И прислали кухарке в академию Блура?
– Сынок, зачем тебе это? – удивилась мама.
– Чарли знает, что делает, – успокоил ее дядя Патон. – От нас требуется лишь помогать и не задавать лишних вопросов.
Мама только головой покачала.
– Главное, чтобы из-за этого не вспыхнул очередной скандал, – приглушенно сказала она. – Бабушка Бон как раз успокоилась и ведет себя вполне мило.
– Даже слишком мило, – пробурчал Чарли. – И это подозрительно. Ручаюсь, тетки снова что-то затевают. Эх, знать бы что!
Глава 16
УКРОЩЕНИЕ ПИТОНА
В понедельник Чарли решил при первой же возможности переговорить с кухаркой. Для этого за обедом он прибег к испытанному средству – шмыгнул на кухню якобы за тряпкой, вытереть разлитый компот.
Кухарка заметила Чарли, топчущегося в дверях, и тут же подошла поближе. Случись неподалеку сторонний наблюдатель, он бы живо заинтересовался столь длительной беседой о тряпках и компоте. Но поварихи, как всегда в обеденное время, суетились и не обращали внимания ни на что, кроме кастрюлек и половников. Когда разговор был окончен (точнее, отчет Чарли – кухарка больше кивала да похлопывала его по плечу), мальчик сказал спасибо и вернулся в столовую без тряпки. К счастью, никто этого не заметил.
Билли Гриф уныло хлебал суп, устроившись между Фиделио и Габриэлем. Чарли подсел к друзьям и заметил, что маленький альбинос совсем сник. Впрочем, с тех пор, как у Билли отобрали Босха, он так и ходил понурый.
Габриэль подмигнул Чарли и первым заговорил о крысе.
– Слушай, – обратился он к Билли, – а ты бы хотел опять повидать Босха?
Билли печально кивнул белесой головой:
– Еще бы – он стал мне лучшим другом. С ним можно было болтать обо всем на свете, он такой умный, прямо как человек! Только где уж мне с ним повидаться! Меня же отсюда не выпускают. – Красные глаза Билли за толстыми стеклами очков наполнились слезами.
– Это можно устроить, – включился в разговор Чарли. – Босх сейчас у Комшарров, но кухарка сказала, что может его забрать и держать у себя, а ты бы ходил с ним играть… ну, общаться… каждые выходные. Только чтоб ни слова никому о кухаркином жилье, понял?
– Спрашиваешь! – оживился Билли. – Раз так, я буду нем как рыба!
– Только вот что, Билли, – начал Фиделио, не обращая внимания на многозначительные взгляды Чарли, – если мы тебе устроим встречу с Босхом, с тебя причитается. Ты должен будешь нам кое в чем помочь.
– В чем? – Глаза Билли беспокойно округлились.
– Давайте в саду поговорим, – предложил Чарли.
Билли стремительно проглотил остатки супа.
Оливия и Эмма, сидевшие под деревом, завидели друзей и уже хотели было подбежать к ним, но, когда из-за спины Габриэля показалась тщедушная фигурка Билли, переглянулись и остались на месте, сообразив, что могут помешать. Тем более уговоры, похоже, шли с трудом, и лучше было не вмешиваться: старшие мальчики окружили Билли, а тот мотал головой и кусал ногти. Потом Габриэль, видимо, сказал что-то веское, потому что маленький альбинос мгновенно успокоился. На лице у него возникла улыбка облегчения, и он закивал. Девочки, наблюдавшие всю сцену издалека, еле-еле дождались рожка на урок и, сгорая от нетерпения, нагнали Чарли, отставшего от прочих, у самых дверей в холл.
– Ну, что сказал Билли? – выпалила Оливия.
– Все сделает, – прошептал Чарли. – Нынче ночью. Так, вам поручение: из спальни ни шагу и глаз не сводить с Беллы.
Эмма быстро сунула Чарли в руку что-то мохнатое, сказав:
– Не забудь!
День тянулся как резина, и Чарли опасался, что нахватает двоек: ему никак не удавалось сосредоточиться, мысли все время возвращались к плану спасения мальчика-невидимки. Нужно будет дождаться полуночи и только потом отвести Билли на чердак. Ой, а если Билли не удастся договориться с лазурным питоном по-хорошему? Вдруг тогда змея обернет их с Билли своими кольцами и превратит в невидимок? Или вообще задушит? Как тогда быть?
Сообщить новости Лизандру и Танкреду удалось только перед отбоем. Конечно, все одаренные готовили уроки вместе, в Королевской комнате, но в присутствии врагов даже переглядываться лишний раз и то было опасно.
– Как вы насчет сегодняшней ночи? – спросил Чарли, как только им удалось остаться наедине в коридоре.
