Я прав?
– Нет!
Манфред навис над съежившимся Билли:
– Ну так что ты видел?
– Ничего! – Билли на всякий случай отвел глаза.
– Ложь. Наглая ложь. Ты видел, что произошло с мистером Краплаком, и все выболтал Чарли Бону. Верно?
«Если сознаюсь, Чарли попадет в беду», – лихорадочно сообразил Билли и дерзко ответил:
– Ничего я не видел и Чарли Бону ничего не говорил! Вот!
Манфред раздраженно выдохнул сквозь стиснутые от злости зубы – получилось какое-то змеиное шипение.
– Может, ты питаешь надежду на то, что четверть кончится и моей ноги в академии больше не будет? А?
Билли такая мысль и в голову не приходила. Он помотал головой.
– Все старшеклассники сдадут весенний экзамен и уйдут. А поскольку мне предстоит экзамен, то сейчас у меня дел по горло. Но не надейся, я вместе со всеми выпускниками не уйду. Я останусь и буду за тобой следить. Следить очень внимательно, Билли.
– Ясно, – сник Билли.
– Поэтому пока что подумай хорошенько, Билли, подумай и реши, с кем ты – с нами или против нас. А то не видать тебе новых папу-маму. И не мечтай.
Глава 6
СКВОРЕЦ
Билли сидел на краешке койки, и, хотя все прочие мальчики уже спали, у него сна не было ни в одном глазу. И немудрено: попробуй усни после такого разговора с Манфредом! Но и это еще не все: до того как староста устроил Билли допрос, мальчик успел еще побеседовать с крысой Босхом, и тот поведал мальчику такое…
Обрадовавшись, что теперь у него есть с кем поболтать, крыса рассказала о некоем доме, который весь искрился и сверкал радостью, светом, счастьем и смехом. Да, когда-то в этом доме жило счастливое семейство, которое читало книги, любовалось картинами и наслаждалось музыкой. И был в том семействе мальчик Рики, замечательный флейтист. Родня надеялась, что со временем у него разовьется и другой талант, которым владели его отец и старший брат, под умелыми пальцами которых камни начинали сверкать, искриться и гореть. Но потом Рики отправили в школу, и больше он домой так и не вернулся.
Вот что рассказала крыса по имени Босх.
Билли прекрасно помнил Рики Сверка: тот учился на музыкальном отделении, а по выходным гостил у приятеля. И любопытный же он был! Все время совал свой длинный нос куда не надо, вот и поплатился за неумеренную любознательность.
Однако крыса утверждала, что Рики так и остался в стенах академии Блура: она, дескать, почуяла присутствие пленника где-то на бескрайних просторах многочисленных чердаков. А вот увидеть она Рики не увидела, только палец на ноге, потому что любопытный мальчишка стал невидимкой. Еще крыса сказала, что на чердаке обитает огромнейшая змея, ужасное создание с лазурной чешуей – такое древнее, что просто в голове не укладывается.
– Голова-то у крысы маленькая… – пробормотал себе под нос Билли.
– Ты чего сам с собой разговариваешь? Чарли Бон подошел к Билли так беззвучно, что от неожиданности тот чуть не упал с койки.
– Я все про Босха думаю, – шепотом отозвался Билли. – Он мне столько всего нарассказал – я прямо обалдел.
– Хочешь погостить у меня в выходные? – предложил Чарли. – И крысу возьмешь.
– Правда? Спасибо большущее! – обрадовался Билли.
Чарли на цыпочках вернулся на свое место, а Билли юркнул под одеяло и уснул сладким сном.
Учебный год катился к концу, и Чарли с каждым днем становилось все яснее, что вся академия поголовно охвачена театральной лихорадкой. По крайней мере, среди его друзей в грядущем спектакле были заняты многие. Оливия каждую переменку бродила кругами по саду и зубрила роль, а Эмма время от времени подбегала к ней со все новыми страницами, отпечатанными Манфредом, который то и дело вносил в текст какие-то изменения. А Фиделио целыми днями пропадал в музыкальном классе и разучивал музыку к спектаклю. В общем, выходило так, что на переменках Чарли теперь общался в основном с Габриэлем Муаром и Билли. Постепенно Чарли понял, что очкарик знает про мальчика-невидимку столько же, сколько и все посвященные в тайну. Но, судя по всему, Манфреду он ябедничать не торопился. Это что же получается – Билли теперь можно верить? Чарли колебался, а Билли в один прекрасный день вызвался отправиться на поиски невидимки.
– По ночам я навещаю мистера Иезекииля, – объяснил он. – Так что мне разрешается гулять ночью по академии. Если надзирательница на меня и наткнется, она не удивится.
