– Бедный Лючи, мы не забыли о тебе, – засмеялась Поппи. Одиночество больше не мучило ее, и Поппи почувствовала бесконечное облегчение; но попугай все еще сердито бегал по жердочке, поглядывая на Франко.– Я знаю одну сельскую гостиницу, окруженную лесом – в Рамбулье, – сказал ей Франко, – где готовят самую восхитительную еду, которую вы когда-либо пробовали. Как вы отнесетесь к тому, чтобы сбежать из этого скучного, душного города и поехать туда, где можно подышать свежим воздухом, взглянуть на свежую зелень и съесть чудесный обед?Поппи посмотрела на свое простое голубое платье.– Но уже поздно, и я даже еще не сменила платье…– Это скромное место, вам кет нужды переодеваться. Да и потом вы выглядите прелестно. Пожалуйста, скажите, что вы согласны.Лючи рассерженно приседал на жердочке, когда Поппи дала свою руку Франко, и они вышли из комнаты.– Поппи cara, Поппи chйrie, – кричал попугай, – Поппи, Поппи, Поппи…Сельская гостиница была полна непритязательного очарования. Стены окрашены белой краской, много окон, длинных и узких, распахнутых навстречу теплому летнему вечеру. Пахло свежим сеном и розами. Дочка хозяина гостиницы подала им вкуснейшую розовую форель – недавно из реки, и салат, только что сорванный с грядки, со свежими креветками. Хозяин сам вышел, чтобы налить им вина – холодного, цвета спелой пшеницы и пахнущего фруктами.Поппи взглянула на Франко через стол, на котором горели свечи.– Я просто пьяна от свежего воздуха, – она улыбнулась. – Я забыла его аромат… это так чудесно, я даже чувствую его вкус!– Вы слишком много работали, – нахмурился Франко. – Numйro Seize заменил вам весь мир.– Но у меня нет другой жизни, – ответила она удивленно. – Что мне еще делать?Он не ответил, просто заказал еще вина. Но позже, когда они шли по саду, он сказал:– Почему бы вам не купить домик за городом – убежище для себя? Только посмотрите, как здесь красиво вечером, как вам здесь хорошо – эти летние краски, эта простота… Вам нужен контраст, Поппи, если вы хотите остаться прежней.Она оглянулась, чтобы посмотреть на низенькую, с белыми стенами гостиницу, затерянную в свежей зелени сада, дышавшего ароматами цветов и фруктов. Поппи заслушалась пением птиц и отдаленным кудахтаньем кур, и ей захотелось, чтобы это стало и ее тоже. Сердце ее замерло. Но потом она вдруг стала грустной.– Мне не с кем поделиться этой красотой, – сказала она просто.Положив руки ей на плечи, Франко приблизил к ней свое лицо.– Поделитесь со мной, Поппи, – сказал он тихо. – Позвольте мне купить его; это будет наше убежище, место, где мы будем дома, куда мы сможем убежать от себя и от мира вокруг. Я клянусь вам, что никогда не говорил этого ни одной женщине. Я люблю вас, Поппи. Я так давно хотел это сказать, но я должен был ждать, пока вы оправитесь от ран. – О, да, – добавил он грустно. – Я знаю о вас все – кто вы и откуда… все.Рука Поппи взметнулась ко рту, и она словно в агонии, посмотрела на него.– Но как же тогда вы можете любить меня? – еле прошептала она. – Ведь в моей жизни есть такие ужасные вещи, о которых даже страшно говорить.– Тогда мы похожи, – сказал он спокойно. – Потому что в моей жизни тоже есть ужасные вещи, о которых даже страшно говорить. Но единственное, что имеет значение, это то, что я люблю тебя… Поппи, если ты скажешь, что любишь меня, я буду самым счастливым человеком на свете.– Я не знаю… – проговорила она неопределенно. – Я не знаю, что такое любовь… Я думала, что знаю, но я ошибалась. То, что я чувствую к тебе… это любовь, Франко?– Надеюсь, что да, дорогая, – сказал он, беря ее на руки; а потом его губы нежно коснулись ее губ, и ее тело казалось невесомым, когда он прижал Поппи теснее к себе, и ему хотелось целовать ее до бесконечности.Поппи открыла глаза, когда его губы оторвались от ее рта, и посмотрела на него сияющими глазами.– О, да, я люблю тебя, Франко, – проговорила она. – Люблю.– Тогда будь со мной ночью, – прошептал он. – Позволь мне любить тебя, Поппи.– Я боюсь, – тихо произнесла она. – Я ничего не знаю о любви… только…– Мы начнем все сначала, – сказал он ей. – Не будет больше никаких тяжелых воспоминаний – только ты и я в комнате маленького домика с окнами, открытыми навстречу чистому ночному небу и звездам. О-о, и я так люблю тебя, Поппи, я обещаю, что буду любить тебя.