В панике ты скрываешься с места преступления. Не так ли все и было, сынок?
Чен затряс головой, готовый расплакаться.
– Кому-то очень надо подставить меня, – сдавленным голосом произнес он.
– Не такая уж ты важная птица, китаец, – презрительно ухмыльнувшись, процедил Коулман. – Кому надо тебя подставлять?
– Так уж и некому? Корпорации "Ю" – вот кому, например. Уж поверьте мне, они вполне способны на такое. Избавившись от меня, они легко могут заставить замолчать и остальных участников протеста. Ведь наш пикет заметно портит их репутацию.
– Выходит, убийство в собственной штаб-квартире резко повысит их репутацию, так что ли? – заметил Куртис. – Кроме того, ты и твои приятели уже поднадоели репортерам. Пора было придумать что-нибудь поэнергичнее, студент.
– Ну давай же, Чен, – продолжал настаивать Коулман. – Сознайся, ведь это ты трахнул его по голове. Мы вовсе не утверждаем, что ты сделал это злонамеренно. На злодея ты не похож. Произошла трагическая случайность. Мы поговорим с окружным прокурором и попросим квалифицировать этот случай как убийство второй категории. Твой папаша наймет приличного адвоката, тот объяснит суду, что ты слегка перезанимался, и, вероятнее всего, получишь не больше чем два, максимум пять лет. Вполне вероятно, что тебе удастся перевестись в частную тюрьму, где можно спокойно закончить образование еще до того, как тебя депортируют на родину.
Чен Пенфей еще раз взглянул на фотографию и опять встряхнул головой.
– Это просто невероятно, – сказал он. И добавил: – Наверное, теперь мне действительно стоит поговорить с адвокатом.
Прервав на время допрос, оба следователя вышли в коридор.
– Что ты об этом думаешь. Фрэнк? По-моему, парню светит пожизненное заключение.
– Не знаю, Нат. Мне кажется, фотография для него была полной неожиданностью. – Устало потянувшись, Куртис взглянул на наручные часы. – Думаю, пусть снимком займутся ребята из отдела криминалистики.
– Ты что, считаешь, это может быть подделка?
– Похоже, этот маленький паршивец просто блефует. Но перед тем как отправиться к окружному прокурору, проверить не помешает. Кроме того, надо бы узнать предварительные результаты вскрытия.
– Мне продолжить допрос? Куртис кивнул:
– Предложи ему кофе и дай успокоиться. Ну а потом немного поработай левой. – И Куртис потрепал Коулмана по левому плечу.
– А что будем делать с адвокатом?
– Ты же слышал, он отказался от своего права, не так ли? Этот парень не избалован домашней опекой. Нат. Он сам специалист по управлению бизнесом и прекрасно понимает, что ему грозит.
* * *
Отдел криминалистики располагался в подвале здания в Ньюпаркер-центре. Куртис разыскал Чарли Зайдлера и Жаннет Брэгг в буфете, где они как раз наливали себе кофе из кофеварки.
– Не желаешь чашечку. Фрэнк?
– Спасибо, не откажусь. С молоком и два куска сахара.
– Да ты, я вижу, сластена, – пошутил Зайдлер, пока Брэгг нажимала кнопки на автомате. – В твоем возрасте следует быть поаккуратнее с едой и питьем.
– Благодарю за совет. Чарли. Но лучше сам следи за своим возрастом. Кроме того, мне сейчас не помешает лишний запас энергии.
Они прошли в лабораторию.
– Фрэнк, наша бригада обшарила буквально все щели в квартире задержанного вами парня, – сказал Зайдлер. – Но ничего не нашла. Совсем ничего. Даже бутылки виски.
Устало вздохнув, Куртис перевел взгляд на доктора Брэгг. Та протянула ему папку с тремя листами письменного заключения и пачкой фотографий.
– Его ударил по голове, и ударил преднамеренно, какой-то очень сильный человек, – сообщила она, не заглядывая в свои бумаги. – В результате удара у покойного повреждена черепная кость и переломаны шейные позвонки. У него даже один зуб раскололся. Ничего определенного насчет орудия убийства я сказать не могу, кроме того, что это не была дубинка или бейсбольная бита. В общем, это не мог быть предмет цилиндрической формы. Вероятнее всего, ему на голову обрушили что-то массивное и плоское. Не исключено даже, что булыжник. И вот еще что. Из паспорта вашего подозреваемого я узнала, что его рост – всего пять футов и восемь дюймов, а вес – около ста десяти фунтов. Если только Глейг специально не опустился в лифте на четвереньки, этот китаец никак не мог ударить его сверху по голове. Единственная возможность – забраться, скажем, на ящик. Как когда-то сделал Алан Лэдд.