– Не нравится мне твоя затея, Билли, – напрямик сказал Чарли. – Тетка Л у… надзирательница тебе может такой нагоняй задать – мало не покажется.
– И потом, крыса же тебе сказала, что по академии ползает удав, – добавил Габриэль. – Хватит с нас одного невидимки.
– А ведь это удав лишил Душку хвоста, – задумчиво сказал Билли. – Крыса говорит, удав такой древний, что просто в голове не укладывается.
– Крысы во времени плохо разбираются, – со знанием дела сказал Габриэль, счастливый обладатель несметного множества хомячков.
Переменка уже подходила к концу, но в дверях академии Чарли перехватили Оливия и Эмма.
– Есть разговор, – сказала Эмма.
Чарли послушно остановился, а Билли с Габриэлем скрылись в толпе, торопливо вливавшейся в холл.
– Ну что? – нетерпеливо спросил Чарли, топчась на месте. – Говори скорее, а то я на духовые опоздаю.
– Нынче ночью я отправляюсь на поиски Рики, – приглушенно сказала Эмма. – Хочу найти ту комнату, где мы его видели. И мне надо разведать все в одиночку.
– То есть ты что – лететь собираешься? Эмма кивнула:
– Я осмотрю все чердачные окна снаружи, так гораздо удобнее. Если какое-нибудь будет открыто, проберусь внутрь. А вытащить Рики оттуда, наверно, пока не получится. Но надо обязательно дать ему знать, что мы про него не забыли.
– Так ведь ночью темень будет! – удивился Чарли. – Как же ты сориентируешься?
– Лето скоро, светает теперь рано, – уверенно сказала Оливия. – По-моему, идея что надо. Только надо обязательно оставить на нашем этаже окно открытым, а то как же Эмма вернется? Чарли, можешь взять это на себя, а? Понимаешь, я сплю рядом с Беллой, она как пить дать захлопнет окно в спальне, если даже я его отворю. Она ж глаз с меня не спускает, ну прямо коршун. – Оливия покосилась на Эмму и поспешно поправилась: – Ничего не имею против коршунов. Ну хорошо, хорошо, она меня стережет, как кот мышиную норку.
Чарли не сдержал улыбки, но улыбался он недолго: до заговорщиков долетел властный окрик Азы Пика.
– Эй, что вы там застряли? К месту приросли? Приведите себя в порядок и марш на уроки!
Все трое поспешно разбежались по своим раздевалкам. Чарли каким-то чудом удалось не опоздать на урок – он ворвался в класс за секунду до того, как на пороге, ворча, возник мистер Палтри, раздраженный дополнительной нагрузкой, которую на него навалили из-за спектакля.
– Но ты, Бон, можешь не переживать, – ядовито напустился на Чарли педагог. – Тебя все эти волнения не касаются. Тебе, милый мой, до среднего уровня школьного оркестра – как до неба. – После чего он прибавил вполголоса: – А то и дальше.
Чарли приглушенно фыркнул. Больно надо ему осваивать эту разнесчастную трубу. И без того дел по горло!
Перед ужином он подловил Габриэля и Фиделио на выходе с репетиции и рассказал про затею Эммы. Мальчики дружно вызвались помочь.
– Можно открыть хоть все окна, – предложил Фиделио.
– Не пойдет, – возразил Чарли. – Незачем себя выдавать. Надзирательница и ее команда в любом случае перед сном делают обход и запирают все окна. Вы вот что, просто прикройте меня, когда я ночью улизну из спальни. Ну, в случае чего скажете, мол, у Чарли живот разболелся. Этого хватит.
– Надзирательница ни одному моему слову не верит, – предупредил Габриэль. – Но мы постараемся.
И вот Чарли в который раз дождался полночного боя часов на Соборной площади, и, как всегда, при этих звуках по спине у него от волнения пробежала дрожь. Бом, бом, бом – гудели часы. Восемь лет назад под этот звон Манфред Блур погрузил отца Чарли, Лайелла Бона, в глубокий гипнотический транс, заставив забыть все на свете, включая собственное имя. Правда, Манфред тогда был совсем маленький, но талант у него и восемь лет назад был большой. Позже автомобиль Лайелла, искореженный и разбитый, был обнаружен за городом, на дне карьера, и все решили, что отец Чарли погиб, – все, кроме его сына. Чарли твердо знал, что папа жив. Бабушка Бон уничтожила все папины фотографии, так что Чарли даже толком не знал, как он выглядел, но он упорно верил, что в один прекрасный день отыщет отца с помощью своего удивительного дара и сразу же узнает его и разрушит злые чары. Ну а пока он, Чарли, сделает все, чтобы коварные Блуры, которые считают всех на свете своими марионетками, не покалечили еще чью-нибудь жизнь.
