А когда заговорил Паша Шу-
лепов, она медленно перевела глаза на него и стала смотреть на Пашу точ-
но так же, как ранее на Фалина.
- Хозяйке спасибо, - склонился Паша в сторону Ветлугиной.
- Жаль, Света, что мужа твоего, Андрея, нет.
- А ты его откуда знаешь? А? Рассказывай, как на духу, - с лукавой
усмешкой прищурился Ян.
- Да в колхоз мы все вместе ездили, не помнишь разве? Он еще косил.
Нашел косу где-то, отбил ее молотком, выправил и пошел. Красиво... Глаз
не оторвешь.
- Это он может, - как-то не очень приязненно сказала о муже Светлана.
- Любит в черноземе ковыряться. Андрей - прямо земляной какой-то. От со-
хи, иначе не скажешь.
- Ребята, а ведь мы находимся в типичной для старого анекдота ситуа-
ции: муж в командировке, у жены - полный дом гостей, - сказал Ян. - Вот,
кстати, я же недавно из Челябинска вернулся. Интересная, доложу я вам,
история приключилась. В Челябинске на всесоюзное совещание сталепла-
вильщиков съехались и ученые, и производственники, и, конечно, знатные
сталевары. Решили они свою собственную бригаду составить и показать на-
роду, какие такие резервы еще в деле выплавки стали имеются. Дали им
печь, выделили смену, вот они и выдали вместо одной две плавки...
- Вдвое быстрее, выходит, работали? - недоверчиво шмыгнул носом Паша
Шулепов.
- Что-то тут не так, - согласился с ним Фалин.
- Не так, конечно, - подтвердил Ян. - Рекорд есть рекорд. Для рекорда
особые условия нужны. К примеру, хорошим скрапом, ковшами, завалочными
машинами, чугуном их обеспечивали в первую очередь. Печку дали старую,
перегрели ее сверх положенного, а после рекорда на капитальный ремонт
остановили.
- Какой же это рекорд? Липа, а не рекорд, - сказал я.
- Почему же? - покачал головой Ян. - Это называется интенсификация.
Да соль не в этом. Я решил написать очерк о плавке дружбы. Даже заголо-
вок придумал: дружба творит чудеса. Оригинально, правда? А надо сказать,
что я с этими сталеварами в одной гостинице жил. Выбрал я одного из них
для интервью. Молодой, симпатичный парень, Вадим Ивановский. Договори-
лись встретиться. Прихожу я к нему в номер - что за черт? Утром был та-
кой приветливый, а тут сидит туча-тучей. В чем дело, спрашиваю. Молчит.
Потом нехотя так говорит, я больше с вашим братом, с журналистами, не
общаюсь. Подвели вы меня, говорит. Я удивился. Оказывается, познакомился
наш герой на улице с местной красавицей. Домой проводил. В кино с ней
сходил. К себе в гости, в гостиницу пригласил. Она пришла. - Вот дуроч-
ка, - неожиданно звонко сказала Полина. Она была вся внимание.
- Чай пили, - продолжил Ян. - Все было хорошо. И вдруг - не поймет
наш герой - перестала она разговаривать с ним, а потом залепила ему по-
щечину. За что, удивился наш бедный Вадим. А она подошла к репродуктору
и включила его на полную мощность. Оказывается, по радио шла передача
про совещание сталеплавильщиков, и включили в нее интервью с молодым, но
знатным сталеваром Вадимом Ивановским. И говорил в этом интервью Вадим,
как радостно ему вернуться домой после смены из горячего цеха, как жена
ставит ему на стол ведро холодного компота, а маленькие детишки лезут на
колени к папке, просят рассказать, как сталь варят...
- Верь после этого мужчинам, - шумно вздохнула Грушина. - Надо же,
как ей не повезло...
Первым захохотал Паша Шулепов, потом остальные, и пошли воспоминания
и пересуды, как всегда бывает, когда встретятся сослуживцы в нерабочее
время.
- Говорят, что дом, который строит наше издательство, по решению Мос-
совета отбирают под какой-то научно-исследовательский институт, - с
бесстрастным лицом изрек Фалин, выводя при этом какие-то замысловатые
фигуры на своей тарелке.
- С чего ты взял? - недоверчиво спросила Светлана. - Вечно ты что-ни-
будь выдумаешь, лапшу нам на уши навешиваешь. Светлана права, подумал я,
Левка недорого возьмет, чтобы соврать. И зачем люди лгут? Наверное, с
разной целью, но Левка ради красного словца... а может перед Полиной
хвост распускает.
- Я тоже об этом слышал, - серьезно нахмурившись, сказал Ян. - Насчет
решения Моссовета не знаю, а вот про институт, это точно. НИИ НЛО.
