Потом повернулся к Модьюну и укоризненно произнес:
- Искренне надеюсь, что вы потом извинитесь перед защитником за то
оскорбление, которое нанесли ему публично. Итак, мистер Модиунн, какой
порядок общения с судом вас устроит?
- Правильная процедура... - начал было Модьюн.
- Принятая там, откуда вы родом, - подхватил судья.
- ...давно установленная человеком, - продолжал свою мысль Модьюн, -
такова: обвинитель задает мне относящиеся к делу вопросы - один за другим
- и каждый раз ждет моего ответа.
- Какие именно вопросы? - с любопытством осведомился со своего места
явно озадаченный обвинитель.
- Для начала он должен спросить, как меня зовут.
- Но ведь мы и так знаем, как вас зовут, - с недоумением возразил
судья. Ваше имя указано в повестке.
- Подобные факты должны устанавливаться прямым допросом, - твердо
ответил Модьюн.
Судья засомневался.
- Так мы можем прозаседать целый день.
- А хоть и целую неделю, - парировал Модьюн.
Собравшиеся дружно выдохнули. Его честь, на миг забыв о приличиях,
взвизгнул:
- Исключено!
Потом, взяв себя в руки, обратился к обвинителю:
- Начинайте, сэр.
Гиена-обвинитель вышел вперед. Он явно был не в своей тарелке, но тем
не менее, все же задал основные вопросы:
- Ваше имя? Действительно ли вы обезьяна, родом из Африки? Являетесь
ли вы тем лицом, которое обвиняется в незаконном проникновении на корабль?
Знаете ли вы, в каком преступлении обвиняются подсудимые?
Именно на этот вопрос Модьюн впервые заявил протест, взяв на себя
двойную роль - свидетеля и защитника.

18
- Протестую против подобного вопроса: то, что инкриминируется
подсудимым, не является преступлением. Так записано в законах, которые
установили люди - перед тем, как ушли за барьер и оставили Землю своим
друзьям-человекозверем. - Он повернулся к скамьям, заполненным публикой, и
с жаром продолжал: - В крайнем случае, действия обвиняемых можно
квалифицировать как незначительный проступок. И наказанием за него должен
служить, ну, скажем, домашний арест дня на два-три, никак не больше.
Модьюн еще не исчерпал все доводы, как судья прервал его. Он
настаивал на том, что подсудимые виновны в уголовном преступлении по
статье закона.
- По статье? - переспросил Модьюн.
- Вот именно, по статье.
- Покажите мне статью, - потребовал Модьюн.
Судебный секретарь, человек-гиена ученого вида, одетый в лоснящийся
черный костюм и рубашку с высоким воротничком, принес какую-то книгу. Он
открыл ее на двести девяносто пятой странице и указал на седьмую строку
снизу, начинавшуюся со слов: "...считается тяжким преступлением, за
которое предусмотрены следующие виды наказания: длительное тюремное
заключение с конфискацией имущества или смертная казнь".
- Ну-ка, дайте мне взглянуть, - не выдержал Модьюн.
Секретарь взглядом попросил разрешения у судьи и, получив в ответ
утвердительный кивок, передал книгу.
Модьюн прочитал параграф, потом увидел вкладку, прочитал написанное
на ней, бросил на суд торжествующий взгляд и заявил:
- Это не тот закон, который оставил человек, а никуда не годная
фальшивка, сработанная человекогиенами.
- А я утверждаю, - провозгласил судья, - что закон вполне годен для
отправления правосудия. - Любезности в его голосе явно поубавилось.
- Я считаю, что подсудимых следует признать невиновными - ведь состав
преступления так и не обнаружен, - настаивал Модьюн.
- У меня к вам единственный вопрос, - сказал судья, - будете вы
давать показания или нет? Если нет, тогда прошу вас покинуть свидетельское
место, - язвительно добавил он.
"Пожалуй, все-таки уходить не стоит", - решил Модьюн и заявил:
- Я буду давать показания, но сохраняю за собой право снова поднять
этот вопрос.
Судья повернулся к гиене-обвинителю.
- Продолжайте допрос свидетеля, - сказал он.
- Как вы попали на корабль? - спросил обвинитель.
- Я прошел через док, подошел к одной из многочисленных дверей, сел в
лифт. Поднялся на сотню с лишним этажей и вышел из лифта прямо в какой-то
коридор. Тогда я подумал, что благополучно проник на корабль. Так оно и
оказалось, - подвел итог Модьюн.