Когда полночный бой часов стих, Чарли крадучись вышел за дверь. В коридоре было не видать ни зги, но, придерживаясь за стенку, ему удалось благополучно преодолеть расстояние до лестницы, которая вела к спальням девочек. Чарли ступал на цыпочках, но старые рассохшиеся половицы все равно то и дело предательски потрескивали. Добравшись до коридора этажом выше, Чарли облегченно вздохнул, приметил окошко, сквозь которое сочился слабый свет с улицы, и открыл его настежь. Размер подходящий, как раз для маленькой птички. Мальчик уже направился обратно к лестнице, но тут из темноты выплыла какая-то смутная фигура, и он замер как вкопанный. Кто-то его подкараулил!
– И что это ты делаешь?
Вот уж на кого Чарли меньше всего хотелось сейчас наткнуться, так это на Беллу.
– Я?.. – Он замешкался. – Никак не мог заснуть, вот и решил прогуляться.
– На нашем этаже? Под дверью у девочек? – Белла шла прямо на него, и Чарли уже различал, как поблескивают в темноте ее невозможные глаза. Ему даже показалось, будто он видит, как они меняют цвет с каждым шагом Беллы.
– Ой, и правда. А я и не заметил, как сюда забрел, – соврал Чарли.
– Ай-ай-ай. И не заметил, как открыл окно. То-то в спальне лютая стужа, – язвительно сказала Белла, захлопывая окно и тщательно запирая шпингалет. – Шел бы ты спать, пока тебя надзирательница не застукала.
– Ага. Пойду.
Делать нечего, подумал Чарли и поплелся к лестнице. Оглянувшись, он убедился, что Белла так и стоит у запертого окна. Тьфу ты! Придется искать другое, и чем дальше от нее, тем лучше. Через мгновение Чарли озарило: а не попробовать ли мастерскую художников?
Вдохновленный этой идеей, он двинулся в обратный путь, но спускаться по лестнице в непроглядной тьме оказалось еще труднее, чем подниматься, да и вообще до мастерской Чарли добрался с превеликим трудом. Он с тоской вспомнил превосходный фонарик, который в прошлой четверти получил в подарок от кухарки Дары. Увы, фонарик был безвозвратно утрачен: его отобрала надзирательница, она же тетка Лукреция. Не соваться же к ней домой, в Сквозняковый проезд, в самом деле…
В мастерской было чуточку светлее, чем в коридоре: в огромные окна светили звезды – к большому счастью для Чарли, а не то бы он свернул какой-нибудь мольберт. Лавируя между стульями и мольбертами, он подошел к окнам и огорченно вздохнул. Огромные-то они огромные, но отпирается только верхняя створка – поди допрыгни! Даже со стула не достанешь.
Взгляд Чарли упал на винтовую лестницу, которая вела вниз, в мастерскую скульпторов. Может, там сыщется подходящее окно?
За спиной у Чарли послышалась какая-то мелкая возня, потом писк. Мальчик завертел головой. Ага, клетка с Босхом! Крыса темным комочком приникла к прутьям.
– Чш-ш, приятель, успокойся, это всего-навсего я, – прошептал ему Чарли. Наверно, на крысином языке получилось бы убедительнее, но, похоже, Босх и так его понял и вернулся к своим делам.
Ступеньки у винтовой лестницы были железные, и Чарли даже сквозь тапочки ощущал холод. У скульпторов его поджидал сюрприз: в уголке мастерской, за ширмой, горел свет и кто-то возился и постукивал. Чарли замер, потом сообразил, что это, должно быть, мистер Мейсон. Чудаковатый преподаватель имел обыкновение работать в неурочные часы. С него станется и ночью в мастерской сидеть.
– Кто там? – спросил из угла голос, принадлежавший отнюдь не мистеру Мейсону. В глаза Чарли ударил пляшущий луч света, – Чарли, это ты? Что ты тут забыл?
– Т-т-т-танкред? – От неожиданности Чарли начал заикаться.
– Я самый, и Лизандр со мной.
– Уф! – Облегченно выдохнув, Чарли нырнул за ширму и обнаружил Лизандра, который возился с большим куском дерева. Танкред светил ему фонариком – зажигать верхний свет ребята не рискнули. Оба были в зеленых плащах поверх пижам.
– Что это вы затеяли? – поинтересовался Чарли.