Теперь не только Грушина, но и все остальные уставились на Яна. Что
же он раньше молчал? Мне ничего не сказал...
- У меня приятель один там работает, - продолжил Ян в напряженной ти-
шине.
- НЛО - это неопознанные летающие объекты? - спросил я, а сам лихора-
дочно думал, конечно же не о пришельцах и инопланетянах - получается,
что квартира тю-тю, хотя нет, не может быть, раз Моссовет забрал, зна-
чит, дадут, обязательно дадут, но в другом месте и попозже, тогда мы ус-
пеем с Наташкой пожениться.
- Нет, - отрицательно покачал головой Ян, - НЛО - это не летающие
объекты, но занимаются они, действительно, непростым делом, разрабатыва-
ют какую-то супертехнологию.
- Наверное, и деньги им платят большие, - зачарованно проговорила
Грушина.
- Да уж немалые, - солидно подтвердил Ян. - Оклад триста пятьдесят,
да за кандидатскую степень, разные надбавки, премиальные... У Женьки, у
приятеля моего, машина, дача, двухкомнатная квартира. Кстати, Полина,
неженатый он.
- Обманываете, - Грушина презрительно повела плечиком, но в ее безмя-
тежных глазах мелькнул явный интерес к этой теме.
- Нисколечко, - холодно сказал Ян.
- Вот это сенсация, доложу я вам, - оживился Фалин. - То-то я смотрю
председательша нашей жилкомиссии Инна Зверева раньше неприступная такая
была, а теперь - сама любезность.
- Причем тут Зверева? - резонно спросила Светлана. - И почему она
должна меняться? Ее-то уж, по-моему, ничто не переиначит.
- Очень просто, - объяснил Фалин. - Сейчас она - шишка, попробуй
подступись, а так переизберут ее осенью и все: была председательша и
сплыла...
- Почему же ты решил, что ее переизберут? С какой стати? - упорство-
вала Светлана.
- Да я первый против нее голосовать буду, - Левка победоносно посмот-
рел на Светлану, как будто от его голоса будет зависеть, изберут Звереву
в местком или нет. Не будет этого. Списки кандидатур составляют заранее,
а собравшиеся поднимут руки, лишь бы по домам поскорее разойтись.
- Тогда бы надо и Горобца заодно прокатить, - заметил Ян.
- По достоинству. Ведь что такое местком? Временное правительство.
Долой временных! Вся власть народу. Тебе. Тебе. Выберем лидером нашего
профсоюза Валерия Истомина, а товарищу Фалину поручим заняться разреше-
нием конфликтных жилищных проблем, подбором документов. И справедливость
восторжествует. А что такое торжество справедливости? Это счастье. И не
одного человека, как, например, Полины, а всего народа.
- Нет уж, увольте, - замахал руками Фалин. - Не могу, не буду, не
способен.
- На благо общества потрудиться не желаете? - саркастически спросил
Ян.
- Кем угодно, но только не в жилкомиссию. Дрязги, склоки, анонимки...
- А что же пишут? - брезгливо спросила Светлана. - Неужели и среди
наших кто-то нашелся?
- А как же иначе? - беаппеляционно заявил Фалин. - Другого просто
быть не может. Три доноса уже лежат в столе у Горобца.
- И откуда ты все всегда знаешь? - неодобрительно спросила Светлана.
- Не все. Далеко не все. И не всегда, - впервые улыбнулся Фалин. - Не
знаю, например, как расшифровать НИИ НЛО? Ян, будь ласка...
Ян выдержал паузу.
- Научно-исследовательский институт по Навешиванию Лапши Олухам. Чу-
даки вы, ребята. Светлана сама же сказала, что Фалин нам лапшу навешива-
ет, вот я и подумал...
Только тут до нас дошло, что это очередной розыгрыш Яна. Надо отдать
ему должное - делает он это мастерски. Однажды первого апреля Ян ухит-
рился разыграть все издательство, повесив скромное объявление, гласив-
шее, что в профкоме имеются путевки в зарубежные круизы. Среди дорогос-
тоящих путешествий выделялась пара сравнительно дешевых и интересных по
программе поездок. Расчет Яна оказался точен - к полудню у стола ничего
не подозревающей ответственной за путевки, которая с утра отпросилась по
личным делам, стояла очередь скандалящих между собой сотрудников, неко-
торые из них умудрились даже за полдня раздобыть деньги и подать на-
чальству заявления на отпуск.
