Они снова
рассуждали о степенях цивилизации, смотрели в космос, собирались в круги и
устраивали радения и хороводы. Они хотели, чтобы он тоже участвовал в их
обрядах, но, когда неженщины предложили старику принять огненное крещение,
он схватил в ярости топор, разметал их вокруг себя и гонял по деревне, как
щенков. После этого они оставили все попытки обратить его в свою веру.
Однажды одна из женщин вошла к старику в землянку и вернулась только утром
со счастливыми блуждающими глазами. Она приходила к нему каждую ночь, и
поначалу никто об этом ничего не знал - старик никак не выделял ее среди
прочих, да он, верно, и не знал, кто именно к нему приходит. Когда другие
женщины узнали об этом, они стали собираться ночью вокруг землянки, слушая
крики счастливицы, ее стоны и всхлипы, и терпеливо ждали очереди.
Потом женщина почувствовала, что забеременела, и перестала к нему ходить, но
другая пришла следующей ночью, и так в течение нескольких месяцев они
перебывали в землянке почти все. Неженщины никак не препятствовали женщинам
совокупляться со стариком, и животы сестер их не смущали. Напротив, они как
будто обрадовались этим переменам и с нетерпением ожидали, когда женщины
разрешатся от бремени.
Весной в Бухаре родился первый ребенок. Через месяц появился на свет его
единокровный брат, за ним другие сестры и братья, все как на подбор
здоровые, горластые и крепкие. Женщины не могли кормить их своим молоком,
потому что у них не было грудей, и вскармливали коровьим и козьим, но ни
один из младенцев не умер. Через несколько лет по деревне бегало семеро
мальчиков и пять девочек. Старик по-прежнему охотился в лесу и рыбачил, и
дети очень любили за ним наблюдать. Но, сколько ни приходили к нему женщины,
он больше не принимал ни одну из них, и они оставили его в покое. Зато к
детям своим он привязался, проводил с ними много времени и учил хитростям
деревенской жизни - косьбе, рыбалке, пахоте и уходу за скотиной. Потом он
принялся обучать их грамоте. Ни женщинам, ни скопцам старик не разрешал
приходить на эти уроки, и, когда матери спрашивали детей, о чем говорит
старик, дети отвечали, что он рассказывает им о мире, об истории, о Боге, о
звездах и далеких континентах, рисует карты и читает стихи и что он совсем
не страшный и они его не боятся, потому что он очень добрый.
Взрослые не верили, но дети все равно уходили к старику в его школу, которую
он сам для них построил - с большими застекленными окнами, с доской, мелом и
тетрадями, за которыми он специально несколько раз ходил в Чужгу. Они
называли его отцом, обожали и жадно слушали каждое слово.
Они привыкли к тому, что у каждого своя мать и один отец,- неженщин они, как
и старик, почти не замечали. Их разговоры были им скучны, их радения и
хороводы пугали. Старик же объяснил им коротко, что эти люди несвободны.
Когда они выросли, неженщины хотели оскопить мальчиков, чтобы продолжился
скопческий род, и только одного или двух оставить с удами, дабы в будущем те
смогли произвести на свет потомство. Но старик не позволил этого сделать. Он
взял в руки ружье и загнал всех скопцов в озеро. Там они стояли по горло в
воде и боялись тронуться с места, потому что больше всего любили свои
безгрешные тела и чистую жизнь, а старик велел детям уходить по старой
железной дороге в поселок и оттуда дальше в мир. Он сказал, что научил их
самому главному - любить друг друга. Как бы ни было им тяжело, они должны
держаться вместе и должны победить этот мир и спасти его. Он говорил о том,
что в мире много людей, которые не любят других и хотят отнять у них
свободу, отнятую у самих себя, но им, рожденным свободными, нечего бояться.
Он говорил, что они узнают много того, что он не успел им рассказать, увидят
других людей и им надо будет найти свое место. Но, как бы ни было им трудно,
как ни будет выталкивать их мир назад, возвращаться в Бухару старик
запретил. Он сказал, что это место должно быть забыто и никто и никогда не
должен его разыскивать ни на карте, ни наяву.
Дети не плакали, когда расставались с ним,- он учил их ничего не бояться и
не плакать. Они уходили по заброшенной узкоколейке, и скопцы смотрели на них
со злобой и тоской. Женщины не хотели отдавать своих детей, а неженщины не
хотели, чтобы скопческий род угас.
Когда дети ушли, они искали убить старика, однако как это сделать, не знали.
Никто не решался поднять на него руку. Но однажды один из них нашел, роясь в
какой-то яме, железный ящик. Он открыл его и увидел среди костей капкан.
Капкан был старый и ржавый, но действовал отменно, перерубая толстую палку.
И, когда старик отправился на охоту, они поставили капкан на его тропе.
Старик попал в ловушку, и тогда они собрались вокруг и сказали, что отпустят
его, если подобно им он примет огненное крещение. Но старик яростно и зло
ругался, и они отстали от него.
Когда на третий день он умер, они торжественно и с плачем похоронили его на
старом кладбище и каждый день собирались и пели высокими голосами свои
красивые песни, которые некому было записывать. И за этим пением не
заметили, как однажды в вечерних летних сумерках поляна тихо колыхнулась,
будто снялась с якоря, и погрузилась в болотную трясину.
Много лет спустя дети старика попытались разыскать лесную родину. Это же
хотела сделать и одна женщина - известный историк и этнограф. Но напрасно
посылали в леса экспедиции, напрасно облетали тайгу вертолеты: того места, в
котором, судя по карте, должна была размещаться деревня с таинственным
названием Бухара, более не существовало. Лишь река Пустая катила темные воды
мимо низких, подтопленных берегов, а возле ее устья раскинулась зыбкая
поляна, к которой не вела ни одна дорога, словно никто и никогда здесь не
жил.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24