– Да так, возникла одна идея, – объяснил Лизандр, обтесывая дерево. – Собственно, это эксперимент. Габриэль нам все рассказал про Рики, ну я и решил: попробую вырезать его портрет, – может, тогда мои предки-ведуны помогут ему воплотиться. Улавливаешь?
Чарли не улавливал. О чем это Лизандр? Про предков-то понятно, а вот про воплощение – совсем нет.
– А ты знаешь, как выглядел… выглядит Рики? – осторожно спросил он.
– Ну еще бы, я его прекрасно помню. Славный пацаненок, только ужасно любопытный. Я его могу хоть с закрытыми глазами нарисовать.
– Точно, Лизандр такое умеет, – восторженно подтвердил Танкред. – У него фотографическая память, все мелочи помнит. Он может вырезать такой портрет, что будет прямо как живой.
– Правда? – Чарли пригляделся к деревяшке. Под ловкими руками Лизандра она медленно, но верно принимала очертания мальчишеской фигурки. И все равно непонятно, как это поможет Рики. Неужели Лизандр собирается ее оживить? Ничего себе магия – ну и силен же он в таком случае. Но зачем оживлять? Настоящий Рики-невидимка сидит взаперти на чердаке. Зачем двойник? Какой от него прок? Голова у Чарли пошла кругом от напряженной мыслительной работы.
– А для чего нам два Рики? – спросил он. Лизандр вздохнул и, не прерывая работы, терпеливо объяснил еще раз:
– Два Рики нам ни к чему. Значит, так. Если моим предкам показать его портрет, они будут знать, как он выглядит, и… ну, вернут ему прежний вид. Вдохнут в него то, что он потерял.
– Вот теперь понял. – Чарли кивнул. – Потрясающе.
– И все-таки как ты здесь очутился? – мягко, но непреклонно напомнил Танкред.
– Эмма решила отправиться сегодня ночью на разведку, – объяснил Чарли. – Понимаете, полететь. Она хочет облететь академию, поискать окно Рики и дать ему знать, что мы его обязательно спасем.
– Только про мистера Краплака ему лучше пока не говорить, – сказал Танкред.
– Пока незачем, – согласился Чарли. – Так вот, вылететь в окно она вылетела, но не возвращаться же ей по чердакам пешком. Там темно, хоть глаз выколи, и Эмма там просто заплутает. Поэтому я пошел открыть ей окно и покараулить, чтобы никто его не запер. А тут эта Белла… – И Чарли рассказал про неприятную встречу.
– Скверно… – Танкред задумчиво поднял глаза на высоченные окна мастерской – в точности такие же, как и этажом выше, у художников. Верхние створки были заперты. – Мистер Мейсон иногда открывает их специальным шестом. Но что-то я этого шеста не вижу.
Танкред нервно обошел мастерскую, и от его шагов поднялся не то что сквозняк – настоящий ветер. В воздухе крутились обрывки бумаги, опилки, щепки и мелкая глиняная крошка. Стеки, долота и зубила покатились по полу.
– Тан, не нервничай, – предупредил Лизандр.
– Да-да, спокойствие, только спокойствие, – пробормотал себе под нос Танкред, приглаживая светлые волосы, которые уже постреливали от мелких молний. – Сейчас сосредоточусь. Раз, два, три!
Танкред выскочил на середину мастерской, не загроможденную верстаками и станками, распростер руки и с силой крутанулся на месте. Полы его плаща взлетели, как зеленые крылья.
Чарли от изумления замер, стараясь не чихнуть: в воздухе летала пыль, посеребренная звездным светом, а Танкред вертелся как волчок и вдруг резко остановился. Он вскинул руку, словно целя в одну из верхних оконных створок, и в то же мгновение резкий порыв ночного ветра сорвался с кончиков его пальцев и ударил под потолок. Что-то звякнуло, и стеклянный прямоугольник выпал из рамы, мягко приземлившись на подставленный плащ. Стекло даже не разбилось.
– Готово, – гордо объявил Танкред. – Как вам это?
– Чистая работа, – одобрил Лизандр.
– Фанта-а-астика! – выдохнул Чарли.
Выдавленное ветром стекло Танкред тщательно запрятал в самую гущу досок и брусков в дальнем углу.
– Мистер Мейсон в жизни не найдет, – решил он.
Чарли смотрел на окошко.
– Жаль, нельзя поглядеть, как Эмма летает, – грустно сказал он. – Лично я пока так ни разу и не видел – даже как она превращается.
– Кое-что лучше делать без свидетелей, – таинственно и уверенно отозвался Лизандр. – Знаете что, давайте-ка приберемся тут и пойдем спать, а то утром глаза не продерем.
Освещая путь фонариком, Танкред провел их вниз по лестнице и через мастерскую живописцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Нет!