– Боевая готовность номер один. Сделаем все как договаривались, – бодро сказал Танкред. – Когда начинаем?
– В полночь.
– Главное – не напугать пацаненка, – покачал курчавой головой Лизандр. – Духи предков иной раз выглядят страшновато, особенно для непривычного человека.
– Я передам Билли, что ты за них отвечаешь, – сказал Чарли.
– Валяй! – И Лизандр фыркнул.
Мимо шепчущихся мальчиков промчалась Зелда Добински. Она кинула на Танкреда коварный взгляд, и все его тетрадки тотчас разлетелись по полу, хлопая страницами, как стая вспугнутых голубей.
– Тоже мне, умная выискалась, – проворчал ей вслед Танкред, нагнувшись за тетрадями. – Вот как дуну, живо в окно вылетит…
– Погоди, – тихо сказал Лизандр. – Ночью она у нас еще попляшет.
– А что это вы спать не идете?
К ним бесшумней кошки подкралась Белла.
Мальчики молча расступились, и она, не дождавшись ответа, проследовала дальше, старательно наступая на все разбросанные тетради.
– Эй, поосторожнее! Это мои! – одернул ее Танкред.
– Ну и что? Дышать на них нельзя? – Белла резко обернулась и уставила на Танкреда горящие багровым огнем глаза.
– Ходить по ним нечего, вот что! Это тебе не коврик для ног! – рявкнул Танкред, и в светлой шевелюре у него многообещающе стрельнула молния.
– Что-то не так? Помочь? – Из полумрака за спиной у Беллы появился Аза Пик.
– Спасибо, мелочи, сама справлюсь. – Белла одарила его сверкающей улыбкой. Аза весь прямо расплылся от удовольствия.
– Живо собрать этот мусор и марш спать! – скомандовал он, после чего хвостиком потрусил за Беллой, кокетливо поправлявшей на ходу белокурые локоны.
– Сдается мне, они почуяли, что ночь будет не из обычных, – прошептал Чарли, помогая Танкреду собирать тетради.
– Не волнуйся, им же не известно в точности, что будет! – успокоил его Лизандр. – Удачи, Чарли!
– Спасибо! – от всей души отозвался Чарли и заторопился в спальню.
Билли Гриф сидел на краю койки, и уже с порога было видно, как он нервничает, – альбиноса трясло.
– Билли, что с тобой? Ты не заболел? – испугался Чарли.
– Нет, просто страшно очень, – признался Билли. – Аж зубы стучат.
– Успокойся, у нас такая группа поддержки – закачаешься. Знаешь что, ложись-ка спать, я тебя разбужу, когда придет время. Тебе понадобятся силы.
Билли послушался. Чарли переоделся в пижаму и юркнул под одеяло. На соседней койке лежал Фиделио и увлеченно читал нотную партитуру – можно было подумать, будто у него в руках не ноты, а обычная книжка.
– Пойти с вами? – предложил он, оторвавшись от чтения.
– Спасибо, но не стоит, – отказался Чарли. – Будет лучше, если ты останешься тут и приглядишь за… за всеми понемногу.
– Договорились. – И Фиделио опять углубился в ноты, то тихонько напевая себе под нос, то помахивая рукой в такт одному ему слышимой музыке.
Габриэль влетел в спальню за несколько минут до отбоя – запыхавшийся и раскрасневшийся, но совершенно непонятно почему. Он бросил на свою койку свернутый зеленый форменный плащ.
– Ты, никак, решил перевестись на живопись? – пошутил Чарли.
Но Габриэль шутку не поддержал, напротив, лицо у него было очень озабоченное. Присев на край постели Чарли, он шепотом сообщил:
– Это плащ мистера Краплака! Я его нашел в мастерской – кто-то затолкал в самую глубину шкафа. Я, собственно, чего там и рылся: думал, может, найду какой-нибудь ключ к его исчезновению.
– И что плащ? Ну, он тебе что-нибудь… поведал?
– Еще как! – кивнул Габриэль. Фиделио положил ноты на одеяло.
– В чем дело? – спросил он.
Габриэль настороженно огляделся. Все были заняты своими делами: кто читал в постели, кто только что вернулся из ванной, кто болтал с приятелем. На зеленый плащ никто внимания не обратил. Но для конспирации Габриэль пустился на хитрость.
– Мистер К. где-то неподалеку, – продолжал он. – Домой он не поехал, но… вроде как потерялся или сам себя забыл. Понимаешь, Чарли, вот точно такое же ощущение у меня было от галстука твоего отца. Один в один. Правда, с мистером К. все-таки получше. Может, дело в том, что он из одаренных и потому сопротивляется.
