Причем он не сомневался - это не потому, что титанида предпочитает молоко. Множество раз Крис хотел потребовать, чтобы она брала полную долю, но так и не набрался решимости. Свою порцию он ел как скряга, растягивая трапезу на целые часы, и, если Валья предлагала, всегда брал добавку. Крис ненавидел себя за это, но ничего сделать не мог.
Время расплылось. Все острые грани хода времени совсем стерлись, начиная с того часа, как Крис прибыл в Гею. Даже раньше. Путешествие на звездолете уже начало отрывать его от земного времени. Затем было замораживание хода времени в один вечный день в Гиперионе, медленное переползание в ночь и опять в день. А теперь процесс завершился.
После долгого просвета, длившегося от Карнавала в Крие до прибытия в пещеру, Крис снова начал впадать в безумие. Теперь он думал об этом именно так - как о приступе безумия, а не как о переживании «эпизода», согласно жеманной формулировке докторов. И просто потому, что именно это и происходило. Он больше не верил, что Гея сможет его излечить - даже если захочет, и с чего бы ей вдруг захотеть. Отныне Крис определенно был обречен идти по жизни в сопровождении целой компании душевнобольных незнакомцев. Следовало только как можно успешнее с ними справляться.
Делать это в пещере было значительно легче, чем где-либо еще. Часто Крис в буквальном смысле ничего не замечал. Мог очнуться в каком-то месте, не помня, как туда забрел, и не ведая, впал он в безумие или просто в рассеянность. Всякий раз он с тревогой бросался к Валье проверить, не причинил ли он чего-то дурного. Но, как ни странно, чаще всего титанида выглядела после этого даже радостнее, чем в предыдущие дни. Облегчало приступы невменяемости и другое - Валью явно не тревожило, безумный Крис или нормальный. Казалось даже, безумный он ей еще больше нравится.
Порой Крис задумывался, не такое ли исцеление имела в виду Гея. Ведь здесь его безумие ничего не значило. Получилось, что он сам поставил себя в такое положение.
Без всякого обсуждения Валья взяла на себя обязанность делать зарубки на календаре после каждого его сна. Это, помимо прочего, Крис расценил как доказательство того, что действительно страдает провалами памяти и приступами безумия. Что он в такое время делал, ему было совершенно неведомо. Валью он не спрашивал, а сама она об этом не заговаривала.
Зато обо всем остальном они говорили. Обходы окрестностей лагеря занимали не более «часа» каждый «день», так что от девяти до сорока девяти часов оставалось практически на одни разговоры. Поначалу они рассказывали о себе, но в результате очень скоро Валья истощила все сведения. Крис и забыл, какая она невозможно юная. Хотя Валья и была зрелой самкой, опыт ее оказался прискорбно мал. Впрочем, и у Криса ушло ненамного больше времени, чтобы истощить все сведения о своей жизни. Тогда они обратились к другим темам. Они беседовали о надеждах и опасениях, о философии - титанидской и человеческой. Они выдумывали игры и сочиняли рассказы. С играми у Вальи выходило весьма посредственно, зато с рассказами - грандиозно. Фантазия и угол зрения титаниды были настолько отдалены от человеческих, что ей раз за разом удавалось изумлять Криса своими дерзкими, поразительными прозрениями о вещах, в которых она ровным счетом ничего не смыслила. Крис как никогда раньше начал подмечать, что значит быть близким к человеку, и все же не человеком. Он вдруг понял, что отчаянно жалеет все те миллиарды людей, которые не дожили до контакта с Геей, которым никогда не приходилось общаться с таким невероятным и удивительным существом, как титанида.
Терпение Вальи тоже его изумляло. Крис уже с ума сходил, а ведь свободы передвижения у него было куда больше. Он начал понимать, почему общепринятой практикой считалось добивать коней с ранеными ногами - их корпус не был предназначен для длительного лежания. Ноги титаниды были более гибкими, чем у любого земного коня, и все же ей приходилось очень туго. Целую половину килооборота Валья только и могла, что лежать на боку. Когда кости начали срастаться, она стала садиться, но не могла долго поддерживать это положение из-за того, что уложенные в лубок передние ноги все время приходилось вытягивать перед собой.
Крис впервые начал догадываться, что Валье нелегко это переносить, когда она упомянула, что в больницах титанид лечат, подвешивая на лямках - так, чтобы раненые ноги свисали вниз. Изумлению его не было предела.
