К тому же это для нее дополнительные деньги.
Керри лениво кивнула:
– Мне нравится Бесси. Она хорошо работает, правда? Очень приятная женщина.
Бернадетт брякнула:
– Маркус говорит, что у нее неплохой вид для…
Спохватившись, Берни замолчала. В комнате стало очень тихо.
– О, Керри, прости меня.
Керри, стряхнув дремоту, резко выпрямилась:
– Для кого, Берни? Для черной? Для грязной негритянки? Что там сказал великолепный Маркус Даулинг?
Бриони встала с пола и положила руку на плечо Керри:
– Не начинай, Кер, никто не имел в виду ничего подобного. Давай не будем портить приятный вечер. И так уже плохо, что с нами нет нашей Эйлин. Не будем ссориться.
Керри дернулась.
– Что ж! Я сама порой ненавижу себя за то, что ношу этого ребенка. Не знаю, хватит ли у меня сил, чтобы вынести все то, что придет с его рождением.
Бернадетт твердо сказала:
– Не волнуйся, Кер, мы тебя не подведем. Увидишь, какой уход будет за этим ребенком.
Керри улыбнулась.
– Мне интересно, что у меня получится. И что получится у Эйлин. Мать рада до небес ее будущему ребенку.
Бриони возразила:
– Именно твоему ребенку мать должна бы радоваться. Эйлин не справится с малышом.
– Мама хочет забрать его? Бриони засмеялась:
– Ну уж нет, мамаша его не получит! Эйлин возвращается сюда. И как только она благополучно родит, мы посмотрим, что к чему. Если она по-прежнему будет не в себе, мы ее отправим в «Си Вью», а ребенок останется у меня.
И Берни, и Керри услышали в голосе Бриони страстное желание иметь ребенка. Они переглянулись.
– У тебя?
– А почему бы и нет? Я найду кормилицу, прослежу за воспитанием малыша. Что в этом такого странного, черт побери?
Керри пожала плечами.
– Разве тебе и без этого недостает хлопот? Я думаю, что мама тут лучше бы подошла. Давайте посмотрим правде в глаза: ей же совершенно нечем заняться весь день напролет.
– У нее есть Розали и Абель. Она слишком стара, чтобы ухаживать за младенцем. Кроме того, я смогу дать ребенку больше, со мной его жизнь будет лучше.
– Могу я спросить тебя кое о чем, Бри? Только не волнуйся. Ты ведь очень скучаешь по Бенедикту, правда?
Лицо Бриони омрачилось.
– Да, скучаю. Я хотела бы видеть его каждый день, знать, что он делает, с кем говорит, счастлив он или нет. Я мечтаю об этом глухой ночью, грежу наяву. Я представляю, будто мы с Томми женаты и смотрим за ребенком. Томми ходит с ним гулять, покупает ему игрушки, они вместе играют… Я словно вижу, как Бен спит в кроватке, а я целую его на ночь. Я воображаю, как сама глажу его маленькие вещички, готовлю их к следующему дню, как я его причесываю. Я очень скучаю по нему, Керри. Я скучаю по нему до физической боли. Особенно в день его рождения или на Рождество, потому что не могу дотронуться до своего сына, ощутить его запах, поговорить с ним. Он мой ребенок, а я лишена возможности общаться с ним.
Она умолкла, и Бернадетт погладила сестру по плечу. Розали заволновалась, поднялась с ковра и поцеловала Бриони. Бриони крепко обняла Розали и успокоила ее легкими частыми поцелуями, которые, как она знала, очень нравились сестренке.
– Я думаю, ты права, Бри. Эйлин и ее младенцу здесь будет лучше. По крайней мере, ты их будешь по-настоящему любить.
Бриони посмотрела на Керри и спросила:
– Мне ведь нужен младенец, которого бы я любила, правильно? – Глаза ее были полны слез. Она закашлялась. – Я буду любить и твоего ребенка, Керри. Я буду любить его и заботиться о нем. Клянусь тебе.
Керри улыбнулась:
– Я испытываю те же чувства, что и ты, но к Эвандеру. Я думаю о нем по ночам. Почему-то ночью всегда легче думается. Я представляю, что мы с ним женаты и все нам рады…
Бриони кивнула:
– Я понимаю. Я очень сожалею, что прогнала его, Керри. Честно. Если бы я могла повернуть время обратно, я бы все исправила.
– Но я не хочу, чтобы он вернулся, – с горечью ответила Керри. – Только сейчас, нося этого младенца, я поняла, что гналась за красивой мечтой. Я недостаточно сильная, чтобы прожить жизнь рядом с ним. Теперь я это понимаю. Этот младенец многому меня научил.
– А ты собираешься оставить ребенка у себя, Керри? – тихо спросила Бернадетт.
