Несмотря на заверения Лии (а быть может, и благодаря им), юный лэрд представлял полукровку-шарсу соответственно ее возрасту. «Сто двенадцать лет» – любые романтические образы, которые могли бы возникнуть в его голове, вдребезги разбивались об эту цифру. Описание подвигов будущей жены на поле брани и интриги не помогало. Пытаясь вообразить лицо невесты, он мысленно видел свою бабушку Лию. Ну, может, не такую седую и высохшую. Тэйону смутно представлялась сдержанная дама, на вид лет сорока-пятидесяти, с жестким взглядом и еще более жесткой душой.
Реальность поразила его, точно боевой шест, попавший точнехонько промеж глаз.
Таш вер Алория не имела ничего общего с Лией. Вдовствующая лэри, несмотря на всю свою стальную несгибаемость, была женщиной хрупкой, небольшого роста. Выцветшие желтые глаза клана Алория пылали на увядшем, но все еще хранящем следы фантастической красоты лице.
А Таш… Это была воительница, закованная в железо самоконтроля. Высокая – на полголовы выше шестнадцатилетнего Тэйона, стройная. Ни грамма лишнего веса, но и назвать дочь шарсу хлипкой было нельзя. Тяжелые волосы были заплетены в черные косы и уложены вокруг головы так, чтобы смягчать удары и не мешать носить шлем. У пояса – два меча, короткий и длинный. На груди – перевязь с метательными ножами. Расслабленная небрежность позы намекала тем, кто умел смотреть, на способность мгновенно взорваться стремительной смертоносностью.
Фраза «она хорошо сохранилась» не имела к застывшей у камина юной, но бесконечно усталой женщине никакого отношения. Таш из клана Алория была… лишена возраста. В ней жила сама бездна.
А потом она повернулась, и Тэйон впервые встретился взглядом с темнозвездными глазами. Как метель в горах, как падение в пропасть. Лицо… смуглое, с бронзовой кожей, глаза удлиненные. Линии лба и носа сливались в одну безупречную прямую, как будто кто-то, уже закончив лепить этот шедевр, небрежно провел по нему рукой, одновременно заостряя и выравнивая точеные черты, создавая впечатление чего-то неуловимо неправильного, нечеловеческого. Таш нельзя было назвать красивой, но даже в шестнадцать лет Тэйон понял: тому, кто посмеет утверждать, что она не прекрасна, он бросит в лицо обвинения в слепоте и умственной неполноценности. И будет прав.
Юный лэрд поймал себя на том, что, в принципе, не так уж и возражает против этого брака… а Таш скользнула по будущему супругу равнодушным взглядом и повернулась к Лие.
– Ты, должно быть, шутишь!
Каким-то образом Тэйон смог не вздрогнуть, а лишь слегка приподнять бровь. (Правую. Приподнимать левую он тогда еще не научился, несмотря на часы практики перед зеркалом.) Похоже, все было не так просто, как ему недавно казалось…
– Я серьезна, как горная лавина. – Седая соколица выпрямилась в кресле, и чувствовалось, что к этому разговору она относится куда внимательней, чем к тому, что состоялся несколько часов назад с внуком. – А ты, моя любимая тетушка, дала слово. И ты его выполнишь.
Таш резко развернулась, в два шага пересекла комнату, затем метнулась к другой стене…
– Бездна тебя поглоти, Лия! Хоть бы мальчика пожалела – ну зачем ему мои седины?
– У тебя ни одного седого волоска, – ласково произнесла бабушка Лия. – Да и мальчик почему-то не выглядит преисполненным отвращения.
Мальчик не то чтобы смутился, но попытался пожирать невесту глазами не столь откровенно. Преисполненным отвращения он себя определенно не чувствовал.
Будущая жена в его сторону даже не взглянула. А повернулась к седовласой соколице:
– Лия, это нелепо.
– Согласна. Но нелепость не отменяет необходимости.
– У меня есть чем заняться и помимо того, чтобы корчить из себя призовую кобылу!
– Например?
– Например, я собираюсь получить офицерский патент в военном флоте Лаэссэ.
– У этих торгашей??? Таш, ты в своем уме? Принести присягу скопищу купцов, презренным бескланникам, не имеющим ни чести, ни совести?
Воительница пожала плечами:
– Мне нравится море. Но если уж плавать, то с лучшим флотом в Паутине Миров. А флот Лаэссэ, что бы мы о них ни думали, – лучший.