Манфред навис над съежившимся Билли:
– Ну так что ты видел?
– Ничего! – Билли на всякий случай отвел глаза.
– Ложь. Наглая ложь. Ты видел, что произошло с мистером Краплаком, и все выболтал Чарли Бону. Верно?
«Если сознаюсь, Чарли попадет в беду», – лихорадочно сообразил Билли и дерзко ответил:
– Ничего я не видел и Чарли Бону ничего не говорил! Вот!
Манфред раздраженно выдохнул сквозь стиснутые от злости зубы – получилось какое-то змеиное шипение.
– Может, ты питаешь надежду на то, что четверть кончится и моей ноги в академии больше не будет? А?
Билли такая мысль и в голову не приходила. Он помотал головой.
– Все старшеклассники сдадут весенний экзамен и уйдут. А поскольку мне предстоит экзамен, то сейчас у меня дел по горло. Но не надейся, я вместе со всеми выпускниками не уйду. Я останусь и буду за тобой следить. Следить очень внимательно, Билли.
– Ясно, – сник Билли.
– Поэтому пока что подумай хорошенько, Билли, подумай и реши, с кем ты – с нами или против нас. А то не видать тебе новых папу-маму. И не мечтай.
Глава 6
СКВОРЕЦ
Билли сидел на краешке койки, и, хотя все прочие мальчики уже спали, у него сна не было ни в одном глазу. И немудрено: попробуй усни после такого разговора с Манфредом! Но и это еще не все: до того как староста устроил Билли допрос, мальчик успел еще побеседовать с крысой Босхом, и тот поведал мальчику такое…
Обрадовавшись, что теперь у него есть с кем поболтать, крыса рассказала о некоем доме, который весь искрился и сверкал радостью, светом, счастьем и смехом. Да, когда-то в этом доме жило счастливое семейство, которое читало книги, любовалось картинами и наслаждалось музыкой. И был в том семействе мальчик Рики, замечательный флейтист. Родня надеялась, что со временем у него разовьется и другой талант, которым владели его отец и старший брат, под умелыми пальцами которых камни начинали сверкать, искриться и гореть. Но потом Рики отправили в школу, и больше он домой так и не вернулся.
Вот что рассказала крыса по имени Босх.
Билли прекрасно помнил Рики Сверка: тот учился на музыкальном отделении, а по выходным гостил у приятеля. И любопытный же он был! Все время совал свой длинный нос куда не надо, вот и поплатился за неумеренную любознательность.
Однако крыса утверждала, что Рики так и остался в стенах академии Блура: она, дескать, почуяла присутствие пленника где-то на бескрайних просторах многочисленных чердаков. А вот увидеть она Рики не увидела, только палец на ноге, потому что любопытный мальчишка стал невидимкой. Еще крыса сказала, что на чердаке обитает огромнейшая змея, ужасное создание с лазурной чешуей – такое древнее, что просто в голове не укладывается.
– Голова-то у крысы маленькая… – пробормотал себе под нос Билли.
– Ты чего сам с собой разговариваешь? Чарли Бон подошел к Билли так беззвучно, что от неожиданности тот чуть не упал с койки.
– Я все про Босха думаю, – шепотом отозвался Билли. – Он мне столько всего нарассказал – я прямо обалдел.
– Хочешь погостить у меня в выходные? – предложил Чарли. – И крысу возьмешь.
– Правда? Спасибо большущее! – обрадовался Билли.
Чарли на цыпочках вернулся на свое место, а Билли юркнул под одеяло и уснул сладким сном.
Учебный год катился к концу, и Чарли с каждым днем становилось все яснее, что вся академия поголовно охвачена театральной лихорадкой. По крайней мере, среди его друзей в грядущем спектакле были заняты многие. Оливия каждую переменку бродила кругами по саду и зубрила роль, а Эмма время от времени подбегала к ней со все новыми страницами, отпечатанными Манфредом, который то и дело вносил в текст какие-то изменения. А Фиделио целыми днями пропадал в музыкальном классе и разучивал музыку к спектаклю. В общем, выходило так, что на переменках Чарли теперь общался в основном с Габриэлем Муаром и Билли. Постепенно Чарли понял, что очкарик знает про мальчика-невидимку столько же, сколько и все посвященные в тайну. Но, судя по всему, Манфреду он ябедничать не торопился. Это что же получается – Билли теперь можно верить? Чарли колебался, а Билли в один прекрасный день вызвался отправиться на поиски невидимки.
– По ночам я навещаю мистера Иезекииля, – объяснил он. – Так что мне разрешается гулять ночью по академии. Если надзирательница на меня и наткнется, она не удивится.