Керри пожала плечами:
– Спроси меня об этом снова после родов. Бывают минуты, когда я люблю его до умопомрачения. А иногда ненавижу, как подумаю о цвете его кожи и об эффекте, который он произведет. Я не могу ответить тебе, Берни, потому что сама еще не знаю ответа.
– Ладно, что бы ты ни решила, я буду рядом с тобой, – сказала Бриони. – И ты, Берни, тоже, правда?
Бернадетт кивнула:
– Конечно. Я знаю девушку в клубе – ее ребенок растет у одной женщины в Девоне. Она ездит к дочке через каждые два месяца. Отец ребенка женатый человек, и она страшно боится, что люди узнают о ее незаконнорожденном ребенке. Она говорит, что все хорошо устроилось, поскольку папаша отстегивает денежки. Керри вздохнула:
– Я, наверное, не смогу держать ребенка слишком далеко от себя. О, честно говоря, я вообще не знаю, какого черта мне нужно.
Все трое рассмеялись, и напряжение развеялось. Розали потянула Бриони за рукав, и та спросила у нее:
– Что, дорогая, чего ты хочешь?
Показывая на орехи, толстуха открыла рот во всю ширь. Бернадетт и Керри покатились со смеху. Бриони взяла миску с орехами и серьезно сказала:
– Ну конечно, мадам. Если мадам хочет орехов, она должна их получить.
Розали закрыла рот, а Керри покачала головой:
– По крайней мере, она знает, чего хочет, Бри, а это больше, чем знаю я. Разве не правда, Рози, дорогая?
Розали хлопнула в ладоши и негромко заворковала. Это означало, что она вполне счастлива.
Глава 30
Бриони сломя голову вбежала в парадную дверь своего дома. Сбросив шубу, она помчалась по лестнице наверх, через плечо прокричав Кисси:
– Горячего чаю, я замерзла!
Кисси подобрала длинную шубу из черно-бурой лисы и что-то буркнула про себя, отправляясь на кухню.
Бриони вошла в спальню Керри, где уже суетилась акушерка, устраивая девушку поудобнее.
– Как ты, Кер? Все в порядке? Я тут же примчалась. Керри лежала опираясь на подушки, лицо ее блестело от пота.
– Со мной все в порядке, Бри.
Акушерка вытерла ей лицо влажной салфеткой.
– Это преждевременные роды. У одной леди, за которой я ухаживала, тоже так было, и она управилась менее чем за три часа! И у вашей сестры это надолго не затянется. Доктор видел ее, он попозже еще приедет, сейчас его срочно куда-то вызвали. На Рождество всегда так бывает.
Бриони улыбнулась акушерке:
– Спускайтесь вниз и выпейте чаю, а я побуду с сестрой. Женщина, поблагодарив, вышла из комнаты. Бриони Каванаг платила акушерке кучу денег, чтобы та приняла роды и при этом помалкивала.
Керри пронзил очередной приступ боли, и она застонала.
– Представляешь, рождественский ребенок, Бри, рождественский подарок, – произнесла она, отдышавшись. – Через полчаса наступит Рождество! Теперь я понимаю, что испытывала Дева Мария!
Бриони рассмеялась, довольная тем, как хорошо держится сестра.
– Но у Марии все-таки был муж, Бри, – добавила Керри. Бриони села на кровать и сказала:
– Да. Но ведь он не был отцом ребенка. Бедному старому Иосифу достались одни неприятности и никакого удовольствия.
Керри нахмурилась:
– Если бы мама была здесь, она размазала бы тебя по стенке за такое замечание.
– Но ведь ее здесь нет! И потом, это же правда. Как твои схватки?
– Скажем так: они происходят. Дай мне попить водички, Бри. У меня в горле пересохло.
Керри, скрипя зубами, приподнялась от нового приступа боли. Пот снова выступил у нее на лбу, и Бриони, взяв салфетку, нежно обтерла лицо сестры.
– О, как приятно, Бри.
– Вот, выпей воды. – Бриони поднесла тяжелый хрустальный стакан к губам сестры.
Керри залпом выпила воду и облегченно вздохнула.
– Ты не догадываешься, что я слышала сегодня в магазине? – лукаво спросила Бриони.
– Что, какой-нибудь скандал?
Бриони ухмыльнулась:
– Нет, ничего подобного. Я слышала твои записи. Их крутят во всех музыкальных магазинах. Они отлично продаются.
– О, это хорошо.
Но голова Керри была занята более важными делами, и она простонала:
– Я хочу, чтобы этот проклятый ребенок поскорее вылез. Я умираю с голоду.
Бриони расхохоталась.
– Бри, ты сделаешь мне одолжение? – спросила Керри жалобно.
– Конечно, любое.
– Привези мне маму, ладно? Я хочу мою маму.