Позже, наверху, в уютной чистой комнатке, с простой деревянной кроватью с белыми льняными простынями и окнами, в которые смотрели звезды, он помог ей раздеться, снимая одежду с ее стройного тела так бережно, словно он снимал покровы с драгоценного и хрупкого произведения искусства. Он подбадривал ее нежными словами и комплиментами, пока она немного не успокоилась в его объятиях. Потом, когда они лежали нагими под льняной простынью, ее тело отвечало его искусным уговорам, дрожа от никогда не изведанной прежде страсти, когда он ласкал ее, пока наконец он не вошел в нее и они стали словно один человек.И все стало так, как всегда представляла это себе Поппи; она воспарила на орлиных крыльях… она взлетела и парила невесомо в другой реальности… и она поняла, что это и есть настоящая любовь.На следующее утро, когда они возвращались в Париж, словно пьяные от счастья, Франко сказал воодушевленно:– Мы поищем здесь себе домик. Это будет как в сказке, Поппи! Я никогда не думал, что могу быть таким счастливым!Он взглянул на Поппи, но она неотрывно смотрела вперед и хмурилась.– Что-нибудь не так? – спросил он встревоженно. – У тебя болит голова от жары?– Нет, – ответила она. – Я просто подумала, как же мы будем жить в этом доме? Ведь я в Париже, а ты в Неаполе? По-моему, из этого ничего не выйдет.Она посмотрела на него с надеждой, искоса, ожидая услышать, что она права и что ей нужно бросить Париж, выйти за него замуж и поселиться с ним в Неаполе.– Конечно, я буду стараться выкроить время, чтобы приезжать в Париж, – сказал он ей спокойно. – Но, как бы там ни было, Поппи, тебе давно пора уже иметь свой собственный дом, где бы ты могла укрыться от натиска этого напористого города и его людей. Ведь я же не хочу, – он улыбнулся ей, глядя на дорогу, – чтобы ты падала с ног от переутомления – ты так много работаешь.Поппи вздохнула.– Понимаю, – сказала она негромко. – В конце концов, что тут такого особенного – двое людей любят друг друга? Это не повод для больших перемен.– Прости меня, Поппи, – сказал он, взглянув на нее жестко. – Но я не могу забросить свои дела. Я должен жить в Неаполе.Поппи молчала. Франко посмотрел на нее и словно прочел ее мысли.– Но это вовсе не означает, что я не люблю тебя или что я не хотел бы быть здесь с тобой, – проговорил он наконец. – Но дела требуют моего присутствия в Неаполе, и я не могу с этим не считаться.– Но тогда почему бы мне не поехать с тобой? – спросила она с надеждой. – Почему мне просто не махнуть рукой на Numйro Seize и не жить с тобой?Она чуть не сказала – выйти за тебя замуж, но Поппи была слишком гордой, чтобы предложить это, и в голове у нее мелькнула мысль – быть может, Франко, сделав ее самой сенсационной мадам в Париже, вовсе не собирался отводить ей большего места в своей жизни и делать ее своей женой.– Это невозможно, – сказал он хрипло. – Я должен быть один. Не спрашивай, почему – просто верь мне.И я очень люблю тебя, Поппи, я хочу, чтобы ты знала это. Я не могу жить без тебя. По оба мы очень занятые люди, так что давай просто дорожить теми крупицами времени, когда мы можем быть вместе – и радоваться им. ГЛАВА 43 Листочки бумаги были рассеяны по дому так же беспорядочно, как мысли самой Поппи. Майк находил их в шкафах спальни и в ящиках кухонного стола, заложенными в книги и сунутыми в вазы, и спустя неделю он все еще бился над разгадкой этой головоломки. Это все было островками ее жизни, и Майк старался собрать их воедино, пытаясь представить себе отчетливую картину. В конце концов ему это удалось. Худо ли, бедно, но он сумел понять, что произошло между Поппи и Неттой. И Франко Мальвази.Он смотрел на Лючи, дремавшего на своей жердочке у окна, вспомнив слова Арии, что попугай знает все – всю историю жизни Поппи. Ведь он пережил все вместе с ней.– Если б ты только мог рассказать мне, Лючи! – сказал он с сожалением. – Ведь именно тебе Поппи нашептывала все мысли, радости и беды… Черт побери, птичка, вы такие молчуны, хотя знаете все. Ведь ты знаешь все о Поппи, ведь я прав? Она знала, кому доверить свои секреты – ты же не растрезвонишь их всему свету! Давай с тобой поболтаем о Поппи, Лючи?