– А вы присутствовали на всех этих репетициях?– Не на всех. После того, как Фредди отшлифовал большую часть представления, да... Обыкновенно вначале стараешься дать своим коллегам больше свободы. Когда начинаются прогоны, продюсер – этот продюсер – старается присутствовать на всех репетициях.– Тогда вы бы заметили трения между мисс Андерсон и другими членами труппы.– Я не заметил никаких трений. Господа, я бы очень хотел помочь вам, поверьте. Но девушку я знал очень мало. Я даже признаюсь вам кое в чем. Когда я прочитал о ней в газете, я с трудом вспомнил, кто из танцовщиц – она.– Понятно, – сказал Карелла.– Рыжая малышка, да? – спросил Картер.– Мы не осматривали тело, сэр, – сказал Карелла.– Что? – удивился Картер.– Мы не были на месте преступления, сэр, – пояснил Карелла.– Тело было найдено на территории другого участка, – добавил Мейер.– Сэр, – сказал Карелла, – нам был бы очень полезен список имен, адресов, телефонов всех в труппе и в театре, всех, с кем у мисс Андерсон могли быть даже самые незначительные контакты.– Но вы же не собираетесь встретиться со всеми? – спросил Картер.– Собираемся, - кивнул Карелла.Картер улыбнулся.– Я попробую показать вам, с чем это связано, – сказал он. – «Жирная задница» – это очень большое представление. У нас шесть ведущих актеров, четверо исполнителей главных ролей, шестнадцать танцоров плюс двенадцать других людей в хоре, восемнадцать рабочих сцены, двадцать шесть музыкантов, три режиссера сцены, три реквизитора, четырнадцать одевальщиц, включая костюмеров, три электрика, два плотника, один звукорежиссер, три осветителя, одна гримерша и две запасные танцовщицы.Карелла поглядел на Мейера. Тот что-то сосредоточенно писал в блокноте.– Итого – сто четырнадцать человек, – сказал Картер.– Понятно, – сказал Карелла. Он помолчал. – Существует ли список их всех?– Ну конечно, даже несколько списков. Один – у генерального менеджера, другой – у менеджера труппы, третий – у секретаря продюсера... Я даже думаю, что и в театре есть список. Там, где телефон у служебного входа. Там – скорее всего. Если вы выйдете у театра...– Да, сэр, мы так и сделаем.– На самом деле вы можете убить двух зайцев, – сказал Картер.– Не понял? – сказал Карелла.– То есть пока вы будете в театре...Детективы удивленно посмотрели на него.– Я обещал два билета другу. Но на автоответчике он мне оставил сообщение, что из-за погоды сегодня не приедет в город. – Лица детективов ничего не выражали. – Я говорю про шоу, – сказал Картер. – Может быть, вам будет интересно посмотреть? В кассе обеспечены две контрамарки.– Ax! – сказал Карелла.– Ух! – вздохнул Мейер.– Ну, что думаете об этом?– Спасибо, – замялся Мейер, – но мы с женой сегодня ждем гостей.– А вы как?– Ну, я как... – сказал Карелла.– Вам понравится, будьте уверены.– Ну, я как...Он колебался, потому что не знал, что такое «контрамарки» и что означает «обеспечены». Но на слух это было похоже на бесплатные билеты, а у него не было желания принимать подарки от человека, который жертву убийства ростом пять футов восемь дюймов называл «рыжей малышкой». Карелла еще давным-давно понял, что если хочешь выжить как полицейский, то нужно или вообще ничего не брать, или брать все, что можно оторвать. Принять угощение в виде чашки кофе от хозяина ночной столовой? Очень хорошо. Тогда также надо принять взятку от дружелюбного укрывателя краденого, который торгует ярлычками на краденые товары каждое утро по воскресным дням. Слегка нечестный полицейский – все равно что слегка беременная женщина.– Сколько стоят эти билеты? – спросил он.– Нисколько для вас, – отмахнулся Картер, и Карелла подумал, что тот считает, что он напрашивается на взятку. В конце концов, он был полицейским в этом славном городе. А все полицейские всегда загребали - кого-то или что-то.– Контрамарки – это бесплатные билеты? – спросил Карелла.– Нет-нет, у нас есть инвесторы. Мы не можем раздавать билеты на популярное шоу, – сказал Картер. – Но об этих билетах уже позаботились, не беспокойтесь.– Кто позаботился? – спросил Карелла.– Лично я обеспечил их.– Не понимаю, что это означает, – сказал Карелла. – «Обеспечил».– Я лично согласился заплатить за них. Даже если они не будут востребованы.– Востребованы?