Ветра на всем земном шаре усиливались, как всегда в это время года. Побережью юго-западной Калифорнии угрожал мощный ураган, сформировавшийся над Тихим океаном. Над Филиппинами прошел разрушительный тайфун и устроил наводнение, сопровождавшееся человеческими жертвами. Япония страдала от гигантских цунами, вызванных подводными землетрясениями.
Над Атлантикой счет ураганов и менее грозных тропических возмущений достиг тринадцати за год — а между тем основной сезон бурь был еще впереди; и хотя до Британских островов эти ураганы обычно доходили уже истощившимися, в виде сильных ливней, для нас, метеорологов, они представляли большой интерес.
Через две недели после ленча у Каспара Гарви у западного побережья Африки сформировался четырнадцатый за этот год циклон, который двинулся через Атлантику немного к северу от экватора. Все три составляющих, необходимых для того, чтобы этот циклон перерос в полноценный ураган, были в наличии: во-первых, температура морской воды была выше 80 градусов по Фаренгейту, во-вторых, горячий воздух из тропиков смешивался с экваториальным воздухом, наполненным морской влагой, и, в-третьих, теплый влажный воздух поднимался вверх и на его место притекал холодный, что создавало ветра. Вращение Земли раскручивало притекающие воздушные потоки, а теплый океан усиливал движение вращающихся воздушных масс.
Имя для урагана было придумано заранее, за много лет до того. Четырнадцатый ураган в этом сезоне должен был называться «Никки».
Крис угрюмо следил за его развитием.
— На запад идет, прямиком к Флориде, — жаловался он. — И притом движется довольно быстро, со скоростью двадцать миль в час.
— Я думал, тебя это заинтересует, — сказал я.
— Конечно, меня это интересует! Но ведь он доберется туда раньше меня. Мне еще восемь дней до отпуска осталось.
— Циклон становится более организованным, — заметил я. — На уровне моря скорость ветра уже сейчас около восьмидесяти миль в час.
— Я всегда мечтал пролететь через ураган, — признался Крис. — Ну, в смысле… сам, на своем самолете.
Он говорил с таким фанатичным пылом, что я понял: это не пустая болтовня.
— Другие ведь это уже делали, знаешь ли, — добавил он с серьезным видом.
— Это сумасшествие, — сказал я, но тут же понял, что мне самому ужасно хочется пролететь через ураган.
— Нет, ты только представь себе! — Бледные глаза Криса вспыхнули. — Только не говори, что тебя эта идея не прельщает! Кто участвовал в соревнованиях по серфингу в Корнуолле? Кто умеет кататься на волнах высотой с дом? Как это у вас называется — пройти сквозь тоннель?
— Сквозь трубу. Но это же совсем другое дело. Это абсолютно безопасно.
— Да? В самом деле?
— Ну… почти.
— Ну, а я могу пролететь сквозь ураган Никки. И тебя с собой возьму. Это тоже безопасно!
Однако, к величайшему разочарованию Криса, с Никки у него ничего не вышло. Циклон Никки усилился до урагана третьей категории по шкале Саффира-Симпсона, со скоростью ветра от 110 до 130 миль в час, но не дождался прибытия Криса в США. Более того, он свернул на север, не дойдя до американского побережья, и пролился безобидным дождем в холодные воды Северной Атлантики.
И все же Крис отправился во Флориду. Для начала он посетил космодром на мысе Канаверал. Потом связался с Национальным центром оповещения об ураганах в Майами, но тут его снова постигло разочарование: никаких ураганов в их главной колыбели, к западу от Африки, пока не намечалось.
Больше ничего примечательного с ним за ту неделю не произошло. Крис прислал мне факс с сообщением, что остановился на несколько дней у людей, с которыми мы познакомились на ленче у Каспара Гарви и которые пригласили нас погостить.
Я не сразу вспомнил, о ком идет речь. Воспоминания о самом ленче несколько потускнели, заслоненные отравлением кобылки. Но, порывшись в памяти, я наконец смутно припомнил семейство Дарси: умника Робина и Эвелин в жемчугах.
Подтверждение пришло быстро. Крис писал: «Место тут классное. Робин с Эвелин хотят, чтобы ты непременно приехал сюда в понедельник и пожил у них несколько дней. Так что отвечай „Спасибо большое!“ и приезжай. Кстати, небольшой циклон, который сейчас формируется в Карибском море, будет называться Одином, когда вырастет. Я намерен пролететь через него. Так что, приедешь или нет?»
