Мужчина протянул руку, и Линан был вынужден пожать ее.
– Джес Прадо. – Он указал на двух своих товарищей. – А это Бейзик и Эзор.
– Мигам, – коротко назвал Линан свое вымышленное имя. – Вы из окрестных крестьян? Прадо кивнул.
– Мне знакомо твое лицо. У тебя есть брат?
– Нет.
– Тогда, может быть, кузен? – Джес вытянул руки к огню и стал с наслаждением потирать их друг о друга, обогревая.
– Возможно. Я не знаю всех своих дядюшек.
– Так, может быть, это был твой отец?
Линан сглотнул.
– Нет, не думаю.
От стыда краска бросилась ему в лицо.
Прадо погрозил ему пальцем.
– Вот теперь я знаю, что здесь есть какая-то связь. – Он поднял руку. – Нет! Нет, не говори мне ничего. Я сам вспомню. Откуда ты родом, Мигам?
– Из деревни у северного подножия хребта Эбриус.
– Мне нечасто приходилось бывать в тех краях, это верно. Разгадка не здесь. Твой отец торговец? Ему приходится много странствовать?
– Нет. Он был крестьянин. Выращивал пшеницу.
– Был крестьянин? Он умер? Сочувствую тебе, слышать это прискорбно. А не покупал ли он когда-нибудь рабов для работы на своей земле?
Линан с ужасом взглянул на него, не успев взять себя в руки.
– Нет!
– Ну тогда, возможно, мы и не встречались, – спокойно произнес Прадо.
Линан встал, однако на его плечи тут же легли две тяжелые руки и мягко заставили его опуститься на место.
– Я знавал одного человека по имени Элинд, – продолжал Джес. – Он был на удивление схож с тобой, Мигам, хотя был старше и шире в плечах, но по тебе видно, что со временем это придет и к тебе. Он был мужем великой женщины, однако с ним произошел ужасный случай.
– Его убили, – угрюмо произнес Линан, не видя больше смысла в том, чтобы продолжать притворство.
Прадо пожал плечами.
– Он был жертвой, Мигам, жертвой политического решения. – Он обхватил руками подбородок и продолжал всматриваться в огонь. – Если мне память не изменяет, у Элинда остался сын от той женщины, и теперь этого сына хотят наказать за цареубийство, а это преступление обыкновенно расценивается как гораздо большее, нежели рабовладение.
Он негромко рассмеялся, и от этого смеха мурашки пробежали по спине Линана.
– А ты вот где.
Линан снова попытался подняться, но на этот раз его плечи сжали до боли, чужие пальцы врезались под ключицы.
– А тот здоровяк из вашей компании, должно быть, Камаль. На свете не так уж много людей, которые соответствовали бы такому описанию. Сейчас мне не вспомнить по именам двух остальных, да это и неважно. Я думаю, что самая большая награда назначена за тебя. Во всяком случае, мне должно ее хватить на то, чтобы изменить свое окружение. Что ты об этом думаешь?
Линан молча смотрел на него, не в силах что бы то ни было ответить.
Прадо вздохнул, достал из-под пряжки пояса маленький нож и протянул руку с ножом к Линану. Линан попытался отшатнуться.
– Бейзик, – повелительно произнес Прадо, и один из державших принца мужчин одной рукой обхватил его за шею, а другой плотно закрыл ему рот. Линан попытался сопротивляться, однако из-за его спины вышел второй помощник Джеса, встал перед юношей и сильно ударил его в грудь. У Линана от боли перехватило дыхание, и на глазах выступили слезы.
С обезоруживающей улыбкой Прадо приставил острие ножа к челюсти Линана на уровне его правого уха.
– Рендл не прислал никаких указаний о том, в каком состоянии тебя нужно доставить к нему, было сказано только, что ты должен остаться в живых. Это научит тебя отвечать на вопросы твоих доброжелателей.
В голове Линана будто бы что-то взорвалось от мучительной агонии, когда маленький нож глубоко вонзился в его челюсть и прорезал ее до самого подбородка. Его крик заглушила могучая рука, зажимавшая его рот.
– В прежние времена, когда я был не капитаном, а рабовладельцем, я ни за что не стал бы метить мою собственность, которой мог торговать, на таком видном месте. – Прадо обтер нож и засунул его обратно за пояс. – Воспринимай это, как твое вступление в зрелость. Добро пожаловать в мир боли, хотя, к сожалению, в твоем случае едва ли это затянется надолго.
