Безымянный палец ее украшала узкая золотая полоска обручального кольца. Она решила, что для Олли лучше, если она будет представляться как миссис Хэррисон, вдова. Энни тоже полагала, что это, в сущности, не такая уж ложь – ведь они с Джошем обязательно бы поженились, если бы он остался жив.Но сейчас, направляясь по устланному синим ковром коридору «Ориента» в кают-компанию, она думала не о Джоше. Старший официант проводил ее к столику, и она любезно улыбнулась, приветствуя своих соседей. Заняв свое место, Фрэнси поискала глазами Эдварда Стрэттона и обнаружила его за капитанским столиком. Он выглядел очень элегантно в прекрасно сшитом черном бархатном смокинге, и Фрэнси покраснела, поймав его взгляд.Сразу после обеда она вернулась в свою каюту, держась за бронзовые поручни в коридоре, поскольку корабль вышел в Тихий океан и его качало. Аромат лилий, подаренных ей Олли, заполнял пространство каюты, а она лежала в постели и думала об Эдварде Стрэттоне и о долгом путешествии, ожидавшем ее. Признаться, она почти забыла и о Гонконге, и о Лаи Цине, который должен встречать ее там, как, впрочем, забыла и о делах, о которых ей предстояло позаботиться.На следующее утро, позавтракав в постели, она отправилась на небольшую прогулку по верхней палубе. Корабль качало на высоких серо-стальных волнах, которым не было конца – океан простирался до горизонта. Ветер же дул довольно сильно, так что ей приходилось придерживать шляпу рукой.Эдвард Стрэттон наблюдал за Фрэнси, и на его губах блуждала довольная улыбка. Дело в том, что именно в это время она боролась с ветром, пытаясь не позволить ему сорвать с ее головы шляпу. Она смеялась, и ее светлые волосы, выбившись из-под широких полей, светлыми шелковистыми прядями летели по ветру.– Боюсь, что погода портится, миссис Хэррисон, – проговорил он, когда она, наконец, заметила его присутствие на палубе.– Вы думаете, что станет еще хуже? – спросила Фрэнси, искренне удивившись такой возможности и широко распахнув глаза.Стрэттон взглянул на небо, по которому унылой чередой ползли низкие, тяжелые тучи.– Барометр падает, скоро пойдет дождь, а потом, возможно, начнутся сильные ветры. Боюсь, что вы не увидите многих пассажиров за обедом сегодня вечером.Фрэнси радостно засмеялась, возбужденная приближающимся штормом.– Шторм – это прекрасно. Подумать только, вокруг море, небо и ветер – и больше ничего. В такие минуты по-настоящему чувствуешь, что живешь!Тем временем небо быстро потемнело, ветер уже с силой свистел в ушах, а волны все увеличивались в размерах, приобретая мрачный, свинцовый оттенок. Пассажиры поспешили во внутренние покои корабля.– Мне кажется, что в покер вы не играете, миссис Хэррисон? – спросил Стрэттон с улыбкой, когда они удобно расположились в кают-компании.Она сокрушенно покачала головой:– Мне кажется, что нет. Покер – это не совсем то, что хорошо воспитанные молодые леди изучают в школе.Тут Фрэнси с грустью подумала, что ее-то воспитание как раз оставляло желать лучшего и мнение о ней мистера Стрэттона здорово отличается от суровой реальности. Но, подумав об этом, она решила, что опасности морского путешествия и многие сотни миль, отделяющие их от привычной жизни, пожалуй, позволяют немного дать волю фантазии. Ее настроение улучшилось, а на душе полегчало. Фрэнси почувствовала себя молодой!– Я могу попробовать, но не слишком уверена, что у меня получится, – набравшись мужества, выпалила она.– Кто знает, – возразил Стрэттон, пристально глядя на Молодую женщину. – У меня, например, другое мнение. – И они отправились в комнату для игры в карты. Обтянутые зеленым сукном ломберные столы пустовали, и Стрэттон удовлетворенно потер руки:– Ну, что я вам говорил? Мы уже начали терять наших друзей-пассажиров.– Меня вы не потеряете, – с уверенностью произнесла Фрэнси, в то время как ее спутник, перемешав карты, принялся их сдавать. У него были крепкие угловатые ладони с прямыми твердыми пальцами, и Фрэнси подумала, что руки, скорее всего, очень точно выражают сущность его характера – уверенного в себе и сильного.