Через пять минут после того, как он оставил инспектора в одиночестве, Роджер уже стоял на большом валуне, около которого нашли тело миссис Вэйн.
Несколько минут Роджер рыскал вокруг да около, заглядывая в маленькие лужицы воды и тщательно исследуя каждую расщелину, а инспектор тем временем комментировал время от времени повадки крабов, омаров и прочей приморской живности, которая таится в темных закоулках и только и ждет случая, чтобы цапнуть как следует неосторожную руку исследователя. Затем Роджер выпрямился и, прежде чем начать взбираться обратно на тропинку, бросил быстрый взгляд вокруг.
- Ничего!- крикнул он вверх инспектору, который едва-едва закончил анекдотическое повествование о том, как дедушку его приятеля смертельно обожгла медуза, когда он слонялся между скал в Сэндси.- Здесь ничего нет! А теперь расскажите мне байку о двоюродной бабушке другого вашего приятеля, которая упала с высоты в сто футов, когда занималась скалолазаньем в Камберленде. Через пять минут я буду готов последовать ее примеру, когда буду подниматься, цепляясь из последних сил за скалу бровями и зубами.
Инспектор с готовностью переключился на просимую историю. И в тот же момент Роджер, перешагивая с одного валуна на другой, заметил, как внизу блеснуло что-то белое, и почти инстинктивно потянулся к неведомому предмету.
- Эй,- крикнул, обеспокоившись, инспектор, оборвав рассказ на полуслове,- вы ударились?
Роджер медленно выпрямился и обеими руками стал счищать зеленую слизь с брюк.
- Нет, благодарю за внимание,- весело откликнулся он, продолжая смахивать грязь,- нисколько!
Он не мог использовать носовой платок, потому что завернул в него обрывок бумаги, который ухитрился поднять, инсценируя падение с валуна.
Глава 4
Энтони берет интервью у подозреваемой
Энтони не обладал большим опытом по части общения с женщинами. В какой-то момент, после слов девушки, ему вдруг пришло в голову, что его помыслы насчет этого дела нуждаются в весьма суровом пересмотре. Женщины отнюдь не всегда существа беспомощные и слабые. В памяти молниеносно возникали одно за другим имена Жанны д'Арк, Бодицеи, Флоренс Найтингейл и королевы Елизаветы Тюдор. Разве эти особы женского пола были слабы и беззащитны? Никак нет. Слабой и беззащитной не была и девушка, которая стояла перед ним и разглядывала его холодно и высокомерно. Вряд ли кто меньше заслуживал репутации беспомощной и не способной позаботиться о себе особы.
- Я мисс Кросс,- повторила она ледяным тоном,- что вам угодно?
Язык у Энтони словно прилип к гортани. Благое намерение, которое за минуту до этого казалось ему абсолютно бесспорным и само собой разумеющимся, вдруг обернулось самой глупой и самонадеянной идеей, какие только могут зародиться в уме человеческом. Совершенно невозможно и даже кощунственно было бы даже подумать, что такое прекрасное, гордое создание может лелеять какие-то эгоистические интересы.
- О, я... я хотел бы задержать вас для минутного разговора,- промямлил он,- но это не имеет значения.
Энтони очень бы хотелось повернуться и на самой большой скорости бежать отсюда, поджав хвост, жалобно попискивая что-то в свое оправдание. Но не было никакой возможности. Природа странно подшутила над ним. Он как будто прирос к месту.
- Вы связаны с полицией?- с непредсказуемым презрением спросила девушка.
- Всеблагое небо, нет, конечно!- воскликнул потрясение Энтони.- Никак нет! Черт возьми, нет! Господи милосердный, да конечно нет!
Непримиримая девушка вроде бы немного смягчилась.
- Тогда зачем вы хотели со мной увидеться?- спросила она, как будто кроме полицейских никто не мог захотеть ее видеть.
- Ну, я просто подумал, что, наверное, должен вам кое-что сказать,пробормотал Энтони.- Но теперь это не имеет значения. Я сразу это понял. Это совсем-совсем ничего не значит.
Лицо девушки явно отображало борьбу любопытства с раздражением. Странно, однако любопытство победило.
- Но не хотите же вы сказать, что шли всю дорогу, желая сказать мне о чем-то, а теперь, когда пришли, вдруг решили, что все это пустяки, не стоящие внимания?- И на какую-то четверть секунды в ее взгляде появился очень слабый намек на возможность улыбки.