Он достал платок и вытер кровь, стекавшую по шее Линана, потом сунул его в руку Линана.
– Зажимай им порез. Он послужит до тех пор, пока мы сможем обработать его получше.
Линан закрыл глаза и отчаянно пытался преодолеть жгучую боль, грозившую ему потерей сознания.
Прадо повелительно кивнул человеку, державшему Линана, и тот рывком поднял пленника на ноги.
– Веди себя тихо, – прошептал Бейзик ему на ухо, – а иначе Джес еще раз порежет тебя.
Прадо вышел из харчевни первым, двое других подхватил Линана. На улице шел дождь, и от внезапного холода Линан застонал. По его рубашке текли кровь и вода. Его толкали и тащили вдоль стены харчевни туда, где были привязаны три коня. С седел свешивались полные переметные сумы и мечи.
Прадо схватил Линана за волосы.
– Ты можешь облегчить для себя эту поездку. Делай все, что тебе скажут, и тебе будет вполне удобно, но если только ты вздумаешь перечить мне, я нарисую новый узор на другой стороне твоего лица, а потом мы привяжем тебя сзади, как безногую собаку. – Он стиснул лицо Линана ладонью и рассмеялся. – Не стоит строить из себя такого уж бедолагу, мальчик, прежде чем твоя жизнь закончится, тебе придется гораздо хуже, чем сейчас.
– А как насчет его друзей? – спросил Эзор.
– Их будет слишком много для того, чтобы мы смогли утащить их всех. Вот он, наш главный приз.
Прадо вскочил на одного из коней и протянул руку Линану. Линан заколебался и на свою беду был наказан сильным ударом по почкам. Крепкие руки подхватили его под мышки, подняли и усадили за спиной Прадо.
– Держитесь, Ваше Высочество, если не хотите свалиться.
Остальные двое тоже уселись в седла. Прадо взмахнул рукой, и по этому сигналу они молча выехали на главную улицу и направились на север, в пелену дождя, а ночь заглушала стук копыт.

Глава 20

Все было настолько же неожиданно, насколько это было желанно. Арива и Сендарус сидели в ее спальне, беседуя о будущем, которое могло стать для них общим. Не было сказано ни слова о том, что могут породниться королевские дома, о могучем союзе двух великих народов, говорили они лишь о том, что смогут жить одной общей жизнью, а не порознь, о том, что у них родятся дети, о том, что стариться они будут вместе. А потом, словно бы Божьим промыслом, разговор перешел в объятия и поцелуи, и в конце концов они оказались вместе в постели. Окна были распахнуты, лунный молочно-белый свет заливал спальню, свет такой яркий, точно часть солнца. Когда принц лишил королеву девственности, она заглушила свой крик подушкой, чтобы его не услышали стражники.
Потом, позже, когда Сендарус уже спал, положив голову на ее живот, она ощутила на своей груди тепло Ключей Власти и увидела их мерцание. Она провела пальцем по его спине, по шее, по щеке, нежно поцеловала его в лоб, осторожно, чтобы не разбудить, переложила его голову на постель и соскользнула с нее.
Она завернулась в плащ и подошла к окну, чтобы окинуть взглядом свой город и все свое королевство. Сама она даже смутно не могла себе представить, что именно она хотела бы увидеть, – может быть, какой-нибудь вещий знак, – однако она испытала чувство удовлетворения от того, что под луной и звездным небом царило абсолютное спокойствие и тишина. Эта тишина и покой заставили ее почувствовать себя так, будто вся вселенная ожидала того, что произошло этой ночью между ней и Сендарусом, и принимала это событие благосклонно, точно некую неизбежность. Арива оглянулась на постель и некоторое время смотрела на своего спавшего возлюбленного, на губах которого играла сладчайшая из всех возможных улыбок, но потом она увидела на простынях собственную кровь. Ее удивило то, что крови было так много, а потом она ощутила покалывание между бедрами.
»Может быть, все великое всегда начинается с крови, – подумала она. – Любовь, рождение и смерть. И новое царствование».
Прохладный ветер остудил ее затылок и шею, и она вздрогнула, словно ощутила прикосновение чьей-то холодной руки.
Олио понял все сразу, как только утром увидел свою сестру.
