- А вы не взяли себе салата,- заботливо сказал инспектор,- возьмите, а потом передайте салатницу мне. Ну и ну! Значит, это вы причинили нам столько беспокойства, а?
- Ну, если вы предпочитаете так это называть,- ответил высокомерно Вудторп.
Но поверьте, любому совестливому убийце, который только что во всеуслышание признался в содеянном, очень неприятно знать, что его злодеяние называется всего лишь "беспокойством". Да, только полицейские инспектора могут так прозаично отзываться о подобных вещах.
- А почему, сэр, вы вдруг решили прийти ко мне и во всем признаться?спросил инспектор с видом человека, ведущего обыкновенный добропорядочный разговор.
- Не считаю нужным рассказывать вам о побудивших меня к этому причинах!
- Ну, разумеется, вы этого делать не обязаны,- чрезвычайно сердечным тоном заметил инспектор.- Это самое плохое, что вы могли бы сделать в данном случае. Никогда не рассказывайте о причинах - вот мой совет. Хотите еще говядины? Мистер Уолтон, вы уже кончили ужинать. Отрежьте мистеру Вудторпу еще мяса.
Энтони, который внимал этому обмену репликами, разинув рот, вздрогнул и стал резать вместо мяса хлеб.
- Но я не желаю больше мяса, спасибо,- сказал Вудторп, сердито покраснев.
- Ну, разумеется, как вам будет угодно, сэр,- пробормотал инспектор и очень заметно подмигнул Роджеру.
Роджер, для которого проблеск света стал уже лучом в царстве тьмы, лихо подмигнул в ответ.
И, к сожалению, Вудторп это заметил. В ярости он снова вскочил из-за стола, так что даже опрокинул стул.
- Послушайте,- выпалил он,- с меня довольно этих дурацких шуточек. Я уже сказал вам, инспектор, для чего я сюда пришел. Вы соблаговолите меня арестовать?
Инспектор поднял взгляд от тарелки.
- Ну что ж, сэр, раз вы меня так прямо спрашиваете, то я так же прямо отвечу вам: нет! Не соблаговолю. Но мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
На какое-то мгновение их взгляды скрестились, и молодой человек густо покраснел. А затем Вудторп быстро пошел к выходу.
- Тогда вам несложно будет зайти ко мне домой и задать свои вопросы,сказал он, распахнув дверь,- а с меня достаточно.
И дверь с громким стуком захлопнулась.
- Да, видно, придется пройтись,- с сожалением заметил инспектор.
- Конечно,- рассмеялся Роджер,- и он вам будет премного благодарен.
- Господи милосердный! Милосердный Господи!- воскликнул Энтони.
- Что с тобой, Энтони?- сочувственно поинтересовался Роджер.
- Вы считаете, что этот парень не совершал никакого преступления?
- Нет, не совсем так, Энтони,- серьезно ответил Роджер.- Просто инспектор Морсби не желает из-за своих собственных соображений арестовывать молодых людей, которым еще не исполнилось и тридцати.
- Осел ты,- проворчал его кузенчик и взял себе крыжовенного желе.- Но как же твоя великолепная блестящая идея, а? Знаете, инспектор, ведь наш Роджер решил загадку убийства.
- Нет, мистер Уолтон, я об этом ничего не знаю,- с любопытством ответил инспектор,- неужели решил?
- Во всяком случае, он сам так считает,- зловредно продолжал Энтони.
- Ну-ну, Энтони,- упрекнул его Роджер,- не будь таким мстительным. Да,сказал он скромно,- я действительно разгадал эту загадку. И предупреждаю: сегодня вечером я в общих чертах расскажу об этом по телефону в Лондон, но, разумеется, не стану говорить о том, что вы считаете не подлежащим разглашению в данный момент.
- Тогда ладно. А желе немного кисловато, как по-вашему?
- Инспектор Морсби,- возмутился Роджер,- есть люди, за чье убийство можно с удовольствием дать себя повесить! Учтите, что вы один из них. Примите к сведению это дружеское предупреждение и не испытывайте далее моего терпения.
- Но желе действительно немного кислит, мистер Шерингэм,- возразил инспектор.- Честное слово.
- Да, "кисел виноград",- усмехнулся Роджер.- Ладно, инспектор, не обращайте на меня внимания. Возможно, свое следующее дело вы будете расследовать без моего участия, ведь недаром пишут в детективных рассказах, что профессионалы из Скотленд-Ярда всегда ревниво относятся к успехам сыщиков-любителей.