Судя по хаотическим условиям в Карибском море, формирующийся там циклон должен был пролиться мелким дождиком, оставив имя «Один» для другого раза.
Однако на следующее утро ветра к югу от Ямайки набрали скорость и атмосферное давление упало ниже 1000 миллибар — а это очень низкое давление, если учесть, что в среднем бывает ближе к 1013. Воздушные течения в верхних слоях атмосферы, препятствовавшие образованию циклонов, улеглись, и небольшой циклон, словно ухватившись за предоставленную возможность, принялся расти и набирать скорость.
«Один признан тропическим штормом, — передал мне Крис. — До урагана он пока, к сожалению, не дотягивает, но все равно, приезжай в понедельник». К факсу прилагалась также инструкция, как добраться до дома Дарси, и приглашение, подписанное обоими супругами.
В понедельник начинался мой официальный отпуск.
Я помедитировал над своими скудными сбережениями, которые рассчитывал потратить на пеший поход по Сицилии. Потом позвонил Белладонне Гарви. Мне сообщили о состоянии кобылки (шатается, но на ногах все же стоит; результаты анализов пока неизвестны), о состоянии Оливера Квигли (плачевное), об отношениях Белл с новым работодателем, Лорикрофтом (он ее гоняет), и о состоянии ее отца (кипит и пенится). В конце концов Белл осведомилась, как там Крис и почему его уже неделю не видно на экране.
— Во Флориду уехал.
— Уехал все-таки?!
— Он же тебя звал с собой. — С некоторых пор мы с Белл перешли на «ты».
— Хм-м…
— Он живет у Робина и Эвелин Дарси. Они и меня к себе зовут. Странно, не правда ли?
Белл помолчала. Потом спросила:
— Что ты хочешь знать?
Я спросил с улыбкой, зная, что улыбка отразится в голосе:
— Ну, для начала, чем он хоть занимается?
— Эвелин всем говорит, что Робин торгует грибами. Он этого не отрицает.
— Не может быть!
— Ну почему же? Эвелин говорит, что Робин торгует любыми грибами, какие только есть на рынке пищевых продуктов. Трюфеля, шампиньоны, белые, лисички — все, что угодно. Он подвергает их сухой заморозке и продает в вакуумной упаковке. Это приносит ему целое состояние.
Белл помолчала.
— Еще он торгует травой.
— Чем-чем?!
— Травой. Да нет, не травкой. Ты будешь смеяться, но во Флориде газоны не засевают. Там трава из семян не растет. То ли климат неподходящий, то ли еще что. Там сажают дерн. Просто настилают газоны, как ковры. У Робина Дарси есть дерновая плантация. Я говорю «дерновая», а не «дерьмовая»! Да не смейся ты, это действительно так называется! И она приносит миллионные доходы.
— Ты еще говорила, что он уродился умником, — медленно произнес я.
— Так оно и есть. И еще я говорила, чтобы ты не давал себя обмануть. В этих своих очках он выглядит этаким интеллигентным рассеянным профессором, но на самом деле все, к чему он прикасается, обращается в золото.
— Он тебе нравится? — спросил я.
— Мне — нет, — ответила она не задумываясь. — Он папин приятель, а не мой. Он чересчур расчетливый. Ничего не делает без задней мысли, причем заранее никогда не угадаешь, что он задумал.
— А Эвелин? — спросил я.
— Она у него вместо вывески. Я же тебе уже говорила. На самом деле я их уже тыщу лет знаю. Робин с папой постоянно говорят о земледелии. Хотя, если так подумать, между грибами и дерном, которыми занимается Робин, и птичьим кормом, которым занимается папа, общего мало.
— Птичьим кормом? — рассеянно переспросил я. — А я думал, твой отец ячмень выращивает.
— Ну да, ячмень. Из него получается классное виски. А птичий корм он не выращивает. Он закупает всякое зерно сотнями тонн, и у него на фабрике это зерно смешивают и фасуют в пакетики. А потом продают эти пакетики людям, которые держат канареек, попугайчиков и прочих пташек. Так что мой папа, как и Робин Дарси, получает миллионы стограммовыми упаковками.
— А что же Эвелин? — пробормотал я снова.
— О, она прекрасно ладит с моей матушкой! Они обе обожают драгоценности. Поговори с ней о бриллиантах, и ты ее друг навеки!