– По закону контрамарки должны быть востребованы за сорок восемь часов до начала любого спектакля. Обеспечивая их, я, по сути, востребую их.– Но они еще не оплачены?– Нет, не оплачены.– Тогда я заплачу за них сам, сэр, – успокоился Карелла.– Ну, на самом деле...– Я хочу посмотреть шоу, сэр, но хочу заплатить за билеты сам.– Хорошо, как скажете. Билеты лежат в кассе на имя моего друга Роберта Харрингтона. Можете востребовать их в любое время до поднятия занавеса.– Спасибо, – поблагодарил Карелла.– А я позвоню на служебный вход тем временем, предупрежу, что вы зайдете насчет списка.– Спасибо.– Я так и не понял, что такое эти контрамарки, – сказал Манер.– Отборные места на каждом спектакле, – пояснил Картер. – Для продюсера, режиссера, хореографа, звезд...– Специально оставленные для них?– Заказанные, – сказал Картер, кивая. – По контракту. Столько-то мест на каждый спектакль. Чем выше вы находитесь в иерархии, тем больше мест вам положено. Если вы не востребуете их, разумеется, они вернутся в кассу, и их купит любой, кто пожелает.– Век живи – век учись, – улыбнулся Мейер.– Да, – сказал Картер и взглянул на часы.– Еще что-нибудь? – спросил Карелла у Мейера.– Вроде больше ничего. – Мейер закрыл блокнот.– Тогда спасибо, сэр, – сказал Карелла. – И спасибо за то, что предложили мне места.– Был рад, – сказал Картер.В лифте, пока спускались вниз, детективы молчали. Лифтер, который ранее сообщил им, что завтра выпадет снег, уже выговорился. Небо казалось еще более угрожающим, когда они вышли на улицу снова. Спускалась темень. Ожидалась безлунная ночь.– Просто хочется убедиться, что я правильно расслышал ее слова, – сказал Мейер.– Ты про Тину Вонг?– Да. Ведь она сказала: «пять блондинок, две черненькие и одна китаянка», так?– Да, так она и сказала.– Тогда как Картер мог решить, что Салли Андерсон – рыжая? – Может быть, какая-нибудь из стажеров – рыжая.– Может быть, я рыжий, – сказал Мейер. – Ведь Картер говорил, что, когда пошли прогоны, он присутствовал на всех репетициях?– Да, он так сказал.– Значит, он знает это проклятое шоу. С чего он взял, что там была рыжая?– Может быть, он дальтоник, не различает цвета.– Но ты заметил это, верно?– Да, я заметил это.– Я думал: почему ты не зацепился за это?– Я хотел посмотреть, насколько далеко он зайдет.– Да никуда он с этим не зашел. Он только старался показать нам, что он ее почти не отличал от других.– И не исключено, что это правда, Мейер. В труппе тридцать восемь актеров. Нельзя требовать, чтобы человек помнил...– Тридцать восемь актеров – это целый народ? – воскликнул Мейер. – У нас в участке около двухсот полицейских, и я знаю всех и каждого. По крайней мере в лицо.– Ты опытный наблюдатель, – сказал Карелла и улыбнулся.– Сколько сюда ехать поездом из Филадельфии? – спросил Мейер.– Около полутора часов.– Ничего не стоит прокатиться туда и обратно, – сказал Мейер. – Достаточно времени на то, чтобы человек здесь сделал все необходимое. Если задумал что-то здесь.– Да, – сказал Карелла.– Джейми любит блондинок, помнишь? – хмыкнул Мейер. – Разве не это она сказала нам? Хореограф любит блондинок. Отчего же все на свете знают это, кроме Картера? Он был здесь, когда вся мешпоха Мешпоха (идиш) – вся большая семья.

подбирала танцовщиц. Решение комитета, помнишь?Так как же вдруг он не может вспомнить, какого цвета у нее волосы? «Рыжей малышкой» назвал он ее. И вдруг его хореограф, который любит блондинок, берет к себе в шоу рыжую. Стив, это дурно пахнет. Говорю тебе, это дурно пахнет. А ты ему поверил? – Нет, – сказал Карелла. * * * Приобретение билетов прошло небезболезненно.Карелла давно не бывал на популярных спектаклях и ничего не знал о текущих ценах. Когда женщина в кассе положила перед ним белый конвертик, из которого торчали желтые билетики, ему почудилось, что он углядел цену на одном из них, но все же решил, что ошибся. Однако женщина опровергла его сомнения.– С вас восемьдесят долларов, сэр, – сказала она. Карелла моргнул ошарашенный. Восемьдесят разделить на два – это сорок долларов за одно место! – Будете платить чеком или наличными? – спросила женщина.