- Что же ты раньше-то не сказала? - спросил он.
- Я не знала, какой из этого толк, раз уж…
- Кизяк ты конский, - выругался Крис и подождал, пока Валья улыбнется. Таков был теперь его любимый эпитет, которым Крис пользовался для нежной издевки, притворяясь, что ему осточертела ежедневная обязанность убирать за титанидой. Но на сей раз Валья не улыбнулась.
- Я наверняка смог бы что-то такое смастерить, - сказал Крис. - Допустим, ты встала бы на задние ноги. Тогда сзади можно было бы просунуть какую-то перевязь, которая шла бы между передними ногами… да, думаю, у меня бы получилось. - Он снова подождал, но титанида упорно молчала. И даже на него не смотрела. - Валья, в чем дело?
- Не хочу причинять тебе беспокойство, - еле слышно вымолвила Валья и негромко заплакала.
Крис никогда не видел, чтобы она плакала. Каким же идиотом он был, когда думал, что все в порядке. Подойдя к титаниде, он почувствовал, что она жаждет его ласки. Поначалу неловко было утешать такую великаншу, да и положение, в каком она находилась из-за травмы, дела не облегчало. Но скоро Крис приноровился и стал утешать Валью, ни о чем другом в этот момент не думая. Ведь все это время она так мало просила, вдруг понял Крис, а он ей даже этого не давал.
- Об этом не тревожься, - прошептал он в длинную, вытянутую раковину ее уха.
- Какая же я была дурочка, - простонала Валья. - Надо же было так по-дурацки ноги сломать.
- Нельзя винить себя за несчастный случай.
- Но я все помню. Вернее, помню-то я немного, но это помню. Я так перепугалась. Не знаю, что случилось там, позади… и на лестнице. Помню только жуткую боль и что думать я тогда могла только о бегстве. Я бежала и бежала, а когда добежала до расщелины, то прыгнула - хотя точно знала, что до той стороны не допрыгну.
- Со страху каждый может черт-те-чего понаделать, - резонно заметил Крис.
- Да, но ты торчишь здесь из-за меня.
- Мы оба здесь торчим, - признал он. - Не стану притворяться, что мне это нравится. Никому из нас здесь торчать неохота. Но раз уж ты ранена, я буду рядом, И я не виню тебя в случившемся.
Валья долго не отвечала, а ее плечи слегка подрагивали. Когда она перестала плакать, то громко шмыгнула носом и заглянула Крису в глаза.
- Только здесь мне и хочется быть, - сказала она.
- То есть как? - Крис слегка отстранился, но титанида его удержала.
- А так, что я страшно тебя люблю.
- Не думаю, что ты действительно меня любишь. Валья помотала головой.
- Я знаю, о чем ты. Но это неправда. Я всегда тебя люблю - и когда ты тихий, и когда ты бешеный. У тебя так много лиц. Кажется, только я одна все их и знаю. И все люблю.
- Пара-другая докторов заявляли, что знакомы со всеми моими лицами, - печально отозвался Крис. Когда Валья не ответила, он все-таки отважился на вопрос, который давно боялся задать. - А когда я безумен, я занимаюсь с тобой любовью?
- Да, мы занимаемся любовью в феерическом взрыве чувств. Ты мой мужественный жеребец, а я твоя андрогинная эротоманка. У нас бывает задняя возня и передние совокупления. А еще мы забавляемся по-всякому в середине. Твой пенис…
- Стоп, стоп! Я не просил грязных подробностей.
- Но я не сказала ничего низменного или порнографического, - целомудренно возразила Валья.
- Не пойму… да ты что, целый словарь сожрала? - удивился Крис.
- Ради одного эксперимента я должна знать все английские слова, - ответила титанида.
- Что ты… ладно, потом расскажешь. Я знал, что один раз с тобой любовью занимался. И просто хотел узнать, занимался ли еще.
- Всего двадцать-тридцать оборотов назад.
- А тебя не волнует, что я это делаю только тогда, когда впадаю в безумие?
Валья подумала.