Но попугай просто отвернулся и начал чистить перышки, и Майк застонал.– Понятно, – проговорил он расстроенно. – Ты говоришь только с Поппи? Да?– Поппи cara, Поппи chйrie, Поппи дорогая… – повторял попугай, хлопая крыльями. – Поппи, Поппи, Поппи…Зазвонил телефон, его дребезжащий звонок нарушил тишину, окутавшую виллу, и Майк сердито зашагал к нему и снял трубку.– Майк? Это Ария.Линия работала не очень хорошо, и звук был слабым.– Привет, Ария, – ответил он. – Как дела?– Я только что вернулась. Я была у Хильярда Константа на ранчо Санта-Виттория, – быстро заговорила Ария. – Я и понятия не имела, что двоюродный брат моей бабушки еще жив, пока моя мать не узнала об этом от вас.– Ну и как? – спросил он, усмехнувшись, когда подумал о встрече язвительного старого Хильярда с нарочито элегантной Франческой.– Забавно. Конечно, мама раздобыла самый громоздкий лимузин, какой только смогла найти, и мы прикатили туда, как парочка голливудских звезд. Я догадываюсь, что старому Хильярду вовсе не по душе такой стиль, но он был мил со мной. Он сказал, что помнит Энджел и Марию-Кристину. И Елену, конечно. По его рассказам, Мария-Кристина была экстравертом – вечно носилась по вечеринкам, любила блистать, а Елена, наоборот, держала все чувства внутри. «Как Пьерлуиджи Галли, – сказал он. – А люди такого сорта непредсказуемы». Как вы думаете, Майк, что он имел в виду?– Я не знаю. Хильярд Констант – хитрый старый малый; сначала он заявляет, что ничего не помнит, а потом начинает подкидывать крохи информации. У меня такое чувство, что он знает больше, чем говорит.– А мне показалось, что он очень одинок. Мне стало его очень жалко, – сказала Ария. – Конечно, мама, как всегда, была надменна и настойчива, она хотела узнать все о деньгах Константов и их земельных владениях… Но со мной он был очень добр. Мне он очень понравился, и, кажется, я ему тоже понравилась.– Я уверен, что это так, иначе и быть не могло. А как ваши дела с Карральдо?Даже неисправность линии не помешала Maйку услышать ее вздох.– О'кэй, как мне кажется. Он давал грандиозный званый вечер в канун Нового года. Конечно, это было забавно – понаехало множество кинозвезд, но беда в том, что все они решили, что я девушка Карральдо. Это все равно что оказаться на месте члена королевской семьи, только еще хуже – все были со мной предельно вежливы и держались на расстоянии. Наверное, они были поражены, что я не увешана брильянтами и соболями, но моя мать нарядилась за нас двоих. Хоть сейчас в Голливуд!– На нее это похоже! – засмеялся Майк.– Майк! Я хочу вас спросить – что слышно об Орландо?Майк скорчил отчаянную гримасу, от души радуясь, что ее не может увидеть Ария. Он не знал, что ей сказать.– Я несколько раз звонил в пансионат, – выговорил он, надеясь, что голос его не дрогнет. – Мне сказали, что он уехал в Швейцарию покататься на лыжах, как мне кажется.– Понятно, – сказала она тихо. – Тогда мне ничего не остается, как только ждать его возвращения. Большое спасибо, Майк.Ее голос звучал уныло, и ему захотелось подбодрить девушку. Он сказал:– А у меня кое-какие успехи. Я кое-что узнал о Поппи – здесь, на вилле. У нее была яркая жизнь!– Да, конечно! Поппи… – воскликнула она, словно позабыла обо всем на свете, кроме Орландо. – Вы нашли ответы на вопрос? Доказательства?– Все еще нет, но я стараюсь. Я даже попросил Лючи дать мне отдых и подкинуть ключ к разгадке ее секретов, но он не расположен говорить. Только повторяет:– Поппи cara, Поппи chйrie, Поппи дорогая…– Поппи cara… – начал попугай, подражая Майку, и Майк засмеялся.– А вы были правы, Ария, посоветовав взять его с собой. Видно, что он помнит, где его настоящий дом.– Мне просто хотелось, чтобы он еще раз пережил свои воспоминания – вот и все, – сказала она грустно. – Извините, я должна идти, меня зовет моя мать. Мы идем по магазинам – опять! Карральдо улетел в Хьюстон на поиски картин, как он сказал мне. Так что я спокойна – дня на два… О Господи, я несправедлива, он был так добр, особенно с мамой, а ведь у меня такое ощущение, что он ее не выносит. Увидимся, когда вы вернетесь. Или позвоните мне сами, если найдете доказательства. Буду молиться за вас!