Бриони расслышала боль в голосе сестры и спокойно ответила:
– Ну конечно, привезу, дорогая.
Она встала и пошла к двери, бросив через плечо:
– Я пришлю тебе акушерку, а сама съезжу за старухой. Я скоро вернусь, хорошо?
Керри кивнула, тяжело дыша после очередного приступа боли. Бриони бегом спустилась по лестнице и ворвалась на кухню:
– Вы можете подняться к Керри? Мне надо уехать.
– Я только что приготовила вам чай!
– Выпей его сама, Кисси. Миссис Хорлок, приготовьте Керри какой-нибудь легкой еды, она умирает с голоду. Яйца всмятку будут в самый раз. Где моя шуба?
– Веди машину осторожно, погода ужасная. – В голосе миссис Хорлок прозвучала обеспокоенность. У Бриони сразу стало теплее на душе.
– Присмотрите за Керри. Ладно?
Она поцеловала старую женщину в морщинистую щеку. Миссис Хорлок улыбнулась:
– Конечно, присмотрим. А ты поезжай, пока снег не повалил еще пуще.
После того как Бриони вышла из кухни, акушерка заметила:
– А она намного лучше, чем о ней можно подумать, правда?
Миссис Хорлок кивнула:
– Да. Но если что-нибудь случится с Керри, вы увидите ее с другой стороны, поэтому поднимайтесь-ка лучше наверх.
Молли наряжала небольшую елку, а Розали подавала ей украшения – она всегда помогала наряжать елку на Рождество. Маркус и Бернадетт привезли им обеим подарки, и Молли поглядывала на красиво перевязанные пакеты со сладостным предвкушением. Подарки Бриони для Розали лежали тут же: новое пальто из темно-красной шерсти, в котором сестренке будет тепло, как хлебцу в тостере, по выражению Бернадетт, а также коллекция статуэток животных, которые так интересно разглядывать и расставлять на туалетном столике. Пришлось искать статуэтки, сделанные из твердого дерева, чтобы Розали не могла сломать их.
– Пирог очень вкусный, миссис Каванаг. Вы сами его испекли? – Маркус знал, что Молли приготовила пирог сама, и также знал, что она обожает, когда хвалят ее стряпню.
– Сама, это мой собственный рецепт – «пирог с отварными фруктами». В него обязательно надо положить немного корицы – она придает пикантность.
– И каплю бренди, мам, насколько мне известно.
Молли засмеялась:
– Ну конечно. Капля крепкого спиртного не повредит фруктам. Они дополняют друг друга.
Настроение в доме было вполне праздничным. В это счастливое тепло ворвалась Бриони, вся засыпанная снегом.
– Бриони! – испуганно воскликнула Берни.
– Здравствуй, Берни, я пыталась найти тебя весь день.
У Керри начались роды.
Розали закудахтала от возбуждения. Ее громоздкое тело раскачивалось в кресле перед камином.
– Привет, Рози, дорогая. – Бриони поцеловала сестру, и та сжала ее в крепких объятиях.
Молли презрительно наблюдала за встречей сестер. «Значит, этой несчастной пришло время рожать. Что ж, надеюсь, она родит мертвого ребенка. Тогда для меня это будет настоящее Рождество».
Бриони высвободилась из рук Розали и сказала:
– Она хочет, чтобы ты приехала, мам. Молли продолжала вешать игрушки на елку.
– Правда? Что ж, пусть себе хочет.
Бриони выпрямилась и грозно прищурилась. Бернадетт в испуге съежилась, Маркус же с интересом следил за происходящим. Бриони подошла к матери и вкрадчиво сказала:
– Не знаю, понимаешь ли ты это, мама, но от твоих слов ничего не зависит. Ты поедешь, даже если мне придется нести тебя на руках.
Молли посмотрела сверху вниз на свою крошечную дочь и мрачно усмехнулась:
– Вряд ли у вас это получится, мадам.
Бриони подняла руку. Бернадетт соскочила со стула, отодвинула Бриони в сторону и сказала:
– Пойдем, мам. Не упрямься. Сегодня Рождество. Бедной Керри и так тяжело. Зарядись хотя бы капелькой рождественского духа, ты ведь всегда об этом так печешься.
Молли фыркнула, глядя на дочерей:
– Пусть эта сука подыхает, мне все равно. А ребенок ее – мерзость на Земле. Эта шлюха может захотеть чего угодно, но даже если сейчас на этой кухне появится сам Христос или архангел Гавриил, я все равно никуда не поеду.
– Ты порочная старая корова, мать. Пойдем, Берни, поможешь мне надеть пальто на Розали.
Молли встала перед Розали и заорала:
– Она никуда не пойдет!
