводы. Но
неужели вовсе нельзя сочетать план и обычай; цифру и песню; труд и красоту?
Я ничего не говорю, многое уходит в прошлое безвозвратно, и смешно было бы
за это цепляться, чтобы удержать. Но надо чем-нибудь заполнить место ушед
шего, этот (модное теперь словечко) образовавшийся вакуум.
Тяжелым был труд крестьянина. Вот он и старался украсить каждый шаг, кажд
ый элемент своего бытия. Трепала (нелегкая работа трепать лен) висят по му
зеям как оригинальные произведения народного творчества, дуга, расписа
нная и разрисованная, дом, украшенный резьбой, вышитые полотенца, праздн
ичные женские наряды, скатерть, похожая на жар-птицу, песни, которыми тепе
рь заслушивается весь мир, хороводы по тридцать человек, а в хороводе жен
щины и девушки в венках из луговых цветов.
Или, скажем, свадьба. Едва ли не самое главное событие в жизни каждого чело
века. Веками продумывался я складывался свадебный обряд, длинный, строги
й спектакль, где и зрители, и актеры Ц одно. Спектакль с интермедиями, с со
льным и хоровым пением, с хореографическим элементом, с отдельными сценк
ами, полными символического значения.
Ушло Ц не будем жалеть? Но чем бы заменить? То, что «молодые» распишутся в
сельсовете,Ц в этом красоты еще нет, а потом сразу за стол Ц студень, вод
ка, соленый огурец. Выручаются на криках «горько». Одно это, пожалуй, и ост
алось от большого и нужного обряда.
Недавно я прочитал, как жених за невестой приехал, на чем бы вы думали? Ц н
а самосвале. Вот так. Вместо свадебного поезда с разноцветными лентами в
гривах лошадей и с колокольчиками (опять эти колокольчики!) Ц обыкновен
ный колхозный самосвал. И грустно тут не то, что не нашлось иной машины, Ц
можно было бы поискать и найти, а то, что жених, и невеста, и все вокруг счита
ют это в порядке вещей.
Мы строим коммунистическое общество Ц самый красивый образ жизни из вс
ех существовавших когда-либо на земле. Зачем же пускать красоту в перепл
авку, предварительно сплющив ее многотонным прессом. Не разумней ли сохр
анить, сберечь и передать потомкам?
Путешествуя по Болгарии, мы в конце концов набрели на лавчонку старьевщи
ка-медника, у которого ченове висели на палке почти как в Ранковском музе
е. С той разницей, что здесь их можно было купить. Я вцепился в самый большо
й чен, который гудел почти как набат.
Ц Сколько же стоит? Скажите мне скорее, сколько стоит этот красавец?
Ц Сейчас свешаем, Ц спокойно ответил хозяин лавочки. Ц Это мы продаем
на вес, как медь. Одну минутку. Ваш красавец весит три кило сто.
В общей сложности я унес из лавочки хорошо упакованными в бумагу и шпага
т двенадцать килограммов семьсот пятьдесят граммов колоколов. Их была д
южина. Самый маленький весил граммов полтораста.
Вас, конечно, интересует, почем же в Болгарии ходит килограмм колоколов. Н
о я не рискую об этом написать… Во-первых, вы мне все равно не поверите; во-
вторых, жена, оставшаяся без сувениров, до сих пор не знает, что у меня были
в Болгарии кое-какие карманные деньги.
Зато у меня единственная в целой Москве коллекция родопских ченов. Может
быть, нет такой коллекции в самой Софии.
Наконец, нужно заметить, что слово «ченове» и все эти дюкизинджи-деве, алт
ынджи-деве и т. д. Ц все эти названия турецкого происхождения известны г
лавным образом в Родопах. Когда я стал, рассказывать о них друзьям в Софии
, они не сразу поняли, о чем идет речь, а потом обрадованно воскликнули: «А, т
ак это же звонци! Обыкновенные звонци!»
Нетрудно понять и русскому человеку.
ЭТЮД ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ
(продолжение)
Точно такая же путаница (ченове-звонци) произошла и с другим словечком. Ес
ть в Болгарии понятие Ц «чешма». Пока мы ездили по стране, в гуще народа, о
собенно в Родопском крае, всюду слышали и сами говорили «чешма». А потом д
рузья объяснили, что на подлинно болгарском языке «чешма» Ц это «водоле
й». Практически, конечно, бытуют оба слова, и пришлое от турок, и отечестве
нное, так же как у нас, к примеру, есть одновременно порт и пристань, парк и с
ад, прихожая и вестибюль, шоссе и дорога, аэроплан и самолет, пилот и летчи
к.