– Не нравится мне твоя затея, Билли, – напрямик сказал Чарли. – Тетка Л у… надзирательница тебе может такой нагоняй задать – мало не покажется.
– И потом, крыса же тебе сказала, что по академии ползает удав, – добавил Габриэль. – Хватит с нас одного невидимки.
– А ведь это удав лишил Душку хвоста, – задумчиво сказал Билли. – Крыса говорит, удав такой древний, что просто в голове не укладывается.
– Крысы во времени плохо разбираются, – со знанием дела сказал Габриэль, счастливый обладатель несметного множества хомячков.
Переменка уже подходила к концу, но в дверях академии Чарли перехватили Оливия и Эмма.
– Есть разговор, – сказала Эмма.
Чарли послушно остановился, а Билли с Габриэлем скрылись в толпе, торопливо вливавшейся в холл.
– Ну что? – нетерпеливо спросил Чарли, топчась на месте. – Говори скорее, а то я на духовые опоздаю.
– Нынче ночью я отправляюсь на поиски Рики, – приглушенно сказала Эмма. – Хочу найти ту комнату, где мы его видели. И мне надо разведать все в одиночку.
– То есть ты что – лететь собираешься? Эмма кивнула:
– Я осмотрю все чердачные окна снаружи, так гораздо удобнее. Если какое-нибудь будет открыто, проберусь внутрь. А вытащить Рики оттуда, наверно, пока не получится. Но надо обязательно дать ему знать, что мы про него не забыли.
– Так ведь ночью темень будет! – удивился Чарли. – Как же ты сориентируешься?
– Лето скоро, светает теперь рано, – уверенно сказала Оливия. – По-моему, идея что надо. Только надо обязательно оставить на нашем этаже окно открытым, а то как же Эмма вернется? Чарли, можешь взять это на себя, а? Понимаешь, я сплю рядом с Беллой, она как пить дать захлопнет окно в спальне, если даже я его отворю. Она ж глаз с меня не спускает, ну прямо коршун. – Оливия покосилась на Эмму и поспешно поправилась: – Ничего не имею против коршунов. Ну хорошо, хорошо, она меня стережет, как кот мышиную норку.
Чарли не сдержал улыбки, но улыбался он недолго: до заговорщиков долетел властный окрик Азы Пика.
– Эй, что вы там застряли? К месту приросли? Приведите себя в порядок и марш на уроки!
Все трое поспешно разбежались по своим раздевалкам. Чарли каким-то чудом удалось не опоздать на урок – он ворвался в класс за секунду до того, как на пороге, ворча, возник мистер Палтри, раздраженный дополнительной нагрузкой, которую на него навалили из-за спектакля.
– Но ты, Бон, можешь не переживать, – ядовито напустился на Чарли педагог. – Тебя все эти волнения не касаются. Тебе, милый мой, до среднего уровня школьного оркестра – как до неба. – После чего он прибавил вполголоса: – А то и дальше.
Чарли приглушенно фыркнул. Больно надо ему осваивать эту разнесчастную трубу. И без того дел по горло!
Перед ужином он подловил Габриэля и Фиделио на выходе с репетиции и рассказал про затею Эммы. Мальчики дружно вызвались помочь.
– Можно открыть хоть все окна, – предложил Фиделио.
– Не пойдет, – возразил Чарли. – Незачем себя выдавать. Надзирательница и ее команда в любом случае перед сном делают обход и запирают все окна. Вы вот что, просто прикройте меня, когда я ночью улизну из спальни. Ну, в случае чего скажете, мол, у Чарли живот разболелся. Этого хватит.
– Надзирательница ни одному моему слову не верит, – предупредил Габриэль. – Но мы постараемся.
И вот Чарли в который раз дождался полночного боя часов на Соборной площади, и, как всегда, при этих звуках по спине у него от волнения пробежала дрожь. Бом, бом, бом – гудели часы. Восемь лет назад под этот звон Манфред Блур погрузил отца Чарли, Лайелла Бона, в глубокий гипнотический транс, заставив забыть все на свете, включая собственное имя. Правда, Манфред тогда был совсем маленький, но талант у него и восемь лет назад был большой. Позже автомобиль Лайелла, искореженный и разбитый, был обнаружен за городом, на дне карьера, и все решили, что отец Чарли погиб, – все, кроме его сына. Чарли твердо знал, что папа жив. Бабушка Бон уничтожила все папины фотографии, так что Чарли даже толком не знал, как он выглядел, но он упорно верил, что в один прекрасный день отыщет отца с помощью своего удивительного дара и сразу же узнает его и разрушит злые чары. Ну а пока он, Чарли, сделает все, чтобы коварные Блуры, которые считают всех на свете своими марионетками, не покалечили еще чью-нибудь жизнь.