- Честное слово, я долго пыталась понять, что ты имеешь в виду под словом безумие. Порой ты теряешь самоконтроль - вот тоже слово, с которым я намучилась. Тогда у тебя возникают проблемы с женщинами твоей расы, которые не хотят с тобой совокупляться, и со всеми людьми, которые препятствуют твоим желаниям. У меня никаких проблем нет. Когда ты становишься слишком беспокойным, я просто беру тебя за волосы и держу на вытянутой руке. Когда ты немного успокаиваешься, я тебя уговариваю. И ты прекрасно откликаешься на уговоры.
Крис рассмеялся, но смех этот даже для него самого прозвучал неискренне.
- Ты меня изумляешь, - сказал он. - На Земле меня изучали лучшие доктора. И ни черта не могли со мной поделать. Давали какие-то пилюли - только что не бесполезные. Думаю, они бы в восторг пришли, услышав о твоем методе лечения. Берешь за волосы, держишь на вытянутой руке и уговариваешь. Ну просто атас!
- Зато действует, - защищаясь, сказала Валья. - Но, наверное, это может быть эффективно только в том обществе, где все крупнее тебя.
- А мое поведение в такие времена в тупик тебя не ставило? - спросил Крис. - Ведь титаниды друг на друга не набрасываются, не так ли? Полагаю, я должен казаться тебе… ну, неприятен, когда так себя веду. Это очень не по-титанидски.
- Почти все человеческое поведение очень не-титанидское, - сказала Валья. - Когда ты, как ты говоришь, «безумен», то немного агрессивнее обычного. Но ведь тогда усиливаются все твои страсти - и любовь и агрессия.
- Но я не влюблен в тебя, Валья.
- Нет-нет, ты меня любишь. Даже это твое обличье, твое разумное лицо любит меня титанидской любовью - неизменной, но слишком большой, чтобы отдать всю ее кому-то одному. Ты так мне и говорил, когда бывал безумен. Еще ты говорил, что твоя разумная часть этой любви не признает.
- Этот псих тебе лгал!
- Нет, ты не станешь мне лгать.
- Но я здесь как раз потому, чтобы от всей этой дури излечиться! - в растущем отчаянии воскликнул Крис.
- Я знаю, - простонала Валья, опять готовая вот-вот залиться слезами. - Я так боюсь, что Гея тебя излечит и ты уже никогда не узнаешь, как ты меня любишь!
Крису подумалось, что более безумной беседы трудно себе представить. А может, он вообще сумасшедший - все время. Это тоже лежало в пределах возможного. Но ему совсем не хотелось видеть Валью плачущей. Она действительно ему нравилась - и вдруг сопротивление потеряло всякий смысл. Он поцеловал ее. Титанида мгновенно откликнулась, тревожа его своей силой и страстью, затем помедлила и приложила губы к самому его уху.
- Не беспокойся, - сказала она. - Я буду нежной.
Крис улыбнулся.
Хотя это оказалось непросто, со временем ему удалось соорудить перевязь, на которой с удобством могла отдыхать Валья, пока ее ноги восстанавливались. Довольно долго пришлось искать три достаточно длинных и прочных шеста среди чахлых кустарников, которые в пещере сходили за деревья. Когда Крис их нашел, то быстро смастерил высокий треножник. Веревки как раз хватило, чтобы сделать перевязь и обмотать ее ненужной в теплой пещере одеждой. Валья осторожно подтянулась на руках, и Крис просунул ее ноги в петли. С удовлетворенным вздохом титанида устроилась поудобнее. И впоследствии большую часть времени проводила именно так, когда ее передние копыта болтались в нескольких сантиметрах от земли.
Но далеко не все время. В перевязи не получалось заниматься фронтальной любовью, а эта забава быстро сделалась существенной частью их жизни. Вскоре Крис уже недоумевал, как же он так долго без этого обходился, а затем понял, что, конечно же, не обходился - он все время занимался любовью с Вальей. Теперь ему казалось, что, скорее всего, он впал бы в отчаяние, доведись ему заголодать среди такого изобилия. Даже молоко Геи стало лучше на вкус, и Крис считал, что дело тут в его настроении, а не в таковом у Ее Величества.