Брэгг заметила на лице Куртиса разочарование.
– Если он и в самом деле замешан в этом деле, то у него должен быть какой-нибудь напарник, – закончила она. – Повыше и намного сильнее. Такой, например, как ты. Из тех, что предпочитают побольше сахара и сливок.
Куртис показал ей фотографию:
– Тогда почему на снимке только один подозреваемый?
– Следователь – ты, а не я, Фрэнк.
– Задержанный по подозрению парень твердит, что это подделка.
– И что, этот снимок выдал компьютер? – поинтересовался Зайдлер.
Куртис кивнул.
– Боюсь, это не в моей компетенции, – повел плечами Зайдлер, – но все-таки попробуем выяснить. – Он взял трубку и набрал номер телефона. – Билл? Это я, Чарли. Слушай, у меня в лаборатории сейчас следователь из отдела убийств. Не мог бы ты к нам заглянуть на минутку и помочь кое в чем разобраться? Огромное спасибо.
Зайдлер опустил трубку.
– Это Билл Дюрхам, наш эксперт по фотографии. – В дверях появился суетливый чернобородый человечек. Зайдлер представил его, и Куртис протянул Биллу копию фотографии.
Достав увеличительное стекло из нагрудного кармана белого халата, тот внимательно изучил снимок.
– Обычную фотографию довольно легко проверить и определить ее подлинность, – произнес он. – Потому что существуют проявленные пленки, негативы, отпечатки, все физически ощутимые доказательства. А вот что касается продукции, выдаваемой вычислительной машиной, тут совсем иное дело. Это всего лишь отображение записей, сделанных в цифровом коде. – Дюрхам бросил быстрый взгляд на следователя. – К сожалению, не могу сказать однозначно, подлинник это или нет.
– Но это в принципе возможно? – спросил Куртис.
– Да, конечно. Просто для этого надо взять за основу два цифровых изображения...
– Постойте, не так быстро, – прервал его Куртис.
– Эти изображения, по сути, набор чисел. Компьютер любую информацию записывает в виде двоичной системы. Положим, у вас есть отдельные изображения этого чернокожего парня и китайца, так? Вы обводите фигуру китайца на экране по контуру и помещаете ее на изображение другого человека. Затем обрабатываете сам вставленный кусок и пространство рядом с ним таким образом, чтобы сделать границу перехода между снимками неразличимой. И если вы достаточны искусны в этом деле, то сумеете подобрать правильную градацию светотени, а может, и добавить какие-то мелкие детали, чтобы «вживить» вставленный фрагмент в основной снимок. Можно поработать и с зернистостью. В принципе это все. Остается записать ваш фотомонтаж на диск, магнитную ленту, на что угодно. И распечатываете, когда вам понадобится, в любом количестве. У Куртиса от разочарования вытянулось лицо. Дюрхам улыбнулся и, почувствовав стойкую нелюбовь следователя к новейшим техническим достижениям, добавил напоследок:
– По сути, сержант Куртис, мы стремительно движемся к тому моменту, когда уже станет просто невозможно использовать фотографию в качестве неопровержимого доказательства для суда и следствия.
– Будто и без того не хватает забот, – проворчал Куртис. – Боже милостивый, и какое же поганое будущее мы сами себе уготовили!
Дюрхам только пожал плечами и посмотрел на Зайдлера:
– Это все?
– Фрэнк?
– Спасибо большое.
Отпустив Дюрхама, Куртис продолжил изучать результаты вскрытия и просматривать подшитые к отчету фотографии тела Сэма Глейга.
– Так ты говоришь. Жаннет, у тебя создалось ощущение, что его ударили по голове чем-то тяжелым? Доктор Брэгг кивнула.
– Чем, например?
– Скажем, холодильником или телевизором. Булыжником. В общем, как я уже говорила, это что-то тяжелое и плоское.
– Что же, это сужает круг нашего поиска.
– С другой стороны, – вздохнув, продолжила Жаннет Брэгг, – это, конечно, только предположение, Фрэнк, но я бы советовала проверить, так ли уж надежно там работает лифт.
