— Нет, у меня не возникнет сомнений.— И вы без колебаний отправили бы их на электрический стул?— Да. Если они виновны, то да.— Ас другой стороны, если будут представлены факты, которые могут быть признаны смягчающими обстоятельствами, то стали бы вы, исходя из своих морально-этических убеждений, просить суд о снисхождении при вынесении приговора этим подросткам?— Да, стал бы.— Так, а если бы нам удалось доказать, что было совершено менее тяжкое преступление, чем убийство первой степени, то, на основании изложенных фактов, согласились бы вы рассмотреть возможность их обвинения, например, в убийстве второй степени или в непредумышленном убийстве.— Я не понимаю, что вы имеете в виду.— Окружной прокурор имеет в виду, — вмешался Сэмелсон, — что в то время, как он будет пытаться доказать, что эти подростки совершили убийство первой степени, факты, представленные в суде, могут указывать на то, что на самом деле имело место менее тяжкое преступление, например, убийство второй степени или непредумышленное убийство. В таком случае будет ли мнение прокурора и обвинительный акт Большого жюри иметь решающее значение для вас и станете ли вы возражать против того, чтобы их обвинили в менее тяжком убийстве?— Нет, не стану.— А если в ходе судебного разбирательства будет доказано, что эти подростки не совершили никакого преступления, вы стали бы голосовать за оправдательный вердикт, за то, чтобы их освободили?— Да, стал бы.— Благодарю вас, — сказал Хэнк. — Прошу отвода для этого присяжного. * * * — Скажите, миссис Райли, где вы живете?— На пересечении Сто тридцать восьмой улицы и Брукнер-бульвара.— В вашем районе живет много пуэрториканцов?— Да, довольно много.— Вам нравится ваш район?— Да, там неплохо.— Но вы, кажется, не всем довольны?— Да, кое-что меня огорчает.— Что, например?— То что, район приходит в упадок.— Что вы имеете в виду под словами «прижадит в упадок»?— Ну, сами знаете.— Нет, я не знаю. Миссис Райли, не могли бы вы объяснить, что вы конкретно имеете в виду?— Прощу прощения, мистер Белл, — вмешался Сэмелсон, — но какое отношение к делу имеет ваш вопрос?— Ваша честь, на мой взгляд, это важно. Убитый подросток был пуэрториканцем. Я пытаюсь выяснить, считает ли миссис Райли, что район приходит в упадок именно потому, что в нем селятся пуэрториканцы.— Тогда попрошу вас обойтись без иносказаний и задавать вопросы напрямую.— Вы и в самом деле так считаете, миссис Райли?— Я считаю, что присутствие пуэрториканцев не самым благоприятным образом отражается на стоимости недвижимости…— Отвод, — потребовал Хэнк. * * * — Вы бы стали возражать в случае включения вас в список присяжных для участия в суде по делу об убийстве?— Да, я был бы против.— Почему?— За последние два года меня уже три раза назначали присяжным. Мне не нравится эта работа, и я хотел бы просить, чтобы меня больше не вызывали.— Что ж, если нет возражений, — угрюмо проговорил Сэмелсон, — то, полагаю, мы можем дать отвод этому сознательному гражданину. * * * — Миссис Франкворт, у вас есть дети?— Да. Трое.— Мальчики или девочки?— Две дочки и сын.— Сколько им лет?— Тринадцать, десять и восемь.— Вы смогли бы отправить этих подростков на электрический стул?— Да, наверное, да. Если они виновны.— А вы полагаете, что они виновны?— Еще не знаю.— Вы читали в газетах об этом происшествии?— Да.— И у вас не сложилось однозначеного мнения о том, виновны эти подростки или нет?— Нет. Я не верю тому, что пишут в газетах.— А вы поверите тому, что услышите в этом суде?— Да.— Вы станете верить всему, что здесь услышите?— Что вы имеете в виду?— Обвинение представит вам свою точку зрения на случившееся, защита — свою. А вынесение вердикта предполагает, что вы будете должны принять точку зрения лишь одной из сторон — либо той, либо другой.— Сначала я выслушаю доводы обоих, а уж затем решу» кто прав, а кто нет.— Миссис Франкворт, на ваш взгляд, убийство — это преступление?— Иногда да.— Но не всегда?— Я считаю, если человек совершает убийство, защищая свою жизнь, то его нельзя считать преступником.— Среди ваших знакомых есть пуэрториканцы?— Нет, сэр.— А вы стали бы возражать, если бы по соседству с вами поселилась семья пуэрториканцев?