Все начали весело ругать Яна Паулса, а я опять вспомнил о Наташе, мне
сильно захотелось закурить, я встал из-за стола и пошел на кухню, но
видно ошибся дверью и попал в соседнюю темную комнату. Подошел к окну. К
вечеру подморозило, свет из окон соседних домов, свет уличных фонарей и
далеких звезд легко проникал сквозь прозрачный черный воздух, и мне ка-
залось с высоты восьмого этажа, что я повис над землей в космическом ко-
рабле...
Дверь комнаты открылась, впустив сноп желтого света из прихожей, и
тут же захлопнулась... Кто-то подошел сзади, обнял меня за плечи и при-
жался ко мне. Я повернулся и увидел запрокинутое белое лицо Светланы...
Глаза закрыты, она плакала, судорожно прижимаясь ко мне, гладила ладоня-
ми мои щеки...
- Я люблю тебя, Андрюша!.. Люблю, люблю, понимаешь, Андрей, люблю.
Неужели ты не видишь, не понимаешь, не чувствуешь... Ну, как это мож-
но?..
- Света, я - не Андрей, Свет...
Она зажала мне рот.
- Молчи, лучше молчи, прошу тебя...
Светлана открыла глаза, тихо рассмеялась, но руку не отняла, не отод-
винулась.
- Плохо мне, Валера, стало, грустно. Вот я и пошла в спальню, а тут
ты стоишь у окна. Совсем, как Андрей. И так мне захотелось обнять его...
Извини...
Она вытерла слезы.
- Я ужасно люблю Андрея, я жить без него не могу. А он все ездит ку-
да-то, на даче вечно пропадает, к стихам абсолютно равнодушен, представ-
ляешь?
- Нет, - погладил я ее по голове.
Как девочку.
Как дочку.
- Он любит тебя. Но не так, как ты хочешь. Он по-другому не умеет, не
может, но он любит тебя.
Скорее всего, Андрей сидит сейчас где-то в другом городе и не подоз-
ревает, что у Светки на душе творится. Она же гордая, никогда в своей
слабости не признается.
Только сегодня.
Такой получился день.
Я вернулся домой, смотрел с родителями праздничный концерт по телеви-
дению.
Потом разложил раскладушку. Лег.
Не спалось. Если я опускал веки, то начинали мелькать кумачевые фла-
ги, красные транспаранты, бордовые ковровые дорожки, ведущие к избира-
тельным урнам, багровые прожилки на щеках бывшего кавалериста, мебель
темного красного дерева в квартире экономиста Папастова, алый рот Свет-
ланы, который в темноте казался черным...
Такой длинный получился день.
Глава двадцать четвертая
--===Свое время===--
Глава двадцать четвертая
Не идти на службу - эдакая маленькая радость. Хорошо, что я не тореадор -
можно взять работу на дом, а значит, подольше поспать и, не торопясь,
позавтракать, что я с удовольствием и сделал.
Отец - на работе, мать поехала на весь день к своей школьной подруге.
Родители молча, не вмешиваясь, наблюдали за моей жизнью, деликатно помо-
гая, чем возможно. Умницы.
Я сел за небольшой письменный стол у окна, разложил бумаги, углубился
в работу.
Часа через два закончил намеченное. День за окном за это время успел
набрать силу - светило солнце, за прошедшую неделю снег сошел почти пол-
ностью, и я долго смотрел, как поднимается возводимая неподалеку белая
двенадцатиэтажная башня нового жилого дома.
Совсем как наша. Только в нашей уже ведут отделочные работы. А у На-
таши сегодня развод в суде. День суда... Судный день... Не судите, да не
судимы сами будете... Не обессудьте... Сколько же поговорок, слов, выра-
жений, где корень суд?.. Наташина судьба, судьба Тамары, сына, моя...
Все сплелось в клубок - не распутать...
Я достал карты, разложил пасьянс. Люблю раскладывать пасьянсы. Мой
любимый - "дорожка". И почему у нас не издают книги с пасьянсами, игра-
ми, кроссвордами? Разошлись бы мгновенно - государству выгодно, умам за-
нятие, удовольствие.
Загадал - если пасьянс сойдется, то Наташа придет, как мы договори-
лись, из суда ко мне, мы пообедаем и еще успеем погулять. Лишь бы у нее
все было в порядке.
Пасьянс сошелся.
Суд в одиннадцать, время - полпервого, скоро должна быть. Лишь бы...
В час раздался телефонный звонок. Ошиблись номером.
В два я пошел на кухню и разогрел на малом огне обед. Естественно,
есть не стал - ждал.
В три снова сел за пасьянс. Он все время сходился. Я даже усложнил
его специально - карты ложились, как по заказу.
Долго стоял у окна. День постепенно мерк, лишь светился в сумерках
белый идол жилой башни. Что случилось?.. А что могло случиться?.. Я уже
лихорадочно непрерывно перебирал мысленно возможные варианты...