- Это верно, сэр,- покачал головой инспектор,- это совершеннейшая правда.
- Энтони, ты читал в утренней газете, что команда Гламоргана выиграла свой одиннадцатый матч в этом сезоне?- небрежно спросил Роджер.- Просто удивительно, как им везет, правда? Чего доброго, они станут победителями.
- Да, приятно видеть, что профессионалы переигрывают любителей, которые тоже, в виде разнообразия, играют неплохо,- с живостью, хотя невпопад, заметил Энтони.
Тем не менее Роджер упрямо держался крикетной темы, пока инспектор не проглотил последний кусок и не убрали со стола и даже до тех пор, пока инспектор как следует не раскурил трубку, а его лицо определенно омрачила скука.
- Между прочим, сэр,- заметил инспектор Морсби, переместившись в кресло и удобно в нем расположившись,- между прочим, вы вроде бы сказали, что разгадали тайну?
- Так, значит, вы созрели для того, чтобы проявить милосердие и выслушать меня?- засмеялся Роджер.- Да, инспектор, шутки в сторону, но думаю, я и в самом деле разгадал эту загадку. Хотите послушать?
- Конечно хотелось бы, сэр. Но вы не должны сердиться, если время от времени я буду вас поддразнивать.
- Я и сам люблю это занятие,- согласился Роджер,- но дело в том, что здесь присутствует Энтони. Я еще не рассказывая ему ничего, так как это связано с теми конфиденциальными сведениями, которыми вы со мной вчера поделились, а он, разумеется, тоже хотел бы послушать мой рассказ. Вы не можете немного ослабить запрет и позволить ему хотя бы в общих чертах узнать о том, что произошло?
Инспектор заколебался.
- А вы можете дать мне слово, мистер Уолтон, что дальше вас это никуда не уйдет? Что вы не расскажете об этом ни одной живой душе?
- Клянусь,- сразу же согласился Энтони.
- С моей стороны это в высшей степени не по инструкции,- вздохнул инспектор.- Ну да ладно, мистер Шерингэм, шпарьте.
Роджер вкратце рассказал Энтони о том, что стало причиной смерти Медоуза и о содержимом ящичка для табака.
- Именно поэтому, Энтони, я так и заинтересовался табаком сегодня утром,- заключил он и сразу же начал знакомить инспектора со сделанными им открытиями.
Однако инспектор кивнул со всезнающим видом:
- Вы правы, и я еще удивлялся, заметили вы это или нет!
- А вы уже знали об этом?- немного обескураженно спросил Роджер.
- Еще неделю назад,- кратко отвечал инспектор.
- Однако хозяйка ни словом об этом не обмолвилась.
- А она и не подозревала, что уже все мне рассказала, как и вам. У подобных людей, если вы не будете задавать прямые вопросы, но позволите им понемножку выбалтывать то, что они знают, по собственной воле, можно узнавать все, что им известно, и они так и не поймут, что стали источником информации. Да, так к какому же заключению вы пришли на основе полученных сведений, мистер Шерингэм?
И Роджер набрал в легкие побольше воздуха.
Глава 25
Роджер разгадывает тайну
- Итак,- сказал Роджер,- я лучше начну с начала, и прежде всего, инспектор, хочу сказать, что, как вам известно, особа, которую вы, по-видимому, подозревали - независимо от того, действительно ли подозревали или нет,- не повинна в смерти миссис Вэйн. Улики против нее, конечно, очень серьезные, но существуют такие уголовные дела, где косвенные доказательства, как бы ни были они убедительны, могут увести совсем не в ту сторону, и я был с самого начала уверен, что данный случай относится именно к таковым. Я признаю, что у меня не было для такой убежденности никаких оснований, кроме чисто психологических. Я чувствовал, что подозревать Маргарет Кросс в убийстве - и по всем признакам в убийстве хладнокровном и тщательно спланированном - просто смешно. Эта девушка кристально искренна и честна.
- Но если не она, то кто же, по-вашему, убил?