- Но теперь, когда я вас увидел, я совершенно уверился, что это не имеет никакого значения, мисс Кросс,- просто ответил Энтони.
- Ну, слава тебе господи, что моя внешность еще может на кого-то производить благоприятное впечатление,- пробормотала она скорее для себя, нежели для посторонних ушей, и внезапно, словно покров гордости и высокомерия упал с ее плеч, вид у нее стал совершенно несчастный и покинутый.
Энтони осмелел и воскликнул с внезапной решимостью:
- Нет, я скажу вам, мисс Кросс, зачем я сюда пришел. Я пришел только затем, чтобы сказать: если вам, в ваших теперешних обстоятельствах понадобится какая-нибудь помощь, то я буду гордиться... то есть, так сказать... я бы хотел, чтобы вы знали, что... то есть, я имею в виду...
И он осекся, потому что девушка устремила на него пристальный взгляд, но в глубине ее глаз таилось нечто очень обескураживающее.
- Боюсь, я вас не понимаю,- ответила она высокомерно,- мне и в голову не приходило, что я нуждаюсь в какой-либо "помощи".
- Нет, конечно нет,- промямлил Энтони.- Естественно, нет. Я только подумал, что...
- И должна сказать, что я не считаю возможным обсуждать свои личные дела с незнакомцем! Так что, если больше нет никакой причины?...- и она замолчала, явно ожидая продолжения разговора.
Энтони начал ощущать некоторое раздражение. Он понимал, что из-за недавнего смущения он выглядит дурак-дураком, и ему это не нравилось. Он стремился поговорить с девушкой из чисто альтруистических соображений, но она вела себя с ним как с назойливым пронырой, и это ему не нравилось еще больше.
- В таком случае,- ответил он церемонно,- нам больше не о чем говорить и я должен принести свои извинения за то, что обеспокоил вас. Хотя вы могли бы проявить больше понимания,- добавил он, повинуясь минутному порыву, выпустив эту прощальную стрелу, так как его характер взял верх над воспитанием,- потому что ваши личные дела, возможно и в скором времени, станут вызывать интерес у весьма широкой публики, мисс Кросс.
Девушка сильно покраснела и, казалось, на минуту потеряла дар речи. Глаза ее засверкали, маленькие кулаки сжались, и она откинулась назад, словно на нее действительно напали.
- Если вы пришли сюда, чтобы оскорбить меня!...- сдавленно выдохнула она.
- Нет, ничего подобного!- встревожился Энтони при виде такой неожиданной реакции на его выпад.- Я просто хотел сказать вам, что приехал сюда вместе с другом, который работает сейчас на газету "Дэйли курьер", и он обмолвился, что ему надо обязательно бы с вами поговорить. И я решил дать вам знать об этом заранее.
Так же внезапно, как возник у девушки гнев, так сейчас его сменило нечто очень похожее на страх, мелькнувший во взгляде. Широко раскрыв глаза, она уставилась на Энтони.
- Э-э... он репортер?- пробормотала она.- Боже милосердный, неужели уже до этого дошло?
Мужчины - странные существа. Еще минуту назад Энтони ощущал себя глубоко уязвленным и желал только одного: нанести этой чрезвычайно привлекательной девушке ответный удар. Но как только он в этом преуспел, так сразу же забеспокоился, а теперь, когда ему удалось заставить ее почувствовать не уязвленность, а страх, Энтони предстал в своих собственных глазах отвратительнейшим и самым бесчеловечным извергом.
- Да нет, послушайте,- заговорил он торопливо,- вам не о чем беспокоиться. Репортеры всегда так делают. Берут интервью и все такое. И к тому же он ужасно симпатичный человек. Знаете, это писатель Роджер Шерингэм. Между прочим, мой двоюродный брат. И, думаю, он вас не станет беспокоить расспросами, если вы сами не захотите с ним встретиться. Я уверен, что не станет! Я ему так и скажу, ладно? К черту, есть же другие, есть множество людей, кого он может интервьюировать, если ему так хочется. По правде говоря, я все время возражал против этого, но у него такое мнение, что, может быть, вы сами почему-нибудь захотите дать интервью. Я ему скажу, мисс Кросс. Вы об этом не беспокойтесь. Я позабочусь, чтобы все было в порядке.
Вряд ли девушка что-либо поняла как следует из этой бессвязной речи, может быть, только ухватила ее общий смысл, потому что продолжала все так же пристально глядеть на Энтони, но машинально, думая при этом о чем-то своем. Когда она снова заговорила, голос ее был спокоен, но речь немного сбивчива:
- Значит, можно так вас понимать, что... что лондонские газеты уже заинтересовались смертью моей кузины?
