Бенни молитвенно прикрыл глаза и тут же открыл их снова, услышав, как хлопнула дверь. Долговязый костлявый тип с нейлоновым чулком, закрывавшим лицо (Господи, с тоской вздохнул Бенни, опять этот неизбежный чулок, и обязательно нейлоновый! Ну как им не надоест, честное слово?!), и в дурацкой белой шляпе, нахлобученной чуть не на самый нос, с тяжелым автоматическим пистолетом 45-го калибра замер на пороге.
— Не дергаться, — прохрипел он. Черное дуло пистолета угрожающе шевельнулось — точь-в-точь жерло пушки где-нибудь на берегах Гибралтара!
Все замерли. Стало тихо как в могиле. Впрочем, ничего удивительного — все сидевшие за столом, кроме Селии, оказавшейся у противоположного конца, прекрасно отдавали себе отчет, что оружие в руке незнакомца направлено как раз на них.
А в таких условиях, и это всем известно, лучше не дергаться.
Долговязый незнакомец с чулком на голове проворно обошел стол и сгреб в кучу аккуратные пачечки денег, высившиеся перед каждым игроком, — точнехонько пятьдесят две тысячи, поскольку, как выяснилось, по меньшей мере двое из игроков все же поступили как Бенни и принесли ровно десять тысяч, зажав полагавшиеся Селии комиссионные. Грабитель, лица которого так и не смогли различить, смахнул деньги в хозяйственную сумку с эмблемой магазина А&Р и неторопливо направился к двери, по-прежнему угрожающе поводя пистолетом из стороны в сторону.
Дверь с шумом захлопнулась за его спиной.
От злости и горечи Бенни чуть было не завыл.
* * *
Лейтенант Александер Боццарис неторопливо шел по улице.
Он направлялся к квартире Селии Месколаты, намереваясь накрыть собравшуюся там теплую компанию и хорошенько пощипать игроков, когда вдруг мельком заметил бегущего ему навстречу высокого костлявого мужчину. Боццарис растерянно заморгал — лицо мужчины обтягивал черный нейлоновый чулок, в руках он держал хозяйственную сумку, мотавшуюся на бегу из стороны в сторону. Лейтенант не поверил собственным глазам — из нее сыпались долларовые бумажки. И тогда он понял, что пора принимать меры.
— Стоять! — взревел он. — Полиция!
Глава 11
ДОМИНИК ПО ПРОЗВИЩУ ГУРУ
В тот вечер Доминик был одет в клетчатую рубаху, синие джинсы, коричневые хлопчатобумажные перчатки и черные спортивные ботинки на резиновой подошве — свою обычную униформу. В правой руке он сжимал черный кожаный портфель с орудиями своего ремесла: ручной дрелью и целым набором разных сверл, небольшим ломиком, «фомкой», отмычками всех размеров и видов, пробойником и болванками ключей, ножовкой, кусачками и вагой весьма хитрой конструкции — она разбиралась на три части и занимала совсем немного места. Через левое плечо был перекинут ремень, на котором болталась сумка вроде той, с которой ходят в прачечную, — она была битком набита всем тем, чем ему посчастливилось поживиться нынешней ночью. Обе сумки, понятное дело, весили немало, и Доминик заранее знал, какого труда ему будет стоить одолеть несколько пролетов узкой пожарной лестницы, взбегавшей под самую крышу по задней стене дома, да еще притом, что вместо ступеней на ней были тонкие железные прутья. Но, как философски думал он, каждая профессия имеет свои достоинства и свои недостатки.
Этот дом Доминик облюбовал после трех недель упорных поисков и тогда же решил, что нынешний вечер, четверг, подойдет ему как нельзя лучше. Все дело в том, что в четверг прислуга получала выходной, а это значило, что большинство жильцов будут вынуждены ужинать вне дома. Следовательно, продолжал рассуждать Доминик, квартиры их на какое-то время опустеют, и, возможно, надолго. А значит, их можно будет навестить, причем сделать это спокойно, без спешки и риска, что хозяин вернется домой в самый неподходящий момент, — Доминик, как всякий серьезный и обстоятельный человек и к тому же специалист своего дела, терпеть не мог, когда ему мешали.
Сейчас было чуть больше половины одиннадцатого. К этому времени он успел спокойно обчистить три квартиры и уже подумывал было на этом закончить и отправиться домой. Но поскольку вечер начался так удачно и он нисколько не устал, даже наоборот — чувствовал какой-то удивительный подъем сил (просто забавно, как легко воспрять духом, когда с самого начала все идет как по маслу!), в конце концов, поколебавшись, он решил заглянуть еще в одну квартиру, а уж потом с чистой совестью вернуться домой.