Часть четвертая
«Давайте же сообща задумаем, обсудим и воплотим в жизнь новое поколение зданий будущего, где все будет подчинено единой творческой идее; давайте все вместе – архитекторы, художники, скульпторы – с помощью миллионов рук искусных строителей воздвигать к небесам сияющие символы новой эры».
Уолтер Гропиус
В Лос-Анджелесе все приличные архитекторы обитали лишь в одном месте, и это место называлось Пасифик-Палисадс. Притягательность этого района для архитекторов определялась не особенностями местоположения или ландшафта, а невероятным количеством модернистских строений. Большей частью это были квадратные стальные конструкции с большим количеством застекленных плоскостей, внешне очень смахивавшие на японские чайные домики или немецкие бунгало для простого люда. Митч был далек от того, чтобы восхищаться такими домами, хотя, как архитектор, понимал их несомненное значение: ведь именно они во многом определяли стиль престижной застройки во всех уголках США. Он с интересом разглядывал подобные проекты в книгах и журналах, но ему отнюдь не улыбалось самому жить в таком сооружении. И Митчу представлялось вовсе не случайным, почему, например, знаменитый Эннис-хаус Фрэнка Ллойда Райта в Гриффит-парке фактически уже давно пустовал. Пожалуй, единственным домом, в котором он согласился бы здесь поселиться, был особняк, построенный по проекту Пьера Кенига на Голливуд-хиллз, хотя и в данном случае привлекал скорее внешний вид, а не иные архитектурные достоинства. В целом Митч отдавал предпочтение домам в сельском стиле, которые составляли большую часть соседнего квартала, который так и окрестили – Деревенское ущелье: бревенчатые коттеджи с конюшнями и великолепными садами.
Нельзя сказать, чтобы это самое Деревенское ущелье было напрочь лишено образцов современной архитектуры. Так, на самой вершине холма виднелся один из лучших частных домов, когда-либо спроектированных Рэем Ричардсоном, – его собственный особняк.
Остановив автомобиль у изогнутой бетонной стены горчичного цвета, в том месте, где ее прорезал пешеходный мостик, перекинутый через ручей, Митч бросил взгляд на видневшуюся вдалеке полоску океана и направился к входной двери. По соседней тропинке верхом на лошадях спускались мужчина и женщина, пожелавшие ему доброго утра. В них он смутно признал весьма популярных в свое время английских эстрадных певцов. Была и еще одна причина, по которой ему нравилось бывать в Ущелье. Среди местных жителей, не слишком озабоченных финансовыми Проблемами, царила спокойная и дружелюбная атмосфера, лишенная, в частности, той показной напористости и агрессивности в архитектуре, которая была присуща большинству районов Лос-Анджелеса. Он, например, нигде не заметил видеокамер наружного наблюдения или колючей проволоки поверх забора. Что же касалось защиты от возможных поползновений со стороны представителей малоимущих классов, то здесь больше полагались на труднодоступность высоких холмов, удаленность от города и надежные вооруженные патрули.
Митч перешел по мостику на другой берег ручья. Ему вовсе не хотелось тратить воскресное утро на разговоры о работе, даже если речь шла о званом завтраке в доме Ричардсонов. Приглашая его. Рэй заявил, что якобы собирается слегка расслабиться и поболтать, но Митч на это не купился. Уж он-то отлично знал, что Ричардсон мог отдыхать лишь во время сна, причем тратил на это самое минимальное время.
Вообще-то на завтрак пригласили и Алисон. Но ее неприязнь к Ричардсону была настолько велика, что, казалось, она с ним не может находиться даже в одной комнате. По крайней мере, подумал Митч, в этот раз ему не придется врать и изворачиваться, где он провел утро. Постучав, Митч сдвинул в сторону наружную цельностеклянную, дверь.
Он обнаружил Рэя Ричардсона уже за работой, ползающим на коленях по голубому керамическому полу и изучающим эскизы очередного проекта: новой вертолетной станции в самом центре Лондона. Листы с эскизами выплевывал лазерный принтер, а Рэй диктовал свои замечания зеленоглазой секретарше Шеннон.
– А, Митч, – произнес он приветливо. – Поднимайся-ка в гостиную. Я буду там через пару минут. Мне надо еще просмотреть эти эскизы, присланные электронной почтой из Лондона для обсуждения у них на завтрашнем совещании. Как насчет того, чтобы выпить чего-нибудь, дружище? Роза приготовит для тебя все, что пожелаешь.