- Боюсь, что так,- словно извиняясь за газеты, en masse За вес (фр.) ответил Энтони.
Занятая своими мыслями, девушка снова уставила невидящий взгляд на горизонт. Энтони, воспринявший ее молчание как разрешение еще немного побыть в ее обществе, воспользовался неожиданной удачей, чтобы получше рассмотреть девушку.
Да, она необыкновенно хорошенькая, решил он безоговорочно и сразу. Ему понравилась ее тонкая, изящная фигурка, и то, как ее голова гордо держалась на точеной шейке, и как черные волосы завивались колечками над ушами. Ему понравились ее тонкие запястья и маленькие руки, ему понравились... но к чему нам перечислять достоинства Маргарет Кросс, когда можно сразу сказать, что в ней не было ничего такого, что Энтони не понравилось бы. Когда он вернется в гостиницу, то задумается над этим обстоятельством, и вдруг его осенит, что она единственная девушка на свете, предусмотрительно задуманная и созданная заботливым Провидением лишь для одной-единственной цели: восхищать, смущать, сводить с ума и, наконец, щедро вознаградить некоего Энтони Уолтона, холостяка. Да, подобная мысль осеняла его, если быть точным, уже двадцать три раза прежде, и все двадцать три он ошибался насчет намерений Провидения. Однако сейчас это настоящее. Впрочем, таковым оно было всегда.
Энтони продолжал молча созерцать мисс Кросс, и с каждой секундой все восторженнее.
Внезапно девушка, по-видимому, приняла какое-то решение, порывисто обернулась к нему, и Энтони с облегчением увидел, что она улыбается.
- Не хотите ли присесть на минутку, мистер ...?
- Уолтон,- поспешил удовлетворить ее любопытство Энтони.
- ...мистер Уолтон? Боюсь, я должна перед вами очень-очень извиниться. Вы необычайно добры, что пришли сюда меня предупредить. Я вела себя с вами как свинья.
- Нисколько,- отмел это суждение Энтони, торопливо спускаясь по небольшому крутому склону скалы, чтобы устроиться рядом с девушкой на маленьком травянистом пятачке в двенадцати футах ниже вершины скалы.- Ваше поведение было совершенно естественно. И если кто-нибудь и должен извиняться, то это, наверное, я. Я вел себя ужасно бестактно.
- Вовсе нет!- сердечно ответила девушка.- Это была всецело моя ошибка, но если вы меня прощаете, то не будем больше об этом говорить. Давайте здесь и устроимся поудобнее, потому что я намерена поймать вас на слове.
- О, пожалуйста,- проникновенно отвечал Энтони, садясь на прогретый солнцем пружинистый дерн рядом с ней.- Я буду только польщен.
Девушка охватила руками колени и устремила взгляд на море. Энтони, украдкой поглядывая на нее, с одобрением отметил, как тверд и решителен ее профиль. На вид ей можно было дать не больше двадцати одного-двадцати двух лет, однако даже он мог заметить по едва наметившимся линиям около рта и на белом лбу следы не по годам суровых испытаний и треволнений.
- Вы говорили, что я нуждаюсь в помощи,- сказала она тихо. Казалось, девушка тщательно выбирает слова.- И я не знаю, зачем мне скрывать и притворяться, будто я в ней не нуждаюсь. Это глупо. Помощь мне действительно необходима. Вы ничего не знаете обо мне, а я о вас, но у меня такое чувство, словно я могу вам довериться, ведь больше нет никого на целом свете, с кем я могла бы поговорить. Ни единой души. Полагаю, вы знаете, что... что...
- Да,- мягко перебил ее Энтони,- думаю, мне известны все факты.
- Так я и предполагала, иначе вы бы не сказали того, что сказали,- и она устремила большие печальные карие глаза на Энтони,- но, мистер Уолтон, вы еще не знаете, что сегодня утром со мной два часа говорил полицейский инспектор из Скотленд-Ярда и задавал мне просто ужасающие вопросы.
Энтони показалось, что ледяная рука сдавила ему сердце.
- Неужели задавал?- пробормотал он.- Нет, я ничего об этом не знал.