Разговор с Белл не помог мне склониться ни к какому решению, но мысль о Флориде, где я прежде не бывал, легко одержала победу. Вот тут-то я неблагоразумно сообщил бабушке, что мы с Крисом хотим пролететь сквозь ураган.
«Не делай этого, Перри. Мне что-то не по себе».
Но я только чмокнул ее в щеку и не обратил особого внимания на ее тревоги. К тому времени миновало уже немало лет со дня злополучного перелета из Феникса в Лондон, когда бабушку разбил паралич. А после этого ее зловещие предчувствия еще ни разу не поднимали головы.
— Ничего со мной не случится, — заверил я ее. — Я вернусь.
И улетел во Флориду — самым дешевым рейсом, какой только смог отыскать.
Дом Робина и Эвелин Дарси по меркам Южной Флориды, должно быть, не представлял собой ничего из ряда вон выходящего. Но мне, обитателю однокомнатной квартирки в мансарде на четвертом этаже, с крошечной ванной и кухней в закуточке, он показался прямо-таки дворцом.
Первое, что бросилось в глаза, — это яркость красок. Мои глаза были привычны к голубовато-серому северному свету, характерному для осенних дней в Лондоне, расположенном между 51-м и 52-м градусами северной широты.
Ну, а на Сэнд-Доллар-Бич, на широте 25 градусов, немного севернее тропика Рака, но на значительном расстоянии от экватора, трепетали розовые цветы, море полыхало бирюзой до самого горизонта и зеленые пальмы раскачивались над волнами, одетыми белым кружевом пены.
Мне не так уж часто случалось сожалеть об ограничениях, которые мне приходилось налагать на себя, чтобы обеспечивать уют и покой моей бабушке, но тут, в этот дивный сверкающий вечер, я невольно подумал, что, пожалуй, английские чайки, ссорящиеся над Темзой во время отлива, обходятся чересчур дорого.
Я поблагодарил супругов Дарси за приглашение. Они тепло приветствовали меня, поздравили с приездом. И все же, даже принимая в расчет традиционное радушие и гостеприимство американцев, я никак не мог понять, почему я сижу здесь, на Сэнд-Доллар-Бич, любуюсь золотым закатом, попиваю экзотический алкогольный напиток и кушаю канапе величиной со спичечный коробок.
Эвелин говорила о бриллиантах, как и предсказывала Белл. Серебристые волосы Эвелин были уложены в безукоризненную прическу. На ней были переливчатые льдисто-голубые шелковые брюки и такая же блузка, сплошь расшитая жемчугом и серебристыми трубочками — моя всеведущая бабушка говорила, что это называется «стеклярус».
Робин с полным стаканом ледяного коктейля в руке лениво развалился в просторном и мягком садовом шезлонге, задрав повыше босые ноги. Встречая меня у самолета, прилетевшего в Майами, Робин называл меня «доктор Стюарт». Протягивая мне pina colada, он назвал меня «дорогим мальчиком» и сообщил, что этот напиток состоит из «ананасового сока, кокосового молока и рома. Вас это устроит, надеюсь?».
«Он не доверяет мне, — подумал я. — И я ему тоже». Доброе расположение часто заметно сразу. В Робине ничего такого заметно не было. Он словно играл со мной в шахматы.
Мы сидели на просторной веранде, выходящей на юг. С одной стороны простирался спокойный Атлантический океан. С другой веранду озаряли отсветы перистых облаков, золотеющих в лучах заката.
Крис редко пил спиртное, даже когда ему не предстояло вести самолет. Сейчас он беспокойно бродил от веранды к бассейну, расположенному чуть ниже, и разочарованно разглядывал золотые небеса.
— Крис, — снисходительно сказал ему Робин Дарси, — ступайте в дом и посмотрите погоду по телевизору. Если ваш великий бог Один бродит над Карибским морем, сюда он еще несколько дней не доберется.
Я спросил у Робина и Эвелин, случалось ли им сидеть вот так и смотреть на ураган. Они грустно улыбнулись моей наивности.
— Во время урагана так не посидишь, — заверила меня Эвелин. — Сразу снесет. А я-то думала, вы метеоролог! Метеорологу следовало бы знать такие вещи.
— Он все это знает, но только в теории, — сказал Крис, словно бы извиняясь за меня. — Он знает, как формируются ураганы, а почему — этого никто не знает. Он знает, почему они называются ураганами, но не знает, куда они движутся. Он физик-теоретик — а для метеоролога это большая редкость, — и ему следовало бы писать исследование на тему: «Почему», на которые никто не знает ответа», а не сидеть тут на солнышке со стаканом в руке; но сюда он приехал потому, что я обещал прокатить его верхом на урагане, а вовсе не затем, чтобы исследовать ром с ананасовым соком.