Квартира, на которой он остановил свой выбор, находилась на десятом этаже, с задней стороны здания, и пожарная лестница проходила прямо возле самого окна. Света в нем не было.
Судя по всему, кондиционера в квартире тоже не было, поскольку одна створка окна была приоткрыта. Доминик осуждающе пожал плечами. Разве так можно, подумал он. Наверняка какие-нибудь деревенские простофили, фыркнул он про себя, в городе без году неделя!
Взобравшись по пожарной лестнице к самому окну, он бесшумно проскользнул в комнату. Дверь, которая, судя по всему, вела в коридор, была плотно закрыта. Доминик прислушался — он никак не мог понять, есть кто-нибудь дома или же квартира пуста. Но все было спокойно: ни звука, ни шороха шагов, ни предательской полоски света под дверью, говорившей о том, что хозяева дома. Он немного расслабился и бесшумно двинулся вперед в своих мягких ботинках. Подойдя к двери, приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Ни звука, все по-прежнему было тихо. Удовлетворенно вздохнув, Доминик вытащил из кармана крохотный фонарик, включил его и огляделся по сторонам.
Судя по всему, он попал в спальню, но, увы, не хозяйскую.
Доминик разочарованно покачал головой — узенькая постель возле самой стены, над ней какая-то олеография в жалкой, простенькой рамочке. Пустой номер, вздохнул он. Возле противоположной стены — гардероб, на самом верху — простенький будильник. То же самое, уныло подумал он. Стул с прямой спинкой и жестким сиденьем, небольшой диванчик и возле него еще одна закрытая дверь, скорее всего, в чулан. Доминик осторожно приоткрыл ее и посветил внутрь. Три пустые металлические вешалки уныло покачивались посредине. «Здорово!» — подумал он. На полке возле перекладины — сетка для ловли рыбы и серя мягкая мужская шляпа с продольной вмятиной. Прикрыв дверь, он было подумал, а не плюнуть ли на это дело. Но потом решил все-таки для очистки совести заглянуть в другие комнаты. Он уже был возле самой двери, как вдруг услышал в коридоре приглушенные голоса. Поспешно юркнув в чулан, Доминик успел бесшумно прикрыть за собой дверь и затих.
«Успел!» — с ликованием подумал он за мгновение до того, как в комнате вспыхнул свет.
— А почему мне нельзя дождаться и посмотреть Джонни Карсона? — услышал он тонкий мальчишеский голос.
— Потому, что уже пора спать, — ответила женщина.
— А мама всегда разрешает мне посидеть до двенадцати, — возразил мальчик.
— Быть этого не может! А потом, твоей мамы здесь нет.
— Но это правда, я клянусь!
«Мальчишка, вот проклятье», — чертыхнулся про себя Доминик.
— А можно мне стакан молока? — снова спросил мальчик.
— Ты только что выпил, — возразила женщина.
«Ну же, взмолился про себя Доминик, — отправь маленького паршивца в постель!»
— А теперь прочитай вечернюю молитву и залезай под одеяло! — скомандовала женщина.
До слуха Доминика долетел какой-то неясный шорох — возможно, это мальчик залез на постель и стал коленками на ее край, чтобы помолиться. Проклятье, беспомощно вздохнул он, вот уж не повезло так не повезло, ничего не скажешь!
— Спать пора, — начал мальчик, — иду ко сну. Крепко глазки я сомкну. Боже, взгляд твоих очей над кроваткой будь моей!
Благослови, Господи, маму и папу.
Доминик передернул плечами. Что-то зашелестело, потом скрипнули пружины, будто мальчишка ворочался с боку на бок, устраиваясь поудобнее.
— А теперь спокойной ночи, — сказала женщина.
— Спокойной ночи, — откликнулся мальчик.
Шаги направились к двери.
— Ой, я забыл снять часы, — вдруг воскликнул мальчишка. — Терпеть не могу слушать, как они тикают! Заснуть не дают.
«Отлично, — одобрительно кивнул Доминик. — Снимай их, парень, и считай, что видишь их в последний раз!»
Женские шаги прошелестели мимо и замерли возле кровати.
Наступила тишина, потом раздался неясный шорох. Снова шаги: от кровати через всю комнату к гардеробу. Потом снова к двери.
— Спокойной ночи, Ида.
«Спокойной ночи», — прибавил про себя Доминик.
— Спокойной ночи, Льюис, — ответила женщина.