Девушка кивнула в ответ и хотела что-то сказать, но губы у нее задрожали и она быстро отвернулась в сторону. По телу ее прошла легкая дрожь. А затем внезапно на глазах у молча сочувствующего Энтони она потеряла власть над собой, помогавшую ей контролировать свои чувства все это время после ужасного интервью сегодня утром. Она уткнулась лицом в ладони и расплакалась.
- Он, кажется, думает... о... самых отвратительных вещах!- прорыдала она.
Энтони в смятении глядел на девушку. Уже одно то плохо, что она вообще должна вот так плакать, даже если не принимать во внимание ужасающий смысл ее последних слов. Он был убежден, что Маргарет Кросс относится к числу людей, которые плачут, если дела действительно обстоят критически, и ее слезы гораздо больше убедили его в серьезности сложившейся ситуации, чем ее готовность излить свое сердце перед ним, совершенно незнакомым человеком. Да, она не только, должно быть, совершенно одинока в этом мире, она уже, наверное, на грани отчаяния.
Симпатия мужчины по отношению к отчаявшейся женщине почти всегда бессловесна (мужчине, который в таких случаях красноречив, не верьте, но, по счастью, мужчина располагает ресурсами гораздо более убедительными, чем просто слова), и Энтони не стал раздумывать. Он действовал инстинктивно. Обняв девушку, он все так же безмолвно притянул ее к себе и положил ее головку себе на плечо. Почти благодарно она уткнулась в него лицом, словно маленький ребенок в поисках материнского утешения, и продолжала плакать. У Энтони хватило ума дать ей выплакаться, не говоря ни слова, тем более - не пытаясь успокоить неуклюжими утешениями, но вряд ли он сумел бы это сделать, даже если бы захотел. Дело в том, что он пребывал в некоем тумане, ощущая близость девушки как благословение свыше. И ему становилось трудно глотать (что странно для внешне невозмутимого британца), когда он взглядывал на темную головку, прильнувшую к грубому сукну его пальто, и чувствуя всем естеством рыдания, сотрясавшие это худенькое тело, которое он держал в своих объятиях.
Постепенно девушка затихла. Ее больше не сотрясали рыдания, и она мягко освободилась из кольца рук Энтони.
- Я дура,- сказала она, глядя на него еще со слезами на глазах, но улыбаясь.- У меня, наверное, ужасно покраснел нос?
- Нисколечко,- с честным видом солгал Энтони, весьма приободрившись при виде улыбки,- но он очень мокрый.
Рука Маргарет нырнула в сумочку и вытащила зеркальце, раздался негодующий крик, и моментально были пущены в ход пуховка и пудра.
- Вот так-то лучше,- заметила она минуту-две спустя, придирчиво и тщательно рассмотрев свое отражение, а потом повернулась к Энтони с искренней улыбкой, молчаливо тем самым подтверждая, что они теперь не посторонние друг другу люди.- Вы когда-нибудь простите мне такое идиотское поведение?
- Послушайте,- ответил Энтони,- я не хочу давить на вас и требовать, чтобы вы признались в том, о чем не хотите рассказывать, но все же не можете ли вы дать мне представление о том, как все было? Поймите, я только хочу, очень хочу сделать все возможное, чтобы помочь вам, и положение кажется немного... ну, немного даже серьезнее, чем я предполагал. И если вы позволите мне узнать по возможности полнее все обстоятельства...
Он замолчал, и девушка понимающе кивнула:
- Вы хотите сказать, что нет смысла интересоваться, можно ли мне помочь, если не узнаете, как все было и что мне угрожает?- раздумчиво спросила она.- Что же, это разумное желание, и я, конечно, вам все расскажу. Между прочим, я собиралась это сделать - только вот!...- Она перебила себя и, подобрав колени, снова приняла прежнюю позу и устремила взгляд на море.
- Не возражаете, если я закурю?- спросил Энтони, доставая трубку.
- Конечно нет. По правде говоря, мне, пожалуй, тоже не мешает покурить. Нет, не беспокойтесь!- добавила она поспешно, так как Энтони стал нащупывать в карманах сигареты.- У меня с собой свои особенные, и, как правило, я курю только их.
Девушка достала из сумки сигаретницу, и Энтони поднес спичку, чтобы она закурила, а потом зажег трубку. Девушка глубоко затянулась и удовлетворенно вздохнула.