Он ничего не сказал ей, но в течение всего совместного завтрака внимательно наблюдал за ней и Сендарусом. На первый взгляд казалось, что в привычках королевских отпрысков и их манере держаться ничего не изменилось, но на самом деле к этому теперь добавилось новое знание друг о друге. Олио невольно задался вопросом, кто еще сможет это заметить. Безусловно, фрейлины Аривы, а это означало, что новость разнесется по всему двору до конца дня. Это несколько озадачило принца. Когда тарелки опустели, Олио потянулся к сестре и с нежностью поцеловал ее в щеку.
– Чего это ради? – спросила она, однако было видно, что нежность брата доставила ей удовольствие.
Олио не ответил, только с улыбкой, выдававшей знание, посмотрел на влюбленных.
Сендарус покраснел.
– Это так очевидно? – спросила Арива.
Олио кивнул.
– Значит, то же самое можно заметить, глядя на принца, – сухо заметила она.
– Верно, – подтвердил Олио. Облизав губы, он осторожно спросил: – Намереваетесь ли вы пойти дальше этим путем?
– Да, – одновременно ответили Арива и Сендарус.
– А к-к-когда же в-в-вы собираетесь сделать официальное оглашение?
– Мы этого не обсуждали, – ответил Сендарус.
– К сожалению, мы не можем решить этого сами, – со вздохом произнесла Арива. – Мы оба королевской крови. Наша помолвка и венчание будут иметь государственное значение. Наша любовь принадлежит только нам, но наша свадьба станет делом всего народа. Кроме того, на следующую неделю назначена коронация. Дела следует делать по очереди.
– Двадцати Домам такие н-н-новости придутся н-не по вкусу, – заметил Олио.
– Ну и хорошо, – просто отозвалась Арива.
– Они ведь сами все уладят, верно? – спросил Сендарус, которого до сих пор удивляло то обстоятельство, что королевская семья не пользовалась безусловной поддержкой знати. Его отец, пользовавшийся меньшей властью и авторитетом у своего народа, нежели Арива, ни за что и никогда не допустил бы открытых разногласий, по своему обыкновению он решил бы все в свою пользу.
Арива и Олио переглянулись.
– Коль скоро я не собираюсь ничего с ними улаживать, они поведут себя так же.
– Мягко сказано, милая сестричка, – заметил Олио. – Они до сих пор не могут оправиться от того, что ты оказалась на троне.
– Я и сама еще не вполне от этого оправилась, – твердо произнесла она. – Однако им придется понять, что благополучие королевства стоит выше их собственного благополучия.
– И снова я сказал бы, что это чересчур мягко. У тебя серьезные проблемы на с-с-севере, так что лучше было бы не создавать лишних проблем здесь, в Кендре.
– Хаксус? – спросил Сендарус. – Я ничего не слышал об этом.
– Пока еще ничего не произошло, – ответила ему Арива. – Однако донесения, которые мы получаем из Хьюма, утверждают, что Хаксус стягивает свои войска к нашей общей границе. Король Салокан до сих пор не пытался ничего предпринимать, но у него еще есть время до коронации.
– Коронация может стать удачным моментом для оглашения помолвки, – высказал предложение Олио. – Здесь будут Томар и Чарион, да и ваш отец, Сендарус.
– Да, верно. Эймеман вчера отправился, чтобы встретить его в Нанве.
– П-п-получился бы двойной праздник, – добавил Олио.
Арива кивнула, соглашаясь.
– Да, в этом есть смысл. Коль скоро это событие имеет отношение к политике, значит, мы должны использовать его в своих политических интересах наилучшим образом. Может быть, Двадцать Домов и будут недовольны такими новостями, зато у провинций будет повод для радости.
– Все обстояло бы намного проще, если бы я был потомком одного из ваших Двадцати Домов, – беспечно произнес Сендарус.
– В этом случае ты не был бы сейчас со мной, – резко ответила на это Арива.
Сендарус был обескуражен такой переменой в ее голосе. Она шагнула к нему и взяла его за руку.
– Прости меня. Просто я не нахожу ничего веселого, когда речь заходит о моих дядюшках и кузенах.
Герцог Холо Амптра размышлял о своей племяннице, и мысли его отнюдь не были радостными. Он сидел у себя в саду на каменной скамье и наблюдал за тем, как птицы на деревьях ссорились, дрались, внезапно устремлялись вниз за добычей и клевали друг друга. Эта картина напомнила ему о Двадцати Домах и об отношениях их обитателей с Розетемами.