Когда он закончил, в зале наступила тишина. Обвинитель, длинный,
тощий субъект, задававший вопросы, был явно в замешательстве. Тем не
менее, он быстро овладел собой и сказал:
- Не изволите ли взглянуть на скамью подсудимых?
Модьюн посмотрел в указанном направлении и, конечно, увидел там
четверых друзей.
- Вы узнаете кого-нибудь из этих людей? - спросил обвинитель.
- Всех узнаю, - ответил Модьюн.
Пленники заметно приуныли. Наррл так и осел, как будто его
прихлопнули чем-то тяжелым.
- Тишина в зале! - рявкнул судья.
Обвинитель продолжал допрос.
- Был ли кто-то из этих людей, - он указал на подсудимых, - вместе с
вами, когда вы пересекли док, вошли в лифт и поднялись на корабль?
Со своего места Модьюну было видно, как напряглись человекозвери в
зале. Он даже почувствовал, как многие из них невольно затаили дыхание,
по-видимому опасаясь, что он ответит утвердительно. Модьюн обратился к
судье:
- Ваша честь, я сознаю, что от моего ответа зависит многое. Вероятно,
многие считают если я отвечу "да", это повредит подсудимым. Вы тоже так
полагаете?
Судья перегнулся через барьер и произнес назидательным тоном:
- Долг свидетеля - отвечать правду. А уж к какому выводу я приду
вынося окончательное решение, зависит от логики, которой руководствуется
каждый судья.
- И все же, вы принадлежите к той группе, которая захватила ключевые
посты. Ведь не случайно только человекогиены имеют право вершить
правосудие. У меня есть подозрение, что ваш суд не так уж беспристрастен.
Если вы убедите меня в обратном, я с радостью отвечу на ваш вопрос.
- Я буду беспристрастен, - пообещал судья.
Модьюн покачал головой.
- Боюсь, что мы не понимаем друг друга. Каждый может заявить, что он
беспристрастен. Ведь вы - член небольшой группы, захватившей власть. Как
же вы можете доказать мне, что не собираетесь засудить обвиняемых?
- А я боюсь, - холодно заметил судья, - что мне снова придется вас
предупредить: или давайте показания, или покиньте зал.
- Я буду давать показания, - сказал Модьюн.
- Вот и отлично. И что же вы ответите на мой вопрос?
- Когда я проник на корабль, подсудимые были вместе со мной.
Громкий вздох пронесся по залу. Как будто все зрители разом перевели
дыхание.
Судья застучал молотком, призывая к порядку. Когда в зале снова
установилась тишина, Модьюн обратился к судье:
- У меня возникло подозрение, что моя связь с подсудимыми склоняет
чашу весов не в их пользу.
- А что тут еще можно предположить? - осведомился судья, едва скрывая
торжество.
Модьюн посмотрел на него с сожалением.
- Можно предположить, что я просто сопровождал их, а это никак не
связано с тем, в чем их обвиняют. Можно предположить, что они были со
мной, но даже не догадывались о моем намерении. - Он нетерпеливо пожал
плечами. - Я могу выдвинуть еще с десяток таких предположений.
Его честь сделал знак обвинителю.
- Продолжайте допрос свидетеля и выясните конкретные обстоятельства,
которые он только что затронул. Мне кажется, что в конце концов он все же
дает правдивые показания. Вот и выясните у него всю правду.
Модьюн оставалось признать, что судья придумал неплохой ход. Можно
сколько угодно рассуждать о правде с философской точки зрения, но лгать о
реальных событиях... нет уж, увольте. Так что обвинителю удалось вытянуть
у него одно признание за другим. И вот последнее, заключительное: да,
четверо подсудимых действительно знали заранее, что он задумал пробраться
на звездолет.
Да, эту мысль подсказал один из подсудимых, а остальные с ним
согласились.
Когда Модьюн закончил, судья обратился к защитнику.
- Сэр, есть ли еще вопросы к свидетелю?
- Нет, - последовал ответ. - Я вообще не вижу никакого смысла
продолжать заседание.
- Согласен с вами, - поддержал его судья. Потом повернулся к
обвиняемым. - Встаньте! - приказал он.
Четверо подсудимых робко поднялись.
Судья продолжал:
- Поскольку свидетель подтвердил вашу вину... - начал он.
