А когда
они снова повернулись, меня уже не было. Только вот откуда взялся на
заднем дворе человек-гиена, да еще с пистолетом? Совпадение? Едва ли. Но,
с другой стороны никто не знал, кто я такой и где нахожусь. Значит,
остается единственный вывод: это совпадение."
Модьюн почувствовал, как от этой мысли напряжение в теле стало
спадать.
Он проводил взглядом четырех приятелей, которые поспешили на
заседание. На движущемся тротуаре они добрались до проезжей части и кто-то
из них подозвал машину. Вот они втиснулись в нее, дверцы захлопнулись.
Через мгновение машина влилась в поток транспорта и скрылась из виду.
Модьюн шагал по направлению к домам-террасам. На душе у него было
спокойно и немного грустно. Эта грусть слегка озадачивала его.
"До чего же удивительно устроены человеческие тела", - думал он. Как
ни странно, его тело скучало по четверке друзей. А когда они были рядом,
даже ощущало нечто похожее на счастье. Теперь ясно, почему в прежние
времена в головах у людей творилась такая неразбериха. Модьюн не мог
понять только одного - почему обучающие машины не сумели уберечь его от
подобных ошибок. Тот, кто составлял программу, должно быть, уже забыл все
эти подробности. Или, напротив, знал и умышленно скрыл.
Нельзя сказать, чтобы эта неувязка всерьез насторожила его, но,
подходя к улице, где уже поселились его приятели и где собирался
поселиться он сам, Модьюн продолжал недоумевать. Он с облегчением увидел,
что домик по соседству с ягуаром и медведем еще свободен.
На этот раз Модьюн не стал тратить время на пререкания с компьютером.
Он просто применил один из методов мысленного воздействия на
неодушевленные предметы - и электрические контакты замкового устройства,
которые в обычных условиях отличались высокой надежностью, мгновенно
расплавились. Поскольку он действовал исключительно аккуратно эта операция
не повредила миниатюрного щита управления, связанного с удаленным
компьютером, который ведал всеми автоматизированными процессами в жилой
ячейке. Затем он повернул ручку, толкнул дверь и она распахнулась.
Можно было входить, но он медлил. В нем зрело какое-то странное
чувство. Оно зарождалось в мозгу и разливалось по телу.
Стоя на крыльце, он смотрел с этой небольшой высоты на город Хьюли,
позволяя неясному ощущению оформиться в слова.
"Я - человек. Все остальные здесь - существа совсем другой природы.
Большинство из них приспособилось, но не изменилось. Когда-то человек
извлек их из дебрей животного прозябания и поднял до нынешнего уровня. Но
это не стало - во всяком случае, для основной части, - скачком к
дальнейшему развитию.
На них опробовали чудеса биологической науки. Потом, чтобы закрепить
изменения, цепочки молекул подвергли кодированию. И на протяжении
тысячелетий наследственное кодирование безошибочно выполняло поставленную
задачу. Но и только..."
Модьюн видел, как толпы человекозверей безмятежно слоняются по
улицам, заходят в столовые-автоматы, нажимают кнопки на дверях,
переговариваются с компьютерами, с жаром обсуждают подробности именно тех
дел, для которых их запрограммировали или, как теперь оказывается, к
которым их принуждают гиены.
Удивительная случайность - из всех этих созданий прорваться через
барьер кодирования удалось одним гиенам.
"Однако, - думал он, все еще стоя на крыльце, - не такой уж это
мощный прорыв. Все же человек - нечто большее, чем любое животное".
Эта мысль захватила все его существо.
"Мы - великий народ, - думал он. Именно тогда он впервые признался
себе: - Я поступил правильно, выйдя из-за барьера. Кто-то ведь должен был
выяснить - Что Сделало Время с Планетой Людей."
В полном согласии с собой и своей целью он переступил порог домика,
где ему предстояло жить под видом обезьяны.
Пока не приедет Соодлил...
Теперь недавняя стычка с вооруженной гиеной казалось просто
невероятной. Ведь иначе выходило, что его личностью кто-то интересуется.
Но этого, конечно же, не может быть.