Бриони засмеялась:
– Напротив, пойдет, потому что этот дом по-прежнему записан на мое имя. Ты числишься здесь квартирантом, мать. Я сдала тебе этот дом как жильцу. Если ты не образумишься и не сделаешь то, о чем тебя просят, то тебе придется искать жилье и работу.
Молли побледнела.
– Ты не поступишь так со мной! Ты не станешь пользоваться своими деньгами, чтобы давить на меня!
Бриони издевательски улыбнулась:
– Не стану? Ты меня плохо знаешь, мать. Надевай пальто, или между нами и в самом деле все будет кончено. Я не шучу. Ты больше не получишь ни пенни. Я постараюсь, чтобы все узнали о твоих старых делишках, и тот, кто скажет тебе доброе слово, будет иметь дело со мной.
Сняв пальто матери с вешалки за дверью, Бриони бросила его через всю кухню ей в руки. Молли инстинктивно поймала его.
– Поехали, Керри уже скоро родит. Ты должна быть там, чтобы поприветствовать своего внука.
Розали стояла у двери, ее объемистая туша преграждала всем выход. Она широко улыбалась, и Маркус улыбнулся ей в ответ: ему нравилась Рози, он полюбил ее за приветливый нрав и доброту.
– Пойдем, Рози, – сказал он. – Ты поедешь со мной и с мамой в моей машине. Бернадетт, а ты поезжай с Бриони.
– Тьфу! – плюнула Молли, вышла из дома и села в машину.
У Керри снова начались схватки. Глубокая, раздирающая боль поражала ее своей силой – тело словно разрывалось пополам.
– О, как больно, Бри! Какой жуткий кошмар, мать его! Бриони улыбнулась:
– Я знаю. Я помню свои роды. Но не боль, о боли забываешь. Остается воспоминание о том, как что-то громадное стремится из тебя наружу и никак не выходит.
– Никогда, больше никогда я не пойду на это! На сей раз рассмеялась акушерка:
– Дорогая, если бы роженицы мне платили по пенни всякий раз, когда говорят такое, я была бы миллионершей!
Лицо Керри исказила гримаса – ей снова показалось, будто ее тело разрывается надвое.
– Он идет. Я чувствую.
Молли сидела на стуле у окна и смотрела на снегопад, который постепенно превратился в метель. Густая белизна покрывала крыши домов и деревья. Это было очень красиво. Молли услышала стоны тужившейся дочери и закусила губу.
«Пожалуйста, дорогая Мария на троне Христа, не дай этому ребенку дышать. Пускай он родится мертвым».
Она шепотом бормотала слова кощунственной молитвы. Затем Молли снова услышала стоны дочери и вспомнила собственные роды, когда у нее родился мертвый мальчик. Сейчас он уже был бы взрослым. Высоким, сильным, светловолосым, миловидным, как она в молодости, и крепким, как его отец.
Дыхание Керри участилось. Повитуха подняла покрывало. Широко расставив ноги, роженица снова принялась тужиться.
Бриони завороженно смотрела, как между бедер Керри появляется темная головка.
– Там головка, я вижу головку! – закричала Бриони в восторге.
Молли у окна закрыла глаза и еще быстрее забормотала: «Великий, мудрейший Господи, забери у нее ребенка. Не позволь ему разрушить остаток ее жизни. Пусть он умрет. Останови его дыхание, как только он появится на свет».
Из груди Керри вырвался низкий звериный крик. Она поднатужилась еще раз. Все тело ее, казалось, возопило от пронзившей его боли. Мысленно она молила Бога, чтобы он вытащил ребенка, который застрял у нее между ног, прежде чем она потеряет сознание.
Бриони и Бернадетт возбужденно захлопали в ладоши – головка ребенка полностью освободилась из чрева матери.
Акушерка оцепенела: лицо ребенка было таким темным! Взяв себя в руки, она сказала:
– Малыш зацепился за пуповину. Пуповина обмотала ему шею, он покраснел, потому что задыхается.
Просунув мизинец под пуповину, она стянула ее с головки ребенка.
– Ну а теперь давай, Керри, еще раз поднатужься. Уже почти все кончено, дорогая, почти кончено… Ну давай, тужься.
– Я и так тужусь, черт побери, – сердито ответила Керри. И вдруг, через мгновение, ребенок легко выскользнул из нее, и наступило великое облегчение. Свободно откинувшись на подушки, Керри испустила глубокий, тяжелый вздох.
Бриони посмотрела на ребенка, лежавшего на газетах, подложенных под ягодицы Керри. Он был покрыт кровью и первородной смазкой. Но он не был черным! Ребенок казался черным из-за пуповины, опутавшей его шейку. Теперь он стал почти белым. Младенец выглядел как-то необычно, но на негритенка он не походил.
– О, Керри, она красивая. Великолепная!
Керри приподнялась на подушках и восторженно рассмеялась.