Щелкнул выключатель, и комната погрузилась в темноту. Чуть слышно хлопнула дверь, раздался еще один щелчок, и предательская полоска света под дверью тоже исчезла. Наступила тишина.
Затаившись в темноте, Доминик нетерпеливо ждал. А ведь мог быть уже дома, уныло подумал он, в постели, к тому же с Виргинией, вместо того чтобы корячиться тут в темном чулане, задыхаясь от пыли и чувствуя, как немеет шея, упиравшаяся в острый край полки. Однако, может, не все еще потеряно, и эти часики вознаградят его за все неудобства.
Он прождал еще с полчаса, затаившись в темноте, дожидаясь, пока мальчишка уснет. Потом, тихонько приоткрыл чуть слышно скрипнувшую дверь чулана и прислушался. С кровати до него донеслось ровное дыхание уснувшего малыша. Доминик пошире приоткрыл дверь, выждал еще минут пять и затем решил — пора. Прокравшись на цыпочках через всю комнату, он подобрался к гардеробу и провел рукой по его верхней крышке, на ощупь сгреб часы и не глядя схватил их. Через мгновение он уже перемахнул через подоконник в вязкую темноту за окном. Сумка по-прежнему свисала с плеча, туфли на резиновой подошве он зажал в руке. Похищенные часы мирно покоились в кармане синих джинсов. Он так и не посмотрел на них, пока, минут за десять до полуночи, не оказался наконец у себя дома.
Зевнув, Доминик снова сунул часы в карман и погрузился в сон.
Глава 12
ФРЕДДИ
Выбранного Марио Аззеккой посланца звали Фредди Коррьер. Как было заранее условлено, он появился в офисе на Саттон-Плейс в девять тридцать, получил от адвоката исчерпывающие инструкции и поспешно направился на Двадцать четвертую улицу, в квартиру, которую занимал Бенни Нэпкинс. Ни самого Бенни, ни Жанетт Кей дома не оказалось, поэтому Фредди вышел на улицу, дошел до угла, где был телефон-автомат, и оттуда позвонил Аззекке, спрашивая, что делать дальше. Адвокат велел дождаться Нэпкинса во что бы то ни стало, хоть бы пришлось проторчать у него под дверью до самого утра.
К половине первого Фредди подсчитал, что поднимался в квартиру Бенни раза четыре, не меньше. Бенни жил на четвертом этаже дома, в котором не было лифта. А одолеть пять лестничных пролетов вверх-вниз, к тому же проделать это пять раз за какие-нибудь два с половиной часа — с ума сойти можно! Такая гимнастика заставит кого угодно умирать от жажды. К счастью, неподалеку, на Двадцать пятой улице, был небольшой, но уютный бар, так что между утомительными визитами в пустую квартиру Бенни Фредди мог позволить себе немного отдохнуть в приятной атмосфере, а заодно пропустить стаканчик. Точнее, к половине первого он успел уговорить уже не один, а целых шесть стаканчиков превосходного виски, запив их бутылкой пива. Подумав, приказал принести вторую, дав себе слово снова наведаться к Бенни никак не позже часа — сразу же, как допьет ее.
И как раз в эту минуту в баре появилась Сара.
Фредди знал ее еще по тем временам, когда Сара работала на Бобби Меццано, в его заведении на Сорок пятой улице. Это была долговязая чернокожая девица с вечно взлохмаченной копной иссиня-черных волос, с ослепительно сверкавшими белыми как сахар зубами и весьма привлекательными упругими грудками. На ней было платье из шелкового трикотажа, облегавшее тело как перчатка, а под платьем, по причине летнего времени, а вернее, по неписаным законам ее профессии, не было ничего. Фредди заметил это с первого взгляда.
— Привет, Сара, — окликнул он, — каким это ветром тебя сюда занесло? Я хочу сказать, в эту часть города?
— Кто это? — спросила Сара, вглядываясь в сумрак бара возле стойки, где, нежно поглаживая бутылку с пивом, сидел Фредди.
— Я, — подмигнул он, — Фредди Коррьер.
— Фредди, — обрадовалась она, — привет! — И направилась к нему. — Купишь девушке выпить?
— Конечно, — галантно кивнул Фредди и, повернувшись к бармену, щелкнул пальцами. — Что ты предпочитаешь?
— А я думала, что это мне следует задать тебе этот вопрос, — хихикнула Сара и громко расхохоталась.
— О… конечно! — спохватился Фредди и тоже захохотал.
Правда, смысл ее шутки до него так и не дошел, но какого черта, подумал он. — Так что ты будешь пить? — спросил он.
— Вермут с бальзамом из черной смородины, — ответила Сара.
— Да? — удивился Фредди.