– Но…
– И это интереснее, чем сидеть в медвежьем углу, планируя судьбу своего потомства на пять поколений вперед и развлекаясь время от времени войнами с такими же измаявшимися от скуки соседями!
Лия почувствовала, что хватила через край, и поспешила отступить:
– Но тебя никто и не просит безвылазно сидеть в замке. Дай соколам наследников и можешь продолжать заниматься, чем хочешь…
На Тэйона ни одна из них не обращала внимания. Как будто он не имел отношения к спору, как будто он был чем-то второстепенным. Первой реакцией лэрда была ярость. Гнев, горячий и обжигающий, подталкивающий вспылить, сделать глупость, доказать свою значимость…
Даже тогда молодой сокол был достаточно умен, чтобы мгновенно подавить подобный порыв. Ссориться и скандалить в Халиссе дозволялось с любовницей или случайной другой, но генетический партнер – совсем другое. Такой союз заключался на всю жизнь, и этикет, регулирующий отношения высокородных супругов, был крайне строг. Лучше обращаться друг к другу на «Вы» и быть предельно корректными в словах и поступках, чем долгие годы ссориться и отравлять друг другу жизнь. Или, учитывая темперамент истинных вер, отбирать эту самую жизнь.
С звездноглазой женщиной, которая была старше его на целое столетие, Тэйону предстояло жить. Более того, теперь, увидев ее, он твердо решил, что получит от этой жизни все. Без остатка.
«Выжидай. Наблюдай. Атакуй, лишь когда наступит подходящий момент».
Лия вдруг встала, выпрямилась во весь свой небольшой рост, царственная и хищная, старейшина клана соколов. Ее речь стала четкой и очень формальной.
– Вы дали слово, Таш вер Алория. Почти сто лет назад вы на крови поклялись, что откликнетесь на зов клана и выйдете замуж за любого мужчину, на которого укажут вам соколы. Время пришло. Выбор сделан. Вы отрекаетесь от своего слова?
Женщина-шарсу заметалась, бессильная разорвать путы, которые накладывала на нее собственная честь. Казалось, звездноглазая бьется в невидимых цепях, и в каком-то смысле так оно и было: вряд ли можно найти цепи крепче тех, что ты наложил на себя сам.
– Лия!
– Вы отрекаетесь от данного слова?
– Най, и да будете вы все прокляты, курицы безмозглые! Таш вдруг рванулась в сторону, подхватила тяжелый резной стол и со всей силы ударила им о стену. Брызнули щепки. А воительница застыла, смирившаяся, странным образом успокоенная этим бессмысленным, бессильным жестом.
И Тэйон окончательно понял, что бы там ни говорил календарь, старшим в этом браке предстоит быть ему. Отныне и навсегда.
Эй, так нечестно! Я тоже не хотел этого фарса!
«Жди. Столько, сколько понадобится. Она сама придет к тебе».
Лия, удовлетворенно вздохнув, вновь опустилась в кресло, на мгновение показавшись наблюдавшей за ней настороженной паре безмерно усталой.
– Ну вот и хорошо. Церемония состоится завтра на рассвете. Тэйон, проводите, пожалуйста, вашу невесту до ее покоев. Госпожа вер Алория, должно быть, очень утомилась с дороги.
«Выжидай».
Молодой сокол неспешно, сохраняя (с трудом) чувство собственного достоинства, подошел к невесте.
Привлеченная движением, она на мгновение оторвала гневный взгляд от Лии, чтобы рассеянно глянуть на него.
«Сейчас!»
– Моя госпожа, – шестнадцатилетний лэрд вложил в свой голос всю мягкость и иронию, на какие только был способен в таких обстоятельствах, – должно быть, и в самом деле очень утомлена, раз не в силах заметить скромного смертного, сраженного ее красотой.
Это был упрек. В грубости, в незнании этикета, в пренебрежении обычаями, трусости и только стихии знают в чем еще. Но Тэйон смог произнести его так, что вся предыдущая сцена утратила остроту и горечь, обернувшись в несколько неуклюжую шутку.
Глаза, в которых тонули темные звезды, чуть прищурились. И увидели его, впервые по-настоящему увидели.
Таш не то чтобы смутилась. Скорее осознала, что до сих пор ее поведение особой «взрослостью» не отличалось. И, уходя от необходимости извиняться, изящно опустилась на одно колено, впервые приветствуя лэрда своего клана. А он впервые положил ладонь на темные, отливающие красными бликами волосы.
«Терпение. Столько, сколько понадобится. Но в конце концов она будет моей».
