Совсем недалеко начал заливаться соловей. Я отдохнул днем, спать не хотел и теперь терпеливо ждал начала развития событий. Однако довольно долго ничего не происходило. Ильи слышно не было. Тогда я попытался его простимулировать к действиям, начал мерно похрапывать. Мужик зашевелился и тихо окликнул:
– Эй, ты спишь?
Я неразборчиво забормотал, после чего опять захрапел.
– Ну, спи, спи, – насмешливо прошептал он и встал на ноги.
Я приготовился отразить нападение, но он просто отошел в сторону, Теперь стал понятен примерный расклад последующих событий: скоро подойдут его помощники и меня возьмут тепленьким.
Дав Илье время отойти подальше, я встал, размялся и начал обследовать местность. Луна еще была в полной силе, так что особых сложностей с осмотром не возникло. Довольно быстро я нашел густой кустарник с высокой травой вокруг, где можно было сделать идеальную засаду, Кусты были совсем недалеко от места нашей стоянки, так что оттуда можно было наблюдать за действиями противника. Я снял шлем, вымазал лицо припасенной сажей и устроился на земле. Тотчас над головой радостно зазвенели потревоженные в траве комары, вероятно, радуясь нежданному угощению.
На все про все ушло минут пятнадцать. Илью пока слышно не было, и я расслабился, пытаясь получить удовольствие от того, что оказалось в наличии, чистого лесного воздуха и трелей соловьев. Луна медленно опускалась за вершины деревьев, и оттого заметно потемнело.
Когда как бы из ничего возникли три фигуры, я прозевал, заметил людей, только когда они подошли к нашей стоянке. Илью опознал сразу, тем более, что он шел первым, вместе с ним были двое, один из которых выделялся большим ростом и крупным сложением. Шли они тихо, почти сливаясь со стволами деревьев. Илья подошел к тому месту, где оставил меня, и замер, не понимая, куда я делся. Товарищи остановились в нескольких метрах от него.
Представить, что последует дальше, труда не составляло: троица сошлась и начала совещаться. Говорили они тихо, да и расстояние было слишком велико, чтобы расслышать шепот. Только один раз Илья повысил голос:
– Здесь спал, – оправдываясь, сказал он, и головы вновь склонились друг к другу.
Мне было интересно, что последует за этим, отправятся ли они на поиски или устроят засаду. Я бы, пожалуй, выбрал последнее. Найти человека в ночном лесу просто нереально. Кажется, и мои визитеры пришли к такому же выводу, Илья сел на свое старое место, а его товарищи разошлись в разные стороны. Здоровый направился прямо к моим кустам. Видимо, не я один был таким умным.
Мне со своим оружием бояться крестьян, даже профессиональных душегубов, резона не было. Тем более, что они потеряли свое главное преимущество – внезапность. Потому, не дергаясь, я ждал, что предпримет здоровяк. Он же подошел прямо ко мне, осмотрелся по сторонам и лег параллельно со мной, но не под кусты, а рядом на траву. Теперь между нами было сантиметров тридцать-сорок, я даже почувствовал неприятный запах немытого тела и старого пропотевшего белья.
Ситуация сложилась уникальная. Стоило мне вздохнуть или пошевелиться, он бы меня услышал. Видеть он меня не мог, как и должно, смотрел в сторону нашей стоянки. Тянуть больше не имело смысла. Я нащупал рукоять кинжала и тихонько прошептал ему в самое ухо:
– Эй!
Мужик резко повернул голову, и мы с ним оказались лицом к лицу. Я только успел увидеть его круглые глаза, заросшее дикой бородой лицо, как он дернулся в сторону и заорал так, что я едва не оглох и сам не испугался. Не знаю, что в тот момент делали его товарищи, мне было ни до них, здоровяк же откинулся в сторону и начал биться на земле, выгибая спину, и в то же время пытался отползти от меня как можно дальше.
– Нечистый! – наконец смог членораздельно выкрикнуть он. – Спасайся, кто может!