Суд отменили?.. Почему не позвонила?..
Не отпустили из больницы?.. Быть не может...
Муж не явился?.. Сказали, что это не имеет значения, и без него можно
обойтись...
Что-то выяснилось на суде?.. Что?.. Непонятно...
Авария?.. Обморок?.. Не дай Бог...
Вернулась к мужу?.. Не хочет разводиться?..
В пятом часу я сидел на кухне отупевший, опустошенный, усталый, бесс-
мысленно изучал узоры на клеенке, среди которых мне чудились, как бы
проступая сквозь поверхность, то какие-то химеры, то подмигивающие ста-
рухи.
Звонок в дверь.
Долгий, нетерпеливый.
Я медленно поднялся, дошел до передней, щелкнул замками, отворил
дверь.
Наташа с порога бросилась мне на шею, крепко-крепко прижалась, обхва-
тила голову руками, целовала глаза, щеки, губы.
Я стоял окаменевший.
От нее попахивало вином.
Наконец, она отстранилась, стала пристально вглядываться мне в глаза:
- Что с тобой? - спросила, еще радостно улыбаясь, но уже встревожен-
но.
Я молча смотрел на нее, не в силах двинуться, улыбнуться, даже дышал
с трудом.
- Да ты что? - улыбка окончательно сползла с ее побледневшего лица.
- Ну, перестань, что с тобой? - она стала судорожно трясти меня за
рукав.
- Ничего, ничего... - сумел выдавить я. - Что ты стоишь?.. Раздевай-
ся, пожалуйста...
Она скинула пальто, теплый платок, сапожки, маленькая передняя была
наполнена ее дыханием, ее теплом, запахом ее духов - все такое родное и
в то же время такое далекое, непостижимое...
Мы прошли в комнату и сели рядом на диван.
Наступила долгая пауза. Я молчал, не смотрел на нее, только гладил ее
руки.
И тут Наташа ткнулась мне в плечо головой и расплакалась.
- Ну, прости меня, я тебя очень прошу, прости... И пойми... Ты должен
сейчас меня понять... Все оказалось не так просто, как я ожидала. Нет,
не на суде. Там не было проблем. Он пришел вовремя, зря ты беспокоился.
Мы сказали, что расстаемся, потому что кончилась любовь, бывает же
так?.. И судьи увидели, что иначе у нас и быть не может, а когда вышли
из суда, он говорит, давай зайдем в кафе на пять минут, расстанемся
по-хорошему... Он так просил, так просил, мне его даже жалко стало...
А меня не жалко, подумал я.
- Ну, зашли мы в кафе, заказал он вина, мороженого, сначала просто
сидели, разговаривали, а потом он стал вспоминать... Ведь мы же с
детства дружили. Он влюбился в меня в третьем классе, приставал на пере-
менках, за косу дергал. И так продолжалось все время, не отставал он от
меня, покоя не давал. И все знали, что он меня любит. С седьмого класса
мы были уже неразлучны. Все праздники, все вечеринки, в кино - только
вместе. А в девятом классе на Новый год мы уехали к нему на дачу... Всем
сказали, что идем встречать Новый год в другое место, и уехали... Од-
ни... Холодно было очень... Он вспоминал все это в кафе, шутил, смеялся,
а глаза грустные-грустные... И сказал, что лучше мужчины, чем он, я не
найду и все равно вернусь к нему... И что он дурак самоуверенный, потому
что думал, что я предана ему на всю жизнь... И что слишком мать свою
слушал, не хотел ее обидеть, а меня потерял... Сказал, что теперь он от
матери уйдет и ждать меня будет...
Наташа говорила что-то еще, а я поначалу, взревновав ее, злился на
весь свет, а потом понял, что ей обязательно надо выговориться, ей необ-
ходимо было рассказать все это, не таиться, довериться мне, потому что
из нее уходил мужчина, первый мужчина в ее жизни, она расставалась с
ним, как с первой любовью. Он уходил, а она приходила ко мне.
Насовсем.
И принадлежала отныне только мне. И я становился тем, кто являлся во
все века для женщины и защитником, и добытчиком, и рыцарем, и поэтом.
- Я люблю тебя, Наташа, - сказал я.
И она перестала плакать.
И опять улыбнулась.
Родная моя...
Судьба.
Глава двадцать пятая
--===Свое время===--
Глава двадцать пятая
Надо было жениться.
И как можно скорее.
Теперь наша судьба зависела не от нас - от других людей.
Другие люди? А кто они? А кто свои люди? Свои - те, которые по могут,
а остальные - другие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22