Роза, горничная Ричардсонов, была родом из Сальвадора. Митч встретил ее по пути в гостиную – невысокая худая женщина в розовой униформе. Сначала он решил было заказать апельсиновый сок. Но потом вспомнил, что остаток дня придется провести дома.
– Роза, приготовь-ка мне, пожалуйста, «маргаритас» со льдом.
– Да, сэр, сейчас принесу.
В гостиной Митч огляделся, прикидывая, где бы лучше устроиться. Он заметил шесть простых белых стульев, расставленных вокруг обеденного стола, легкую и гибкую, по форме тела, кресло-кушетку, обтянутую кожей и отделанную нержавеющей сталью, и, наконец, два удобных барселонских кресла у журнального столика со стеклянной крышкой, словно дань уважения знаменитому Мису ван дёр Роэ. Усевшись на одно из кресел, Митч сразу вспомнил, по какой причине, собственно говоря, его оторвали сегодня от законного отдыха.
Он сгреб с журнального столика кипу вырезок из «Лос-Анджелес тудэй» и перебрался на кресло-кушетку. Об этих скандальных снимках он был уже наслышан, но пока их сам не видел. На одной из фотографий обнаженная Джоан Ричардсон возлежала на диване собственной конструкции, словно «великая одалиска». С ударением на слове «великая», подумалось ему. Конкретной причиной возбуждения иска против редакции послужило то, что ретушер не удалил со снимка весьма приличную прядь лобковых волос, которая отчетливо просматривалась у самого основания ее жирных, словно у богини плодородия, ягодиц.
При довольно миниатюрных стопах, ляжки у нее напоминали ноги кобылы-тяжеловоза, зато талия была как у осы. А выше талии фигура снова дельтообразно расширялась за счет пышной груди и широких, как у профессионального борца, плеч. Странным образом фигура Джоан Ричардсон напоминала бронзовую скульптуру Фернандо Ботеро на площади перед Решеткой. В одном лос-анджелесском журнале эту бронзовую композицию окрестили «Венерой Мясистой». Но между собой сотрудники Рэя Ричардсона называли ее ДР, по инициалам его супруги.
Роза вернулась с кувшином «маргаритас» и поставила его вместе с высоким бокалом на журнальный столик. Митч не спеша потягивал коктейль. Прошло не менее часа, прежде чем кувшин опустел, а Ричардсон, наконец закончив свои дела, появился в дверях гостиной. Митч сразу заметил, что он переоделся в тренировочные брюки и кроссовки. Своими манерами Ричардсон очень напоминал ему одного из режиссеров-самодуров времен немого кино, какого-нибудь Д. У. Гриффита или Эрика фон Штрохейма. Только мегафона в руках не хватало.
– О кей, Митч, пришла пора позавтракать, – проговорил он, потирая руки. – Роза! – крикнул он, фамильярно положив ладонь Митчу на плечо. – Ну как дела, дружище?
Митч натянуто улыбнулся.
– Отлично, – отозвался он, хотя и был прилично зол из-за того, что пришлось столько времени проторчать здесь впустую. – Ты что, собираешься проехаться верхом?
– Просто помотаться в седле? Ты это имеешь в виду? Нет, в двенадцать я обычно играю в поло, – объяснил он.
– Но сейчас уже четверть двенадцатого, Рэй, – заметил Митч, бросив взгляд на часы и переходя в осторожное наступление.
– Проклятие. Эти эскизы отняли больше времени, чем я думал. Выходит, на все про все у нас с тобой полчаса. Знаешь, нам вообще стоило бы почаще обсуждать наши дела и вообще общаться. Надеюсь, теперь, когда здание штаб-квартиры корпорации уже почти закончено, у нас найдется время для этого. Уверен, что найдется. Впереди нас ждут новые достижения, в этом я даже не сомневаюсь.
– Мне хотелось бы плотнее заняться проектированием, – сказал Митч. – Хотя бы той фабрикой, которую корпорация наметила строить в Остине.
– Конечно, Митч, конечно, – ответил Ричардсон, усаживаясь в кресло. – Только понимаешь, в чем дело? Проектантом может быть любой архитектор, а вот для технического координатора требуются особые качества. Чтобы, скажем, перевести разрозненные архитектурные концепции в практические руководства, понятные этим придуркам, занимающимся самим строительством. Помнишь, например, что предложил этот идиот Грейбл сделать с крышей? Только ты, Митч, сумел ухватить суть его идеи. Самому-то Грейблу казалось, что особо менять ничего не придется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Чен затряс головой, готовый расплакаться.