Упоминание об отце застало Чарли врасплох: он отложил поиски папы на будущее. А теперь слова Габриэля заставили его задуматься: «Да суждено ли нашей семье когда-нибудь воссоединиться? И где папа? Далеко-далеко или все же близко? Наверно, близко, но все равно что далеко – сам себя не помнит под действием чар».
Габриэль заглянул ему в лицо и решил подбодрить приятеля:
– Сегодня ночью я пойду с тобой и Билли.
– Да ну, зачем, мы справимся… – все еще задумчиво сказал Чарли.
– Сказал – пойду, значит, пойду, – твердо повторил Габриэль. – И надену вот это. – Он запихал зеленый плащ к себе под подушку. – Мистер К. – храбрый человек, и надеюсь, его отвага передастся мне через плащ. Что ты на меня так смотришь? Ну да, со мной такое бывает.
Честно говоря, Чарли обрадовался, что Габриэль решил составить им компанию. Он знал, что в минуту опасности рассеянный, мягкий, медлительный Габриэль Муар преображается в воплощенное хладнокровие, непреклонность и решительность – без всяких чужих плащей.
В академии Блура долго еще будут помнить ту фантастическую ночь – ночь, когда ветер и духи правили бал.
Пробило полночь, и Чарли, как всегда в этот час, почувствовал себя собранным и бодрым. Трое мальчишек крадучись вышли из спальни и направились в западное крыло. Билли шел между Чарли и Габриэлем, облаченным в зеленый плащ.
Как только настала полночь, по академии пролетел легкий ветерок. Но с каждой минутой он все крепчал и крепчал, и вот уже по коридорам и лестницам бушевал настоящий ветер, хлопая дверями и дребезжа стеклами. Дети в спальнях прятались с головой под одеяло, а то и накрывались подушкой, чтобы только не слышать этого шороха, перестука, хриплого шепота.
Бодрствовала и старшая надзирательница, Лукреция Юбим. Ясновидящая сестра, Юстасия, предупредила ее о том, что в эту ночь в стенах академии произойдет нечто из ряда вон выходящее. Поэтому, едва заслышав подозрительный шорох ветра, мадам надзирательница вскочила, готовая немедленно подавить «безобразие». Но стоило ей высунуться в коридор, как сильный порыв ветра швырнул ее обратно на кровать – да так, что Лукреция больше не смогла встать и лежала пластом, напуганная до полусмерти.
Многие в ту ночь предпринимали попытки выйти из комнат, но тщетно. Манфред Блур изо всех сил дергал дверную ручку, осипшим голосом выкрикивая проклятия, но с той стороны дверь крепко держали две мускулистые темнокожие руки, унизанные золотыми браслетами. Руки росли прямо из воздуха.
Старику Иезекиилю даже не удалось подкатиться на своей инвалидной коляске к двери: как только он, вспугнутый воем ветра, попробовал отправиться на разведку, спальня внезапно ощетинилась десятками, если не сотнями копий. Острия их нацелились на Иезекииля и, едва он пытался шевельнуться, начинали со свистом рассекать воздух.
Этажом ниже директор школы, доктор Блур, успел выйти из своей комнаты и, печатая шаг, маршировал по застланному ковром коридору. На полпути в холл директора остановил мощный порыв ветра, но доктор Блур был массивным мужчиной и некоторое время яростно сопротивлялся. Рыча, пригнувшись, он пытался идти дальше, но борьба эта продолжалась недолго: директор столкнулся со слишком сильным противником. Свет вдруг погас, и в наступившей тьме перед доктором Блуром соткались три высокие фигуры, больше всего напоминавшие привидения. Лиц их он разглядеть не мог, зато отчетливо видел темные мускулистые руки, сжимавшие копья. Воздух вокруг трех фигур гудел, точно от далеких раскатов барабанной дроби – ритмичной и грозной. Острия копий нацелились в грудь доктору Блуру, и он замер как вкопанный.
Чуть раньше, заслышав полночный бой часов, на вершине западной башни снял легкие пальцы с клавиатуры одинокий обитатель музыкальной комнаты – мистер Пилигрим, который вообще спал мало и нередко проводил за роялем большую часть ночи. Но сегодня, кроме боя часов, воздух гудел от далекого барабанного боя и воя ветра. Учитель музыки встрепенулся и взялся за виски. Наморщив лоб, раскачивался он на стуле, мучительно пытаясь вспомнить свою прежнюю жизнь и имя…
Эмма и Оливия, как и велел им Чарли, всю ночь были настороже – после отбоя обе не уснули и терпеливо дожидались полуночи. Ровно в полночь Оливия увидела, что по спальне, направляясь к выходу, заскользил какой-то бледный силуэт. Не размышляя, девочка кинулась наперерез, фигура обернулась и оказалась высокой старухой с седыми космами. Больше ничего в тусклом свете, сочившемся из коридора в приоткрытую дверь, разобрать не удалось, но и этого было довольно.