Ни тогда, ни сейчас у него не было в этом ни малейшего сомнения.
Тэйон тряхнул головой, отгоняя воспоминания Бросил хмурый взгляд на окно и сердито забарабанил пальцами, почувствовав, как все больше и больше нарастает в воздухе напряжение.
Вот так.
Самое забавное – в конце концов она и правда пришла к нему. Сама.
Увы, слишком поздно.
Возможно, он был слишком терпелив. Что, если бы?..
Маг презирал слово «если». И тех, кто слишком часто его употребляет.
Случилось то, что случилось. И, похоже, его терпению все же пришел конец. Как всегда, слишком поздно.
Резко сжав пальцами подлокотники, маг направил адмиралу Таш д'Алория телепатему, жестко и почти грубо впечатывая слова в ее сознание, зная, что после этого женщину ждет неизбежная головная боль.
«Моя лэри, сегодня вечером я хочу видеть Вас дома».
Выпрямился, поднимая кресло в воздух. До вечера ему еще предстояло сделать очень и очень многое…

ГЛАВА 4

Or being hated don't give way to hating,
And yet don't look too good, nor talk too wise…
–
Способен ты не…
…ненавидеть, пусть и ненавидят
Тебя.
Способен не казаться
Святым иль мудрецом…

Таш успела вернуться домой в последний момент. Едва за ее спиной захлопнулась дверь, как на улицы города обрушилась буря.
Весь день, расчетливо погружаясь в паутину интриг и интересов, опутавшую Лаэссэ и окружающие ее миры, Тэйон постоянно ловил себя на том, что прислушивается к воздуху медленно перемещавшемуся за стенами замка. К постепенно нагнетаемому давлению, ко все приближающимся угольно-черным плетениям ветров… Буря летела, с каждой минутой наливаясь все большей яростью. И Тэйон приветствовал ее, это зримое и буйное выражение тихой злости, которую он ощущал, но не смел выплеснуть на волю.
Сначала пришел ветер. Ураганные порывы, мгновенно покрывающие огромные расстояния, оставляющие позади себя сорванные с домов крыши и перевернутые корабли. Шпили магических башен и защищенные силовыми полями дворцы должны были устоять, но все остальное…
Тьма упала на несколько часов раньше заката – небо было темно от бурлящих туч, переливающихся всеми оттенками черного, фиолетового, темно-синего. Будто неисчислимая рать надвигалась с юго-запада. Где-то, пока еще далеко, били непрерывными вспышками молнии…
Тихий звон защитных струн, сообщавший о прибытии лэри, раздался, когда маг сидел в библиотеке, роясь в бумагах и заканчивая последние письма. На стене перед ним развернулась созданная усилиями этого дня политическая карта Лаэссэ. Старинный гобелен с умело вытканным изображением города и окрестностей был весь утыкан разноцветными гербовыми булавками, пришпиленными бумажками, магическими значками, списками, схемами. Рядом висели листы, на которых четкой рукой Тэйона были выведены модели влияний и взаимовлияний – как между различными группировками, так и внутри отдельных семей. Другие схемы отражали совокупность интересов и мотиваций, в самом центре царил плотный лист гербовой бумаги, на нем был приведен внушительный перечень претендентов на лаэссэйский престол…
Тэйон в который уже раз перечитал список подозреваемых в утреннем покушении, составленный Рино, и со вздохом вычеркнул из него еще одного «кандидата». Доказательства, представленные его агентом в Ша-Юри, были неоспоримы. Этот человек просто физически не смог бы справиться с потоком такой мощи. Чем дальше, тем больше Тэйон приходил к выводу, что убийцу следовало искать в самом городе, а еще вернее – в стенах великой Академии. Кто-то из тех, с кем магистр Алория и его ученики регулярно сталкивались на лекциях или же при координации работы мастера ветров Лаэссэ…
Тщательно убрав лист в шкатулку и запечатав ее своим кольцом-печатью, магистр Алория развернул кресло, направляясь к выходу из библиотеки.
Застыл на галерее, наблюдая за непривычно тихо появившейся в вестибюле Таш. Адмирал леди д'Алория выглядела безумно усталой. Суматошные дни явно не прошли для нее даром, заставив заметно осунуться. Бронзовая кожа, приобретшая под действием тропического солнца красновато-шоколадный оттенок, за время короткого пребывания в Лаэссэ как-то выцвела и поблекла. Закованная в черное и янтарь, женщина тихо разговаривала о чем-то с помогавшим ей снять плащ Одриком. Двое адъютантов застыли за ее спиной, обшаривая скромно убранное помещение настороженными глазами и при этом пытаясь выглядеть так, будто их тут и нет.