Тотчас послышался треск и топот, а мой, в прямом смысле, визави, захлебнулся криком, захрипел и продолжил корчиться.
Я вскочил и выхватил саблю, готовясь отразить нападение, но обороняться оказалось не от кого. Илья с товарищем бесследно исчезли.
Пришлось обратиться к последнему оставшемуся на «поле боя» противнику. Он лежал на спине, временами вздрагивал и смотрел широко открытыми глазами прямо в небо.
– Эй, ты живой? – спросил я, наклоняясь над ним.
В ответ он последний раз дернулся и застыл. Опасаясь подвоха, я осторожно наклонился над телом и проверил на шее пульс. Сердце не билось. Похоже, что бедолага умер от разрыва сердца.
Остальные душегубы бесследно исчезли. Я поднял с земли страшное оружие, которым пользовался покойник, обычный дешевый хозяйственный топор на очень длинной ручке. Теперь стала понятна тактика разбойников. Они заманивали жертвы в лес, а потом нападали сзади. Простенько и эффективно.
Оставаться одному в пустом лесу больше не было никакого смысла, и я пошел назад в село. Уже подойдя к избе священника, вспомнил, что лицо у меня вымазано сажей, и понял причину ошибки здоровяка. Он, темная душа, суеверная, принял меня за черта.
Чтобы не отправить на тот свет заодно с разбойником еще и отца Петра вместе со всем семейством, мне пришлось пойти мыться в местной речушке. Оттереть без мыла и зеркала жирную сажу с лица оказалось не самым простым делом. Пока я возился в реке, наступил рассвет. День обещал быть ясным и теплым. Кричали петухи, щебетали птицы, жизнь, как говорится, налаживалась. Сегодняшним утром я планировал разобраться с Ильей и его напарником, после чего, наконец, вернуться, в Москву, где меня, увы, никто не ждал.
Когда я подошел к церкви, батюшка собирался служить заутреню. Мы поздоровались, и я спросил, где живет Илья.
– Зачем он тебе понадобился? – удивился отец Петр. – Илья плохой человек, не стоит с ним знаться.
– Потому и хочу поговорить, что плохой. Постараюсь наставить его на путь истинный.
Батюшка скептически покачал головой, но подворье моего ночного приятеля показал. Я, не заходя в поповские апартаменты, сразу же направился туда. Жил Илья в ветхой избе, крытой соломой. Само собой, без трубы и без окон. Было непонятно, зачем при таких скромных потребностях бездетному вдовцу понадобилось грабить и убивать. Хотя тяга к преступлениям очень часто не поддается логическим объяснениям.
Вошел я в избу без стука. Там было пусто. Причем во всех смыслах. Отсутствовал и хозяин, и какой-либо скарб. Я огляделся, не понимая, успел ли Илья бежать или так и живет, без плошки и ложки.
Делать тут было нечего, и я вышел наружу. Жизнь в селе шла своим чередом. Пастух собирал коров в стадо, мужики шли на покос. К завалившемуся плетню подошла женщина, скорее всего, соседка Ильи. Она уставилась на меня как на чудо чудное и таращилась с раскрытым ртом, пока я ее не спросил, где хозяин.
– А где ему быть, – безо всякого выражения, таинственно и непонятно ответила она.
– Ты его сегодня не видела? – построил я вопрос по-другому.
– А что мне на него смотреть, – так же туманно сказал она.
– Значит, не видела? – уточнил я.
– А зачем он мне сдался? – первый раз за время разговора, вопросительно поинтересовалась она.
Мне осталось плюнуть и пойти искать кого-нибудь толковее. Однако все к кому я обращался с тем же вопросом, ответы давали примерно такие же. Кажется, тут не было желающих говорить об этом одиноком человеке. Я стал восстанавливать в памяти наш с ним вечерний разговор и вспомнил, что он упоминал о старосте, называя того кумом. Пришлось идти разыскивать старосту.