– Кому-то очень надо подставить меня, – сдавленным голосом произнес он.
– Не такая уж ты важная птица, китаец, – презрительно ухмыльнувшись, процедил Коулман. – Кому надо тебя подставлять?
– Так уж и некому? Корпорации "Ю" – вот кому, например. Уж поверьте мне, они вполне способны на такое. Избавившись от меня, они легко могут заставить замолчать и остальных участников протеста. Ведь наш пикет заметно портит их репутацию.
– Выходит, убийство в собственной штаб-квартире резко повысит их репутацию, так что ли? – заметил Куртис. – Кроме того, ты и твои приятели уже поднадоели репортерам. Пора было придумать что-нибудь поэнергичнее, студент.
– Ну давай же, Чен, – продолжал настаивать Коулман. – Сознайся, ведь это ты трахнул его по голове. Мы вовсе не утверждаем, что ты сделал это злонамеренно. На злодея ты не похож. Произошла трагическая случайность. Мы поговорим с окружным прокурором и попросим квалифицировать этот случай как убийство второй категории. Твой папаша наймет приличного адвоката, тот объяснит суду, что ты слегка перезанимался, и, вероятнее всего, получишь не больше чем два, максимум пять лет. Вполне вероятно, что тебе удастся перевестись в частную тюрьму, где можно спокойно закончить образование еще до того, как тебя депортируют на родину.
Чен Пенфей еще раз взглянул на фотографию и опять встряхнул головой.
– Это просто невероятно, – сказал он. И добавил: – Наверное, теперь мне действительно стоит поговорить с адвокатом.
Прервав на время допрос, оба следователя вышли в коридор.
– Что ты об этом думаешь. Фрэнк? По-моему, парню светит пожизненное заключение.
– Не знаю, Нат. Мне кажется, фотография для него была полной неожиданностью. – Устало потянувшись, Куртис взглянул на наручные часы. – Думаю, пусть снимком займутся ребята из отдела криминалистики.
– Ты что, считаешь, это может быть подделка?
– Похоже, этот маленький паршивец просто блефует. Но перед тем как отправиться к окружному прокурору, проверить не помешает. Кроме того, надо бы узнать предварительные результаты вскрытия.
– Мне продолжить допрос? Куртис кивнул:
– Предложи ему кофе и дай успокоиться. Ну а потом немного поработай левой. – И Куртис потрепал Коулмана по левому плечу.
– А что будем делать с адвокатом?
– Ты же слышал, он отказался от своего права, не так ли? Этот парень не избалован домашней опекой. Нат. Он сам специалист по управлению бизнесом и прекрасно понимает, что ему грозит.
* * *
Отдел криминалистики располагался в подвале здания в Ньюпаркер-центре. Куртис разыскал Чарли Зайдлера и Жаннет Брэгг в буфете, где они как раз наливали себе кофе из кофеварки.
– Не желаешь чашечку. Фрэнк?
– Спасибо, не откажусь. С молоком и два куска сахара.
– Да ты, я вижу, сластена, – пошутил Зайдлер, пока Брэгг нажимала кнопки на автомате. – В твоем возрасте следует быть поаккуратнее с едой и питьем.
– Благодарю за совет. Чарли. Но лучше сам следи за своим возрастом. Кроме того, мне сейчас не помешает лишний запас энергии.
Они прошли в лабораторию.
– Фрэнк, наша бригада обшарила буквально все щели в квартире задержанного вами парня, – сказал Зайдлер. – Но ничего не нашла. Совсем ничего. Даже бутылки виски.
Устало вздохнув, Куртис перевел взгляд на доктора Брэгг. Та протянула ему папку с тремя листами письменного заключения и пачкой фотографий.
– Его ударил по голове, и ударил преднамеренно, какой-то очень сильный человек, – сообщила она, не заглядывая в свои бумаги. – В результате удара у покойного повреждена черепная кость и переломаны шейные позвонки. У него даже один зуб раскололся. Ничего определенного насчет орудия убийства я сказать не могу, кроме того, что это не была дубинка или бейсбольная бита. В общем, это не мог быть предмет цилиндрической формы. Вероятнее всего, ему на голову обрушили что-то массивное и плоское. Не исключено даже, что булыжник. И вот еще что. Из паспорта вашего подозреваемого я узнала, что его рост – всего пять футов и восемь дюймов, а вес – около ста десяти фунтов. Если только Глейг специально не опустился в лифте на четвереньки, этот китаец никак не мог ударить его сверху по голове. Единственная возможность – забраться, скажем, на ящик. Как когда-то сделал Алан Лэдд.