Тэйон бесшумно направил свое кресло к лестнице, плавно и, как он подозревал, довольно угрожающе спустился в вестибюль. Стены старинной резиденции, которая и по виду и по сути напоминала скорее готовый к осаде древний замок, содрогнулись от ударившего совсем рядом грома. Стекла в витражах тихо запели, несмотря даже на то, что их укрыли ставнями и усилили специальными заклинаниями.
Кресло скользнуло над полом, взгляд почти равнодушно коснулся Таш, остановился на ее сопровождающих.
– Приветствую вас в доме Алория, капитан, полковник. Боюсь, что погода на некоторое время запрет нас всех здесь, не позволяя покинуть резиденции. Одрик проводит вас в гостевые комнаты. – Короткий кивок дворецкому, и сообразительный полуорк уже подталкивает гостей к боковой лестнице, оставляя хозяев наедине. Когда между лэри и лэрдом клана не все ладно, умные вассалы предпочитают не стоять между ними без крайней необходимости…
Так и не взглянув на адмирала д'Алория, Тэйон развернул кресло и направился на третий этаж, в свои личные покои. В стены этих помещений была вплетена самая мощная, самая грязная и подлая защитная магия, доступная магистру воздуха. Проход сюда был закрыт и для слуг, и для учеников, и для друзей… для всех, кроме Таш.
Он влетел в небольшой не то кабинет, не то библиотеку, захламленную и хронически нуждающуюся в уборке (что было вполне закономерным следствием недоверия к горничным), щелчком пальцев зажег покачивающиеся вдоль стен светильники. Окна были закрыты ставнями и занавешены плотными шторами, и все равно время от времени свет молний пробивался сквозь тонкие щели, придавая обстановке какую-то металлическую нереальность. Хотя и без того напряжения в комнате хватало.
Магистр наконец соизволил обернуться к своей двоюродной прабабушке. Откинулся, сложил пальцы домиком, устремив на нее спокойный, изучающий, окрашенный отстраненным любопытством взгляд. Так обычно смотрят сквозь увеличительное стекло на редкое насекомое. Скажем, на огненную стрекозу, наколотую на булавку. Пристально, с чувством абстрактного эстетического восхищения, но весьма прохладно в плане личных эмоций.
Таш спокойно подошла к одному из кресел, переложила на стол покоившуюся на нем пачку книг и какой-то сложный магический измерительный прибор. Села, расслабившись настолько, насколько ей позволял жесткий, заставлявший поддерживать идеальную осанку корсет. Ее ответный взгляд был столь же пристален, но куда более безмятежен. Тэйон не удивился: ему и в голову не приходило пытаться заставить ее смутиться или вывести из себя. После ста пятидесяти лет практики игры в гляделки госпоже Алория казались в лучшем случае потерей времени, да и Тэйон давно уже сошел с уровня, на котором безмолвные схватки за власть в стае считались наполненными высшим смыслом. Нет, эти двое не пытались действовать друг другу на нервы и не думали нагнетать напряжение, они просто вглядывались, пытаясь увидеть в знакомых лицах что-то, что подсказало бы, как быть дальше. Как жить с тем, что произошло между ними этим утром.
Первой заговорила Таш:
– Смерть ученицы мучает Вас, мой господин.
Не вопрос, даже не утверждение: просто констатация очевидного для нее факта. Тэйон почему-то вдруг напрягся и отрицательно взмахнул рукой.
– Най, я не опечален, Ойна ди Шрингар была избалованным, вздорным и самодовольным маленьким чудовищем, уверенным, что весь мир создан лишь для того, чтобы служить ее капризам. В принципе, это характерно для любого стихийного мага в юном возрасте, но даже по меркам их братии Ойна слишком привыкла к безнаказанности. С первого же дня было ясно, что рано или поздно стихии расплатятся с ней за такое к себе отношение. Тем не менее… – Я в ярости. Ойна была моей ученицей. Ее гибель, особенно такая, – это моя неудача как наставника. Свидетельство того, что я оказался неспособен научить девчонку хоть чему-то. А также того, что я не смог обеспечить защиту крови своего лэрда.
«Не смог выполнить свой долг» – эти слова повисли в воздухе, не произнесенные, но несущие в себе так много причин и следствий, так много смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52