– Это девочка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Керри лениво кивнула:
– Мне нравится Бесси. Она хорошо работает, правда? Очень приятная женщина.
Бернадетт брякнула:
– Маркус говорит, что у нее неплохой вид для…
Спохватившись, Берни замолчала. В комнате стало очень тихо.
– О, Керри, прости меня.
Керри, стряхнув дремоту, резко выпрямилась:
– Для кого, Берни? Для черной? Для грязной негритянки? Что там сказал великолепный Маркус Даулинг?
Бриони встала с пола и положила руку на плечо Керри:
– Не начинай, Кер, никто не имел в виду ничего подобного. Давай не будем портить приятный вечер. И так уже плохо, что с нами нет нашей Эйлин. Не будем ссориться.
Керри дернулась.
– Что ж! Я сама порой ненавижу себя за то, что ношу этого ребенка. Не знаю, хватит ли у меня сил, чтобы вынести все то, что придет с его рождением.
Бернадетт твердо сказала:
– Не волнуйся, Кер, мы тебя не подведем. Увидишь, какой уход будет за этим ребенком.
Керри улыбнулась.
– Мне интересно, что у меня получится. И что получится у Эйлин. Мать рада до небес ее будущему ребенку.
Бриони возразила:
– Именно твоему ребенку мать должна бы радоваться. Эйлин не справится с малышом.
– Мама хочет забрать его? Бриони засмеялась:
– Ну уж нет, мамаша его не получит! Эйлин возвращается сюда. И как только она благополучно родит, мы посмотрим, что к чему. Если она по-прежнему будет не в себе, мы ее отправим в «Си Вью», а ребенок останется у меня.
И Берни, и Керри услышали в голосе Бриони страстное желание иметь ребенка. Они переглянулись.
– У тебя?
– А почему бы и нет? Я найду кормилицу, прослежу за воспитанием малыша. Что в этом такого странного, черт побери?
Керри пожала плечами.
– Разве тебе и без этого недостает хлопот? Я думаю, что мама тут лучше бы подошла. Давайте посмотрим правде в глаза: ей же совершенно нечем заняться весь день напролет.
– У нее есть Розали и Абель. Она слишком стара, чтобы ухаживать за младенцем. Кроме того, я смогу дать ребенку больше, со мной его жизнь будет лучше.
– Могу я спросить тебя кое о чем, Бри? Только не волнуйся. Ты ведь очень скучаешь по Бенедикту, правда?
Лицо Бриони омрачилось.
– Да, скучаю. Я хотела бы видеть его каждый день, знать, что он делает, с кем говорит, счастлив он или нет. Я мечтаю об этом глухой ночью, грежу наяву. Я представляю, будто мы с Томми женаты и смотрим за ребенком. Томми ходит с ним гулять, покупает ему игрушки, они вместе играют… Я словно вижу, как Бен спит в кроватке, а я целую его на ночь. Я воображаю, как сама глажу его маленькие вещички, готовлю их к следующему дню, как я его причесываю. Я очень скучаю по нему, Керри. Я скучаю по нему до физической боли. Особенно в день его рождения или на Рождество, потому что не могу дотронуться до своего сына, ощутить его запах, поговорить с ним. Он мой ребенок, а я лишена возможности общаться с ним.
Она умолкла, и Бернадетт погладила сестру по плечу. Розали заволновалась, поднялась с ковра и поцеловала Бриони. Бриони крепко обняла Розали и успокоила ее легкими частыми поцелуями, которые, как она знала, очень нравились сестренке.
– Я думаю, ты права, Бри. Эйлин и ее младенцу здесь будет лучше. По крайней мере, ты их будешь по-настоящему любить.
Бриони посмотрела на Керри и спросила:
– Мне ведь нужен младенец, которого бы я любила, правильно? – Глаза ее были полны слез. Она закашлялась. – Я буду любить и твоего ребенка, Керри. Я буду любить его и заботиться о нем. Клянусь тебе.
Керри улыбнулась:
– Я испытываю те же чувства, что и ты, но к Эвандеру. Я думаю о нем по ночам. Почему-то ночью всегда легче думается. Я представляю, что мы с ним женаты и все нам рады…
Бриони кивнула:
– Я понимаю. Я очень сожалею, что прогнала его, Керри. Честно. Если бы я могла повернуть время обратно, я бы все исправила.
– Но я не хочу, чтобы он вернулся, – с горечью ответила Керри. – Только сейчас, нося этого младенца, я поняла, что гналась за красивой мечтой. Я недостаточно сильная, чтобы прожить жизнь рядом с ним. Теперь я это понимаю. Этот младенец многому меня научил.
– А ты собираешься оставить ребенка у себя, Керри? – тихо спросила Бернадетт.