"Да нет, никто за мной не следит, - успокоил себя Модьюн. - Ведь я -
всего-навсего обезьяна, нахожусь в Хьюли проездом. Может быть, кого-то и
собирались прикончить из пистолета, но только не меня. Вот истина,
простая, как дважды два. Так что пора выкинуть всю эту историю из головы."
Он так и сделал.
А ночью проснулся в кромешной тьме от ощущения, что в комнате кто-то
находится. И этот невидимый гость склонился над ним с оружием в руках...

5
Времени на раздумья не оставалось. Усилием воли он парализовал
непрошенного гостя.
По том включил свет и встал. Над его постелью неподвижно застыл
человек-гиена. В руке крепко зажат нож. Он стоял в неустойчивой позе -
внушение застигло его в тот миг, когда он уже отклонился, чтобы нанести
удар.
Модьюн еще никогда не использовал этот метод против живого существа.
Вот почему, глядя на зверя, он ощущал некоторое волнение. Но с позиций
чистого разума, он изучал своего гостя совершенно бесстрастно, как
подобало человеку-мыслителю. Он вспомнил все, что ему было известно о
физиологических процессах, вызываемых таким способом внушения. Под
воздействием внутренних химических реакций все жидкие среды организма
гиены перешли в твердое состояние. Модьюн поставил диагноз: артрит,
паралич, затвердение артерий, камни в почках и общее окостенение... Должно
быть все это довольно болезненно. Он подошел и вынул нож из рук гиены -
вернее попытался вынуть.
Оказалось, что это не так то просто - пальцы мертвой хваткой стиснули
рукоятку. Но Модьюн резко дернул - и нож оказался у него в руках. Потом
обыскал карманы гиены и обнаружил несколько таблеток. Обоняние подсказало
ему - яд.
Понюхал лезвие ножа - тот же запах. Значит, они решили для верности
использовать и нож и отраву.
Больше ничего не нашел.
Чтобы хоть как-то облегчить страдание зверя, он частично ослабил
внушение. Ноги человека-гиены подкосились, и он словно перетек на постель.
Лежа, зверь производил впечатление кучи морского тряпья; собственно так
оно и было.
Теперь его организму предстоит период внутренней перестройки.
Понадобится целый день, чтобы он оправился от шока и вновь обрел
способность двигаться. После этого в мозгу и во всех клетках еще надолго
сохранится избыток воды. Надо думать, этот тип здоров и не имеет никаких
серьезных недугов, так что постепенно все восстановится.
Модьюн не представлял себе, когда его потенциальный убийца сможет
ответить, что толкнуло его на преступление. Насколько он помнил обучающие
машины называли срок от недели до двух - именно столько времени нужно для
того, чтобы голосовой аппарат его жертвы восстановился и к ней вернулась
речь.
Но главное не это. Главное... Да, теперь уже нет никакого сомнения,
что за ним следят.
Логика подсказывала - такого не может быть. Но факты - вещь упрямая.
На его жизнь покушались уже дважды - невероятное событие для мира, где нет
преступности. И все же это случилось...
Модьюн мгновенно понял, куда должен отправиться в первую очередь,
чтобы проверить свои выводы.
Он быстро оделся и уже в три часа ночи входил в круглосуточно
открытую столовую. Вот и боковая дверь, через которую он якобы случайно
вышел во двор, где его уже поджидал вооруженный громила.
Теперь, задним числом, он понимал - что-то здесь не так. Секундное
замешательство, и... Модьюна осенило.
"Ведь это усилитель мысли направил меня к боковому выходу! -
догадался он. - На какой-то миг аппарат включился, и чье-то усиленное
внушение слегка подтолкнуло меня прямо к этой двери. А мне показалось, что
я руководствуюсь собственной волей; внушение было так ненавязчиво, так
совпадало с моими намерениями, что в окружающей суете я не сумел его
распознать".
Вероятно, четверо его товарищей подверглись такому же мысленному
нажиму и, повинуясь ему, прошли мимо, не заметив Модьюна. Как раз это не
представляло никаких затруднений. Люди-звери не способны замечать такие
тонкости.