»Если бы только у Ашарны был брат, сейчас наши Двадцать Домов не знали бы никаких неприятностей. Она никогда не смогла бы унаследовать трон, и никогда Ключи Власти не оказались бы все вместе в руках женщины. Нельзя было допускать того, чтобы такое могущество сосредоточилось бы в руках единственного человека». На короткое время герцогу показалось, что с воцарением Береймы все пойдет своим правильным чередом. Однако потом этот полукровка, этот презренный Линан, так же, как в свое время его отец, нанес удар по самой сердцевине Двадцати Домов. То, что Линан утонул, пытаясь бежать, было слишком ничтожным наказанием за совершенное им преступление. Однако он, по крайней мере, был истинным уроженцем Кендры, в отличие от этого чужеземного принца, который с такой легкостью так небрежно обольстил новую королеву. Холо теперь представлялось, что дела в королевстве не просто были плохи, но шли хуже и хуже день ото дня, и всей душой он молил Бога лишь о том, чтобы его наследники не знали бы подобных проблем, и восстановился бы прежний порядок дел.
Краем глаза он заметил, как в дом вошел Гэлен, а спустя несколько мгновений он появился в саду.
– Недолго же ты пробыл во дворце, – заметил Холо.
– В этом не было необходимости. У всех на устах одно и то же. Слухи не врут. Арива и Сендарус собираются пожениться.
– И когда же они огласят помолвку?
– Возможно, что это произойдет в день коронации. Это все, что мне удалось узнать.
– Все это должно быть приостановлено.
Гэлен покачал головой.
– Это невозможно остановить. Мы не можем сделать ничего против Аривы. Гренда Лиар и без того немало пережила за последние недели, а Салокану не потребуется долгого времени, чтобы испытать свои силы в борьбе против королевства.
– Так значит, эти слухи о Хаксусе и его намерениях достоверны?
Гэлен уселся на скамью рядом с отцом.
– Думаю, что вскоре начнется война.
– А понимаешь ли ты, что произойдет, если этой свадьбе не воспрепятствовать?
– Да, конечно. Королевская ветвь отделится от Двадцати Домов, возможно, навсегда. Если только Арива выберет себе в мужья не кого-либо из нас, то это так или иначе случится.
– Но это путь гибельный.
– Возможно, что ты и не прав, отец.
Холо в изумлении взглянул на собственного сына.
– Может статься, отец, что королевская кровь нуждается в обновлении. Может быть, прилив свежей крови из других королевских домов в нашу королевскую семью пойдет лишь на пользу Гренде Лиар.
– Мы создали королевство, – возразил Холо. – Именно Двадцать Домов всегда поддерживали правителей королевства, именно они объединяли почти весь Тир под властью единой короны. Мы еще не ослабели.
– Наша семья слаба в одном – в нашей верности короне.
Холо отвернулся.
– Это было слишком давно. Мой брат понес должное наказание за свое преступление.
– Однако не все Двадцать Домов были наказаны. Все мы позволили ему преуспеть в этой жизни, отец. Мы ответственны за его вину.
– Мне не хотелось бы говорить об этом. Долгие годы вся эта история сохранялась в тайне. Ашарна уверяла меня в том, что Ариве и Олио ничего неизвестно о преступлении их отца.
– Но нам не следует забывать об этом.
Холо глубоко вздохнул:
– Ты думаешь, что Арива и в самом деле может выйти замуж за этого аманита?
– Нет, вовсе нет. Однако мне представляется, что у меня нет никаких прав, чтобы противостоять этому. Чем большее давление мы станем оказывать на Ариву, тем сильнее она станет нам сопротивляться и продолжать идти избранным ею путем.
– Значит, мы погибли.
Гэлен покачал головой.
– Просто так ничто никогда не погибает.
– Розетемы заклали бы кролика к своему стыду и позору, а семья Марина немногим лучше, чем они.
– Я не сомневаюсь в том, что у этой пары смогут появиться дети. Однако королевская власть достаточно уязвима и постоянно нуждается в поддержке. Мы должны выждать до тех пор, пока снова не потребуется наша поддержка в нужное время и в нужных обстоятельствах. Нам следует отыграть обратно наше влияние, а не пытаться принуждать Ариву к каким-либо действиям. Ведь ты прекрасно знаешь, как она может ответить на наши принуждения.
– Значит, мы снова принуждены ждать.
– Да, конечно, но может статься, что не так уж долго. Во время войны великие семьи, как правило, объединяются за спиной правителей, а сами правители скрепляют союз с великими семьями.

Примас Нортем с видимой неохотой, однако со всем возможным вниманием отнесся к срочному сообщению, полученному от одного из городских священнослужителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50