Валья была совсем непохожа на человеческих женщин. Бесцельно было бы даже пытаться судить, лучше она или хуже, - просто она была другой. Ее переднее влагалище в пределах всех допусков подходило Крису слишком точно, чтобы это можно было считать результатом какого-то невероятного совпадения. При таких мыслях ему почти слышалось, как Гея хихикает. Славную шутку сыграла она с человечеством, устроив все так, чтобы первые же разумные негуманоиды, с которыми земляне встретились, могли играть в те же игры, что и они, и с той же экипировкой. Валья была просторным, сочным игралищем - от кончика ее широкого носа через целые акры крапчатой желтой кожи до мягких подушечек над копытами ее задних ног. Ласки ее рук, тяжесть ее грудей, вкус ее кожи, рта и клитора казались - по большому счету - вполне человеческими. И в то же время титанида была такой непривычной со своими выпуклыми коленями, гладкими и твердыми мышцами спины, бедер и ляжек. А особенно - с ошарашивающим явлением ее пениса, когда тот влажным выскальзывал из складки. Когда же Крис целовал ее в ложбинку меж выразительных ослиных ушей, Валья пахла женщиной.
Поначалу Крис неохотно признавал присутствие большей части ее тела. Пытался притворяться, что титанида существует только от головы до переднего паха и игнорировал все, как ему казалось, сексуальные излишества. Постепенно Валья нежно подвела его к опробованию удивительных возможностей своих остальных двух третей. Отчасти колебание Криса объяснялось тем упорным недомыслием, с которым он боролся, находя его у других, и не понимал, что сам его разделяет: поскольку часть тела Вальи конская, стало быть отчасти она лошадь, а с животными заводить интимную близость не следует. Подобные рассуждения пришлось отбросить. Причем это оказалось на удивление просто и легко. Во многих отношениях в Валье было меньше конского, чем в Крисе обезьяньего. Еще один барьер как бы устанавливался самой Вальей - она была гермафродитом (хотя афрогермодит представлялось более точным определением, ни одно из них не подходило для точного определения титаниды). Крис никогда не страдал гомосексуальностью. Валья же заставила его понять, что, пока он занимается любовью с ней, это и другие подобные слова просто лишены смысла. Она оказалась всем сразу, и не имело значения то, что ее задние половые органы были столь велики. Крис давно понял, что совокупления - лишь малая часть любовных игр.
Титанидские костыли представляли собой длинные, прочные шесты с обитыми тканью полумесяцами на одном конце, чтобы точно подходить к подмышкам - то есть мало чем отличались от типа, тысячелетиями использовавшегося людьми. Крису не составило труда смастерить пару.
Поначалу Валья проходила лишь по пятьдесят метров и отдыхала. Затем одолевала то же расстояние обратно до палатки. Вскоре она почувствовала, что может осилить больше. Тогда Крис свернул палатку и упаковал все себе на горб. Пришлось тяжко, особенно с шестами треножника Вальи для перевязи. Не будь низкой гравитации, никогда б ему на такое не отважиться. Но все равно тяжесть была страшная.
Валья ходила вперевалку, сначала поднимая один костыль, затем другой - и сопровождая все это движениями задних ног. Все это накладывало непривычное напряжение на плечи, человеческую спину, прямой угол позвоночника. Крис понятия не имел, как выглядит скелет титаниды; лишь не сомневался, что ее позвоночный столб должен сильно отличаться от человеческого - иначе как бы она поворачивала голову на 180 градусов и делала другие немыслимые движения, которые ему довелось наблюдать. Тем не менее, сходство тоже было - боли в спине они испытывали почти одинаковые. Под конец каждого дня похода лицо Вальи перекашивалось от страдания. Мышцы на изгибе спины становились как негнущиеся канаты. Массаж не помогал, хотя Крис старался вовсю. В конце концов, чтобы принести титаниде хоть какое-то облегчение, он принимался молотить ее кулаками, словно готовил отбивную.
Постепенно они окрепли, хотя все равно понимали, что легко им не станет. Некоторое время каждый следующий отрезок выходил длиннее предыдущего, пока они не достигли максимума, который Крис оценил в полтора километра. Ежедневно им попадалось множество отметок, сделанных Робин во время ее более раннего прохода. Не было возможности узнать, как давно сделаны эти отметки, и не было времени обсуждать, что они оба на этот счет думают. По всем прикидкам Робин уже давным-давно должна была вернуться с подмогой.
Крис и Валья тащились все дальше и дальше - и с каждым днем у них в головах все яснее вырисовывался один вопрос.
Где же теперь Робин?
ГЛАВА XXXVIII
Бравада
Робин уже давно перестала сомневаться в правоте Криса. Она ее признала. Не следовало ей таскаться по такому месту одной.