Правда, в случае с чешмой. я думаю, не только слово пришло от турок, но и само
понятие, и сама чешма, как таковая.
Дело в том, что точно такие чешмы я во множестве встречал в Албании, тоже н
аходившейся некогда в составе Оттоманской империи. Говорят, много их в Г
реции и Югославии. И в самой Турции, разумеется. У нас встречаются в землях
, соседствующих с турецким востоком: в Армении, в Азербайджане и даже в Гру
зии.
Может быть, все дело в цене воды в тех местах, которые я только что перечис
лил. В цене не базарной, но для путника, застигнутого на каменистом пути в
полдневном иссушающем зное.
Теперь, когда мы едем по дороге со скоростью 70 километров в час, имея в авто
мобиле термос с ледяной водой, чешмы попадаются нам через каждые полчаса
езды. Они не имеют для нас вроде бы никакой цены, хотя все равно приятно ос
тановиться возле родниковой струи, охладить лицо, руки, сменить воду в те
рмосе.
Надо представить себе путников, едущих в лучшем случае на лошадях, а чаще
всего либо на осликах, либо идущих пешком; надо представить себе, что не хо
дили но дорогам путники вовсе уж налегке, но обязательно мешок за плечам
и. И дорожная пыль, и южный зной, и жаром пышущие раскаленные камни, и одежд
а, прилипающая к телу, и пот, струящийся по лицу, и щекотание глаз, и до боли,
до ожогов натруженные ноги… и вдруг Ц чешма! О! Пожалуй, это была самая бо
льшая радость, которую человек встречал в пути.
У нас в Средней России тоже немало ведь родников, выбивающихся из-под зем
ли, а потом струящихся ручейками. Зеленая жирная осока вокруг такого род
ничка, топкое местечко. Та же осока укажет, вытянувшись полосой, в которую
сторону сочится, течет по земле родниковая вода. Иногда, если нет поблизо
сти реки или колодца, и у нас обделают родничок, облагородят его, обнесут с
рубом, хотя бы в три венца, или обложат камнем-голышом, но не везде и не част
о. В наших в общем-то влажных и прохладных местах нет такого культа воды, к
ак в южногористых странах.
Там, если невдалеке от дороги бежит ручеек (пусть даже и вдалеке от дороги
), то его подводят к дороге, заключив в трубу. На дороге ставят на ребро каме
нную плиту, иногда и мраморную. Около плиты Ц каменное или мраморное кор
ытце. Из плиты, из двух или трех отверстий льются струйки воды, толщиной та
к примерно с палец. Они падают в корытце, наполняют его. Из корытца, через к
рай, вода переливается на землю. Ручеек, совершив невольный зигзаг и пред
ложив свои услуги усталому путнику, продолжает незамысловатое путешес
твие по планете. Каменная плита с водой, струящейся из нее, и есть чешма, ил
и водолей.
Если человек под старость скопил немного денег, то он высшим благом и дол
гом почитает соорудить чешму на дороге, чтобы люди пили и помнили о нем ве
чно, пока течет по земле вода и ходят по дороге люди.
А чтобы лучше помнили, надо сделать чешму красивой, оригинальной, еще луч
ше оставить, вырубив на камне какую-нибудь надпись. Один напишет свое имя
, другой присовокупит к этому пожелание: «Пейте на здоровье!», третий наче
ртает начальные слова песни: «Русские встали на Рожене, птица не пролети
т. Пейте во здравие моих родителей, которые любили эту песню!»
В деревне Жеравне, знаменитой своей старинной народной архитектурой, ок
оло церкви стоит беломраморная чешма. На ней в две колонки начертано сти
хотворение, датированное 1767 годом. Вот о чем говорится в стихотворении ка
к бы от имени самой чешмы:
На вершине старой горы
С вечных времен
Течет обильный родник.
От того щедрого источника
Вылчо Хаджи Ненов
Привел меня сюда
Сто пять лет назад.
Через пятьдесят лет подновили меня
Его три сына: Пенко, Васил
И Теодор Ц старший сын.
Потом их сыновья: Дмитрий, Стефан
И Переклий
Провели третий путь
На память о своем гордом отце и дедушке.
Награди их, господь,
За добрые дела,
Достойные похвалы!