— Мне никогда не приходилось оказываться в такой ситуации, так что мне трудно судить об этом. Но полагаю, если бы они оказались порядочными людьми и хорошими соседями, то я не имела бы ничего против такого соседства.— Миссис Франкворт, вы живете в этом городе с самого рождения?— Нет.— А где вы родились?— В Англии. Наша семья перебралась в Америку, когда мне было двенадцать лет.— Благодарю вас, миссис Франкворт. С позволения суда мне хотелось бы внести этого присяжного в список. * * * — Каков род ваших занятий, мистер Эббини?— Я владею сетью ресторанов.— Где они расположены?— Здесь, в городе.— Вы принимаете на работу пуэрториканцов?— Да.— Почему?— Они прекрасные работники.— И сколько пуэрториканцев работает на вас?— Ну… я бы сказал, человек пятьдесят или около того.— Вы когда-либо общались с ними лично?— Конечно. Мне нравятся пуэрториканцы.— А негры у вас работают?— Нет.— Почему?— Просто не работают, и все.— Вы испытываете предубеждение против приема на работу негров, не так ли?— Да нет, я бы так не сказал. Просто у меня никогда не появлялось возможности брать их на работу, вот и все.— Мистер Белл, — вмешался Сэмелсон, — насколько я знаю, в данном деле нет фигурантов-негров. Процесс и без того обещает быть довольно длительным, и я не вижу резона затягивать его еще больше, задавая присяжным вопросы, не имеющие непосредственного отношения к рассматриваемому нами делу.— Ваша честь, я лишь пытался выяснить, насколько далеко распространяется расовая терпимость мистера Эббини.— И тем не менее его отношение к неграм не имеет прямого отношения к делу, рассматриваемому в этом суде.— Тогда, ваша честь, у меня больше нет вопросов. Мне бы хотелось заявить отвод этому человеку. * * * Неделя ушла на то, чтобы уладить все разногласия между сторонами по составу присяжных. В конце первой недели адвокаты с обеих сторон выступили со своими вступительными речами. Хэнк заверил присяжных, что вне всяких сомнений он докажет, что трое подростков виновны в совершении убийства первой степени. Адвокаты защиты, со своей стороны, заверили присяжных в том, что они докажут, что эти мальчики ничего такого не совершали.— На этом процессе вы услышите много проникновенных призывов, — сказал один из адвокатов защиты, — и множество бесстрастных речей о расовой терпимости, физических недостатках и бедном, слепом мальчике, якобы безжалостно и безвинно убиенном тремя подростками. Но мы призываем вас, дабы свершилось правосудие именем Божьим, забыть об эмоциях и прислушаться к голосу разума. Мы будем излагать факты ясно и логично, и затем, будучи собраны воедино, эти самые факты подскажут вам, какой вердикт следует вынести в той уединенной комнате, где вы соберетесь, чтобы решить, заслуживают ли эти трое подростков того, чтобы лишить их жизни. И я уверен, что ваш вердикт будет гласить: «Не виновны».И лишь после этого суд начался по-настоящему.Были заслушаны свидетели: полицейские, производившие арест, помощник окружного прокурора, принявший вызов из полицейского участка, лейтенант Ганнисон, детектив Ларсен — и все показали под присягой, что на одежде троих подростков, задержанных вечером десятого июля, имелись следы крови.На второй день слушаний Хэнк пригласил Энтони Апосто занять место свидетеля. Когда подростка приводили к присяге, в зале воцарилась мертвая тишина. По случаю суда на Апосто был строгий темно-синий костюм, белая рубашка и темный галстук. Он занял место свидетеля, Хэнк подошел к нему и, помедлив самую малость, сказал:— Прошу вас назвать суду свое полное имя.— Энтони Апосто.— Вы также известны многим как Бэтмен?— Да.— Кто вам дал такое прозвище?— Я сам его выбрал.— Почему?— Почему Бэтмен? — не понял свидетель.— Да.— Не знаю.— Вы не знаете, почему выбрали для себя такое прозвище?— Это из комиксов — Бэтмен.— Да, я знаю. Вам нравится читать комиксы?— Я люблю смотреть в них картинки.— У вас проблемы с чтением?— Ага, небольшие.— Но вам все-таки нравится читать комиксы, верно?— Ага.— А почему вам нравятся комиксы про Бэтмена?— Он храбрый. И у него есть красивый черный костюм. И еще у него есть друг Робин, который живет вместе с ним. Они почти как братья.— А у вас есть братья?— Нет.— А вам бы хотелось, чтобы они у вас были?— Не знаю… Наверное, было бы неплохо.