Керри пожала плечами:
– Спроси меня об этом снова после родов. Бывают минуты, когда я люблю его до умопомрачения. А иногда ненавижу, как подумаю о цвете его кожи и об эффекте, который он произведет. Я не могу ответить тебе, Берни, потому что сама еще не знаю ответа.
– Ладно, что бы ты ни решила, я буду рядом с тобой, – сказала Бриони. – И ты, Берни, тоже, правда?
Бернадетт кивнула:
– Конечно. Я знаю девушку в клубе – ее ребенок растет у одной женщины в Девоне. Она ездит к дочке через каждые два месяца. Отец ребенка женатый человек, и она страшно боится, что люди узнают о ее незаконнорожденном ребенке. Она говорит, что все хорошо устроилось, поскольку папаша отстегивает денежки. Керри вздохнула:
– Я, наверное, не смогу держать ребенка слишком далеко от себя. О, честно говоря, я вообще не знаю, какого черта мне нужно.
Все трое рассмеялись, и напряжение развеялось. Розали потянула Бриони за рукав, и та спросила у нее:
– Что, дорогая, чего ты хочешь?
Показывая на орехи, толстуха открыла рот во всю ширь. Бернадетт и Керри покатились со смеху. Бриони взяла миску с орехами и серьезно сказала:
– Ну конечно, мадам. Если мадам хочет орехов, она должна их получить.
Розали закрыла рот, а Керри покачала головой:
– По крайней мере, она знает, чего хочет, Бри, а это больше, чем знаю я. Разве не правда, Рози, дорогая?
Розали хлопнула в ладоши и негромко заворковала. Это означало, что она вполне счастлива.
Глава 30
Бриони сломя голову вбежала в парадную дверь своего дома. Сбросив шубу, она помчалась по лестнице наверх, через плечо прокричав Кисси:
– Горячего чаю, я замерзла!
Кисси подобрала длинную шубу из черно-бурой лисы и что-то буркнула про себя, отправляясь на кухню.
Бриони вошла в спальню Керри, где уже суетилась акушерка, устраивая девушку поудобнее.
– Как ты, Кер? Все в порядке? Я тут же примчалась. Керри лежала опираясь на подушки, лицо ее блестело от пота.
– Со мной все в порядке, Бри.
Акушерка вытерла ей лицо влажной салфеткой.
– Это преждевременные роды. У одной леди, за которой я ухаживала, тоже так было, и она управилась менее чем за три часа! И у вашей сестры это надолго не затянется. Доктор видел ее, он попозже еще приедет, сейчас его срочно куда-то вызвали. На Рождество всегда так бывает.
Бриони улыбнулась акушерке:
– Спускайтесь вниз и выпейте чаю, а я побуду с сестрой. Женщина, поблагодарив, вышла из комнаты. Бриони Каванаг платила акушерке кучу денег, чтобы та приняла роды и при этом помалкивала.
Керри пронзил очередной приступ боли, и она застонала.
– Представляешь, рождественский ребенок, Бри, рождественский подарок, – произнесла она, отдышавшись. – Через полчаса наступит Рождество! Теперь я понимаю, что испытывала Дева Мария!
Бриони рассмеялась, довольная тем, как хорошо держится сестра.
– Но у Марии все-таки был муж, Бри, – добавила Керри. Бриони села на кровать и сказала:
– Да. Но ведь он не был отцом ребенка. Бедному старому Иосифу достались одни неприятности и никакого удовольствия.
Керри нахмурилась:
– Если бы мама была здесь, она размазала бы тебя по стенке за такое замечание.
– Но ведь ее здесь нет! И потом, это же правда. Как твои схватки?
– Скажем так: они происходят. Дай мне попить водички, Бри. У меня в горле пересохло.
Керри, скрипя зубами, приподнялась от нового приступа боли. Пот снова выступил у нее на лбу, и Бриони, взяв салфетку, нежно обтерла лицо сестры.
– О, как приятно, Бри.
– Вот, выпей воды. – Бриони поднесла тяжелый хрустальный стакан к губам сестры.
Керри залпом выпила воду и облегченно вздохнула.
– Ты не догадываешься, что я слышала сегодня в магазине? – лукаво спросила Бриони.
– Что, какой-нибудь скандал?
Бриони ухмыльнулась:
– Нет, ничего подобного. Я слышала твои записи. Их крутят во всех музыкальных магазинах. Они отлично продаются.
– О, это хорошо.
Но голова Керри была занята более важными делами, и она простонала:
– Я хочу, чтобы этот проклятый ребенок поскорее вылез. Я умираю с голоду.
Бриони расхохоталась.
– Бри, ты сделаешь мне одолжение? – спросила Керри жалобно.
– Конечно, любое.
– Привези мне маму, ладно? Я хочу мою маму.