Когда полночный бой часов стих, Чарли крадучись вышел за дверь. В коридоре было не видать ни зги, но, придерживаясь за стенку, ему удалось благополучно преодолеть расстояние до лестницы, которая вела к спальням девочек. Чарли ступал на цыпочках, но старые рассохшиеся половицы все равно то и дело предательски потрескивали. Добравшись до коридора этажом выше, Чарли облегченно вздохнул, приметил окошко, сквозь которое сочился слабый свет с улицы, и открыл его настежь. Размер подходящий, как раз для маленькой птички. Мальчик уже направился обратно к лестнице, но тут из темноты выплыла какая-то смутная фигура, и он замер как вкопанный. Кто-то его подкараулил!
– И что это ты делаешь?
Вот уж на кого Чарли меньше всего хотелось сейчас наткнуться, так это на Беллу.
– Я?.. – Он замешкался. – Никак не мог заснуть, вот и решил прогуляться.
– На нашем этаже? Под дверью у девочек? – Белла шла прямо на него, и Чарли уже различал, как поблескивают в темноте ее невозможные глаза. Ему даже показалось, будто он видит, как они меняют цвет с каждым шагом Беллы.
– Ой, и правда. А я и не заметил, как сюда забрел, – соврал Чарли.
– Ай-ай-ай. И не заметил, как открыл окно. То-то в спальне лютая стужа, – язвительно сказала Белла, захлопывая окно и тщательно запирая шпингалет. – Шел бы ты спать, пока тебя надзирательница не застукала.
– Ага. Пойду.
Делать нечего, подумал Чарли и поплелся к лестнице. Оглянувшись, он убедился, что Белла так и стоит у запертого окна. Тьфу ты! Придется искать другое, и чем дальше от нее, тем лучше. Через мгновение Чарли озарило: а не попробовать ли мастерскую художников?
Вдохновленный этой идеей, он двинулся в обратный путь, но спускаться по лестнице в непроглядной тьме оказалось еще труднее, чем подниматься, да и вообще до мастерской Чарли добрался с превеликим трудом. Он с тоской вспомнил превосходный фонарик, который в прошлой четверти получил в подарок от кухарки Дары. Увы, фонарик был безвозвратно утрачен: его отобрала надзирательница, она же тетка Лукреция. Не соваться же к ней домой, в Сквозняковый проезд, в самом деле…
В мастерской было чуточку светлее, чем в коридоре: в огромные окна светили звезды – к большому счастью для Чарли, а не то бы он свернул какой-нибудь мольберт. Лавируя между стульями и мольбертами, он подошел к окнам и огорченно вздохнул. Огромные-то они огромные, но отпирается только верхняя створка – поди допрыгни! Даже со стула не достанешь.
Взгляд Чарли упал на винтовую лестницу, которая вела вниз, в мастерскую скульпторов. Может, там сыщется подходящее окно?
За спиной у Чарли послышалась какая-то мелкая возня, потом писк. Мальчик завертел головой. Ага, клетка с Босхом! Крыса темным комочком приникла к прутьям.
– Чш-ш, приятель, успокойся, это всего-навсего я, – прошептал ему Чарли. Наверно, на крысином языке получилось бы убедительнее, но, похоже, Босх и так его понял и вернулся к своим делам.
Ступеньки у винтовой лестницы были железные, и Чарли даже сквозь тапочки ощущал холод. У скульпторов его поджидал сюрприз: в уголке мастерской, за ширмой, горел свет и кто-то возился и постукивал. Чарли замер, потом сообразил, что это, должно быть, мистер Мейсон. Чудаковатый преподаватель имел обыкновение работать в неурочные часы. С него станется и ночью в мастерской сидеть.
– Кто там? – спросил из угла голос, принадлежавший отнюдь не мистеру Мейсону. В глаза Чарли ударил пляшущий луч света, – Чарли, это ты? Что ты тут забыл?
– Т-т-т-танкред? – От неожиданности Чарли начал заикаться.
– Я самый, и Лизандр со мной.
– Уф! – Облегченно выдохнув, Чарли нырнул за ширму и обнаружил Лизандра, который возился с большим куском дерева. Танкред светил ему фонариком – зажигать верхний свет ребята не рискнули. Оба были в зеленых плащах поверх пижам.
– Что это вы затеяли? – поинтересовался Чарли.