— А кем вам хотелось бы быть, Бэтменом или Робином?— Протестую! — раздался голос одного из адвокатов.— В чем дело, мистер Рэндолф?— Ваша честь, на мой взгляд, литературные пристрастия этого молодого человека не имеют непосредственного отношения к делу.— Они являются составной частью его характера, а так как мы пытаемся установить причастность или непричастность к убийству данного подростка, то вопрос задан по существу. Протест отклоняется. Свидетель, ответьте на вопрос.— А какой был вопрос-то? — спросил Апосто.— Пожалуйста, зачитайте последний вопрос, — попросил Сэмелсон.— «А кем вам хотелось бы быть, Бэтменом или Робином?» — прочитала стенографистка.— Бэтменом, конечно.— Почему? — спросил Хэнк.— Потому что он сильнее и храбрее. И еще он носит красивый черный костюм. А Робин, честно говоря, немножко смахивает на девчонку.— Энтони, а вам нравится в училище?— Нет, не очень.— А на кого вы учитесь?— На авиамеханика.— Вы учитесь хорошо?— Нет, не очень.— А работа авиамеханика вас привлекает?— Работа как работа. Говорят, за нее хорошо платят.— Да, но она вам нравится?— Наверное…— Так да или нет?— Ну… нет. Не очень.— А кем бы вам хотелось стать?— Не знаю…— А вы подумайте. Если бы у вас был выбор, если бы вы могли выбрать для себя любую изо всех профессий, какие только существуют на свете, то что бы вы выбрали?— Не знаю…— А вы подумайте.— Ну, мне хотелось бы стать профессиональным боксером и выступать на ринге.— Почему?— Потому что я люблю драться. И у меня это здорово получается. Кого угодно спросите, и все вам подтвердят.— Вы хотели бы выступать на ринге, потому что за это хорошо платят?— Нет, не только из-за этого. Просто мне нравится драться, и все. И я хорошо дерусь. Можете спросить кого угодно.— Энтони, а если суд вас оправдает, то как вы поступите со своей жизнью?— Протестую!— Протест отклоняется. Продолжайте.— С моей жизнью?— Да.— Ну, это… типа… не знаю.— Представьте, что вас сегодня освободили, что бы вы тогда стали делать?— Ну… не знаю.— Пошли бы в кино? Или на бейсбол? Чем бы занялись?— Ну, наверное, для начала вернулся бы домой. И все. Да, сначала пошел бы домой.— А завтра?— Завтра? В том смысле, что я стал бы делать завтра?— Да.— Ну… не знаю. — Он пожал плечами. — А мне обязательно знать, что делать завтра?— Свидетель, отвечайте на вопрос, — сказал Сэмелсон.— Завтра? Ну… — Апосто сосредоточенно нахмурился. Видимо, вопрос оказался для него неподъемным. — Завтра? — Он вытер выступившую у него на лбу испарину. Долгих три минуты Бэтмен молча сидел на свидетельском месте и напряженно соображал. И в конце концов сказал:— Я не знаю, что стал бы делать завтра.Хэнк отошел от подростка.— Свидетель ваш, есть ли у вас к нему вопросы? — сказал он, обращаясь к адвокатам защиты.Один из адвокатов Апосто поднялся со своего места:— У нас нет вопросов к свидетелю, ваша честь.— Очень хорошо, свидетель свободен. Пригласите следующего свидетеля.— Вызывается Чарльз Эддисон. — Чарльз Эддисон, займите место свидетеля. Эддисон, высокий, худощавый человек в сером костюме, прошел к трибуне и был приведен к присяге. Хэнк подошел к своему столу и взял папку, которая была тут же передана секретарю суда.— Прошу приобщить это к делу в качестве вещественного доказательства, — сказал он.— Что это? — спросил Сэмелсон.— Отчет из психиатрического отделения больницы Беллвью о результатах психологической экспертизы обвиняемого Энтони Апосто.— Разрешите взглянуть, — сказал Сэмелсон. Быстро просмотрев содержимое папки, он передал ее секретарю. — Приобщите к делу как вещественное доказательство номер один со стороны обвинения.— Благодарю вас, ваша честь, — сказал Хэнк, после чего обратился к Эддисону:— Назовите суду ваше полное имя, сэр.— Чарльз Эд… — Эддисон откашлялся. — Чарльз Эддисон.— Кто вы по профессии, мистер Эддисон?— Я — психолог.— Это означает, что вы врач?— Нет. Я имею ученую степень магистра психологии.— Я понимаю. Где вы работаете, мистер Эддисон?— В больнице Беллвью.— И чем вы там занимаетесь?— Я штатный психолог в отделении PQ-5.— Что такое «отделение PQ-5»?— Это отделение, работающее с подростками.— А как долго вы состоите на службе в психиатрическом отделении Беллвью?— Двенадцать лет.— И за это время вам приходилось часто проводить психологическую экспертизу?