– Пошла прочь! – каркнула старуха.
– Нет. – Оливия вцепилась в костлявую кисть.
– Пусти! – хрипло взвизгнула карга.
– Мне прекрасно известно, кто ты, старая ведьма, – четко сказала Оливия. – Тебя зовут Иоланда Юбим, и я тебя ничуточки не боюсь, имей в виду!
– Да неужели? – Иоланда, она же Белла, разразилась таким ужасным хохотом, что почти все обитательницы спальни спрятались под одеяло с головой. Почти все – кроме двоих.
Оливия впилась в старуху мертвой хваткой, и та, бранясь, выволокла девочку в коридор, но отделаться от нее не могла: Оливия брыкалась, хваталась за стены и тормозила ногами. Внезапно в щиколотку ей вонзились острые клыки. Оливия вскрикнула от боли, опустила взгляд и тотчас пожалела об этом. Она-то думала, что это собака, но увидела такое омерзительное чудовище, что тут же зажмурилась. Девочка успела почувствовать, как Иоланда вырвала руку. Зверь отпустил Оливию, она, обессиленная, сползла на пол и, открыв глаза, увидела, что старуха и чудовище растаяли в конце коридора. Оливия стиснула зубы и заковыляла обратно в спальню, но на пороге едва не споткнулась о распростертое неподвижное тело. Эмма! Только почему-то с головы до ног обмотанная каким-то толстым шнуром.
– Эй, что случилось? – Оливия, прикусив губу, опустилась на корточки.
– Я хотела помочь, – с трудом ответила Эмма. – Думала, если превратиться в птицу…
Только теперь Оливия заметила, что на пальцах Эммы, торчащих из-под шнура, чернеют птичьи перья.
– Ох! Кто это тебя так? – Оливия отчаянно затеребила путы.
– Кажется, Доркас. Точно не знаю. Оливия заглянула в спальню. Все лежали, спрятав головы под одеяло.
– Ничего, сейчас я тебя освобожу, – пообещала Оливия и, нащупав узел, стала расковыривать его зубами и ногтями. Шнур поддался. Эмма вздохнула, и черные перья у нее на пальцах пропали.
А в это время Чарли, Габриэль и Билли добрались до пыльных апартаментов в западном крыле, где вот уже почти век обитал Иезекииль Блур. Билли тщетно старался не стучать зубами. Поддерживая маленького альбиноса под руки, Габриэль и Чарли поднялись по лестнице, на которой Чарли когда-то видел лазурного питона.
Змея по-прежнему была здесь – даже в сумраке было видно, как поблескивает ее голубая чешуя. Заслышав шаги, питон поднял массивную голову, и мальчики приросли к месту. Чарли показалось, будто ноги у него стали жидкими. Он не мог шелохнуться. Где-то рядом дробно стучал зубами Билли.
– Билли, заговори с ним, – настойчиво зашептал Чарли.
Молчание.
– Билли? – окликнул Габриэль.
– Н-н-не м-м-могу, – выдавил тот, – н-не знаю, с чего начать.
– С чего угодно, только не молчи, а то нам крышка! – взмолился Чарли.
Внезапно питон громко зашипел и стал медленно, зловеще раскручивать свои кольца.
Миг – и голова его качнулась к Чарли. Тот едва успел отскочить и чуть не сбил Билли с ног. К немалому удивлению Чарли, это привело Билли в себя: он вдруг в точности повторил змеиное шипение, на которое питон отозвался громким влажным шорохом. Билли, не сводя глаз с лазурной змеи и как будто не владея собой, отодвинул Чарли и направился к питону.
Чарли отступил в коридор и замер рядом с Габриэлем. Оба, затаив дыхание, смотрели, как маленькая фигурка альбиноса поднимается по ступенькам – все ближе и ближе к блестящим лазурным кольцам огромного змеиного тела. Шипение питона, похожее на шорох мокрых листьев, теперь звучало приглушенно, но настойчиво, то и дело переходя в какой-то свист. Билли, похоже, вполне освоился со змеиным наречием и отвечал теми же звуками. Добравшись до площадки, где возлежал питон, мальчик сел по-турецки, не сводя глаз с диковинной змеи, на загривке у которой росли птичьи перья. Чарли, конечно, не понимал змеиный язык, но ему почему-то показалось, что лазурный питон несколько смягчился и у них с Билли завязалась беседа. Похоже, змея пыталась что-то рассказать неожиданному посетителю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Сынок, зачем тебе это? – удивилась мама.