Она еще раз попыталась шевельнуть рукой. И на сей раз кое-чего добилась - один палец слегка дернулся, и она почувствовала под ним что-то твердое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Время расплылось. Все острые грани хода времени совсем стерлись, начиная с того часа, как Крис прибыл в Гею. Даже раньше. Путешествие на звездолете уже начало отрывать его от земного времени. Затем было замораживание хода времени в один вечный день в Гиперионе, медленное переползание в ночь и опять в день. А теперь процесс завершился.
После долгого просвета, длившегося от Карнавала в Крие до прибытия в пещеру, Крис снова начал впадать в безумие. Теперь он думал об этом именно так - как о приступе безумия, а не как о переживании «эпизода», согласно жеманной формулировке докторов. И просто потому, что именно это и происходило. Он больше не верил, что Гея сможет его излечить - даже если захочет, и с чего бы ей вдруг захотеть. Отныне Крис определенно был обречен идти по жизни в сопровождении целой компании душевнобольных незнакомцев. Следовало только как можно успешнее с ними справляться.
Делать это в пещере было значительно легче, чем где-либо еще. Часто Крис в буквальном смысле ничего не замечал. Мог очнуться в каком-то месте, не помня, как туда забрел, и не ведая, впал он в безумие или просто в рассеянность. Всякий раз он с тревогой бросался к Валье проверить, не причинил ли он чего-то дурного. Но, как ни странно, чаще всего титанида выглядела после этого даже радостнее, чем в предыдущие дни. Облегчало приступы невменяемости и другое - Валью явно не тревожило, безумный Крис или нормальный. Казалось даже, безумный он ей еще больше нравится.
Порой Крис задумывался, не такое ли исцеление имела в виду Гея. Ведь здесь его безумие ничего не значило. Получилось, что он сам поставил себя в такое положение.
Без всякого обсуждения Валья взяла на себя обязанность делать зарубки на календаре после каждого его сна. Это, помимо прочего, Крис расценил как доказательство того, что действительно страдает провалами памяти и приступами безумия. Что он в такое время делал, ему было совершенно неведомо. Валью он не спрашивал, а сама она об этом не заговаривала.
Зато обо всем остальном они говорили. Обходы окрестностей лагеря занимали не более «часа» каждый «день», так что от девяти до сорока девяти часов оставалось практически на одни разговоры. Поначалу они рассказывали о себе, но в результате очень скоро Валья истощила все сведения. Крис и забыл, какая она невозможно юная. Хотя Валья и была зрелой самкой, опыт ее оказался прискорбно мал. Впрочем, и у Криса ушло ненамного больше времени, чтобы истощить все сведения о своей жизни. Тогда они обратились к другим темам. Они беседовали о надеждах и опасениях, о философии - титанидской и человеческой. Они выдумывали игры и сочиняли рассказы. С играми у Вальи выходило весьма посредственно, зато с рассказами - грандиозно. Фантазия и угол зрения титаниды были настолько отдалены от человеческих, что ей раз за разом удавалось изумлять Криса своими дерзкими, поразительными прозрениями о вещах, в которых она ровным счетом ничего не смыслила. Крис как никогда раньше начал подмечать, что значит быть близким к человеку, и все же не человеком. Он вдруг понял, что отчаянно жалеет все те миллиарды людей, которые не дожили до контакта с Геей, которым никогда не приходилось общаться с таким невероятным и удивительным существом, как титанида.
Терпение Вальи тоже его изумляло. Крис уже с ума сходил, а ведь свободы передвижения у него было куда больше. Он начал понимать, почему общепринятой практикой считалось добивать коней с ранеными ногами - их корпус не был предназначен для длительного лежания. Ноги титаниды были более гибкими, чем у любого земного коня, и все же ей приходилось очень туго. Целую половину килооборота Валья только и могла, что лежать на боку. Когда кости начали срастаться, она стала садиться, но не могла долго поддерживать это положение из-за того, что уложенные в лубок передние ноги все время приходилось вытягивать перед собой.
Крис впервые начал догадываться, что Валье нелегко это переносить, когда она упомянула, что в больницах титанид лечат, подвешивая на лямках - так, чтобы раненые ноги свисали вниз. Изумлению его не было предела.
- Что же ты раньше-то не сказала? - спросил он.