На горе Витоше я видел чешму, которую устроил некий Крыстя. Устроив, остав
ил и медный ковшик на тонкой цепочке. На ковшике написал: «Кто принесет эт
от ковшик к себе домой, того постигнет страшная болезнь».
Так и висит ковшичек, может быть, сорок лет, может быть, пятьдесят.
Одним словом, каждый старается, как может. В одном селении на чешме написа
ны имена сельчан, вышедших в люди: тот доктор, тот художник, тот профессор,
тот полковник или генерал.
Попадаются совсем новые чешмы, сооруженные из серого бетона. На них либо
изображена звезда, либо написан какой-нибудь лозунг, например, призываю
щий к соревнованию с соседним районом, либо к повышению производства мяс
а, табака, винограда, кукурузы. Каждое время кладет свою неизгладимую печ
ать.
Станислав признался мне, что он скопил деньжонок и тоже хочет устроить с
вою чешму. Место облюбовано давно, по дороге на Смолян. Нужно будет пригла
сить архитектора, художника, садовода-декоратора. Вся чешма с художеств
енным оформлением обойдется будто бы в пятьсот рублей, если перевести на
наши новые деньги.
Какая прекрасная, какая благородная традиция!
ЭТЮД ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ
(продолжение)
О человеческие ремесла! Почему, спрашивается, я люблю больше всякую реме
сленную, кустарную вещь, чем изделие, сошедшее с точнейшего современного
станка? Потому, что я знаю: эту ремесленную вещь сделали непосредственно
человеческие руки.
Ну, конечно, разумеется, станок или самая сложная аппаратура Ц тоже дело
рук человеческих, тоже произведение его ума, выдумки, изобретательности
, хитрости, ловкости. Но все же изобретенная им самим машина отделила его р
уки и от материала, и от изделия. Он хватается своими руками в лучшем случа
е за рукоятки машины, а то и вовсе нажимает кнопки. И вот текут, скатываясь
в рулоны, тысячи километров ткани; выстреливаются, как из автомата, штамп
ованные женские украшения; громоздятся керамика и хрусталь, разноцветн
ые шерстяные нитки как бы сами собой сочетаются в разноцветные (бухарски
е ли, персидские ли?) ковры.
И вдруг невдалеке от Троянского монастыря, где мы провели ночь, я вижу гон
чарный круг. Надо признаться, вижу впервые в жизни.
Троянская керамика попадалась мне на глаза либо у людей, приехавших из Б
олгарии, либо в художественных магазинах в Софии, либо в музеях на стенда
х, либо в быту болгарских друзей. Между прочим, с троянской керамикой у мен
я был тот случай, когда я не мог представить себе, как это сделано. Иной раз
видишь вещь и понимаешь, что тебе самому такую не сделать, например Венер
у Милосскую, но все же вполне представляешь, что был резец и были руки маст
ера, и его гениальность, и вдохновение, и были краски у Рафаэля, и были тонч
айшие кисточки у расписывателя китайского или сервского фарфора. Нам та
к не сделать, но как это сделано, мы вполне понимаем.
Как не вертел я в руках чашку, или блюдце, или графинчик, или сахарницу, сде
ланные в Трояне, не мог вообразить, как они расписаны столь причудливым о
бразом. Не может быть, чтобы кисточкой от руки. Но если не кисточкой, то чем
же?
Рассказывают в Сибири, будто черт однажды решил освоить все человечески
е профессии. Научился и портняжному, и сапожному, и всякому прочему ремес
лу, и вдруг попал ему в руки валенок. Поразился и посрамился черт Ц не мог
понять, как это сделано, ни шва, ни начала, ни конца.
Однако я заговорил о гончарном круге. Мастер, сам смуглый, как троянская г
лина (значит, подчеркнута седина волос), на моих глазах взял бесформенный
ком хорошо перемешанной глины и шлепнул его на гончарный круг, который, и
правда, есть не что иное, как круг, деревянный, ровный, так примерно полмет
ра в поперечнике. Круг начал быстро вращаться, и ком глины тоже. Так они вр
ащались бы хоть час, хоть день, но мастер приставил к глине свои длинные, к
ак у хорошего музыканта, чуткие, как у опытного хирурга, свои мудрые челов
еческие пальцы, и ком глины от мгновения к мгновению начал преображаться
. Он то вытягивался кверху, то раздавался в стороны, сделался полым, и стен
ки его все утоньшались и утоньшались.