– Чарли знает, что делает, – успокоил ее дядя Патон. – От нас требуется лишь помогать и не задавать лишних вопросов.
Мама только головой покачала.
– Главное, чтобы из-за этого не вспыхнул очередной скандал, – приглушенно сказала она. – Бабушка Бон как раз успокоилась и ведет себя вполне мило.
– Даже слишком мило, – пробурчал Чарли. – И это подозрительно. Ручаюсь, тетки снова что-то затевают. Эх, знать бы что!
Глава 16
УКРОЩЕНИЕ ПИТОНА
В понедельник Чарли решил при первой же возможности переговорить с кухаркой. Для этого за обедом он прибег к испытанному средству – шмыгнул на кухню якобы за тряпкой, вытереть разлитый компот.
Кухарка заметила Чарли, топчущегося в дверях, и тут же подошла поближе. Случись неподалеку сторонний наблюдатель, он бы живо заинтересовался столь длительной беседой о тряпках и компоте. Но поварихи, как всегда в обеденное время, суетились и не обращали внимания ни на что, кроме кастрюлек и половников. Когда разговор был окончен (точнее, отчет Чарли – кухарка больше кивала да похлопывала его по плечу), мальчик сказал спасибо и вернулся в столовую без тряпки. К счастью, никто этого не заметил.
Билли Гриф уныло хлебал суп, устроившись между Фиделио и Габриэлем. Чарли подсел к друзьям и заметил, что маленький альбинос совсем сник. Впрочем, с тех пор, как у Билли отобрали Босха, он так и ходил понурый.
Габриэль подмигнул Чарли и первым заговорил о крысе.
– Слушай, – обратился он к Билли, – а ты бы хотел опять повидать Босха?
Билли печально кивнул белесой головой:
– Еще бы – он стал мне лучшим другом. С ним можно было болтать обо всем на свете, он такой умный, прямо как человек! Только где уж мне с ним повидаться! Меня же отсюда не выпускают. – Красные глаза Билли за толстыми стеклами очков наполнились слезами.
– Это можно устроить, – включился в разговор Чарли. – Босх сейчас у Комшарров, но кухарка сказала, что может его забрать и держать у себя, а ты бы ходил с ним играть… ну, общаться… каждые выходные. Только чтоб ни слова никому о кухаркином жилье, понял?
– Спрашиваешь! – оживился Билли. – Раз так, я буду нем как рыба!
– Только вот что, Билли, – начал Фиделио, не обращая внимания на многозначительные взгляды Чарли, – если мы тебе устроим встречу с Босхом, с тебя причитается. Ты должен будешь нам кое в чем помочь.
– В чем? – Глаза Билли беспокойно округлились.
– Давайте в саду поговорим, – предложил Чарли.
Билли стремительно проглотил остатки супа.
Оливия и Эмма, сидевшие под деревом, завидели друзей и уже хотели было подбежать к ним, но, когда из-за спины Габриэля показалась тщедушная фигурка Билли, переглянулись и остались на месте, сообразив, что могут помешать. Тем более уговоры, похоже, шли с трудом, и лучше было не вмешиваться: старшие мальчики окружили Билли, а тот мотал головой и кусал ногти. Потом Габриэль, видимо, сказал что-то веское, потому что маленький альбинос мгновенно успокоился. На лице у него возникла улыбка облегчения, и он закивал. Девочки, наблюдавшие всю сцену издалека, еле-еле дождались рожка на урок и, сгорая от нетерпения, нагнали Чарли, отставшего от прочих, у самых дверей в холл.
– Ну, что сказал Билли? – выпалила Оливия.
– Все сделает, – прошептал Чарли. – Нынче ночью. Так, вам поручение: из спальни ни шагу и глаз не сводить с Беллы.
Эмма быстро сунула Чарли в руку что-то мохнатое, сказав:
– Не забудь!
День тянулся как резина, и Чарли опасался, что нахватает двоек: ему никак не удавалось сосредоточиться, мысли все время возвращались к плану спасения мальчика-невидимки. Нужно будет дождаться полуночи и только потом отвести Билли на чердак. Ой, а если Билли не удастся договориться с лазурным питоном по-хорошему? Вдруг тогда змея обернет их с Билли своими кольцами и превратит в невидимок? Или вообще задушит? Как тогда быть?
Сообщить новости Лизандру и Танкреду удалось только перед отбоем. Конечно, все одаренные готовили уроки вместе, в Королевской комнате, но в присутствии врагов даже переглядываться лишний раз и то было опасно.
– Как вы насчет сегодняшней ночи? – спросил Чарли, как только им удалось остаться наедине в коридоре.