Брэгг заметила на лице Куртиса разочарование.
– Если он и в самом деле замешан в этом деле, то у него должен быть какой-нибудь напарник, – закончила она. – Повыше и намного сильнее. Такой, например, как ты. Из тех, что предпочитают побольше сахара и сливок.
Куртис показал ей фотографию:
– Тогда почему на снимке только один подозреваемый?
– Следователь – ты, а не я, Фрэнк.
– Задержанный по подозрению парень твердит, что это подделка.
– И что, этот снимок выдал компьютер? – поинтересовался Зайдлер.
Куртис кивнул.
– Боюсь, это не в моей компетенции, – повел плечами Зайдлер, – но все-таки попробуем выяснить. – Он взял трубку и набрал номер телефона. – Билл? Это я, Чарли. Слушай, у меня в лаборатории сейчас следователь из отдела убийств. Не мог бы ты к нам заглянуть на минутку и помочь кое в чем разобраться? Огромное спасибо.
Зайдлер опустил трубку.
– Это Билл Дюрхам, наш эксперт по фотографии. – В дверях появился суетливый чернобородый человечек. Зайдлер представил его, и Куртис протянул Биллу копию фотографии.
Достав увеличительное стекло из нагрудного кармана белого халата, тот внимательно изучил снимок.
– Обычную фотографию довольно легко проверить и определить ее подлинность, – произнес он. – Потому что существуют проявленные пленки, негативы, отпечатки, все физически ощутимые доказательства. А вот что касается продукции, выдаваемой вычислительной машиной, тут совсем иное дело. Это всего лишь отображение записей, сделанных в цифровом коде. – Дюрхам бросил быстрый взгляд на следователя. – К сожалению, не могу сказать однозначно, подлинник это или нет.
– Но это в принципе возможно? – спросил Куртис.
– Да, конечно. Просто для этого надо взять за основу два цифровых изображения...
– Постойте, не так быстро, – прервал его Куртис.
– Эти изображения, по сути, набор чисел. Компьютер любую информацию записывает в виде двоичной системы. Положим, у вас есть отдельные изображения этого чернокожего парня и китайца, так? Вы обводите фигуру китайца на экране по контуру и помещаете ее на изображение другого человека. Затем обрабатываете сам вставленный кусок и пространство рядом с ним таким образом, чтобы сделать границу перехода между снимками неразличимой. И если вы достаточны искусны в этом деле, то сумеете подобрать правильную градацию светотени, а может, и добавить какие-то мелкие детали, чтобы «вживить» вставленный фрагмент в основной снимок. Можно поработать и с зернистостью. В принципе это все. Остается записать ваш фотомонтаж на диск, магнитную ленту, на что угодно. И распечатываете, когда вам понадобится, в любом количестве. У Куртиса от разочарования вытянулось лицо. Дюрхам улыбнулся и, почувствовав стойкую нелюбовь следователя к новейшим техническим достижениям, добавил напоследок:
– По сути, сержант Куртис, мы стремительно движемся к тому моменту, когда уже станет просто невозможно использовать фотографию в качестве неопровержимого доказательства для суда и следствия.
– Будто и без того не хватает забот, – проворчал Куртис. – Боже милостивый, и какое же поганое будущее мы сами себе уготовили!
Дюрхам только пожал плечами и посмотрел на Зайдлера:
– Это все?
– Фрэнк?
– Спасибо большое.
Отпустив Дюрхама, Куртис продолжил изучать результаты вскрытия и просматривать подшитые к отчету фотографии тела Сэма Глейга.
– Так ты говоришь. Жаннет, у тебя создалось ощущение, что его ударили по голове чем-то тяжелым? Доктор Брэгг кивнула.
– Чем, например?
– Скажем, холодильником или телевизором. Булыжником. В общем, как я уже говорила, это что-то тяжелое и плоское.
– Что же, это сужает круг нашего поиска.
– С другой стороны, – вздохнув, продолжила Жаннет Брэгг, – это, конечно, только предположение, Фрэнк, но я бы советовала проверить, так ли уж надежно там работает лифт.