Бриони расслышала боль в голосе сестры и спокойно ответила:
– Ну конечно, привезу, дорогая.
Она встала и пошла к двери, бросив через плечо:
– Я пришлю тебе акушерку, а сама съезжу за старухой. Я скоро вернусь, хорошо?
Керри кивнула, тяжело дыша после очередного приступа боли. Бриони бегом спустилась по лестнице и ворвалась на кухню:
– Вы можете подняться к Керри? Мне надо уехать.
– Я только что приготовила вам чай!
– Выпей его сама, Кисси. Миссис Хорлок, приготовьте Керри какой-нибудь легкой еды, она умирает с голоду. Яйца всмятку будут в самый раз. Где моя шуба?
– Веди машину осторожно, погода ужасная. – В голосе миссис Хорлок прозвучала обеспокоенность. У Бриони сразу стало теплее на душе.
– Присмотрите за Керри. Ладно?
Она поцеловала старую женщину в морщинистую щеку. Миссис Хорлок улыбнулась:
– Конечно, присмотрим. А ты поезжай, пока снег не повалил еще пуще.
После того как Бриони вышла из кухни, акушерка заметила:
– А она намного лучше, чем о ней можно подумать, правда?
Миссис Хорлок кивнула:
– Да. Но если что-нибудь случится с Керри, вы увидите ее с другой стороны, поэтому поднимайтесь-ка лучше наверх.
Молли наряжала небольшую елку, а Розали подавала ей украшения – она всегда помогала наряжать елку на Рождество. Маркус и Бернадетт привезли им обеим подарки, и Молли поглядывала на красиво перевязанные пакеты со сладостным предвкушением. Подарки Бриони для Розали лежали тут же: новое пальто из темно-красной шерсти, в котором сестренке будет тепло, как хлебцу в тостере, по выражению Бернадетт, а также коллекция статуэток животных, которые так интересно разглядывать и расставлять на туалетном столике. Пришлось искать статуэтки, сделанные из твердого дерева, чтобы Розали не могла сломать их.
– Пирог очень вкусный, миссис Каванаг. Вы сами его испекли? – Маркус знал, что Молли приготовила пирог сама, и также знал, что она обожает, когда хвалят ее стряпню.
– Сама, это мой собственный рецепт – «пирог с отварными фруктами». В него обязательно надо положить немного корицы – она придает пикантность.
– И каплю бренди, мам, насколько мне известно.
Молли засмеялась:
– Ну конечно. Капля крепкого спиртного не повредит фруктам. Они дополняют друг друга.
Настроение в доме было вполне праздничным. В это счастливое тепло ворвалась Бриони, вся засыпанная снегом.
– Бриони! – испуганно воскликнула Берни.
– Здравствуй, Берни, я пыталась найти тебя весь день.
У Керри начались роды.
Розали закудахтала от возбуждения. Ее громоздкое тело раскачивалось в кресле перед камином.
– Привет, Рози, дорогая. – Бриони поцеловала сестру, и та сжала ее в крепких объятиях.
Молли презрительно наблюдала за встречей сестер. «Значит, этой несчастной пришло время рожать. Что ж, надеюсь, она родит мертвого ребенка. Тогда для меня это будет настоящее Рождество».
Бриони высвободилась из рук Розали и сказала:
– Она хочет, чтобы ты приехала, мам. Молли продолжала вешать игрушки на елку.
– Правда? Что ж, пусть себе хочет.
Бриони выпрямилась и грозно прищурилась. Бернадетт в испуге съежилась, Маркус же с интересом следил за происходящим. Бриони подошла к матери и вкрадчиво сказала:
– Не знаю, понимаешь ли ты это, мама, но от твоих слов ничего не зависит. Ты поедешь, даже если мне придется нести тебя на руках.
Молли посмотрела сверху вниз на свою крошечную дочь и мрачно усмехнулась:
– Вряд ли у вас это получится, мадам.
Бриони подняла руку. Бернадетт соскочила со стула, отодвинула Бриони в сторону и сказала:
– Пойдем, мам. Не упрямься. Сегодня Рождество. Бедной Керри и так тяжело. Зарядись хотя бы капелькой рождественского духа, ты ведь всегда об этом так печешься.
Молли фыркнула, глядя на дочерей:
– Пусть эта сука подыхает, мне все равно. А ребенок ее – мерзость на Земле. Эта шлюха может захотеть чего угодно, но даже если сейчас на этой кухне появится сам Христос или архангел Гавриил, я все равно никуда не поеду.
– Ты порочная старая корова, мать. Пойдем, Берни, поможешь мне надеть пальто на Розали.
Молли встала перед Розали и заорала:
– Она никуда не пойдет!