- Послушайте! - крикнул Модьюн.
Но судья, не обращая на него внимания, продолжал, как ни в чем не
бывало:
- ...приказываю взять всех четверых под стражу...
- А как же присяжные? - не унимался Модьюн. - Ведь их должен был
судить суд присяжных!
- ...и отвести в камеру. Там вы проведете одну неделю, в течение
которой имеете право подать апелляцию в высший суд. Если она не будет
принята, то ровно через неделю, считая с сегодняшнего дня, вас расстреляют
из ядерных ружей.
Он дал знак полицейским, которые стояли позади пленников.
- Уведите осужденных! - приказал он.
Потом повернулся к Модьюну и любезно произнес:
- Я хотел бы поблагодарить вас за правдивые показания. Именно
благодаря им нам удалось без особых проволочек доказать вину подсудимых.
"Сомнительный комплимент", - подумал Модьюн.

19
"Кажется, я сделал все, что мог, - размышлял Модьюн, и теперь пусть
все идет своим чередом".
Почему же тогда весь остаток дня после суда его беспокоит неприятный
жар во всем теле? Его философский ум с трудом справлялся с этими глупыми
выходками желез внутренней секреции. До чего все-таки странно - он
встретил Роозба с приятелями совершенно случайно, и вот его тело так
привязалось к ним...
"Как будто я искал их специально, потому, что подметил в них какие-то
особые качества! - подумал Модьюн.
В первый же день, выйдя из-за барьера, он просто-напросто остановил
первую попавшуюся машину с четырьмя пассажирами и занял одно из двух
свободных мест. Никаких других поводов для встреч не было Какая разница -
эти четверо или любые другие человекозвери?
"Вот истинная перспектива наших взаимоотношений", - успокаивал он
себя.
И все же тело испытывало непонятное возбуждение.
Утром, на четвертый день после суда, в его дверь позвонили. Модьюн
открыл и увидел гиену-офицера. Облаченный в мундир зверь почтительно
сообщил:
- Верховный суд отклонил прошение о помиловании которое подали
осужденные. Вы - главный свидетель, и суд настаивает, чтобы решение было
согласовано с вами.
Модьюн уже собирался поблагодарить его и закрыть дверь, как вдруг
почувствовал, что от этой новости его лицо вспыхнуло, как от огня, и
поспешно сказал:
- Я хочу повидать осужденных перед казнью. Можно устроить свидание?
- Буду рад навести для вас справки, - ответил офицер. - О результате
я вам сообщу.
Оказалось, что свидание разрешено. Его назначили на вечер накануне
казни, то есть на шестой день суда.
"Что ж, они ведут себя на редкость предупредительно и вообще держатся
в рамках закона, - вынужден был признать Модьюн. - Скорее всего, мне
просто показалось, что против меня плетут какие-то козни".
Снаружи камера выглядела бы как обычная спальня, если бы не забранная
решеткой дверь. Перед дверью сидел гиена-часовой. Он долго изучал
письменное разрешение, которое предъявил ему Модьюн. Потом открыл дверь,
впустил Модьюна и запер за его спиной.
Прошло несколько мгновений. Комната казалась совершенно пустой. Вдруг
с нижней койки свесилась пара ног. Наррл сел и приглушенно воскликнул:
- Господи, кто к нам пожаловал!
В ответ на его слова на трех койках зашевелились еще три пары ног.
Все четверо поднялись, подошли к Модьюну и поздоровались с ним за руку.
Оглядевшись, Модьюн заметил, что на самом деле эта спальня отличается
от других. За последним рядом коек был альков. Там стояли столы и уже
знакомое ему оборудование столовой.
Произведя быстрый осмотр, Модьюн неуверенно произнес:
- Я решил, что надо все-таки зайти проститься.
По щеке Роозба скатилась крупная слеза. Вид у него был неважный, он
заметно осунулся.
- Спасибо дружище, - произнес он сдавленным голосом.
Модьюн рассматривал его с неподдельным изумлением.
- В чем дело? - спросил он. - Ведь мы все там будем раньше или позже.
Так почему бы и не сейчас? Я имею в виду, завтра, - поправился он.
После этих слов воцарилась тишина. Потом Доолдн подошел и встал прямо
перед ним. На его щеках пламенели багровые пятна. Ягуар судорожно сглотнул
- было видно что он с трудом сдерживается - и, нахмурившись, сказал:
- Странные мысли у тебя, парень. В жизни не видел таких обезьян. Это
надо же - вылез на свидетельское место и заложил нас всех!