Карелла не носил с собой никакой кредитной карточки. Он вообще не знал ни одного полицейского с кредитными карточками. На минуту его охватила паника. Было ли у него в бумажнике восемьдесят долларов? Оказалось, что в бумажнике лежало девяносто два доллара. Это означало, что нужно позвонить домой и попросить Тедди взять с собой немного денег на вечер. Он неохотно расставался с наличными. Хотелось надеяться, что спектакль будет незаурядный. Он пошел к телефону-автомату в холле. Фанни, экономка Кареллы, сняла трубку после четвертого гудка.– Квартира Кареллы, – сказала она.– Фанни, привет, это я, – сказал он. – Пожалуйста, передай кое-что Тедди. Во-первых, скажи ей, что у меня два билета на шоу под названием «Жирная задница». И я подумал, что мы можем пообедать в городе перед шоу. Я встречу ее в шесть тридцать в ресторанчике под названием «О'Мэлли», она знает его, мы бывали там раньше. Скажи ей еще, чтобы взяла побольше денег, у меня кончились.– Сколько ей взять денег? – спросила Фанни.– Чтобы хватило на обед.– Я планировала сделать свиные отбивные, – сказала Фанни.– Извини, – сказал он. – Это неожиданное мероприятие.– Гм, – сказала Фанни.Он представил себе, как она стоит с трубкой в руке в гостиной. Фанни Ноулс было за пятьдесят, она говорила с ирландским выговором, волосы у нее были голубые, она носила пенсне, весила около ста пятидесяти фунтов и вела хозяйство в доме Кареллы железной рукой начиная с того дня, когда она явилась сюда в качестве временного подарка от отца Тедди – десять лет назад. Фанни была профессиональной медсестрой, и первоначально ее взяли в семью только на месяц, чтобы освободить Тедди, пока она не сможет сама справляться с крошками-близнецами. Фанни по своей инициативе предложила остаться дольше и получать от них жалованье, которое они могут себе позволить выплачивать ей. Она сказала, что больше не желает измерять температуру у умирающих стариков. И вот она осталась жить с ними. Ее молчание в телефонной трубке было угрожающим.– Фанни, извини, пожалуйста, – сказал он. – Это как бы деловой поход в театр.– А что мне делать с дюжиной свиных отбивных?– Сделай «касуле», – сказал он.– Что еще за «касуле»? – спросила она с возмущением.– Это своего рода рагу, посмотри в поваренной книге, – сказал он. – Ты передашь Тедди мою просьбу?– Когда она придет домой, – сказала Фанни. – То есть с минуты на минуту. Ей придется бежать сломя голову, чтобы успеть на встречу с тобой в центре города в шесть тридцать.– Ну так передашь ей?– Передам, – сказала Фанни и повесила трубку.Он тоже повесил трубку на рычаг, вышел из театра, нашел дорожку, которая вела к служебному входу, подошел и постучал.Ему открыл старик и уставился на него.– Билетная касса с передней стороны, – сказал он.Карелла показал ему значок и удостоверение.– Я пришел за списком.– Каким списком?– Всех сотрудников.– Ах, да! Мистер Картер звонил мне. Заходите. У меня здесь есть список на доске объявлений, но отдать его я не могу, он у меня только один.Карелла подошел к списку, который висел на стене рядом с телефоном, и посмотрел на него. Четыре машинописные страницы. Он взглянул на часы.– Хорошо, – сказал он. – А если я заберу его и сделаю ксерокс?– Нельзя, – сказал старик. – У меня он только один.– Я надеялся...– А как нам связаться с актером, если он не явился за полчаса до начала спектакля? Как тогда мы будем вызывать запасную танцовщицу, если основная заболела или с ней что-то случилось? Этот список должен постоянно быть здесь, именно там, где он находится. – Старик помолчал. – Хотите совет?Карелла вздохнул, сел на высокий табурет у настенного телефона и начал переписывать список в свой блокнот. * * * Прачечная самообслуживания находилась на углу Калвер-авеню и Десятой улицы. В этом квартале на протяжении многих лет жили исключительно ирландцы, но теперь сюда пришли также черные и пуэрториканцы. Итак, различные народы плавились и переплавлялись, смешивались, как и в других точках нашего города, однако жители этого района не верили в «горнило Америки». Они считали «горнило» пустой болтовней. Пусть они ходили в одни и те же супермаркеты и магазины готового платья, пусть они заправлялись на одних и тех же бензоколонках и ездили в том же метро, пусть они носили одежду в одни и те же прачечные самообслуживания, пусть он ели гамбургеры в одних и тех же закусочных, но, когда доходило до общения, ирландцы общались с ирландцами, черные дружили с черными, а пуэрториканцы встречались с пуэрториканцами: хватит с нас этой болтовни про братство народов.