– Боевая готовность номер один. Сделаем все как договаривались, – бодро сказал Танкред. – Когда начинаем?
– В полночь.
– Главное – не напугать пацаненка, – покачал курчавой головой Лизандр. – Духи предков иной раз выглядят страшновато, особенно для непривычного человека.
– Я передам Билли, что ты за них отвечаешь, – сказал Чарли.
– Валяй! – И Лизандр фыркнул.
Мимо шепчущихся мальчиков промчалась Зелда Добински. Она кинула на Танкреда коварный взгляд, и все его тетрадки тотчас разлетелись по полу, хлопая страницами, как стая вспугнутых голубей.
– Тоже мне, умная выискалась, – проворчал ей вслед Танкред, нагнувшись за тетрадями. – Вот как дуну, живо в окно вылетит…
– Погоди, – тихо сказал Лизандр. – Ночью она у нас еще попляшет.
– А что это вы спать не идете?
К ним бесшумней кошки подкралась Белла.
Мальчики молча расступились, и она, не дождавшись ответа, проследовала дальше, старательно наступая на все разбросанные тетради.
– Эй, поосторожнее! Это мои! – одернул ее Танкред.
– Ну и что? Дышать на них нельзя? – Белла резко обернулась и уставила на Танкреда горящие багровым огнем глаза.
– Ходить по ним нечего, вот что! Это тебе не коврик для ног! – рявкнул Танкред, и в светлой шевелюре у него многообещающе стрельнула молния.
– Что-то не так? Помочь? – Из полумрака за спиной у Беллы появился Аза Пик.
– Спасибо, мелочи, сама справлюсь. – Белла одарила его сверкающей улыбкой. Аза весь прямо расплылся от удовольствия.
– Живо собрать этот мусор и марш спать! – скомандовал он, после чего хвостиком потрусил за Беллой, кокетливо поправлявшей на ходу белокурые локоны.
– Сдается мне, они почуяли, что ночь будет не из обычных, – прошептал Чарли, помогая Танкреду собирать тетради.
– Не волнуйся, им же не известно в точности, что будет! – успокоил его Лизандр. – Удачи, Чарли!
– Спасибо! – от всей души отозвался Чарли и заторопился в спальню.
Билли Гриф сидел на краю койки, и уже с порога было видно, как он нервничает, – альбиноса трясло.
– Билли, что с тобой? Ты не заболел? – испугался Чарли.
– Нет, просто страшно очень, – признался Билли. – Аж зубы стучат.
– Успокойся, у нас такая группа поддержки – закачаешься. Знаешь что, ложись-ка спать, я тебя разбужу, когда придет время. Тебе понадобятся силы.
Билли послушался. Чарли переоделся в пижаму и юркнул под одеяло. На соседней койке лежал Фиделио и увлеченно читал нотную партитуру – можно было подумать, будто у него в руках не ноты, а обычная книжка.
– Пойти с вами? – предложил он, оторвавшись от чтения.
– Спасибо, но не стоит, – отказался Чарли. – Будет лучше, если ты останешься тут и приглядишь за… за всеми понемногу.
– Договорились. – И Фиделио опять углубился в ноты, то тихонько напевая себе под нос, то помахивая рукой в такт одному ему слышимой музыке.
Габриэль влетел в спальню за несколько минут до отбоя – запыхавшийся и раскрасневшийся, но совершенно непонятно почему. Он бросил на свою койку свернутый зеленый форменный плащ.
– Ты, никак, решил перевестись на живопись? – пошутил Чарли.
Но Габриэль шутку не поддержал, напротив, лицо у него было очень озабоченное. Присев на край постели Чарли, он шепотом сообщил:
– Это плащ мистера Краплака! Я его нашел в мастерской – кто-то затолкал в самую глубину шкафа. Я, собственно, чего там и рылся: думал, может, найду какой-нибудь ключ к его исчезновению.
– И что плащ? Ну, он тебе что-нибудь… поведал?
– Еще как! – кивнул Габриэль. Фиделио положил ноты на одеяло.
– В чем дело? – спросил он.
Габриэль настороженно огляделся. Все были заняты своими делами: кто читал в постели, кто только что вернулся из ванной, кто болтал с приятелем. На зеленый плащ никто внимания не обратил. Но для конспирации Габриэль пустился на хитрость.
– Мистер К. где-то неподалеку, – продолжал он. – Домой он не поехал, но… вроде как потерялся или сам себя забыл. Понимаешь, Чарли, вот точно такое же ощущение у меня было от галстука твоего отца. Один в один. Правда, с мистером К. все-таки получше. Может, дело в том, что он из одаренных и потому сопротивляется.