- Против правды не пойдешь, - попытался защититься Модьюн. И тут до
него, наконец, дошло, что в словах ягуара нет и намека на дружелюбие. -
Ведь вы не очень на меня разозлились, что так получилось, правда? -
спросил он.
Пятна на щеках Доолдна разгорелись еще ярче.
- Как бы не так! Я зол на тебя, как тысяча чертей! - Он вздохнул. - А
потом подумал - да ведь наш разлюбезный дружок, обезьяна безмозглая, снова
свалял дурака - и на место злости пришло отчаяние. Ведь так, ребята? - Он
оглянулся на друзей.
- Так, - мрачно подтвердил Наррл и Икхдохс. Роозб молча утирал глаза.
Надо же, настолько не видеть будущего! Модьюн почувствовал что их
необходимо переубедить.
- Сколько тебе лет? - спросил он каждого по очереди. И впервые узнал,
что самому старшему, Роозбу, тридцать три, а самому младшему, бегемоту,
двадцать шесть. Они - человекозвери, значит, им предстоит прожить лет до
шестидесяти. - Итак, в среднем полжизни вы уже прожили, - подытожил
Модьюн. - Стоит ли так цепляться за оставшуюся половину?
В ответ - только недоуменные взгляды.
Наконец, лис в сердцах бросил:
- Угораздило же меня попасть в такую жуткую передрягу - и всего лишь
потому, что хотел помочь приятелю!
Модьюн растерялся. Он никак не мог связать два эти факта.
- Ты хочешь сказать, - озадаченно произнес он, - что видишь
причинно-следственную связь между этими событиями? Ничего подобного. Ты
сделал свое дело. Потом человекозвери сделали свое. В рациональном мире
эти факты никак не соотносятся. Только наше подсознание обманывает
рассудок поисками какой-то зависимости. На самом деле ее нет.
Модьюн видел, что его слова не находят никакого отклика. Ему стало
ясно, что приятели просто раздавлены, неизбежный конец все больше страшит
их. Почувствовав внезапный прилив жалости, он сказал:
- Поймите, в этой жизни еще никто не обнаружил никакого смысла.
Поэтому каждому виду лучше уменьшить свою численность до маленькой группы,
в которой каждый нес бы в себе весь набор генов, все генетическое
наследство своего народа, и ждать.
- На Земле каждый из ваших видов насчитывает множество особей, -
продолжал он. Зачем же цепляться за жизнь отдельной личности - ведь она
всего лишь копия других. Вы все равно можете погибнуть в бою на чужой
планете.
В дверь забарабанил часовой.
- Всем посторонним покинуть помещение! - гаркнул он.
- Еще минутку, - попросил Модьюн. Потом повернулся к друзьям. - Ну,
что вы на это скажите?
По щеке Роозба снова поползла крупная слеза.
- Прощай, дружище, - сказал он. - Не пойму, о чем ты тут толковал, но
думаю, ты хотел, чтобы вышло как лучше. - Он протянул руку.
Модьюн вздохнул, подражая Доолдну.
- Что ж, - сказал он, - если вы так все воспринимаете, тогда вам,
пожалуй лучше пойти со мной. Какой смысл поступать наперекор своим
желаниям? Я скажу властям, что вы сочли приговор неприемлемым.
Договорились?
Все четверо уставились на него, а ягуар сказал:
- Как это - пойти с тобой? - в его голосе звучало сожаление, - ведь
за дверью вооруженный охранник.
Модьюн нетерпеливо махнул рукой.
- Я просто внушу ему, что у меня пропуск - самую малость вмешаюсь в
его мысли - а потом мы продолжим разговор у меня в каюте.
"Конечно, так просто это не пройдет, - подумал он. - Придется,
пожалуй, все-таки побеседовать с нунулийским правителем".
Примерно через час после того, как все четверо проследовали за ним в
его каюту, раздался звонок в дверью Модьюн открыл. На пороге стоял
высокопоставленный гиена-офицер в расшитом мундире.
- Мне снова предписано просить вас явиться на беседу с нунулийским
правителем, - прошептал он. - Придете?
Модьюн вышел в коридор, установил вокруг каюты защитный
энергетический барьер и ответил:
- Я готов идти сию же минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20