— Что будете пить? — спросил подошедший бармен.
— Вермут с бальзамом из черной смородины, — повторила Сара.
Бармен недовольно скривился, с сомнением посмотрел на нее, покачал головой, но, ничего не сказав, отошел.
— Надо же, вермут с бальзамом из черной смородины! — удивился Фредди. — А я никогда не пробовал ничего подобного!
— Классная штука! Попробуй как-нибудь, сам увидишь, — посоветовала Сара. — Когда принесут, так и быть, дам тебе отхлебнуть глоточек. Согласен? Ма-аленький глоточек из моего бокала. — И она насмешливо подмигнула.
— Идет, — ответил Фредди и незаметно бросил взгляд на часы. — Так ты так и не сказала, каким ветром тебя сюда занесло. Я-то думал, что ты обычно промышляешь в Антуане.
— Чушь! — фыркнула Сара. — Где хочу, там и промышляю!
— Да? — переспросил Фредди.
— Да, — отрезала Сара.
— Один вермут с бальзамом из черной смородины, — прожурчал над ними бармен. Прошу прощения, бальзама из черной смородины не оказалось, так что это, видите ли, чистый вермут.
— А что это за чертовщина такая — бальзам из черной смородины? — удивился Фредди.
— Это ликер, — объяснила Сара.
— Серьезно?
— Да, — подтвердил бармен, — только у нас его нет. — Он хмуро покосился в сторону Сары и вернулся в свой угол за стойку бара, чтобы снова уставиться в экран телевизора.
— Дьявольщина, — выругалась Сара, — сегодня все не слава Богу! — и подняла стакан, словно чокаясь. — Твое здоровье!
— Салют! — кивнул Фредди, щегольнув одним из двух известных ему итальянских слов. Еще одно, которое он знал, представляло на самом деле два, но он этого, к счастью, не знал. — А что еще сегодня не так? — полюбопытствовал он.
— Да все, — буркнула хмурая Сара и сделала большой глоток.
Отодвинув в сторону стакан, она вытащила из пачки сигарету и поднесла ее к губам. — Договаривалась тут встретиться с одним типом еще в двенадцать. Жду его, жду, а этот ублюдок так и не появился.
— Вот как? — Фредди покачал головой.
— Вот так! Уж и комнату сняла, и все…
— Вот как? — повторил Фредди.
— Вот так, — вздохнула Сара.
— Странно! Вот уж никогда бы не подумал, — покачал он головой. — Такая красивая девушка!
— Вот и мне странно, — фыркнула Сара, выпустив изо рта струю дыма, и поднесла к губам бокал. — Стыд и позор, скажу я вам! К тому же и за комнату я заплатила вперед, и все такое…
— Вот как? — протянул Фредди и опять украдкой покосился на часы. Было без десяти час.
— Вот так! — передразнила Сара. — О Боже! — уныло вздохнула она и сделала большой глоток. — Что меня больше всего бесит, так это то, что проклятая комната пропадает. А за нее ведь заплачено!
— А где эта самая комната? — рассеянно спросил Фредди.
— На Двадцать первой.
— Вот как? — удивился он.
— Вот так.
— Так это ж неподалеку!
— Практически за углом, — сказала Сара и задумчиво положила ногу на ногу.
— Мне нужно занести кое-что на угол Двадцать четвертой и Третьей, — сообщил Фредди, немного помявшись.
— Вот как?
— Да. Но после этого я буду свободен как ветер, — продолжал он. — Если мне придет охота провести с тобой часок, — помялся он, — сколько это будет стоить?
— Ну… ты ведь понимаешь, я уже уплатила за комнату.
— Да, да, так сколько? Сколько ты за нее заплатила?
— Двенадцать долларов.
— Вот как?
— Вот так!
— А ты сколько стоишь?
— Я? Двадцать пять.
— Вот как?
— Вот так, — фыркнула Сара.
— Стало быть, все вместе тридцать восемь долларов? — уточнил Фредди.
— Тридцать семь, — поправила Сара.
— Двенадцать и двадцать пять… — повторил Фредди, поднял глаза к потолку и пошевелил губами. — Верно, тридцать семь.
Что ж, неплохо.
— Да уж, в самую точку попал. Многие девушки берут куда дороже.
— Вот как? — удивился Фредди.
— Вот так! — подмигнула Сара.
— Ладно. Послушай, может, прогуляемся вместе до Двадцать четвертой улицы, а? Проводишь меня, я занесу, что мне нужно, а потом отправимся к тебе? Идет?
— Звучит неплохо, — хмыкнула Сара.
— Значит, идет?