- Оба вы знаете, что мои подозрения под конец сосредоточились на этом субъекте Медоузе, или... и так далее, и тому подобное. Полагаю, у меня было достаточно поводов так думать, даже до того как мы что-либо о нем успели узнать, и предварительное впечатление почти полностью подтвердилось. Однако потом мне стало казаться, что Медоуз покончил самоубийством. Тем не менее это никак не подрывало моей гипотезы. Более того (при данных обстоятельствах), оно ее даже подтверждало. Но суть в том, что Медоуз вряд ли мог совершить самоубийство. Он, по всем признакам, был умерщвлен. Как после установления этого факта стало выглядеть в наших глазах это дело? Вот именно тут, инспектор, мы внезапно пришли к неверному выводу. По крайней мере, я. За вас отвечать не могу. Я никогда не знал, что у вас в действительности на уме. Направленный вами, сознательно или нет, не знаю, по ложному пути, я практически тоже решил, что оба эти убийства совершены одним и тем же человеком. Хотя я и не совсем поддался вашему влиянию, все же я автоматически исключил предположение, будто первое убийство совершил Медоуз. Мы почти согласились с тем, что оба эти убийства взаимосвязаны. Я принял на веру ваше очень правдоподобное мнение, что самым вероятным мотивом для убийства Медоуза было то, что он стал очевидцем гибели миссис Вэйн, но это ваше мнение, естественно, вычеркивало его из списка подозреваемых. В то же время вы очень убедительно выстроили обвинение в двойном убийстве против доктора Вэйна.
А теперь, боюсь, мы слегка должны перейти на личности. Прошлой ночью, когда я уже лежал в постели, недосягаемый для вашего магнетического влияния, мне в голову вдруг пришел блестящий ответ на вопрос: а почему инспектор Морсби так старался заронить в мое сознание идею, будто оба убийства совершены одним и тем же человеком, и создать впечатление, что и он сам думает точно так же? Вообще-то он чертовски сдержан и молчалив. Он еще никогда по собственной воле не предлагал обсудить свою концепцию убийства. Он знает, что мы в данном деле выступаем до некоторой степени как соперники. Последний человек из всех, кому он хотел бы помочь в решении этой задачи,Роджер Шерингэм. Так почему же он был столь доверителен? И мне в голову пришла единственно правильная догадка: потому что он старается пустить меня по ложному следу! В то время как сам не думает, будто эти убийства совершены одним и тем же человеком. Напротив, он уверен, что это не так. Как вам нравится ход моих рассуждений, инспектор?
Инспектор добродушно рассмеялся:
- Нет-нет, мистер Шерингэм. Вы несправедливы ко мне, право же, несправедливы. Когда мы разговаривали с вами вчера вечером, я искренно считал, что это один и тот же человек. Я ни в малейшей степени не сомневаюсь, что им были убиты и миссис Вэйн, и Медоуз. И я могу лишь подтвердить это мнение.
- Гм!- заметил довольно скептически Роджер.- Вы так думаете и сейчас?
- Да, но, надеюсь, я всегда открыт чужому мнению,- осторожно ответил инспектор.- Поэтому продолжайте, сэр. То, что вы говорите, очень интересно.
- Пусть так. Независимо от того, думали вы на самом деле, что существуют двое убийц, или нет, мои низменные подозрения на ваш счет оказали на меня благотворное воздействие! Они заставили меня тоже думать. Поэтому, когда сегодня утром я решил нанести визит в дом, где жил Медоуз, я уже был подготовлен к тому, чтобы не считать его убийцей того человека, кто виноват в смерти миссис Вэйн. Ну так вот, я провел свое собственное расследование, накопал несколько новых фактов, которые показались мне интересными, но в которых я ничего не смыслил, и поэтому после ленча попытался обдумать эти факты в связи с имеющимися данными.
Роджер снова раскурил угасшую трубку и поудобнее устроился в кресле.
- Спустя некоторое время у меня возник один очень простой вопрос, и ответ направил меня в конечном счете по верному пути. А вопрос был такой: что же случилось, почему считается, что Медоуз никак не может быть убийцей миссис Вэйн? Ответ, разумеется, был следующий: "ничего". Но как можно было продвинуться дальше по пути решения тайны его убийства, при помощи моей гипотезы, что убийц двое, оставляя на совести Медоуза смерть миссис Вэйн? Существовали два наводящих момента, которые могли вывести на след убийцы самого Медоуза, оба довольно неясные: почему его убили и как убийца добыл средство - то есть аконитин. Взяв за основу, что Медоуз не побрезговал бы шантажом, я решил отложить вопрос об убийстве миссис Вэйн на потом и сконцентрировал все усилия и внимание на второй проблеме. Она давала достаточно простора для различных предположений, но ее можно было ввести в более узкие рамки. Если взять, как рабочее предположение, что аконитин "исходил" из лаборатории доктора Вэйна, то в таком случае, исключая слуг, подозрение могло пасть на троих, кто мог бы завладеть ядом: это сам доктор Вэйн, мисс Уильямсон и мисс Кросс. По какой-то причине (очевидно, тоже психологической) я не склонен был считать убийцей доктора Вэйна, хотя, как вы продемонстрировали, инспектор, можно сконструировать довольно убедительное судебное разбирательство и против него. Точно так же я исключил из числа подозреваемых мисс Кросс. Оставалась мисс Уильямсон. И тут возникали трудности. Во имя чего ей потребовалось убивать Медоуза? Я достаточно убедительной причины не видел. Конечно мотив бы возник, если бы это она убила миссис Вэйн и он бы это увидел. Между прочим, я подумал о такой возможности, инспектор, раньше вас, еще до того, как вы однажды познакомили меня с подобной гипотезой, только вы ее трактовали в шутливом тоне. Но ведь моя гипотеза построена на том, что именно Медоуз убил миссис Вэйн! И даже ради спасения собственной жизни я не смог бы доказать, что убийца - мисс Уильямсон.