- Ну что ж, о себе, но рассказывать почти нечего. Еще четыре месяца назад я жила в Лондоне, бедная как мышь, и так было почти все время в течение последних семи лет. Мой отец был офицером в действующей армии. Он был убит во Франции, в семнадцатом году, а мне к этому времени было всего пятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Несколько минут Роджер рыскал вокруг да около, заглядывая в маленькие лужицы воды и тщательно исследуя каждую расщелину, а инспектор тем временем комментировал время от времени повадки крабов, омаров и прочей приморской живности, которая таится в темных закоулках и только и ждет случая, чтобы цапнуть как следует неосторожную руку исследователя. Затем Роджер выпрямился и, прежде чем начать взбираться обратно на тропинку, бросил быстрый взгляд вокруг.
- Ничего!- крикнул он вверх инспектору, который едва-едва закончил анекдотическое повествование о том, как дедушку его приятеля смертельно обожгла медуза, когда он слонялся между скал в Сэндси.- Здесь ничего нет! А теперь расскажите мне байку о двоюродной бабушке другого вашего приятеля, которая упала с высоты в сто футов, когда занималась скалолазаньем в Камберленде. Через пять минут я буду готов последовать ее примеру, когда буду подниматься, цепляясь из последних сил за скалу бровями и зубами.
Инспектор с готовностью переключился на просимую историю. И в тот же момент Роджер, перешагивая с одного валуна на другой, заметил, как внизу блеснуло что-то белое, и почти инстинктивно потянулся к неведомому предмету.
- Эй,- крикнул, обеспокоившись, инспектор, оборвав рассказ на полуслове,- вы ударились?
Роджер медленно выпрямился и обеими руками стал счищать зеленую слизь с брюк.
- Нет, благодарю за внимание,- весело откликнулся он, продолжая смахивать грязь,- нисколько!
Он не мог использовать носовой платок, потому что завернул в него обрывок бумаги, который ухитрился поднять, инсценируя падение с валуна.
Глава 4
Энтони берет интервью у подозреваемой
Энтони не обладал большим опытом по части общения с женщинами. В какой-то момент, после слов девушки, ему вдруг пришло в голову, что его помыслы насчет этого дела нуждаются в весьма суровом пересмотре. Женщины отнюдь не всегда существа беспомощные и слабые. В памяти молниеносно возникали одно за другим имена Жанны д'Арк, Бодицеи, Флоренс Найтингейл и королевы Елизаветы Тюдор. Разве эти особы женского пола были слабы и беззащитны? Никак нет. Слабой и беззащитной не была и девушка, которая стояла перед ним и разглядывала его холодно и высокомерно. Вряд ли кто меньше заслуживал репутации беспомощной и не способной позаботиться о себе особы.
- Я мисс Кросс,- повторила она ледяным тоном,- что вам угодно?
Язык у Энтони словно прилип к гортани. Благое намерение, которое за минуту до этого казалось ему абсолютно бесспорным и само собой разумеющимся, вдруг обернулось самой глупой и самонадеянной идеей, какие только могут зародиться в уме человеческом. Совершенно невозможно и даже кощунственно было бы даже подумать, что такое прекрасное, гордое создание может лелеять какие-то эгоистические интересы.
- О, я... я хотел бы задержать вас для минутного разговора,- промямлил он,- но это не имеет значения.
Энтони очень бы хотелось повернуться и на самой большой скорости бежать отсюда, поджав хвост, жалобно попискивая что-то в свое оправдание. Но не было никакой возможности. Природа странно подшутила над ним. Он как будто прирос к месту.
- Вы связаны с полицией?- с непредсказуемым презрением спросила девушка.
- Всеблагое небо, нет, конечно!- воскликнул потрясение Энтони.- Никак нет! Черт возьми, нет! Господи милосердный, да конечно нет!
Непримиримая девушка вроде бы немного смягчилась.
- Тогда зачем вы хотели со мной увидеться?- спросила она, как будто кроме полицейских никто не мог захотеть ее видеть.
- Ну, я просто подумал, что, наверное, должен вам кое-что сказать,пробормотал Энтони.- Но теперь это не имеет значения. Я сразу это понял. Это совсем-совсем ничего не значит.
Лицо девушки явно отображало борьбу любопытства с раздражением. Странно, однако любопытство победило.
- Но не хотите же вы сказать, что шли всю дорогу, желая сказать мне о чем-то, а теперь, когда пришли, вдруг решили, что все это пустяки, не стоящие внимания?- И на какую-то четверть секунды в ее взгляде появился очень слабый намек на возможность улыбки.
- Но теперь, когда я вас увидел, я совершенно уверился, что это не имеет никакого значения, мисс Кросс,- просто ответил Энтони.