Они не слишком усердно предавались игре, зато разговорились, и Эдвард Стрэттон рассказал Фрэнси о себе. Он объяснил, что является лордом Стрэттоном и свой титул унаследовал в возрасте пятнадцати лет, когда учился в школе при Итонском колледже. В настоящее время он вдовец, а его жена, Мери, умерла пять лет назад. Ему сорок два года, и у него трое детей в возрасте от семи до четырнадцати лет. Он сообщил ей также, что владеет большим домом в Лондоне на Честер-сквер, в самом фешенебельном районе Белгравия. Помимо дома, ему принадлежит фамильное поместье Стрэттонов около Инвернесса на севере Шотландии, где самая красивая природа в Европе и где протекает речка, в которой водятся лучшие в Шотландии лососи. Фрэнси, вопреки ожиданиям Стрэттона, не ответила откровенностью на откровенность, поскольку, честно говоря, не представляла себе, о чем бы она могла рассказать.– Я увижу вас за обедом? – спросил он, с любопытством поглядывая на свою не очень разговорчивую собеседницу. Фрэнси утвердительно кивнула в ответ, чувствуя, что вот-вот покраснеет.Вернувшись в каюту, она стала размышлять о том, что же все-таки рассказать ему о себе. В сущности, она не кто иная, как самозванка, путешествующая под видом респектабельной вдовы, и Фрэнси готова была спорить, что, узнай Стрэттон правду, вряд ли он стал бы даже разговаривать с ней. Она повторяла себе сто раз кряду, что в ее положении лучше всего есть в каюте, но, тем не менее, все время поглядывала на часы, стрелки которых неумолимо приближались к восьми. Ровно в семь сорок пять Фрэнси оделась. Она торопливо надела нежно-голубое платье с глубоким треугольным вырезом на груди и с длинными облегающими рукавами, к плечу приколола искусно сделанную из кремового шелка большущую розу и надушилась жасминовыми духами. Затем она тщательно причесалась и посмотрела на себя в зеркало. Фрэнси нервно пыталась уверить себя, что наряжается вовсе не для Стрэттона – просто того требуют приличия, и не больше. Она присела на край постели, постаралась мысленно собраться и через десять минут покинула каюту. Поправив аквамариновый шарфик, закрывавший плечи, она решительно двинулась по длинному коридору в сторону кают-компании. Теперь Фрэнси выглядела, как серьезная деловая женщина, решившая надеть вечером голубое шелковое платье.По пути она не встретила ни одного пассажира, а когда, миновав широкий вестибюль, вошла в просторную кают-компанию, то обнаружила, что, кроме нее, там находилось не более семи пассажиров, включая капитана, и среди них ни одной женщины. Капитан Лейрд любезно поздоровался с ней.– Присаживайтесь за мой столик, миссис Хэррисон, – пригласил он Фрэнси. – Сегодня вечером нас здесь слишком мало, и мы с удовольствием примем вас в нашу мужскую компанию. Присутствие хорошенькой женщины всегда благотворно действует на джентльменов.Кают-компания выглядела весьма пустынно – со столиков убрали бокалы и столовое серебро во избежание ненужных убытков, но стол капитана, как и прежде, сиял великолепием. Все предметы сервировки устойчиво стояли на своих местах, закрепленные в специальных ячейках. Капитан Лейрд усадил Фрэнси по правую руку от себя, а с другой стороны рядом с ней расположился Эдвард Стрэттон.– Я боялся, что вы не сможете перебороть качку, – прошептал он с улыбкой, наклонившись к ней.– Я едва не осталась у себя, – честно призналась Фрэнси, но не стала говорить лорду Стрэттону, что не качка была тому причиной, а он собственной персоной.Капитан Лейрд с пониманием окинул их взглядом. Он был старый морской волк и командовал «Ориентом» вот уже двадцать лет. Он отлично знал, как завязываются интимные знакомства на борту корабля, но, будучи проницательным человеком, полагал, что женщина, подобная молодой миссис Хэррисон, будет вести себя разумно. К тому же лорд Эдвард Стрэттон, несомненно, был джентльменом, поэтому старый капитан не беспокоился об этой паре.Фрэнси наслаждалась всем происходящим – она выпила немного шампанского и съела чайную ложечку икры и теперь с широко раскрытыми глазами слушала, как капитан вспоминает о морях и штормах, а французский дипломат – о политических хитросплетениях и интригах в древнем Шанхае. С не меньшим удовольствием она внимала бизнесменам, которые с воодушевлением повествовали о перспективах торговых и деловых операций в Гонконге и Сингапуре. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что все эти люди смотрели на нее свысока, поскольку считали, что женщина не в состоянии разбираться в их сложных мужских делах. Для них она была всего лишь украшением стола, чем-то вроде букета роз среди сверкающих приборов.Неожиданно Эдвард обернулся к ней и спросил:– А по какой причине вы, миссис Хэррисон, держите путь в Гонконг?За столом, как по мановению волшебной палочки, вдруг установилось мертвое молчание, и полдюжины пар мужских глаз с интересом уставились на нее.– Вы знаете, – проговорила она невинно, – я собираюсь купить корабль.– Вы говорите, корабль? – вежливо переспросил капитан Лейрд.– А что в этом такого? – ответила Фрэнси, одарив общество ослепительной улыбкой. – Мне действительно нужен торговый пароход, который поможет расширить мой бизнес.– А могу ли я спросить уважаемую миссис Хэррисон, в чем, собственно, заключается ее бизнес? – Французский дипломат даже привстал со стула, с восхищением пожирая глазами очаровательную даму. По его мнению, женщины с внешностью Фрэнси не нуждались в том, чтобы вообще чем-либо заниматься, у них могло быть только одно важное дело – нравиться мужчинам. Он, со своей стороны, готов был пойти на все, только чтобы иметь право сказать: эта женщина принадлежит мне.– Дело в том, месье Делорж, – сообщила ему Фрэнси, – что я занимаюсь торговлей и мне принадлежит фирма «Л. Ц. Фрэнсис и компания – импорт и экспорт товаров с Востока и на Восток».Мужчины переглянулись. Теперь в их глазах появилось настоящее уважение к женщине, сидевшей с ними за одним столом. Они слышали о такой торговой фирме и были о ней высокого мнения.– Примите мои поздравления, мадам, – сказал француз, – видно, что вы очень умная женщина, если умеете так хорошо вести дела при наличии жестокой конкуренции в этой области.– Должна признаться, у меня есть один хороший советчик, – Фрэнси оглядела присутствующих и добавила с легкой улыбкой: – Мужчина…Все рассмеялись, она же, поднимаясь со стула, пожелала джентльменам спокойной ночи.– Мы прекрасно провели время, господа. Я в восторге от вашей компании, – с этими словами Фрэнси, взяв со стола свою маленькую синюю вечернюю сумочку, еще раз ослепительно улыбнулась присутствующим и выскользнула из кают-компании, оставив после себя легкий аромат жасминовых парижских духов.Эдвард Стрэттон наблюдал за ней, чуть сощурив глаза. Француз назвал бы ее триумфальный уход «последним ударом», но лорд Стрэттон как англичанин выбрал бы другую формулировку – что-нибудь вроде «шляпы долой!». Именно в этот момент он понял, что чертовски влюблен в миссис Франческу Хэррисон.Эдвард Стрэттон был хорошим мужем. После смерти жены он на два года уединился от мира в своем шотландском замке, предаваясь воспоминаниям о взаимной любви с Мери и о счастливых годах, проведенных вместе. Их совместная жизнь отличалась редкой уравновешенностью и покоем – год проходил за годом, один светский сезон сменял другой, не принося неприятных неожиданностей и крупных печалей. Их окружали знакомые с детства стены старинного поместья. Стрэттон, в сущности, никогда не сомневался, что их жизнь так и протечет в знакомом, привычно счастливом русле и они с Мери вдвоем встретят старость и с удовольствием станут нянчить внуков, точно так же, как в свое время его дедушка и бабушка нянчились с ним. В семье Стрэттонов мало что менялось с веками; жизнь шла по раз и навсегда установившемуся распорядку – была спокойной, безопасной, вполне предсказуемой и, что греха таить, не особенно богатой событиями. По этой причине любовь к Франческе Хэррисон полностью выбила лорда Эдварда из привычной колеи.Через четыре недели после начала плавания, расположившись в одиночку в баре после обеда, он задавал себе единственный вопрос: «почему?» Без всякого сомнения, она была красива – той правильной, почти классической красотой, которая так трогала его сердце, стоило ему на нее взглянуть. Помимо этого, она казалась непредсказуемой – она могла быть застенчивой и беззащитной, а через минуту говорила тоном уверенной в себе деловой женщины. Она была вдовой и матерью, но при этом в ней чувствовалась невинность юной девушки. И еще в ней была загадка – казалось, она рассказала ему о своей жизни все, тем не менее, сопоставляя факты, он пришел к выводу, что, в сущности, ничего о ней не знает. Она была соблазнительна и независима. Суммировав все это, он пришел к странному на первый взгляд: выводу, что Франческа – «другая», то есть отличается от всех женщин, которых лорд когда-либо знал.