— Идет.
Фредди заплатил за выпивку, и они вместе направились на Двадцать четвертую улицу. Сара осталась ждать внизу, а он опять, кряхтя, преодолел пять лестничных пролетов до квартиры Бенни Нэпкинса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— Не дергаться, — прохрипел он. Черное дуло пистолета угрожающе шевельнулось — точь-в-точь жерло пушки где-нибудь на берегах Гибралтара!
Все замерли. Стало тихо как в могиле. Впрочем, ничего удивительного — все сидевшие за столом, кроме Селии, оказавшейся у противоположного конца, прекрасно отдавали себе отчет, что оружие в руке незнакомца направлено как раз на них.
А в таких условиях, и это всем известно, лучше не дергаться.
Долговязый незнакомец с чулком на голове проворно обошел стол и сгреб в кучу аккуратные пачечки денег, высившиеся перед каждым игроком, — точнехонько пятьдесят две тысячи, поскольку, как выяснилось, по меньшей мере двое из игроков все же поступили как Бенни и принесли ровно десять тысяч, зажав полагавшиеся Селии комиссионные. Грабитель, лица которого так и не смогли различить, смахнул деньги в хозяйственную сумку с эмблемой магазина А&Р и неторопливо направился к двери, по-прежнему угрожающе поводя пистолетом из стороны в сторону.
Дверь с шумом захлопнулась за его спиной.
От злости и горечи Бенни чуть было не завыл.
* * *
Лейтенант Александер Боццарис неторопливо шел по улице.
Он направлялся к квартире Селии Месколаты, намереваясь накрыть собравшуюся там теплую компанию и хорошенько пощипать игроков, когда вдруг мельком заметил бегущего ему навстречу высокого костлявого мужчину. Боццарис растерянно заморгал — лицо мужчины обтягивал черный нейлоновый чулок, в руках он держал хозяйственную сумку, мотавшуюся на бегу из стороны в сторону. Лейтенант не поверил собственным глазам — из нее сыпались долларовые бумажки. И тогда он понял, что пора принимать меры.
— Стоять! — взревел он. — Полиция!
Глава 11
ДОМИНИК ПО ПРОЗВИЩУ ГУРУ
В тот вечер Доминик был одет в клетчатую рубаху, синие джинсы, коричневые хлопчатобумажные перчатки и черные спортивные ботинки на резиновой подошве — свою обычную униформу. В правой руке он сжимал черный кожаный портфель с орудиями своего ремесла: ручной дрелью и целым набором разных сверл, небольшим ломиком, «фомкой», отмычками всех размеров и видов, пробойником и болванками ключей, ножовкой, кусачками и вагой весьма хитрой конструкции — она разбиралась на три части и занимала совсем немного места. Через левое плечо был перекинут ремень, на котором болталась сумка вроде той, с которой ходят в прачечную, — она была битком набита всем тем, чем ему посчастливилось поживиться нынешней ночью. Обе сумки, понятное дело, весили немало, и Доминик заранее знал, какого труда ему будет стоить одолеть несколько пролетов узкой пожарной лестницы, взбегавшей под самую крышу по задней стене дома, да еще притом, что вместо ступеней на ней были тонкие железные прутья. Но, как философски думал он, каждая профессия имеет свои достоинства и свои недостатки.
Этот дом Доминик облюбовал после трех недель упорных поисков и тогда же решил, что нынешний вечер, четверг, подойдет ему как нельзя лучше. Все дело в том, что в четверг прислуга получала выходной, а это значило, что большинство жильцов будут вынуждены ужинать вне дома. Следовательно, продолжал рассуждать Доминик, квартиры их на какое-то время опустеют, и, возможно, надолго. А значит, их можно будет навестить, причем сделать это спокойно, без спешки и риска, что хозяин вернется домой в самый неподходящий момент, — Доминик, как всякий серьезный и обстоятельный человек и к тому же специалист своего дела, терпеть не мог, когда ему мешали.
Сейчас было чуть больше половины одиннадцатого. К этому времени он успел спокойно обчистить три квартиры и уже подумывал было на этом закончить и отправиться домой. Но поскольку вечер начался так удачно и он нисколько не устал, даже наоборот — чувствовал какой-то удивительный подъем сил (просто забавно, как легко воспрять духом, когда с самого начала все идет как по маслу!), в конце концов, поколебавшись, он решил заглянуть еще в одну квартиру, а уж потом с чистой совестью вернуться домой.
Квартира, на которой он остановил свой выбор, находилась на десятом этаже, с задней стороны здания, и пожарная лестница проходила прямо возле самого окна. Света в нем не было.