- Я не знала, какой из этого толк, раз уж…
- Кизяк ты конский, - выругался Крис и подождал, пока Валья улыбнется. Таков был теперь его любимый эпитет, которым Крис пользовался для нежной издевки, притворяясь, что ему осточертела ежедневная обязанность убирать за титанидой. Но на сей раз Валья не улыбнулась.
- Я наверняка смог бы что-то такое смастерить, - сказал Крис. - Допустим, ты встала бы на задние ноги. Тогда сзади можно было бы просунуть какую-то перевязь, которая шла бы между передними ногами… да, думаю, у меня бы получилось. - Он снова подождал, но титанида упорно молчала. И даже на него не смотрела. - Валья, в чем дело?
- Не хочу причинять тебе беспокойство, - еле слышно вымолвила Валья и негромко заплакала.
Крис никогда не видел, чтобы она плакала. Каким же идиотом он был, когда думал, что все в порядке. Подойдя к титаниде, он почувствовал, что она жаждет его ласки. Поначалу неловко было утешать такую великаншу, да и положение, в каком она находилась из-за травмы, дела не облегчало. Но скоро Крис приноровился и стал утешать Валью, ни о чем другом в этот момент не думая. Ведь все это время она так мало просила, вдруг понял Крис, а он ей даже этого не давал.
- Об этом не тревожься, - прошептал он в длинную, вытянутую раковину ее уха.
- Какая же я была дурочка, - простонала Валья. - Надо же было так по-дурацки ноги сломать.
- Нельзя винить себя за несчастный случай.
- Но я все помню. Вернее, помню-то я немного, но это помню. Я так перепугалась. Не знаю, что случилось там, позади… и на лестнице. Помню только жуткую боль и что думать я тогда могла только о бегстве. Я бежала и бежала, а когда добежала до расщелины, то прыгнула - хотя точно знала, что до той стороны не допрыгну.
- Со страху каждый может черт-те-чего понаделать, - резонно заметил Крис.
- Да, но ты торчишь здесь из-за меня.
- Мы оба здесь торчим, - признал он. - Не стану притворяться, что мне это нравится. Никому из нас здесь торчать неохота. Но раз уж ты ранена, я буду рядом, И я не виню тебя в случившемся.
Валья долго не отвечала, а ее плечи слегка подрагивали. Когда она перестала плакать, то громко шмыгнула носом и заглянула Крису в глаза.
- Только здесь мне и хочется быть, - сказала она.
- То есть как? - Крис слегка отстранился, но титанида его удержала.
- А так, что я страшно тебя люблю.
- Не думаю, что ты действительно меня любишь. Валья помотала головой.
- Я знаю, о чем ты. Но это неправда. Я всегда тебя люблю - и когда ты тихий, и когда ты бешеный. У тебя так много лиц. Кажется, только я одна все их и знаю. И все люблю.
- Пара-другая докторов заявляли, что знакомы со всеми моими лицами, - печально отозвался Крис. Когда Валья не ответила, он все-таки отважился на вопрос, который давно боялся задать. - А когда я безумен, я занимаюсь с тобой любовью?
- Да, мы занимаемся любовью в феерическом взрыве чувств. Ты мой мужественный жеребец, а я твоя андрогинная эротоманка. У нас бывает задняя возня и передние совокупления. А еще мы забавляемся по-всякому в середине. Твой пенис…
- Стоп, стоп! Я не просил грязных подробностей.
- Но я не сказала ничего низменного или порнографического, - целомудренно возразила Валья.
- Не пойму… да ты что, целый словарь сожрала? - удивился Крис.
- Ради одного эксперимента я должна знать все английские слова, - ответила титанида.
- Что ты… ладно, потом расскажешь. Я знал, что один раз с тобой любовью занимался. И просто хотел узнать, занимался ли еще.
- Всего двадцать-тридцать оборотов назад.
- А тебя не волнует, что я это делаю только тогда, когда впадаю в безумие?
Валья подумала.
- Честное слово, я долго пыталась понять, что ты имеешь в виду под словом безумие. Порой ты теряешь самоконтроль - вот тоже слово, с которым я намучилась. Тогда у тебя возникают проблемы с женщинами твоей расы, которые не хотят с тобой совокупляться, и со всеми людьми, которые препятствуют твоим желаниям. У меня никаких проблем нет. Когда ты становишься слишком беспокойным, я просто беру тебя за волосы и держу на вытянутой руке. Когда ты немного успокаиваешься, я тебя уговариваю. И ты прекрасно откликаешься на уговоры.