Убедившись в правильности своих рассуждений, Модьюн сказал себе:
"Я напал на след, и он приведет меня в вычислительный центр, к тому,
кто в нем скрывается. Тогда-то я и узнаю, в чем тут дело".
Тогда у него еще не было ни малейшего предчувствия, с какой
невероятной проблемой ему предстоит столкнуться.
Стояла глубокая ночь. Только на востоке едва заметно начинало
светать.
Через главный вход Модьюн проник в вычислительный центр и оказался в
тускло освещенном зале. Металлические панели покрывали его стены почти на
всю высоту. Слышались какие-то слабые звуки - судя по всему, их
производили сами машины. Негромкий щелчок - и ячейка отделилась от своего
металлического улья; еще один щелчок - запасная ячейка встала на ее место.
Все это не имело никакого значения и не внушало беспокойства. Такой
порядок автоматически поддерживается вот уже несколько тысячелетий и,
скорее всего, сохранится до тех пор, пока на планете существует жизнь.
Мысль, ведущая его по следу, - вот что важно. Повинуясь ей, он
безошибочно открыл нужные двери, прошел по коридору, спустился по лестнице
- и, наконец, оказался у цели.
Перед ним стояла машина, обычный компьютер универсального типа,
спроектированный тысячелетия назад. Однако именно от него исходило
мысленное внушение, которое там, в столовой, подтолкнуло его к боковому
выходу.
Модьюн запоздало удивился - странно, что ему вообще позволили
беспрепятственно прийти сюда. Он ощущал, что его присутствие словно
порождает какое-то сопротивление. Поразительно, несмотря на свою
сверхчувствительную систему восприятия, он не мог составить более ясную
картину.
Ничего, сейчас он все узнает.
Модьюн обратился к машине и потребовал объяснений. Голос его гулким
эхом отразился от стен машинного зала. У него возникло ощущение, что уже
много веков живая речь не нарушала тишину этих помещений.
Последовала отчетливая пауза. Уже одно это было странно - ведь
компьютеры всегда отвечают без промедления.
- Согласно полученной инструкции сообщаю, - произнес компьютер, -
нунулийский правитель Земли удостоит вас личной беседы, как только он/оно
прибудет в данное помещение, что займет у него около минуты.
У Модьюна было целых шестьдесят неторопливо бегущих секунд, чтобы
обдумать смысл сказанного. И поскольку он полностью контролировал свой
разум, у него не возникло другой реакции, кроме ощущения - случилось нечто
неожиданное.
Минута истекла. Где-то открылась невидимая дверь.

6
Всего несколько секунд Модьюну казалось, что существо, вышедшее из-за
нагромождения машин и металлических блоков, похож на человека. Оно было
двуногое и двурукое, и в повадке его чувствовалось что-то человеческое.
Нечто похожее на одежду скрывало его тело, на голове возвышался какой-то
непонятный сине-зеленый убор, руки обтягивали перчатки странного плетения
в синюю полоску.
Мгновение - и кажущееся сходство рассеялось.
Модьюн понял: перед ним инопланетянин. То, что он принял за головной
убор, оказалось массой мелких щупальцев, покрывавших верхнюю часть головы.
Лицо - абсолютно плоское и блестящее, словно стекло. А то, что выглядело
как одежда, на самом деле - серовато-зеленая кожа, местами отливающая
синевой.
Сам Модьюн никогда не видел нунулийцев, но, восстановив в памяти
материалы, которые он просматривал в период обучения, понял, что перед ним
представитель инопланетной расы, впервые высадившейся на Землю около пяти
тысячелетий назад.
Инопланетянин остановился. Теперь он стоял лицом к лицу с Модьюном.
Ростом он был не больше ста восьмидесяти сантиметров и выглядел довольно
тщедушно. Землянин возвышался над ним на добрых две головы.
И все же Модьюн ощущал себя в роли просителя.
- Каковы ваши намерения? - спросил он.
Руки и плечи нунулийца поднялись вверх - он удивительно точно
воспроизвел человеческий жест - как бы пожал плечами.
- Все уже сделано, - сказал он. - Больше ничего не требуется. Планета
захвачена нами.