Судя по всему, кондиционера в квартире тоже не было, поскольку одна створка окна была приоткрыта. Доминик осуждающе пожал плечами. Разве так можно, подумал он. Наверняка какие-нибудь деревенские простофили, фыркнул он про себя, в городе без году неделя!
Взобравшись по пожарной лестнице к самому окну, он бесшумно проскользнул в комнату. Дверь, которая, судя по всему, вела в коридор, была плотно закрыта. Доминик прислушался — он никак не мог понять, есть кто-нибудь дома или же квартира пуста. Но все было спокойно: ни звука, ни шороха шагов, ни предательской полоски света под дверью, говорившей о том, что хозяева дома. Он немного расслабился и бесшумно двинулся вперед в своих мягких ботинках. Подойдя к двери, приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Ни звука, все по-прежнему было тихо. Удовлетворенно вздохнув, Доминик вытащил из кармана крохотный фонарик, включил его и огляделся по сторонам.
Судя по всему, он попал в спальню, но, увы, не хозяйскую.
Доминик разочарованно покачал головой — узенькая постель возле самой стены, над ней какая-то олеография в жалкой, простенькой рамочке. Пустой номер, вздохнул он. Возле противоположной стены — гардероб, на самом верху — простенький будильник. То же самое, уныло подумал он. Стул с прямой спинкой и жестким сиденьем, небольшой диванчик и возле него еще одна закрытая дверь, скорее всего, в чулан. Доминик осторожно приоткрыл ее и посветил внутрь. Три пустые металлические вешалки уныло покачивались посредине. «Здорово!» — подумал он. На полке возле перекладины — сетка для ловли рыбы и серя мягкая мужская шляпа с продольной вмятиной. Прикрыв дверь, он было подумал, а не плюнуть ли на это дело. Но потом решил все-таки для очистки совести заглянуть в другие комнаты. Он уже был возле самой двери, как вдруг услышал в коридоре приглушенные голоса. Поспешно юркнув в чулан, Доминик успел бесшумно прикрыть за собой дверь и затих.
«Успел!» — с ликованием подумал он за мгновение до того, как в комнате вспыхнул свет.
— А почему мне нельзя дождаться и посмотреть Джонни Карсона? — услышал он тонкий мальчишеский голос.
— Потому, что уже пора спать, — ответила женщина.
— А мама всегда разрешает мне посидеть до двенадцати, — возразил мальчик.
— Быть этого не может! А потом, твоей мамы здесь нет.
— Но это правда, я клянусь!
«Мальчишка, вот проклятье», — чертыхнулся про себя Доминик.
— А можно мне стакан молока? — снова спросил мальчик.
— Ты только что выпил, — возразила женщина.
«Ну же, взмолился про себя Доминик, — отправь маленького паршивца в постель!»
— А теперь прочитай вечернюю молитву и залезай под одеяло! — скомандовала женщина.
До слуха Доминика долетел какой-то неясный шорох — возможно, это мальчик залез на постель и стал коленками на ее край, чтобы помолиться. Проклятье, беспомощно вздохнул он, вот уж не повезло так не повезло, ничего не скажешь!
— Спать пора, — начал мальчик, — иду ко сну. Крепко глазки я сомкну. Боже, взгляд твоих очей над кроваткой будь моей!
Благослови, Господи, маму и папу.
Доминик передернул плечами. Что-то зашелестело, потом скрипнули пружины, будто мальчишка ворочался с боку на бок, устраиваясь поудобнее.
— А теперь спокойной ночи, — сказала женщина.
— Спокойной ночи, — откликнулся мальчик.
Шаги направились к двери.
— Ой, я забыл снять часы, — вдруг воскликнул мальчишка. — Терпеть не могу слушать, как они тикают! Заснуть не дают.
«Отлично, — одобрительно кивнул Доминик. — Снимай их, парень, и считай, что видишь их в последний раз!»
Женские шаги прошелестели мимо и замерли возле кровати.
Наступила тишина, потом раздался неясный шорох. Снова шаги: от кровати через всю комнату к гардеробу. Потом снова к двери.
— Спокойной ночи, Ида.
«Спокойной ночи», — прибавил про себя Доминик.
— Спокойной ночи, Льюис, — ответила женщина.
Щелкнул выключатель, и комната погрузилась в темноту. Чуть слышно хлопнула дверь, раздался еще один щелчок, и предательская полоска света под дверью тоже исчезла. Наступила тишина.