Часть четвертая
«Давайте же сообща задумаем, обсудим и воплотим в жизнь новое поколение зданий будущего, где все будет подчинено единой творческой идее; давайте все вместе – архитекторы, художники, скульпторы – с помощью миллионов рук искусных строителей воздвигать к небесам сияющие символы новой эры».
Уолтер Гропиус
В Лос-Анджелесе все приличные архитекторы обитали лишь в одном месте, и это место называлось Пасифик-Палисадс. Притягательность этого района для архитекторов определялась не особенностями местоположения или ландшафта, а невероятным количеством модернистских строений. Большей частью это были квадратные стальные конструкции с большим количеством застекленных плоскостей, внешне очень смахивавшие на японские чайные домики или немецкие бунгало для простого люда. Митч был далек от того, чтобы восхищаться такими домами, хотя, как архитектор, понимал их несомненное значение: ведь именно они во многом определяли стиль престижной застройки во всех уголках США. Он с интересом разглядывал подобные проекты в книгах и журналах, но ему отнюдь не улыбалось самому жить в таком сооружении. И Митчу представлялось вовсе не случайным, почему, например, знаменитый Эннис-хаус Фрэнка Ллойда Райта в Гриффит-парке фактически уже давно пустовал. Пожалуй, единственным домом, в котором он согласился бы здесь поселиться, был особняк, построенный по проекту Пьера Кенига на Голливуд-хиллз, хотя и в данном случае привлекал скорее внешний вид, а не иные архитектурные достоинства. В целом Митч отдавал предпочтение домам в сельском стиле, которые составляли большую часть соседнего квартала, который так и окрестили – Деревенское ущелье: бревенчатые коттеджи с конюшнями и великолепными садами.
Нельзя сказать, чтобы это самое Деревенское ущелье было напрочь лишено образцов современной архитектуры. Так, на самой вершине холма виднелся один из лучших частных домов, когда-либо спроектированных Рэем Ричардсоном, – его собственный особняк.
Остановив автомобиль у изогнутой бетонной стены горчичного цвета, в том месте, где ее прорезал пешеходный мостик, перекинутый через ручей, Митч бросил взгляд на видневшуюся вдалеке полоску океана и направился к входной двери. По соседней тропинке верхом на лошадях спускались мужчина и женщина, пожелавшие ему доброго утра. В них он смутно признал весьма популярных в свое время английских эстрадных певцов. Была и еще одна причина, по которой ему нравилось бывать в Ущелье. Среди местных жителей, не слишком озабоченных финансовыми Проблемами, царила спокойная и дружелюбная атмосфера, лишенная, в частности, той показной напористости и агрессивности в архитектуре, которая была присуща большинству районов Лос-Анджелеса. Он, например, нигде не заметил видеокамер наружного наблюдения или колючей проволоки поверх забора. Что же касалось защиты от возможных поползновений со стороны представителей малоимущих классов, то здесь больше полагались на труднодоступность высоких холмов, удаленность от города и надежные вооруженные патрули.
Митч перешел по мостику на другой берег ручья. Ему вовсе не хотелось тратить воскресное утро на разговоры о работе, даже если речь шла о званом завтраке в доме Ричардсонов. Приглашая его. Рэй заявил, что якобы собирается слегка расслабиться и поболтать, но Митч на это не купился. Уж он-то отлично знал, что Ричардсон мог отдыхать лишь во время сна, причем тратил на это самое минимальное время.
Вообще-то на завтрак пригласили и Алисон. Но ее неприязнь к Ричардсону была настолько велика, что, казалось, она с ним не может находиться даже в одной комнате. По крайней мере, подумал Митч, в этот раз ему не придется врать и изворачиваться, где он провел утро. Постучав, Митч сдвинул в сторону наружную цельностеклянную, дверь.
Он обнаружил Рэя Ричардсона уже за работой, ползающим на коленях по голубому керамическому полу и изучающим эскизы очередного проекта: новой вертолетной станции в самом центре Лондона. Листы с эскизами выплевывал лазерный принтер, а Рэй диктовал свои замечания зеленоглазой секретарше Шеннон.
– А, Митч, – произнес он приветливо. – Поднимайся-ка в гостиную. Я буду там через пару минут. Мне надо еще просмотреть эти эскизы, присланные электронной почтой из Лондона для обсуждения у них на завтрашнем совещании. Как насчет того, чтобы выпить чего-нибудь, дружище? Роза приготовит для тебя все, что пожелаешь.