- Ну, слава тебе господи, что моя внешность еще может на кого-то производить благоприятное впечатление,- пробормотала она скорее для себя, нежели для посторонних ушей, и внезапно, словно покров гордости и высокомерия упал с ее плеч, вид у нее стал совершенно несчастный и покинутый.
Энтони осмелел и воскликнул с внезапной решимостью:
- Нет, я скажу вам, мисс Кросс, зачем я сюда пришел. Я пришел только затем, чтобы сказать: если вам, в ваших теперешних обстоятельствах понадобится какая-нибудь помощь, то я буду гордиться... то есть, так сказать... я бы хотел, чтобы вы знали, что... то есть, я имею в виду...
И он осекся, потому что девушка устремила на него пристальный взгляд, но в глубине ее глаз таилось нечто очень обескураживающее.
- Боюсь, я вас не понимаю,- ответила она высокомерно,- мне и в голову не приходило, что я нуждаюсь в какой-либо "помощи".
- Нет, конечно нет,- промямлил Энтони.- Естественно, нет. Я только подумал, что...
- И должна сказать, что я не считаю возможным обсуждать свои личные дела с незнакомцем! Так что, если больше нет никакой причины?...- и она замолчала, явно ожидая продолжения разговора.
Энтони начал ощущать некоторое раздражение. Он понимал, что из-за недавнего смущения он выглядит дурак-дураком, и ему это не нравилось. Он стремился поговорить с девушкой из чисто альтруистических соображений, но она вела себя с ним как с назойливым пронырой, и это ему не нравилось еще больше.
- В таком случае,- ответил он церемонно,- нам больше не о чем говорить и я должен принести свои извинения за то, что обеспокоил вас. Хотя вы могли бы проявить больше понимания,- добавил он, повинуясь минутному порыву, выпустив эту прощальную стрелу, так как его характер взял верх над воспитанием,- потому что ваши личные дела, возможно и в скором времени, станут вызывать интерес у весьма широкой публики, мисс Кросс.
Девушка сильно покраснела и, казалось, на минуту потеряла дар речи. Глаза ее засверкали, маленькие кулаки сжались, и она откинулась назад, словно на нее действительно напали.
- Если вы пришли сюда, чтобы оскорбить меня!...- сдавленно выдохнула она.
- Нет, ничего подобного!- встревожился Энтони при виде такой неожиданной реакции на его выпад.- Я просто хотел сказать вам, что приехал сюда вместе с другом, который работает сейчас на газету "Дэйли курьер", и он обмолвился, что ему надо обязательно бы с вами поговорить. И я решил дать вам знать об этом заранее.
Так же внезапно, как возник у девушки гнев, так сейчас его сменило нечто очень похожее на страх, мелькнувший во взгляде. Широко раскрыв глаза, она уставилась на Энтони.
- Э-э... он репортер?- пробормотала она.- Боже милосердный, неужели уже до этого дошло?
Мужчины - странные существа. Еще минуту назад Энтони ощущал себя глубоко уязвленным и желал только одного: нанести этой чрезвычайно привлекательной девушке ответный удар. Но как только он в этом преуспел, так сразу же забеспокоился, а теперь, когда ему удалось заставить ее почувствовать не уязвленность, а страх, Энтони предстал в своих собственных глазах отвратительнейшим и самым бесчеловечным извергом.
- Да нет, послушайте,- заговорил он торопливо,- вам не о чем беспокоиться. Репортеры всегда так делают. Берут интервью и все такое. И к тому же он ужасно симпатичный человек. Знаете, это писатель Роджер Шерингэм. Между прочим, мой двоюродный брат. И, думаю, он вас не станет беспокоить расспросами, если вы сами не захотите с ним встретиться. Я уверен, что не станет! Я ему так и скажу, ладно? К черту, есть же другие, есть множество людей, кого он может интервьюировать, если ему так хочется. По правде говоря, я все время возражал против этого, но у него такое мнение, что, может быть, вы сами почему-нибудь захотите дать интервью. Я ему скажу, мисс Кросс. Вы об этом не беспокойтесь. Я позабочусь, чтобы все было в порядке.
Вряд ли девушка что-либо поняла как следует из этой бессвязной речи, может быть, только ухватила ее общий смысл, потому что продолжала все так же пристально глядеть на Энтони, но машинально, думая при этом о чем-то своем. Когда она снова заговорила, голос ее был спокоен, но речь немного сбивчива:
- Значит, можно так вас понимать, что... что лондонские газеты уже заинтересовались смертью моей кузины?