Голос у него был мягкий, но совсем не женственный. Он говорил на
универсальном языке Земли совершенно чисто, без акцента. Может быть, с
легчайшим намеком на акцент, который мог свободно сойти за местный вариант
произношения.
Модьюн попытался разобраться в ситуации.
- Как вы собираетесь поступить со мной и другими людьми? - спросил
он.
- Никак, - последовал ответ. Что вы можете нам противопоставить?
- Нашу систему мыслеуправления, - сказал Модьюн.
- И сколько же вас осталось?
- Около тысячи, - неохотно признался Модьюн. На мгновение - всего на
одно мгновение - его самого поразила малочисленность людей.
- Когда мы впервые высадились здесь, - сказал нунулиец, - на Земле
было почти четыре миллиарда людей. Тогда вы действительно могли
представлять для нас опасность. А теперь - мы готовы предоставить вам
полную свободу действий... вплоть до сопротивления. Только зачем
сопротивляться, если мы вас ни в чем не ущемляем?
При этих словах пришельца Модьюн отметил, что тело его непроизвольно
расслабилось. Раньше все мышцы и нервы буквально сводило от напряжения,
так что идущие от них сигналы изрядно утомили его мозг.
Наконец он спросил:
- Зачем вообще понадобилось нас завоевывать? На что вам все эти
планеты и мыслящие существа, которые на них обитают?
- Решение относительно будущего вашей планеты еще не принято, -
сказал нунулиец, переходя на официальный тон. - Все решится на следующем
заседании комитета.
Он снова повторил уже знакомый жест - пожал плечами и одновременно
развел руками.
- Иногда бывает довольно сложно включить подобные вопросы в повестку
дня.
- И все же, назовите главную причину завоевания, - не отступал
Модьюн.
Нунулиец снова напустил на себя официальность.
- Мы получили инструкцию - захватить или подчинить правящую группу
разумных существ. Дальнейшие действия зависели от того, какая ситуация
сложится на планете. Для завоевания Земли был избран следующий способ: мы
предложили людям невиданное доселе совершенство ума и тела. Открывавшиеся
перспективы показались вашим предкам столь заманчивыми, что они не
заметили главного - в числе развивающихся при этом склонностей оказалось
непреодолимое влечение к уединенному созерцательному существованию.
- По мере углубления этого процесса у людей вскоре возникло желание
удалиться от цивилизации, оставив ее животным и насекомым. Позже, когда
нам понадобилась группа животных, которые представляли бы наши интересы,
выбор пал на человекогиен. Они, разумеется, не способны достаточно ясно
оценить ситуацию и поэтому представляют нас не лучшим образом. Отсюда те
неудобства, которые вам пришлось испытать.
Оставалось предположить, что нунулиец имел в виду два покушения на
жизнь Модьюна. Объяснение не удовлетворило человека, но он не стал
возражать.
- Этого больше не случится, - продолжал нунулиец, - если вы сами не
станете осложнять ситуацию.
Мгновенно представив себе события, о которых рассказывал нунулиец,
Модьюн набрал побольше воздуха и сказал:
- Едва ли это похоже на завоевание.
- Но человеческий род практически исчез с лица Земли - чем не
завоевание?
Модьюн затруднялся оценить замысел захватчиков. Решение уменьшить
численность каждого вида до тысячи особей показалось ему вполне разумным.
Такой же принцип можно применить и к самим нунулийцам, и к многочисленным
животным и насекомым, заполнившим всю Землю.
Он высказал эту мысль.
Однако нунулиец отверг его предложение.
- Полученные инструкции предписывают завоевать всю вселенную,
культивируя на завоеванных планетах ровно такую численность подчиненных
народов, которая необходима в каждый конкретный момент для завершения
поставленной цели.
- Но почему?
- Все решает комитет, - холодно ответил собеседник.
В воображении Модьюна стала смутно вырисовываться иерархическая
структура управления враждебной расы.
- Вы упоминали комитет, - сказал он. - Вы поддерживаете связь с его
членами?
- Нет, это они поддерживают с нами связь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20