Крис рассмеялся, но смех этот даже для него самого прозвучал неискренне.
- Ты меня изумляешь, - сказал он. - На Земле меня изучали лучшие доктора. И ни черта не могли со мной поделать. Давали какие-то пилюли - только что не бесполезные. Думаю, они бы в восторг пришли, услышав о твоем методе лечения. Берешь за волосы, держишь на вытянутой руке и уговариваешь. Ну просто атас!
- Зато действует, - защищаясь, сказала Валья. - Но, наверное, это может быть эффективно только в том обществе, где все крупнее тебя.
- А мое поведение в такие времена в тупик тебя не ставило? - спросил Крис. - Ведь титаниды друг на друга не набрасываются, не так ли? Полагаю, я должен казаться тебе… ну, неприятен, когда так себя веду. Это очень не по-титанидски.
- Почти все человеческое поведение очень не-титанидское, - сказала Валья. - Когда ты, как ты говоришь, «безумен», то немного агрессивнее обычного. Но ведь тогда усиливаются все твои страсти - и любовь и агрессия.
- Но я не влюблен в тебя, Валья.
- Нет-нет, ты меня любишь. Даже это твое обличье, твое разумное лицо любит меня титанидской любовью - неизменной, но слишком большой, чтобы отдать всю ее кому-то одному. Ты так мне и говорил, когда бывал безумен. Еще ты говорил, что твоя разумная часть этой любви не признает.
- Этот псих тебе лгал!
- Нет, ты не станешь мне лгать.
- Но я здесь как раз потому, чтобы от всей этой дури излечиться! - в растущем отчаянии воскликнул Крис.
- Я знаю, - простонала Валья, опять готовая вот-вот залиться слезами. - Я так боюсь, что Гея тебя излечит и ты уже никогда не узнаешь, как ты меня любишь!
Крису подумалось, что более безумной беседы трудно себе представить. А может, он вообще сумасшедший - все время. Это тоже лежало в пределах возможного. Но ему совсем не хотелось видеть Валью плачущей. Она действительно ему нравилась - и вдруг сопротивление потеряло всякий смысл. Он поцеловал ее. Титанида мгновенно откликнулась, тревожа его своей силой и страстью, затем помедлила и приложила губы к самому его уху.
- Не беспокойся, - сказала она. - Я буду нежной.
Крис улыбнулся.
Хотя это оказалось непросто, со временем ему удалось соорудить перевязь, на которой с удобством могла отдыхать Валья, пока ее ноги восстанавливались. Довольно долго пришлось искать три достаточно длинных и прочных шеста среди чахлых кустарников, которые в пещере сходили за деревья. Когда Крис их нашел, то быстро смастерил высокий треножник. Веревки как раз хватило, чтобы сделать перевязь и обмотать ее ненужной в теплой пещере одеждой. Валья осторожно подтянулась на руках, и Крис просунул ее ноги в петли. С удовлетворенным вздохом титанида устроилась поудобнее. И впоследствии большую часть времени проводила именно так, когда ее передние копыта болтались в нескольких сантиметрах от земли.
Но далеко не все время. В перевязи не получалось заниматься фронтальной любовью, а эта забава быстро сделалась существенной частью их жизни. Вскоре Крис уже недоумевал, как же он так долго без этого обходился, а затем понял, что, конечно же, не обходился - он все время занимался любовью с Вальей. Теперь ему казалось, что, скорее всего, он впал бы в отчаяние, доведись ему заголодать среди такого изобилия. Даже молоко Геи стало лучше на вкус, и Крис считал, что дело тут в его настроении, а не в таковом у Ее Величества.
Валья была совсем непохожа на человеческих женщин. Бесцельно было бы даже пытаться судить, лучше она или хуже, - просто она была другой. Ее переднее влагалище в пределах всех допусков подходило Крису слишком точно, чтобы это можно было считать результатом какого-то невероятного совпадения. При таких мыслях ему почти слышалось, как Гея хихикает. Славную шутку сыграла она с человечеством, устроив все так, чтобы первые же разумные негуманоиды, с которыми земляне встретились, могли играть в те же игры, что и они, и с той же экипировкой. Валья была просторным, сочным игралищем - от кончика ее широкого носа через целые акры крапчатой желтой кожи до мягких подушечек над копытами ее задних ног. Ласки ее рук, тяжесть ее грудей, вкус ее кожи, рта и клитора казались - по большому счету - вполне человеческими. И в то же время титанида была такой непривычной со своими выпуклыми коленями, гладкими и твердыми мышцами спины, бедер и ляжек. А особенно - с ошарашивающим явлением ее пениса, когда тот влажным выскальзывал из складки. Когда же Крис целовал ее в ложбинку меж выразительных ослиных ушей, Валья пахла женщиной.