— Да. Довольно часто.— Можете сказать точнее? Сколько раз?— Точно сказать не могу. По долгу службы я провожу тестирование каждый день.— Значит, можно сказать, что проведенные вами за все это время тесты исчисляются сотнями?— Гораздо больше.— Значит, тысячами?— Да, можно так сказать.— Это правда, что вы провели несколько психологических тестов с Энтони Апосто, когда он был направлен в Беллвью для освидетельствования?— Да, это правда.— Когда это было, мистер Эддисон?— Я тестировал его двадцать восьмого июля.— И вы подготовили отчет, который был затем подписан вашим непосредственным начальником, доктором Дережо, верно?— Да, верно.— Взгляните, пожалуйста, вот на это. — С этими словами Хэнк передал Эддисону вещественное доказательство номер один. — Этот документ был подготовлен вами?Эддисон быстро пролистал отчет:— Да, это мой отчет.— Итак, текст данного документа содержит много психологических терминов, и смысл многих из них мне не совсем понятен. Не могли бы вы поподробнее разъяснить нам значение некоторых из них?— Постараюсь.— В своем отчете вы пишете о том, что ответы Апосто указывают на его неспособность к адекватному восприятию и объективной оценке реальности. Что это означает применительно к подростку, подозреваемому в убийстве своего сверстника?— Это означает, что убийство для этого мальчика не имеет связи с реальностью. Например, кто-нибудь мог сказать ему: «Если ударить этого парня ножом, то будет очень весело». В таком случае Апосто мог зациклиться на том, что это будет весело. Или же он мог превратно понять чье-либо замечание, и его понимание не имело бы ничего общего с высказывавшейся идеей. Короче говоря, не исключено, что мотивация его поступка не имела ничего общего с реальными обстоятельствами конкретной ситуации. А это и означает неспособность к адекватному восприятию и объективной оценке реальности. Причины, побудившие его ударить ножом другого подростка, могли оказаться самыми нереальными и спровоцированными неким внутренним конфликтом.— Понятно. Скажите, мистер Эддисон, а, на ваш взгляд, Энтони Апосто способен заранее планировать свои действия?— Нет. На мой взгляд, нет. Мы должны понимать, что человек, способный планировать что-то заранее, должен адекватно воспринимать действительность. Я имею в виду умение составлять реальный план своих действий.— Долгосрочный план? План достижения карьеры? План накопления сбережений? Вы это имеете в виду?— Да.— Или, может, нечто более краткосрочное? Например, план на завтрашний день?— Нет, это не совсем то. На мой взгляд, слово «план» в данном случае употреблено не в совсем верном контексте.— Вы сейчас слышали показания Апосто?— Да.— Когда я спросил его, чем бы он занялся завтра, будь он свободен, он так и не смог ответить ничего вразумительного.— Ну, возможно, он был взволнован тем, что его допрашивал окружной прокурор.— А вы сейчас волнуетесь?— Не очень.— Так почему вы считаете, что Энтони Апосто был взволнован?— Энтони Апосто — неуравновешенная личность с коэффициентом интеллектуального развития шестьдесят семь. Мой коэффициент составляет сто пятьдесят два, и, насколько я могу судить, неуравновешенной личностью я не являюсь.— Но даже несмотря на крайнее волнение, — сказал Хэнк, — разве он не в состоянии решить, чем ему хочется заняться завтра?— На мой взгляд, Энтони Апосто вполне способен спланировать свой завтрашний день. Конечно, из-за низкого уровня его интеллектуального развития этот план будет, скорее всего, неудачен, однако составить кратковременный план ему вполне по силам.— Ясно, — сказал Хэнк, и вид у него при этом был явно обеспокоенный. — А как по-вашему, он смог бы спланировать убийство Рафаэля Морреса?— Протестую! — воскликнул адвокат.— Ваша честь, был убит подросток, — проговорил Хэнк, — и я пытаюсь выяснить мнение практикующего психолога о том, мог или нет один из обвиняемых спланировать его убийство заранее. В связи с тем, что одним из обстоятельств убийства первой степени является преднамеренность действий, а также в связи с тем, что обвинение настаивает на версии об убийстве именно первой степени…— Протест отклоняется, — объявил Сэмелсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26