Роза, горничная Ричардсонов, была родом из Сальвадора. Митч встретил ее по пути в гостиную – невысокая худая женщина в розовой униформе. Сначала он решил было заказать апельсиновый сок. Но потом вспомнил, что остаток дня придется провести дома.
– Роза, приготовь-ка мне, пожалуйста, «маргаритас» со льдом.
– Да, сэр, сейчас принесу.
В гостиной Митч огляделся, прикидывая, где бы лучше устроиться. Он заметил шесть простых белых стульев, расставленных вокруг обеденного стола, легкую и гибкую, по форме тела, кресло-кушетку, обтянутую кожей и отделанную нержавеющей сталью, и, наконец, два удобных барселонских кресла у журнального столика со стеклянной крышкой, словно дань уважения знаменитому Мису ван дёр Роэ. Усевшись на одно из кресел, Митч сразу вспомнил, по какой причине, собственно говоря, его оторвали сегодня от законного отдыха.
Он сгреб с журнального столика кипу вырезок из «Лос-Анджелес тудэй» и перебрался на кресло-кушетку. Об этих скандальных снимках он был уже наслышан, но пока их сам не видел. На одной из фотографий обнаженная Джоан Ричардсон возлежала на диване собственной конструкции, словно «великая одалиска». С ударением на слове «великая», подумалось ему. Конкретной причиной возбуждения иска против редакции послужило то, что ретушер не удалил со снимка весьма приличную прядь лобковых волос, которая отчетливо просматривалась у самого основания ее жирных, словно у богини плодородия, ягодиц.
При довольно миниатюрных стопах, ляжки у нее напоминали ноги кобылы-тяжеловоза, зато талия была как у осы. А выше талии фигура снова дельтообразно расширялась за счет пышной груди и широких, как у профессионального борца, плеч. Странным образом фигура Джоан Ричардсон напоминала бронзовую скульптуру Фернандо Ботеро на площади перед Решеткой. В одном лос-анджелесском журнале эту бронзовую композицию окрестили «Венерой Мясистой». Но между собой сотрудники Рэя Ричардсона называли ее ДР, по инициалам его супруги.
Роза вернулась с кувшином «маргаритас» и поставила его вместе с высоким бокалом на журнальный столик. Митч не спеша потягивал коктейль. Прошло не менее часа, прежде чем кувшин опустел, а Ричардсон, наконец закончив свои дела, появился в дверях гостиной. Митч сразу заметил, что он переоделся в тренировочные брюки и кроссовки. Своими манерами Ричардсон очень напоминал ему одного из режиссеров-самодуров времен немого кино, какого-нибудь Д. У. Гриффита или Эрика фон Штрохейма. Только мегафона в руках не хватало.
– О кей, Митч, пришла пора позавтракать, – проговорил он, потирая руки. – Роза! – крикнул он, фамильярно положив ладонь Митчу на плечо. – Ну как дела, дружище?
Митч натянуто улыбнулся.
– Отлично, – отозвался он, хотя и был прилично зол из-за того, что пришлось столько времени проторчать здесь впустую. – Ты что, собираешься проехаться верхом?
– Просто помотаться в седле? Ты это имеешь в виду? Нет, в двенадцать я обычно играю в поло, – объяснил он.
– Но сейчас уже четверть двенадцатого, Рэй, – заметил Митч, бросив взгляд на часы и переходя в осторожное наступление.
– Проклятие. Эти эскизы отняли больше времени, чем я думал. Выходит, на все про все у нас с тобой полчаса. Знаешь, нам вообще стоило бы почаще обсуждать наши дела и вообще общаться. Надеюсь, теперь, когда здание штаб-квартиры корпорации уже почти закончено, у нас найдется время для этого. Уверен, что найдется. Впереди нас ждут новые достижения, в этом я даже не сомневаюсь.
– Мне хотелось бы плотнее заняться проектированием, – сказал Митч. – Хотя бы той фабрикой, которую корпорация наметила строить в Остине.
– Конечно, Митч, конечно, – ответил Ричардсон, усаживаясь в кресло. – Только понимаешь, в чем дело? Проектантом может быть любой архитектор, а вот для технического координатора требуются особые качества. Чтобы, скажем, перевести разрозненные архитектурные концепции в практические руководства, понятные этим придуркам, занимающимся самим строительством. Помнишь, например, что предложил этот идиот Грейбл сделать с крышей? Только ты, Митч, сумел ухватить суть его идеи. Самому-то Грейблу казалось, что особо менять ничего не придется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49