Повесив старомодную телефонную трубку на рычажок-столбик, Майк лег на кровать – на кровать Поппи, заложив руки за голову. Он думал о Карральдо. Интересно, что он за человек? Он добыл свои миллионы легальным путем – благодаря продаже произведений искусства? Никто не знает настоящего ответа на этот вопрос – и, похоже, никогда не узнает. Это его личное дело. Но Майку была ненавистна мысль, что в это дело втянули Арию. Ничего удивительного, что она ждет как манны небесной, когда он вернется к ней с доказательствами.– Мы не знакомы с вами, мистер Престон, – сказал он официальным тоном. – Но я много слышал о вас от Арии.– Да, сэр, – сказал удивленный Майк. – Чем я могу вам помочь?– Конечно, вам это может показаться странным, мистер Престон, но я прошу вас доверять мне. Конечно, я понимаю, что информация, которую вы собираете, сугубо конфиденциального характера – к этому вас обязывает ваше соглашение с мистером Либером, – но я нуждаюсь в том, чтобы вы сделали мне одолжение. Когда вы наконец узнаете, кто наследница или наследник состояния и имущества Поппи Мэллори, не могли бы вы сообщить об этом мне первому? Разумеется, вы рано или поздно скажете об этом Арии, но мне необходимо знать об этом немедленно. Я набрался смелости обратиться к вам с такой просьбой, мистер Престон, потому что это вопрос жизни и смерти. Это звучит мелодраматично, но поверьте мне, именно это я имел в виду.Майк колебался, думая о загадочной смерти Клаудии, а потом о страхах Арии, которой казалось, что ее преследуют. С чувством ужаса он вспомнил о Лорен Хантер – ведь она была совсем одна в Лос-Анджелесе…– Пожалуйста, верьте мне, мистер Престон, – настаивал Карральдо. – Обещаю, что вы не пожалеете об этом. Пока это все, что я могу рассказать вам. Пока…Майк кивнул. Он не знал, почему он должен доверять этому человеку, но он поверил ему.– Я позвоню вам, – пообещал он. – Как только я буду знать наверняка.– Благодарю вас, – сказал Карральдо. Внезапно Майку показалось, что голос Карральдо был очень усталым. – Жду вашего звонка.Карральдо вернулся в свое серое кресло, глядя на облака, плывшие за окном самолета, словно покрытые снегами вершины гор. Был уже почти февраль – время карнавала в Венеции. Он устроит грандиозный прием по поводу своей помолвки. И потом, если Ария согласится, они поженятся неделей позже.Орландо закончил рисовать дом Памелы. Он положил рисунок на маленький столик, надеясь удивить ее, когда она проснется. День был в полном разгаре, и все уже давным-давно отправились кататься на лыжах. Он слышал, что гости собирались встретиться в клубе «Игл» за ленчем, но его не пригласили. Как-то само собой сложилось мнение, что он был собственностью Памелы, которой должна была распоряжаться она сама, – когда ей этого захочется.Дом был роскошным – ему был намеренно придан мирный сельский вид – в альпийском духе; жаркое пламя горело день и ночь в овальном камине в просторной гостиной, и из окон открывался завораживающий вид на снежные вершины. Солнце сияло ярко, и Орландо взглянул на свои золотые часы от Картье – рождественский подарок Памелы. Часы были хорошими, но не самыми лучшими, которые мог предложить Картье. Как почти все богатые женщины, Памела была осторожна со своими деньгами.Это место напоминает тюрьму, подумал он, шагая по отполированным половицам, как медведь в клетке, но не было смысла возвращаться в Венецию, когда там не было Арии. Он задумался о разнице во времени между Лос-Анджелесом и Гстаадом, колеблясь, – может, позвонить ей? Но потом он решил сердито, что она может и подождать. Взобравшись по ступенькам к комнате Памелы, он распахнул дверь.Она сонно приподнялась на локте, откидывая волосы с лица.– А-а, Орландо, – пробормотала она. – Именно тот мужчина, которого мне хотелось видеть. Подойди сюда, дорогой.Он подошел к кровати, глядя на нее выразительно.– Почему ты так смотришь на меня? – почти выкрикнула Памела резко. – Иногда ты бываешь таким странным, Орландо. Мне кажется, что я совсем не знаю тебя.– Ну конечно, знаешь, – сказал он, – расстегивая рубашку.– Ну что ж, – сказала она, разглядывая его с улыбкой. – Тогда почему бы тебе не присоединиться ко мне? Здесь очень уютно.– Я уже закончил рисунок, – сказал он, когда обнимал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37