Затаившись в темноте, Доминик нетерпеливо ждал. А ведь мог быть уже дома, уныло подумал он, в постели, к тому же с Виргинией, вместо того чтобы корячиться тут в темном чулане, задыхаясь от пыли и чувствуя, как немеет шея, упиравшаяся в острый край полки. Однако, может, не все еще потеряно, и эти часики вознаградят его за все неудобства.
Он прождал еще с полчаса, затаившись в темноте, дожидаясь, пока мальчишка уснет. Потом, тихонько приоткрыл чуть слышно скрипнувшую дверь чулана и прислушался. С кровати до него донеслось ровное дыхание уснувшего малыша. Доминик пошире приоткрыл дверь, выждал еще минут пять и затем решил — пора. Прокравшись на цыпочках через всю комнату, он подобрался к гардеробу и провел рукой по его верхней крышке, на ощупь сгреб часы и не глядя схватил их. Через мгновение он уже перемахнул через подоконник в вязкую темноту за окном. Сумка по-прежнему свисала с плеча, туфли на резиновой подошве он зажал в руке. Похищенные часы мирно покоились в кармане синих джинсов. Он так и не посмотрел на них, пока, минут за десять до полуночи, не оказался наконец у себя дома.
Зевнув, Доминик снова сунул часы в карман и погрузился в сон.
Глава 12
ФРЕДДИ
Выбранного Марио Аззеккой посланца звали Фредди Коррьер. Как было заранее условлено, он появился в офисе на Саттон-Плейс в девять тридцать, получил от адвоката исчерпывающие инструкции и поспешно направился на Двадцать четвертую улицу, в квартиру, которую занимал Бенни Нэпкинс. Ни самого Бенни, ни Жанетт Кей дома не оказалось, поэтому Фредди вышел на улицу, дошел до угла, где был телефон-автомат, и оттуда позвонил Аззекке, спрашивая, что делать дальше. Адвокат велел дождаться Нэпкинса во что бы то ни стало, хоть бы пришлось проторчать у него под дверью до самого утра.
К половине первого Фредди подсчитал, что поднимался в квартиру Бенни раза четыре, не меньше. Бенни жил на четвертом этаже дома, в котором не было лифта. А одолеть пять лестничных пролетов вверх-вниз, к тому же проделать это пять раз за какие-нибудь два с половиной часа — с ума сойти можно! Такая гимнастика заставит кого угодно умирать от жажды. К счастью, неподалеку, на Двадцать пятой улице, был небольшой, но уютный бар, так что между утомительными визитами в пустую квартиру Бенни Фредди мог позволить себе немного отдохнуть в приятной атмосфере, а заодно пропустить стаканчик. Точнее, к половине первого он успел уговорить уже не один, а целых шесть стаканчиков превосходного виски, запив их бутылкой пива. Подумав, приказал принести вторую, дав себе слово снова наведаться к Бенни никак не позже часа — сразу же, как допьет ее.
И как раз в эту минуту в баре появилась Сара.
Фредди знал ее еще по тем временам, когда Сара работала на Бобби Меццано, в его заведении на Сорок пятой улице. Это была долговязая чернокожая девица с вечно взлохмаченной копной иссиня-черных волос, с ослепительно сверкавшими белыми как сахар зубами и весьма привлекательными упругими грудками. На ней было платье из шелкового трикотажа, облегавшее тело как перчатка, а под платьем, по причине летнего времени, а вернее, по неписаным законам ее профессии, не было ничего. Фредди заметил это с первого взгляда.
— Привет, Сара, — окликнул он, — каким это ветром тебя сюда занесло? Я хочу сказать, в эту часть города?
— Кто это? — спросила Сара, вглядываясь в сумрак бара возле стойки, где, нежно поглаживая бутылку с пивом, сидел Фредди.
— Я, — подмигнул он, — Фредди Коррьер.
— Фредди, — обрадовалась она, — привет! — И направилась к нему. — Купишь девушке выпить?
— Конечно, — галантно кивнул Фредди и, повернувшись к бармену, щелкнул пальцами. — Что ты предпочитаешь?
— А я думала, что это мне следует задать тебе этот вопрос, — хихикнула Сара и громко расхохоталась.
— О… конечно! — спохватился Фредди и тоже захохотал.
Правда, смысл ее шутки до него так и не дошел, но какого черта, подумал он. — Так что ты будешь пить? — спросил он.
— Вермут с бальзамом из черной смородины, — ответила Сара.
— Да? — удивился Фредди.
— Что будете пить? — спросил подошедший бармен.
— Вермут с бальзамом из черной смородины, — повторила Сара.
Бармен недовольно скривился, с сомнением посмотрел на нее, покачал головой, но, ничего не сказав, отошел.