Бриони засмеялась:
– Напротив, пойдет, потому что этот дом по-прежнему записан на мое имя. Ты числишься здесь квартирантом, мать. Я сдала тебе этот дом как жильцу. Если ты не образумишься и не сделаешь то, о чем тебя просят, то тебе придется искать жилье и работу.
Молли побледнела.
– Ты не поступишь так со мной! Ты не станешь пользоваться своими деньгами, чтобы давить на меня!
Бриони издевательски улыбнулась:
– Не стану? Ты меня плохо знаешь, мать. Надевай пальто, или между нами и в самом деле все будет кончено. Я не шучу. Ты больше не получишь ни пенни. Я постараюсь, чтобы все узнали о твоих старых делишках, и тот, кто скажет тебе доброе слово, будет иметь дело со мной.
Сняв пальто матери с вешалки за дверью, Бриони бросила его через всю кухню ей в руки. Молли инстинктивно поймала его.
– Поехали, Керри уже скоро родит. Ты должна быть там, чтобы поприветствовать своего внука.
Розали стояла у двери, ее объемистая туша преграждала всем выход. Она широко улыбалась, и Маркус улыбнулся ей в ответ: ему нравилась Рози, он полюбил ее за приветливый нрав и доброту.
– Пойдем, Рози, – сказал он. – Ты поедешь со мной и с мамой в моей машине. Бернадетт, а ты поезжай с Бриони.
– Тьфу! – плюнула Молли, вышла из дома и села в машину.
У Керри снова начались схватки. Глубокая, раздирающая боль поражала ее своей силой – тело словно разрывалось пополам.
– О, как больно, Бри! Какой жуткий кошмар, мать его! Бриони улыбнулась:
– Я знаю. Я помню свои роды. Но не боль, о боли забываешь. Остается воспоминание о том, как что-то громадное стремится из тебя наружу и никак не выходит.
– Никогда, больше никогда я не пойду на это! На сей раз рассмеялась акушерка:
– Дорогая, если бы роженицы мне платили по пенни всякий раз, когда говорят такое, я была бы миллионершей!
Лицо Керри исказила гримаса – ей снова показалось, будто ее тело разрывается надвое.
– Он идет. Я чувствую.
Молли сидела на стуле у окна и смотрела на снегопад, который постепенно превратился в метель. Густая белизна покрывала крыши домов и деревья. Это было очень красиво. Молли услышала стоны тужившейся дочери и закусила губу.
«Пожалуйста, дорогая Мария на троне Христа, не дай этому ребенку дышать. Пускай он родится мертвым».
Она шепотом бормотала слова кощунственной молитвы. Затем Молли снова услышала стоны дочери и вспомнила собственные роды, когда у нее родился мертвый мальчик. Сейчас он уже был бы взрослым. Высоким, сильным, светловолосым, миловидным, как она в молодости, и крепким, как его отец.
Дыхание Керри участилось. Повитуха подняла покрывало. Широко расставив ноги, роженица снова принялась тужиться.
Бриони завороженно смотрела, как между бедер Керри появляется темная головка.
– Там головка, я вижу головку! – закричала Бриони в восторге.
Молли у окна закрыла глаза и еще быстрее забормотала: «Великий, мудрейший Господи, забери у нее ребенка. Не позволь ему разрушить остаток ее жизни. Пусть он умрет. Останови его дыхание, как только он появится на свет».
Из груди Керри вырвался низкий звериный крик. Она поднатужилась еще раз. Все тело ее, казалось, возопило от пронзившей его боли. Мысленно она молила Бога, чтобы он вытащил ребенка, который застрял у нее между ног, прежде чем она потеряет сознание.
Бриони и Бернадетт возбужденно захлопали в ладоши – головка ребенка полностью освободилась из чрева матери.
Акушерка оцепенела: лицо ребенка было таким темным! Взяв себя в руки, она сказала:
– Малыш зацепился за пуповину. Пуповина обмотала ему шею, он покраснел, потому что задыхается.
Просунув мизинец под пуповину, она стянула ее с головки ребенка.
– Ну а теперь давай, Керри, еще раз поднатужься. Уже почти все кончено, дорогая, почти кончено… Ну давай, тужься.
– Я и так тужусь, черт побери, – сердито ответила Керри. И вдруг, через мгновение, ребенок легко выскользнул из нее, и наступило великое облегчение. Свободно откинувшись на подушки, Керри испустила глубокий, тяжелый вздох.
Бриони посмотрела на ребенка, лежавшего на газетах, подложенных под ягодицы Керри. Он был покрыт кровью и первородной смазкой. Но он не был черным! Ребенок казался черным из-за пуповины, опутавшей его шейку. Теперь он стал почти белым. Младенец выглядел как-то необычно, но на негритенка он не походил.
– О, Керри, она красивая. Великолепная!
Керри приподнялась на подушках и восторженно рассмеялась.
– Это девочка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52