– Да так, возникла одна идея, – объяснил Лизандр, обтесывая дерево. – Собственно, это эксперимент. Габриэль нам все рассказал про Рики, ну я и решил: попробую вырезать его портрет, – может, тогда мои предки-ведуны помогут ему воплотиться. Улавливаешь?
Чарли не улавливал. О чем это Лизандр? Про предков-то понятно, а вот про воплощение – совсем нет.
– А ты знаешь, как выглядел… выглядит Рики? – осторожно спросил он.
– Ну еще бы, я его прекрасно помню. Славный пацаненок, только ужасно любопытный. Я его могу хоть с закрытыми глазами нарисовать.
– Точно, Лизандр такое умеет, – восторженно подтвердил Танкред. – У него фотографическая память, все мелочи помнит. Он может вырезать такой портрет, что будет прямо как живой.
– Правда? – Чарли пригляделся к деревяшке. Под ловкими руками Лизандра она медленно, но верно принимала очертания мальчишеской фигурки. И все равно непонятно, как это поможет Рики. Неужели Лизандр собирается ее оживить? Ничего себе магия – ну и силен же он в таком случае. Но зачем оживлять? Настоящий Рики-невидимка сидит взаперти на чердаке. Зачем двойник? Какой от него прок? Голова у Чарли пошла кругом от напряженной мыслительной работы.
– А для чего нам два Рики? – спросил он. Лизандр вздохнул и, не прерывая работы, терпеливо объяснил еще раз:
– Два Рики нам ни к чему. Значит, так. Если моим предкам показать его портрет, они будут знать, как он выглядит, и… ну, вернут ему прежний вид. Вдохнут в него то, что он потерял.
– Вот теперь понял. – Чарли кивнул. – Потрясающе.
– И все-таки как ты здесь очутился? – мягко, но непреклонно напомнил Танкред.
– Эмма решила отправиться сегодня ночью на разведку, – объяснил Чарли. – Понимаете, полететь. Она хочет облететь академию, поискать окно Рики и дать ему знать, что мы его обязательно спасем.
– Только про мистера Краплака ему лучше пока не говорить, – сказал Танкред.
– Пока незачем, – согласился Чарли. – Так вот, вылететь в окно она вылетела, но не возвращаться же ей по чердакам пешком. Там темно, хоть глаз выколи, и Эмма там просто заплутает. Поэтому я пошел открыть ей окно и покараулить, чтобы никто его не запер. А тут эта Белла… – И Чарли рассказал про неприятную встречу.
– Скверно… – Танкред задумчиво поднял глаза на высоченные окна мастерской – в точности такие же, как и этажом выше, у художников. Верхние створки были заперты. – Мистер Мейсон иногда открывает их специальным шестом. Но что-то я этого шеста не вижу.
Танкред нервно обошел мастерскую, и от его шагов поднялся не то что сквозняк – настоящий ветер. В воздухе крутились обрывки бумаги, опилки, щепки и мелкая глиняная крошка. Стеки, долота и зубила покатились по полу.
– Тан, не нервничай, – предупредил Лизандр.
– Да-да, спокойствие, только спокойствие, – пробормотал себе под нос Танкред, приглаживая светлые волосы, которые уже постреливали от мелких молний. – Сейчас сосредоточусь. Раз, два, три!
Танкред выскочил на середину мастерской, не загроможденную верстаками и станками, распростер руки и с силой крутанулся на месте. Полы его плаща взлетели, как зеленые крылья.
Чарли от изумления замер, стараясь не чихнуть: в воздухе летала пыль, посеребренная звездным светом, а Танкред вертелся как волчок и вдруг резко остановился. Он вскинул руку, словно целя в одну из верхних оконных створок, и в то же мгновение резкий порыв ночного ветра сорвался с кончиков его пальцев и ударил под потолок. Что-то звякнуло, и стеклянный прямоугольник выпал из рамы, мягко приземлившись на подставленный плащ. Стекло даже не разбилось.
– Готово, – гордо объявил Танкред. – Как вам это?
– Чистая работа, – одобрил Лизандр.
– Фанта-а-астика! – выдохнул Чарли.
Выдавленное ветром стекло Танкред тщательно запрятал в самую гущу досок и брусков в дальнем углу.
– Мистер Мейсон в жизни не найдет, – решил он.
Чарли смотрел на окошко.
– Жаль, нельзя поглядеть, как Эмма летает, – грустно сказал он. – Лично я пока так ни разу и не видел – даже как она превращается.
– Кое-что лучше делать без свидетелей, – таинственно и уверенно отозвался Лизандр. – Знаете что, давайте-ка приберемся тут и пойдем спать, а то утром глаза не продерем.
Освещая путь фонариком, Танкред провел их вниз по лестнице и через мастерскую живописцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28