— Надо же, вермут с бальзамом из черной смородины! — удивился Фредди. — А я никогда не пробовал ничего подобного!
— Классная штука! Попробуй как-нибудь, сам увидишь, — посоветовала Сара. — Когда принесут, так и быть, дам тебе отхлебнуть глоточек. Согласен? Ма-аленький глоточек из моего бокала. — И она насмешливо подмигнула.
— Идет, — ответил Фредди и незаметно бросил взгляд на часы. — Так ты так и не сказала, каким ветром тебя сюда занесло. Я-то думал, что ты обычно промышляешь в Антуане.
— Чушь! — фыркнула Сара. — Где хочу, там и промышляю!
— Да? — переспросил Фредди.
— Да, — отрезала Сара.
— Один вермут с бальзамом из черной смородины, — прожурчал над ними бармен. Прошу прощения, бальзама из черной смородины не оказалось, так что это, видите ли, чистый вермут.
— А что это за чертовщина такая — бальзам из черной смородины? — удивился Фредди.
— Это ликер, — объяснила Сара.
— Серьезно?
— Да, — подтвердил бармен, — только у нас его нет. — Он хмуро покосился в сторону Сары и вернулся в свой угол за стойку бара, чтобы снова уставиться в экран телевизора.
— Дьявольщина, — выругалась Сара, — сегодня все не слава Богу! — и подняла стакан, словно чокаясь. — Твое здоровье!
— Салют! — кивнул Фредди, щегольнув одним из двух известных ему итальянских слов. Еще одно, которое он знал, представляло на самом деле два, но он этого, к счастью, не знал. — А что еще сегодня не так? — полюбопытствовал он.
— Да все, — буркнула хмурая Сара и сделала большой глоток.
Отодвинув в сторону стакан, она вытащила из пачки сигарету и поднесла ее к губам. — Договаривалась тут встретиться с одним типом еще в двенадцать. Жду его, жду, а этот ублюдок так и не появился.
— Вот как? — Фредди покачал головой.
— Вот так! Уж и комнату сняла, и все…
— Вот как? — повторил Фредди.
— Вот так, — вздохнула Сара.
— Странно! Вот уж никогда бы не подумал, — покачал он головой. — Такая красивая девушка!
— Вот и мне странно, — фыркнула Сара, выпустив изо рта струю дыма, и поднесла к губам бокал. — Стыд и позор, скажу я вам! К тому же и за комнату я заплатила вперед, и все такое…
— Вот как? — протянул Фредди и опять украдкой покосился на часы. Было без десяти час.
— Вот так! — передразнила Сара. — О Боже! — уныло вздохнула она и сделала большой глоток. — Что меня больше всего бесит, так это то, что проклятая комната пропадает. А за нее ведь заплачено!
— А где эта самая комната? — рассеянно спросил Фредди.
— На Двадцать первой.
— Вот как? — удивился он.
— Вот так.
— Так это ж неподалеку!
— Практически за углом, — сказала Сара и задумчиво положила ногу на ногу.
— Мне нужно занести кое-что на угол Двадцать четвертой и Третьей, — сообщил Фредди, немного помявшись.
— Вот как?
— Да. Но после этого я буду свободен как ветер, — продолжал он. — Если мне придет охота провести с тобой часок, — помялся он, — сколько это будет стоить?
— Ну… ты ведь понимаешь, я уже уплатила за комнату.
— Да, да, так сколько? Сколько ты за нее заплатила?
— Двенадцать долларов.
— Вот как?
— Вот так!
— А ты сколько стоишь?
— Я? Двадцать пять.
— Вот как?
— Вот так, — фыркнула Сара.
— Стало быть, все вместе тридцать восемь долларов? — уточнил Фредди.
— Тридцать семь, — поправила Сара.
— Двенадцать и двадцать пять… — повторил Фредди, поднял глаза к потолку и пошевелил губами. — Верно, тридцать семь.
Что ж, неплохо.
— Да уж, в самую точку попал. Многие девушки берут куда дороже.
— Вот как? — удивился Фредди.
— Вот так! — подмигнула Сара.
— Ладно. Послушай, может, прогуляемся вместе до Двадцать четвертой улицы, а? Проводишь меня, я занесу, что мне нужно, а потом отправимся к тебе? Идет?
— Звучит неплохо, — хмыкнула Сара.
— Значит, идет?
— Идет.
Фредди заплатил за выпивку, и они вместе направились на Двадцать четвертую улицу. Сара осталась ждать внизу, а он опять, кряхтя, преодолел пять лестничных пролетов до квартиры Бенни Нэпкинса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19