- Да, это, должен сказать, совершенно исключено,- вставил инспектор.
- Вот именно. Я тоже пришел к такому же выводу. Но что же получалось? Все мои трое "подозреваемых" красовались в белых одеждах без единого пятнышка крови на них. Значит, одно из двух: или я должен был прийти к заключению, что аконитин исходил не из лаборатории доктора Вэйна, или - что Медоуз не убивал миссис Вэйн. В любом случае я оказывался в тупике и должен был снова вернуться немного вспять, из-за необходимости выяснить, кому была нужна смерть Медоуза. И вот здесь ситуация становится все горячее и горячее. Помните, инспектор, вчера вечером вы спросили, у кого был самый веский повод устранить Медоуза, и я ответил, как бы между прочим, что это могла быть миссис Вэйн. И я стал развивать эту идею.
- Как миссис Вэйн!- изумился Энтони.- Ведь она к тому времени была уже мертва!
- К моменту смерти Медоуза - да, но у нее, надо полагать, было полно причин убрать его с дороги и раньше. В общем, вы сейчас поймете, в чем состоит моя идея. Я все задавал себе вопрос, могла ли миссис Вэйн каким-нибудь образом умертвить Медоуза, хотя сама погибла раньше? Ответ лежал на поверхности. Да, могла!
И Роджер, торжествующе улыбаясь, откинулся на спинку кресла.
- Очень остроумная теория, мистер Шерингэм,- заметил любезно инспектор.- Очень, очень остроумная. Я понял, к чему вы клоните, но, пожалуйста, изложите сами свою теорию.
- Ну что ж, как вы, наверное, знаете, Медоуза никто не посещал в последние недели жизни, во всяком случае, насколько это известно его хозяйке. Значит, любая теория, как яд попал в его табак, должна включать предположение, что убийца посетил его поздней ночью и, возможно, влез через окно гостиной, с ведома или без ведома самого Медоуза. В ночь накануне убийства хозяйка долго не могла заснуть, хотя все было тихо. Но за три недели до его смерти, также ночью, она очень отчетливо слышала женский голос, и потом оказалось, что это был голос миссис Вэйн.
- Подождите минутку, сэр,- сказал инспектор,- мне ничего не известно о визите миссис Вэйн!
- Ах, в том-то все и дело,- усмехнулся Роджер,- вот здесь-то в любом случае я взял над вами верх, инспектор. Взгляните-ка,- он вынул из бумажника платочек, протянул его инспектору и объяснил, каким образом им завладел.
- Да,- грустно согласился инспектор,- в этом вы действительно меня обошли, мистер Шерингэм.
- Ну вот и отлично,- констатировал Роджер с нескрываемым удовлетворением,- тогда продолжим. Выплыли на свет божий и еще два факта помимо визита миссис Вэйн к Медоузу. Во-первых: Медоуз каждую неделю менял трубки, а не курил одну и ту же, что само по себе - факт незначительный; во-вторых, он вообще очень мало курил, а это чрезвычайно важное обстоятельство. Я узнал в деревенской табачной лавке, что он покупал каждый раз четверть фунта табаку, но выкуривал в неделю только унцию. Очевидно, он сразу высыпал эти четверть фунта в ящичек. Именно это содержимое вы и послали на анализ, но на дне ящичка табак мог оставаться нетронутым от трех до четырех недель. Для тех, кто знаком с привычками Медоуза, это могло оказаться очень важным обстоятельством.
Инспектор медленно кивнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26