- Боюсь, что так,- словно извиняясь за газеты, en masse За вес (фр.) ответил Энтони.
Занятая своими мыслями, девушка снова уставила невидящий взгляд на горизонт. Энтони, воспринявший ее молчание как разрешение еще немного побыть в ее обществе, воспользовался неожиданной удачей, чтобы получше рассмотреть девушку.
Да, она необыкновенно хорошенькая, решил он безоговорочно и сразу. Ему понравилась ее тонкая, изящная фигурка, и то, как ее голова гордо держалась на точеной шейке, и как черные волосы завивались колечками над ушами. Ему понравились ее тонкие запястья и маленькие руки, ему понравились... но к чему нам перечислять достоинства Маргарет Кросс, когда можно сразу сказать, что в ней не было ничего такого, что Энтони не понравилось бы. Когда он вернется в гостиницу, то задумается над этим обстоятельством, и вдруг его осенит, что она единственная девушка на свете, предусмотрительно задуманная и созданная заботливым Провидением лишь для одной-единственной цели: восхищать, смущать, сводить с ума и, наконец, щедро вознаградить некоего Энтони Уолтона, холостяка. Да, подобная мысль осеняла его, если быть точным, уже двадцать три раза прежде, и все двадцать три он ошибался насчет намерений Провидения. Однако сейчас это настоящее. Впрочем, таковым оно было всегда.
Энтони продолжал молча созерцать мисс Кросс, и с каждой секундой все восторженнее.
Внезапно девушка, по-видимому, приняла какое-то решение, порывисто обернулась к нему, и Энтони с облегчением увидел, что она улыбается.
- Не хотите ли присесть на минутку, мистер ...?
- Уолтон,- поспешил удовлетворить ее любопытство Энтони.
- ...мистер Уолтон? Боюсь, я должна перед вами очень-очень извиниться. Вы необычайно добры, что пришли сюда меня предупредить. Я вела себя с вами как свинья.
- Нисколько,- отмел это суждение Энтони, торопливо спускаясь по небольшому крутому склону скалы, чтобы устроиться рядом с девушкой на маленьком травянистом пятачке в двенадцати футах ниже вершины скалы.- Ваше поведение было совершенно естественно. И если кто-нибудь и должен извиняться, то это, наверное, я. Я вел себя ужасно бестактно.
- Вовсе нет!- сердечно ответила девушка.- Это была всецело моя ошибка, но если вы меня прощаете, то не будем больше об этом говорить. Давайте здесь и устроимся поудобнее, потому что я намерена поймать вас на слове.
- О, пожалуйста,- проникновенно отвечал Энтони, садясь на прогретый солнцем пружинистый дерн рядом с ней.- Я буду только польщен.
Девушка охватила руками колени и устремила взгляд на море. Энтони, украдкой поглядывая на нее, с одобрением отметил, как тверд и решителен ее профиль. На вид ей можно было дать не больше двадцати одного-двадцати двух лет, однако даже он мог заметить по едва наметившимся линиям около рта и на белом лбу следы не по годам суровых испытаний и треволнений.
- Вы говорили, что я нуждаюсь в помощи,- сказала она тихо. Казалось, девушка тщательно выбирает слова.- И я не знаю, зачем мне скрывать и притворяться, будто я в ней не нуждаюсь. Это глупо. Помощь мне действительно необходима. Вы ничего не знаете обо мне, а я о вас, но у меня такое чувство, словно я могу вам довериться, ведь больше нет никого на целом свете, с кем я могла бы поговорить. Ни единой души. Полагаю, вы знаете, что... что...
- Да,- мягко перебил ее Энтони,- думаю, мне известны все факты.
- Так я и предполагала, иначе вы бы не сказали того, что сказали,- и она устремила большие печальные карие глаза на Энтони,- но, мистер Уолтон, вы еще не знаете, что сегодня утром со мной два часа говорил полицейский инспектор из Скотленд-Ярда и задавал мне просто ужасающие вопросы.
Энтони показалось, что ледяная рука сдавила ему сердце.
- Неужели задавал?- пробормотал он.- Нет, я ничего об этом не знал.
Девушка кивнула в ответ и хотела что-то сказать, но губы у нее задрожали и она быстро отвернулась в сторону. По телу ее прошла легкая дрожь. А затем внезапно на глазах у молча сочувствующего Энтони она потеряла власть над собой, помогавшую ей контролировать свои чувства все это время после ужасного интервью сегодня утром. Она уткнулась лицом в ладони и расплакалась.