Упоминание об отце застало Чарли врасплох: он отложил поиски папы на будущее. А теперь слова Габриэля заставили его задуматься: «Да суждено ли нашей семье когда-нибудь воссоединиться? И где папа? Далеко-далеко или все же близко? Наверно, близко, но все равно что далеко – сам себя не помнит под действием чар».
Габриэль заглянул ему в лицо и решил подбодрить приятеля:
– Сегодня ночью я пойду с тобой и Билли.
– Да ну, зачем, мы справимся… – все еще задумчиво сказал Чарли.
– Сказал – пойду, значит, пойду, – твердо повторил Габриэль. – И надену вот это. – Он запихал зеленый плащ к себе под подушку. – Мистер К. – храбрый человек, и надеюсь, его отвага передастся мне через плащ. Что ты на меня так смотришь? Ну да, со мной такое бывает.
Честно говоря, Чарли обрадовался, что Габриэль решил составить им компанию. Он знал, что в минуту опасности рассеянный, мягкий, медлительный Габриэль Муар преображается в воплощенное хладнокровие, непреклонность и решительность – без всяких чужих плащей.
В академии Блура долго еще будут помнить ту фантастическую ночь – ночь, когда ветер и духи правили бал.
Пробило полночь, и Чарли, как всегда в этот час, почувствовал себя собранным и бодрым. Трое мальчишек крадучись вышли из спальни и направились в западное крыло. Билли шел между Чарли и Габриэлем, облаченным в зеленый плащ.
Как только настала полночь, по академии пролетел легкий ветерок. Но с каждой минутой он все крепчал и крепчал, и вот уже по коридорам и лестницам бушевал настоящий ветер, хлопая дверями и дребезжа стеклами. Дети в спальнях прятались с головой под одеяло, а то и накрывались подушкой, чтобы только не слышать этого шороха, перестука, хриплого шепота.
Бодрствовала и старшая надзирательница, Лукреция Юбим. Ясновидящая сестра, Юстасия, предупредила ее о том, что в эту ночь в стенах академии произойдет нечто из ряда вон выходящее. Поэтому, едва заслышав подозрительный шорох ветра, мадам надзирательница вскочила, готовая немедленно подавить «безобразие». Но стоило ей высунуться в коридор, как сильный порыв ветра швырнул ее обратно на кровать – да так, что Лукреция больше не смогла встать и лежала пластом, напуганная до полусмерти.
Многие в ту ночь предпринимали попытки выйти из комнат, но тщетно. Манфред Блур изо всех сил дергал дверную ручку, осипшим голосом выкрикивая проклятия, но с той стороны дверь крепко держали две мускулистые темнокожие руки, унизанные золотыми браслетами. Руки росли прямо из воздуха.
Старику Иезекиилю даже не удалось подкатиться на своей инвалидной коляске к двери: как только он, вспугнутый воем ветра, попробовал отправиться на разведку, спальня внезапно ощетинилась десятками, если не сотнями копий. Острия их нацелились на Иезекииля и, едва он пытался шевельнуться, начинали со свистом рассекать воздух.
Этажом ниже директор школы, доктор Блур, успел выйти из своей комнаты и, печатая шаг, маршировал по застланному ковром коридору. На полпути в холл директора остановил мощный порыв ветра, но доктор Блур был массивным мужчиной и некоторое время яростно сопротивлялся. Рыча, пригнувшись, он пытался идти дальше, но борьба эта продолжалась недолго: директор столкнулся со слишком сильным противником. Свет вдруг погас, и в наступившей тьме перед доктором Блуром соткались три высокие фигуры, больше всего напоминавшие привидения. Лиц их он разглядеть не мог, зато отчетливо видел темные мускулистые руки, сжимавшие копья. Воздух вокруг трех фигур гудел, точно от далеких раскатов барабанной дроби – ритмичной и грозной. Острия копий нацелились в грудь доктору Блуру, и он замер как вкопанный.
Чуть раньше, заслышав полночный бой часов, на вершине западной башни снял легкие пальцы с клавиатуры одинокий обитатель музыкальной комнаты – мистер Пилигрим, который вообще спал мало и нередко проводил за роялем большую часть ночи. Но сегодня, кроме боя часов, воздух гудел от далекого барабанного боя и воя ветра. Учитель музыки встрепенулся и взялся за виски. Наморщив лоб, раскачивался он на стуле, мучительно пытаясь вспомнить свою прежнюю жизнь и имя…
Эмма и Оливия, как и велел им Чарли, всю ночь были настороже – после отбоя обе не уснули и терпеливо дожидались полуночи. Ровно в полночь Оливия увидела, что по спальне, направляясь к выходу, заскользил какой-то бледный силуэт. Не размышляя, девочка кинулась наперерез, фигура обернулась и оказалась высокой старухой с седыми космами. Больше ничего в тусклом свете, сочившемся из коридора в приоткрытую дверь, разобрать не удалось, но и этого было довольно.