Поначалу Крис неохотно признавал присутствие большей части ее тела. Пытался притворяться, что титанида существует только от головы до переднего паха и игнорировал все, как ему казалось, сексуальные излишества. Постепенно Валья нежно подвела его к опробованию удивительных возможностей своих остальных двух третей. Отчасти колебание Криса объяснялось тем упорным недомыслием, с которым он боролся, находя его у других, и не понимал, что сам его разделяет: поскольку часть тела Вальи конская, стало быть отчасти она лошадь, а с животными заводить интимную близость не следует. Подобные рассуждения пришлось отбросить. Причем это оказалось на удивление просто и легко. Во многих отношениях в Валье было меньше конского, чем в Крисе обезьяньего. Еще один барьер как бы устанавливался самой Вальей - она была гермафродитом (хотя афрогермодит представлялось более точным определением, ни одно из них не подходило для точного определения титаниды). Крис никогда не страдал гомосексуальностью. Валья же заставила его понять, что, пока он занимается любовью с ней, это и другие подобные слова просто лишены смысла. Она оказалась всем сразу, и не имело значения то, что ее задние половые органы были столь велики. Крис давно понял, что совокупления - лишь малая часть любовных игр.
Титанидские костыли представляли собой длинные, прочные шесты с обитыми тканью полумесяцами на одном конце, чтобы точно подходить к подмышкам - то есть мало чем отличались от типа, тысячелетиями использовавшегося людьми. Крису не составило труда смастерить пару.
Поначалу Валья проходила лишь по пятьдесят метров и отдыхала. Затем одолевала то же расстояние обратно до палатки. Вскоре она почувствовала, что может осилить больше. Тогда Крис свернул палатку и упаковал все себе на горб. Пришлось тяжко, особенно с шестами треножника Вальи для перевязи. Не будь низкой гравитации, никогда б ему на такое не отважиться. Но все равно тяжесть была страшная.
Валья ходила вперевалку, сначала поднимая один костыль, затем другой - и сопровождая все это движениями задних ног. Все это накладывало непривычное напряжение на плечи, человеческую спину, прямой угол позвоночника. Крис понятия не имел, как выглядит скелет титаниды; лишь не сомневался, что ее позвоночный столб должен сильно отличаться от человеческого - иначе как бы она поворачивала голову на 180 градусов и делала другие немыслимые движения, которые ему довелось наблюдать. Тем не менее, сходство тоже было - боли в спине они испытывали почти одинаковые. Под конец каждого дня похода лицо Вальи перекашивалось от страдания. Мышцы на изгибе спины становились как негнущиеся канаты. Массаж не помогал, хотя Крис старался вовсю. В конце концов, чтобы принести титаниде хоть какое-то облегчение, он принимался молотить ее кулаками, словно готовил отбивную.
Постепенно они окрепли, хотя все равно понимали, что легко им не станет. Некоторое время каждый следующий отрезок выходил длиннее предыдущего, пока они не достигли максимума, который Крис оценил в полтора километра. Ежедневно им попадалось множество отметок, сделанных Робин во время ее более раннего прохода. Не было возможности узнать, как давно сделаны эти отметки, и не было времени обсуждать, что они оба на этот счет думают. По всем прикидкам Робин уже давным-давно должна была вернуться с подмогой.
Крис и Валья тащились все дальше и дальше - и с каждым днем у них в головах все яснее вырисовывался один вопрос.
Где же теперь Робин?
ГЛАВА XXXVIII
Бравада
Робин уже давно перестала сомневаться в правоте Криса. Она ее признала. Не следовало ей таскаться по такому месту одной.
Она еще раз попыталась шевельнуть рукой. И на сей раз кое-чего добилась - один палец слегка дернулся, и она почувствовала под ним что-то твердое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49