- Он, кажется, думает... о... самых отвратительных вещах!- прорыдала она.
Энтони в смятении глядел на девушку. Уже одно то плохо, что она вообще должна вот так плакать, даже если не принимать во внимание ужасающий смысл ее последних слов. Он был убежден, что Маргарет Кросс относится к числу людей, которые плачут, если дела действительно обстоят критически, и ее слезы гораздо больше убедили его в серьезности сложившейся ситуации, чем ее готовность излить свое сердце перед ним, совершенно незнакомым человеком. Да, она не только, должно быть, совершенно одинока в этом мире, она уже, наверное, на грани отчаяния.
Симпатия мужчины по отношению к отчаявшейся женщине почти всегда бессловесна (мужчине, который в таких случаях красноречив, не верьте, но, по счастью, мужчина располагает ресурсами гораздо более убедительными, чем просто слова), и Энтони не стал раздумывать. Он действовал инстинктивно. Обняв девушку, он все так же безмолвно притянул ее к себе и положил ее головку себе на плечо. Почти благодарно она уткнулась в него лицом, словно маленький ребенок в поисках материнского утешения, и продолжала плакать. У Энтони хватило ума дать ей выплакаться, не говоря ни слова, тем более - не пытаясь успокоить неуклюжими утешениями, но вряд ли он сумел бы это сделать, даже если бы захотел. Дело в том, что он пребывал в некоем тумане, ощущая близость девушки как благословение свыше. И ему становилось трудно глотать (что странно для внешне невозмутимого британца), когда он взглядывал на темную головку, прильнувшую к грубому сукну его пальто, и чувствуя всем естеством рыдания, сотрясавшие это худенькое тело, которое он держал в своих объятиях.
Постепенно девушка затихла. Ее больше не сотрясали рыдания, и она мягко освободилась из кольца рук Энтони.
- Я дура,- сказала она, глядя на него еще со слезами на глазах, но улыбаясь.- У меня, наверное, ужасно покраснел нос?
- Нисколечко,- с честным видом солгал Энтони, весьма приободрившись при виде улыбки,- но он очень мокрый.
Рука Маргарет нырнула в сумочку и вытащила зеркальце, раздался негодующий крик, и моментально были пущены в ход пуховка и пудра.
- Вот так-то лучше,- заметила она минуту-две спустя, придирчиво и тщательно рассмотрев свое отражение, а потом повернулась к Энтони с искренней улыбкой, молчаливо тем самым подтверждая, что они теперь не посторонние друг другу люди.- Вы когда-нибудь простите мне такое идиотское поведение?
- Послушайте,- ответил Энтони,- я не хочу давить на вас и требовать, чтобы вы признались в том, о чем не хотите рассказывать, но все же не можете ли вы дать мне представление о том, как все было? Поймите, я только хочу, очень хочу сделать все возможное, чтобы помочь вам, и положение кажется немного... ну, немного даже серьезнее, чем я предполагал. И если вы позволите мне узнать по возможности полнее все обстоятельства...
Он замолчал, и девушка понимающе кивнула:
- Вы хотите сказать, что нет смысла интересоваться, можно ли мне помочь, если не узнаете, как все было и что мне угрожает?- раздумчиво спросила она.- Что же, это разумное желание, и я, конечно, вам все расскажу. Между прочим, я собиралась это сделать - только вот!...- Она перебила себя и, подобрав колени, снова приняла прежнюю позу и устремила взгляд на море.
- Не возражаете, если я закурю?- спросил Энтони, доставая трубку.
- Конечно нет. По правде говоря, мне, пожалуй, тоже не мешает покурить. Нет, не беспокойтесь!- добавила она поспешно, так как Энтони стал нащупывать в карманах сигареты.- У меня с собой свои особенные, и, как правило, я курю только их.
Девушка достала из сумки сигаретницу, и Энтони поднес спичку, чтобы она закурила, а потом зажег трубку. Девушка глубоко затянулась и удовлетворенно вздохнула.
- Ну что ж, о себе, но рассказывать почти нечего. Еще четыре месяца назад я жила в Лондоне, бедная как мышь, и так было почти все время в течение последних семи лет. Мой отец был офицером в действующей армии. Он был убит во Франции, в семнадцатом году, а мне к этому времени было всего пятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26