Задуман был кувшин. Но я насчитал по крайней мере десять промежуточных ф
орм. Может быть, мастер для нас, для зрителей, блеснул своими руками. На каж
дой промежуточной форме мастер мог остановить свой круг, и вот текучая ф
орма застыла бы и закостенела бы на века уж не в виде кувшина, как было зад
умано, а либо в виде горшка, либо в виде узкогорлой вазы, либо в виде древне
греческой амфоры, либо в виде самого экстравагантного модернистского с
осуда. Все зависело от мастера, от его воли, от его рук. Но ком глины, побывав
в древних амфорах, в обыкновенных крестьянских горшках, в узкогорлых ва
зах, в модернистских сосудах, в конце концов начал приобретать очертания
кувшина, как и было задумано мастером.
Текучесть формы заворожила, околдовала меня. Я понял, что, конечно, есть дл
я гончара вполне установившиеся формы, но все же есть оттенки, когда лини
я едва-едва меняет изгиб, а изделие сразу звучит иначе, приобретает изыск
анность вместо туповатой тяжести, благородство Ц ранг искусства. Я поня
л, что вдохновение при беспрерывной текучести формы также нужно гончару
, как любому другому творцу, включая поэта. Я понял также (лишний раз), что и
поэт может лепить туповатой тяжести вполне стандартные, вполне бездушн
ые горшки, хотя бы они и назывались стихотворениями. Я понял, наконец (хотя
зная об этом еще в 5-м классе средней школы), что гончарный круг Ц величайш
ее изобретение человека и (об этом уж не было в пятом классе) что любое тво
рчество, если бы даже захотели сотворить новую планету или новую солнечн
ую систему, Ц есть гончарный, круг.
С разрисовкой троянской керамики произошел парадокс. Я представляю, как
сделать Венеру Милосскую, но не способен сделать ее; я не представлял, как
расписывается троянская керамика, а оказалось, что достаточно, хотя бы и
мне, трехмесячных производственных курсов. Правда, творческий элемент в
озможен и тут. Что же касается текучести формы, то здесь буквально все теч
ет и нужно успеть сообразиться. Не знаю, сумею ли рассказать по порядку и в
нятно.
Чашку ставят на маленький круг, который будет вращаться наподобие гонча
рного, но медленно. Перед мастерицей расположен набор жидких красок, все
они в небольших резиновых аптекарских грушах. До недавних пор вместо рез
иновых груш применяли рог буйвола. Отпиливали острый кончик, вставляли у
зкую трубочку (соломинку), по которой из рога вытекала краска.
К медленно вращающейся чашке (или вазе) подставляют кончик резиновой гру
ши. На чашке возникает обильный жидкий красочный ободок. Повыше его или п
ониже ложатся один за другим новые разноцветные ободки по мере того, как
мастерица подставляет к чашке новые и новые груши с красками.
Потом на верхний ободок наносят тяжелые, из густой краски, равномерные к
апли. Капли стекают вниз и стаскивают, сволакивают ранее нанесенные живо
писные ободки, получаются живописные рясы, вилюлины, зигзаги. Соломинкой
мастерица в некоторых местах поднимает ползущие вниз ободки обратно кв
ерху. Причудливость достигает границ. Когда все высохнет и закалится в п
ечке, нельзя вообразить, что все было так просто и затратили на все каких-
нибудь пять Ц десять минут.
Между прочим, троянская керамика широко экспортируется из Болгарии в за
падные страны. Особенно ее любят почему-то в Англии.
Глина мягка и податлива, мни и делай, что хочешь. Зато, наверно, легче ошиби
ться. Чуть тронул Ц и уже не то. Или, напротив, чуть тронул, и вот уже легкос
ть, недоступная посредственному ремесленнику.
Впрочем, дело не в материале. Можно создавать бездарные тупые вещи из вос
ка и великолепные, нежные, тонкие вещи из обыкновенного черного неуклюже
го железа. Допустим, знаменитая решетка Летнего сада.
В Болгарии с давних пор существует искусство, которое так и называется «
кованое железо». Я не знаю материала, в котором изящество и легкость могл
и бы так удачно сочетаться с эдакой средневековой, рыцарской, замковой, о
дним словом, железной суровостью.
Главный секрет в том, что поверхность железа делают неровной. Вся она в ме
лких вмятинах (как если бы по воску постучали маленьким закругленным мол
оточком).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14