– Пошла прочь! – каркнула старуха.
– Нет. – Оливия вцепилась в костлявую кисть.
– Пусти! – хрипло взвизгнула карга.
– Мне прекрасно известно, кто ты, старая ведьма, – четко сказала Оливия. – Тебя зовут Иоланда Юбим, и я тебя ничуточки не боюсь, имей в виду!
– Да неужели? – Иоланда, она же Белла, разразилась таким ужасным хохотом, что почти все обитательницы спальни спрятались под одеяло с головой. Почти все – кроме двоих.
Оливия впилась в старуху мертвой хваткой, и та, бранясь, выволокла девочку в коридор, но отделаться от нее не могла: Оливия брыкалась, хваталась за стены и тормозила ногами. Внезапно в щиколотку ей вонзились острые клыки. Оливия вскрикнула от боли, опустила взгляд и тотчас пожалела об этом. Она-то думала, что это собака, но увидела такое омерзительное чудовище, что тут же зажмурилась. Девочка успела почувствовать, как Иоланда вырвала руку. Зверь отпустил Оливию, она, обессиленная, сползла на пол и, открыв глаза, увидела, что старуха и чудовище растаяли в конце коридора. Оливия стиснула зубы и заковыляла обратно в спальню, но на пороге едва не споткнулась о распростертое неподвижное тело. Эмма! Только почему-то с головы до ног обмотанная каким-то толстым шнуром.
– Эй, что случилось? – Оливия, прикусив губу, опустилась на корточки.
– Я хотела помочь, – с трудом ответила Эмма. – Думала, если превратиться в птицу…
Только теперь Оливия заметила, что на пальцах Эммы, торчащих из-под шнура, чернеют птичьи перья.
– Ох! Кто это тебя так? – Оливия отчаянно затеребила путы.
– Кажется, Доркас. Точно не знаю. Оливия заглянула в спальню. Все лежали, спрятав головы под одеяло.
– Ничего, сейчас я тебя освобожу, – пообещала Оливия и, нащупав узел, стала расковыривать его зубами и ногтями. Шнур поддался. Эмма вздохнула, и черные перья у нее на пальцах пропали.
А в это время Чарли, Габриэль и Билли добрались до пыльных апартаментов в западном крыле, где вот уже почти век обитал Иезекииль Блур. Билли тщетно старался не стучать зубами. Поддерживая маленького альбиноса под руки, Габриэль и Чарли поднялись по лестнице, на которой Чарли когда-то видел лазурного питона.
Змея по-прежнему была здесь – даже в сумраке было видно, как поблескивает ее голубая чешуя. Заслышав шаги, питон поднял массивную голову, и мальчики приросли к месту. Чарли показалось, будто ноги у него стали жидкими. Он не мог шелохнуться. Где-то рядом дробно стучал зубами Билли.
– Билли, заговори с ним, – настойчиво зашептал Чарли.
Молчание.
– Билли? – окликнул Габриэль.
– Н-н-не м-м-могу, – выдавил тот, – н-не знаю, с чего начать.
– С чего угодно, только не молчи, а то нам крышка! – взмолился Чарли.
Внезапно питон громко зашипел и стал медленно, зловеще раскручивать свои кольца.
Миг – и голова его качнулась к Чарли. Тот едва успел отскочить и чуть не сбил Билли с ног. К немалому удивлению Чарли, это привело Билли в себя: он вдруг в точности повторил змеиное шипение, на которое питон отозвался громким влажным шорохом. Билли, не сводя глаз с лазурной змеи и как будто не владея собой, отодвинул Чарли и направился к питону.
Чарли отступил в коридор и замер рядом с Габриэлем. Оба, затаив дыхание, смотрели, как маленькая фигурка альбиноса поднимается по ступенькам – все ближе и ближе к блестящим лазурным кольцам огромного змеиного тела. Шипение питона, похожее на шорох мокрых листьев, теперь звучало приглушенно, но настойчиво, то и дело переходя в какой-то свист. Билли, похоже, вполне освоился со змеиным наречием и отвечал теми же звуками. Добравшись до площадки, где возлежал питон, мальчик сел по-турецки, не сводя глаз с диковинной змеи, на загривке у которой росли птичьи перья. Чарли, конечно, не понимал змеиный язык, но ему почему-то показалось, что лазурный питон несколько смягчился и у них с Билли завязалась беседа. Похоже, змея пыталась что-то рассказать неожиданному посетителю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28