Эдвард довольно часто пускался в путешествия. Он несколько раз объездил мир, плавал на огромных лайнерах и частных яхтах и познал множество вещей, включая и неприятности, связанные с любовной интригой на борту парохода. Он думал о своих детях – их было трое, и Эдвард всегда старался быть для них хорошим, любящим отцом. Их здоровье, успех и благосостояние всегда являлись предметом его первостепенных забот. Он знал, что, как бы сильно он ни любил женщину, он никогда не отважится на брак с ней, не заручившись согласием детей. На первом месте в семействе Стрэттонов традиционно находились дети.Улыбаясь и потягивая виски, он смотрел на звезды, загадочно мерцавшие в темном небе, и старался представить себе, как бы они мерцали в небе Шотландии, над каменными башнями Стрэттон-касла, находившегося на расстоянии более семи тысяч миль от той точки в океане, где плыл сейчас «Ориент». «Нет, – подумал он, – дети полюбят Фрэнси точно так же, как люблю я».До конца плавания оставалась неделя, а Стрэттону хотелось побыть вместе с Фрэнси как можно дольше. Он уже предложил показать ей Гонконг, но в тот момент она пребывала в каком-то странном состоянии и отказалась. Его весьма удивил отказ, поскольку Стрэттон готов был поклясться, что он нравится ей ничуть не меньше, чем она ему.В ту ночь он долго лежал в постели без сна, размышляя, в чем причина отказа, и, в конце концов, пришел к выводу, что Франческой овладела новомодная идея стать так называемой деловой женщиной. Возможно, раньше бизнесом занимался ее покойный муж и после его смерти ей ничего не оставалось, как возглавить семейное предприятие. Но если они с Фрэнси когда-нибудь поженятся, он найдет ей приличного управляющего, чтобы она могла посвятить себя исключительно ему и детям.Фрэнси тоже не спала и думала об Эдварде. В каюте сильно пахло цветами, которые утром принес стюард. От запаха у нее разболелась голова, и она, присев на постели, зажгла лампу.В очередной раз Фрэнси пыталась доказать себе, что ее отношения с Эдвардом есть не что иное, как легкий флирт, особенно с его стороны, и ничего хорошего из этого не выйдет. Кроме того, притворяться респектабельной вдовой Хэррисон она могла только во время путешествия, а потом правда обязательно выплывет наружу. И весьма возможно, она, эта правда, придется не по вкусу мистеру Стрэттону. Фрэнси с тоской подумала, как бы было хорошо, если бы Эдвард взял на себя все ее заботы, любил ее и заботился о ней. Тут же она отогнала от себя подобные мысли, поскольку Лаи Цин учил ее быть сильной, а она, стоило ей слегка потерять голову, снова вела себя, как глупая, слабая женщина, какой когда-то была. Корабельный колокол прозвенел четыре раза. Фрэнси глубоко вздохнула. Впереди ее ждала очередная бессонная ночь, потому что проблемы, навалившиеся на нее, решить было никак нельзя. Ко всему прочему, она догадывалась, что на корабле вовсю болтают об их отношениях и строят по этому поводу всевозможные догадки. Она часто ловила любопытные взгляды пассажиров, устремленные на них с Эдвардом за обедом или во время совместных прогулок по палубе. Фрэнси совсем не радовала перспектива второй раз за свою жизнь стать объектом светского скандала. Ничего изменить нельзя, тем более плавание подходит к концу. Фрэнси решила быть как можно осторожнее. В будущем, если им еще суждено встретиться, она постарается сохранить определенную дистанцию в отношениях с лордом Стрэттоном.В последний вечер перед приходом в Гонконг капитан устраивал прощальный обед. Целую неделю Фрэнси почти не покидала свою каюту, разве что выбиралась ненадолго на палубу, если была совершенно уверена, что Эдвард будет по той или иной причине в это время занят. Пищу ей доставляли прямо в ее убежище, а развлекалась она чтением бесконечных романов Диккенса, которые ей приносили из судовой библиотеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71