Робин стрельнул глазами в мою сторону и слегка развернулся ко мне вместе со стаканом.
— Это правда? — спросил он.
— Ну, этот вечер я не променял бы ни на что на свете, — сказал я и поднял к солнцу свой стакан. Однако напиток был мутным, как большая часть моих вопросов, и не пропускал света.
ГЛАВА 3
Робин не скупился не только на ром, но и на оплату телефонных переговоров. Он с почти нескрываемым энтузиазмом выслушал мой рассказ о циклоне, вызревающем над морем, названным в честь ужасных карибов, североамериканских индейцев, которые захватили острова и побережье и правили там безжалостной рукой, пока их в свою очередь не вытеснили Колумб и прочие европейцы.
Робин сообщил, что пираты там имеются и теперь — они рыщут в теплом синем море, как алчные акулы, захватывают яхты и убивают владельцев, — хотя, возможно, в наше время они все же менее кровожадны, чем когда-то. Робин с улыбкой добавил, что слово «кариб» происходит от того же корня, что и «каннибал».
Я позвонил в Центр оповещения об ураганах в Майами, и мой старый знакомый, с которым мы не раз говорили по телефону, сообщил мне последние известия о состоянии верхних слоев атмосферы.
— Один ползет в нашу сторону, — сказал он. — Ночью появились признаки созревания. Так что теперь уже можно сказать, что ты не зря прилетел сюда из-за океана. Позвони завтра, к тому времени должны появиться новые сведения. Циклон движется чрезвычайно медленно — миль шесть в час, если не меньше. Скорость ветра на уровне моря — тридцать пять миль в час, но «глаз» еще не сформировался.
— Пока что все вилами по воде писано, — сказал я Робину.
— Но похоже, что это все же будет ураган?
— А вам хочется, чтобы это был именно ураган? — полюбопытствовал я.
Мне казалось, что ему действительно этого хочется. Но Робин покачал своей очкастой головой и сказал:
— Нет, разумеется. Я живу здесь, во Флориде, уже сорок лет и каждый раз уезжаю с побережья, когда населению рекомендуют эвакуироваться. Нам еще повезло — на нашем берегу не бывает наводнений. В полумиле отсюда параллельно береговой линии проходит риф, он несколько сдерживает подъем воды и препятствует образованию крупных волн. А в других местах от наводнений гибнет гораздо больше народа, чем от самой бури.
Ну да, наверно, когда живешь в местности, через которую каждый год проносится по нескольку ураганов, поневоле изучишь кое-какую статистику, подумал я. Во второй вечер (столь же великолепный, как первый) Робин включил национальный метеорологический канал, чтобы мы могли посмотреть, как поживает Один.
Один поживал неплохо.
Жизнерадостный диктор сообщил, что давление в центре тропического циклона Один за последние два часа упало на двадцать миллибар. Почти неслыханно! Теперь Один был официально признан мощным тропическим штормом. Он порождал ветра скоростью около 65 миль в час, находился более чем в двухстах милях к югу от Ямайки и двигался точно на север со скоростью 7 миль в час.
Робин переварил полученную информацию и сообщил, что завтра все мы на несколько дней летим на Каймановы острова, позагорать на солнышке.
Поскольку весь этот день мы только и делали, что купались в бассейне Дарси, попивали прохладительные напитки Дарси и загорали на флоридском солнышке, было очевидно, что Робин добивается одного: перенести нас если не прямо в «глаз» Одина, то по крайней мере в такое место, где Один мог бы нас видеть.
Крис пружинистым шагом расхаживал вокруг солнечного бассейна и по полузатененной веранде. Один, преследуемый радарами и спутниками, на его вкус, был мелковат, слишком медлителен и шел слишком далеко от земли. Робин сухо извинился за то, что не сумел организовать ничего приличнее.
Эвелин сказала, что гоняться за ураганом — опасное мальчишество и ни на какие Кайманы она не собирается, а собирается спокойно сидеть дома. Однако Робин поставил ей на вид, что, если Один разрастется и сменит направление — а ураганы способны менять направление в любую минуту, — очень может быть, что это как раз мы окажемся в безопасности, а завывающее чудовище явится к ее порогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28