Эйлин Берк с ее кожей цвета персиков со сливками, рыжими волосами и зелеными глазами могла бы сойти за девушку с иберийскими корнями – именно на это они и надеялись. Если Трусоватый бандит, как остроумно прозвали его ребята из 87-го участка, ворвется в прачечную самообслуживания со своим «магнумом» калибра 0,357, увидит Эйлин и поймет, что она из полиции, то в ее груди он проделает дыру, в которую сможет пролететь бильярдный шар. Нет, Эйлин Берк не хотела превращаться в мертвую героиню. Эйлин Берк хотела стать первой женщиной – начальником розыска в городе, но не через свой труп. Для сегодняшней работы она была одета несколько более скромно, чем если бы вышла на уличную прогулку в качестве приманки для насильника. Ее рыжие волосы были стянуты резинкой на макушке и прикрыты бурым платком, завязанным под подбородком. Платок скрывал ее золотые серьги, которые она считала «счастливыми» амулетами. На ней было пальто под цвет платка, коричневые гольфы до колен, коричневые резиновые сапожки. Она сидела на желтом пластиковом стуле в очень холодной прачечной и смотрела, как ее грязное белье (или довольно грязное белье, которое ей выдали в 87-м участке) крутилось в стиральной машине. Над входом в прачечную то и дело вспыхивала неоновая вывеска. Оранжевая надпись «Прачечная» сменялась на зеленую: «Самообслуживание». В приоткрытой сумке на коленях под салфетками «Клинекс» лежал «специальный» пистолет калибра 0,38.Менеджер прачечной не знал, что Эйлин из полиции. Менеджер прачечной работал всегда в вечернюю смену. Он приходил в четыре и уходил в полночь: он запирал дверь и отправлялся домой. Каждое утро хозяин прачечной приходил отпирать стиральные машины, высыпал монетки в большой серый мешок и отвозил его в банк. В этом состояла работа хозяина: он извлекал монеты из стиральных машин. У хозяина было тридцать семь прачечных самообслуживания по городу, и он жил в очень хорошем районе Маджеста. Он не забирал деньги из стиральных машин при закрытии, так как считал, что это опасно. Да так оно и было на самом деле. Он считал, что пусть лучше его тридцать семь ночных менеджеров по городу просто запрут двери, включат сигнализацию и идут домой. В этом состояла их работа – этих ночных менеджеров. Другие их обязанности включали размен мелочи для дам, которые приносили грязную одежду, вызов технической службы, если происходила поломка, они также должны были следить, чтобы не крали дешевую пластиковую мебель из разных прачечных. Впрочем, о мебели хозяин не слишком беспокоился, так как мебелью его снабжал кузен. Бывало, хозяину приходило в голову, что у каждого менеджера есть ключ от сигнализации и если все тридцать семь менеджеров сговорятся с одним взломщиком, то они откроют прачечные, взломают стиральные машины – и что дальше? Да ничего страшного. Кроме того, ему приятно было считать всех своих менеджеров чистыми и непорочными.Детектив Хэл Уиллис знал, что ночной менеджер в прачечной на углу Десятой и Калвер был чист и непорочен: тот не догадывался, что Эйлин Берк из полиции. Он также не догадывался, что Хэл Уиллис, сидящий в неприметном зеленом «Торнадо» напротив соседнего бара, тоже полицейский. На самом деле ночной менеджер даже представить себе не мог, что 87-й участок избрал его милое заведение для засады, исходя из предположения, что Трусоватый бандит придет сюда в этот вечер. На протяжении последних трех недель Трусоватый бандит грабил прачечные, расположенные по обе стороны авеню Калвер, постепенно продвигаясь все ближе и ближе к деловому центру. Прачечная, которую он грабил три дня назад, находилась на южной стороне авеню. Прачечная, в которой сегодня была устроена засада, находилась на восемь кварталов ближе к деловому центру города, на северной стороне авеню.Трусоватый бандит не был мелким воришкой. За два месяца, в течение которых он орудовал на авеню Калвер, вначале на соседнем участке, затем, продвинувшись на территорию 87-го, он награбил – как следовало из заявлений женщин, ставших его жертвами, – шестьсот долларов наличными, двенадцать обручальных колец, четыре золотых медальона, золотое кольцо с бриллиантом в один карат и двадцать две пары трусиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32