Однако и того не оказалось на месте. Я долго стучал в дверь, пока она, наконец, открылась. Вышла женщина, вероятно, старостиха, неприбранная, полная, в одной рваной посконной рубахе, надетой прямо на голое тело.
– Где твой муж? – пытался я достучаться до ее затуманенного сном сознания.
– Чего? – отвечая вопросом на вопрос, она чесала пяткой ногу и откровенно зевнула мне в лицо.
– Муж твой, спрашиваю, где?
– Чего? – повторила она.
– Муж твой дома?
– Муж, какой муж?
– Твой.
– Мой?
– Твой.
– Мужик, что ли?
– Мужик. Мне нужен староста!
– А где он?
– Это я тебя спрашиваю, где он!
– Меня?
Осталось плюнуть и пойти назад к попу. Однако на этом общение с доброй женщиной не кончилось. Только я отошел, как она закричала вслед:
– Эй, а ты чего приходил?
Пришлось вернуться назад.
– Мужа твоего ищу.
– Моего? – уточнила она.
– Твоего.
– Мужика, что ли?
– Старосту ищу, это твой муж?
– Какой еще староста?
С ней было все ясно. Я опять повернулся и отправился восвояси.
– Эй! – опять крикнула мне вслед добрая женщина. – Я так и не поняла, ты зачем приходил?
Не знаю, придуривались ли все, к кому я обращался, или были такими тупыми, что не могли ответить на самый простой вопрос, но я больше никого ни о чем не спрашивал, а вернулся в поповский дом.
Там уже кипела работа.
Ваня вчера вычистил загаженный хлев, а сегодня чистил коровник и конюшню. Попадья с дочкой сидели на скамейке, лузгали семечки и наблюдали за его героическими усилиями.
Я вывел своего донца и принялся оседлывать. Ваня, вытаскивая здоровенные деревянные ведра с навозом, только мельком глянул в мою сторону и виновато улыбнулся.
Мне стало жаль парня, и я все-таки остановил его, когда он пробегал мимо.
– Ну, как остаешься или поедешь со мной?
– Здесь Катя, – смущаясь, ответил он. – Останусь, пожалуй...
– Смотри, тебе виднее.
– Прощай, хозяин, спасибо тебе за все, – торопливо сказал он, косясь на женщин, ревниво наблюдавших за нашим разговором.
– Тогда удачи тебе и счастья, – пожелал я, садясь в седло – Если совсем прижмет, ищи меня в Москве.
– Спасибо, мне здесь нравится. Катя, она такая… Ну, я побежал...
– Беги, – разрешил я, трогая вожжи.
Донец игриво махнул головой и без понуканий вынес меня за ворота.
Глава 5
Я не торопясь, ехал по дороге, прикидывая, чем мне теперь лучше заняться. Оставаться в провинции я не хотел. К тому же у меня последнее время всё как-то не складывалось: совсем глупо угодил в руки стрельцам, не смог до конца разобраться с разбойниками, даже Ваню Кнута не сумел сберечь от бесплатного рабства. Не знаю как кого, меня собственные неудачи угнетают. В любом деле необходим расчет, умение просчитать хотя бы пару шагов вперед. Если пускать дело самотеком, как вывезет кривая, результаты не замедляют дать о себе знать.
Даже при том, что особо упрекнуть мне себя было не в чем, само неудачное стечение обстоятельств говорило о возможных просчетах. В обычной жизни ошибки большей частью можно исправить или, в крайнем случае, игнорировать, в моих же обстоятельствах цена могла оказаться, неоправданна высока. Мне даже страшно было представить, что сталось бы со мной, удайся стрельцам благополучно препроводить меня в Разбойный приказ.
Царские приказные – это не ласковая, гуманная российская милиция. И если даже с ней, культурной и образованной, простому российскому гражданину нет никакого слада, то представьте, что выделывали с согражданами почти не ограниченные законами дьяки и подьячие! Тем не менее, во все времена на Руси жили люди, и всегда нужно было как-то выворачиваться, выкручиваться, избегать суда и праведного, и неправедного, крутиться ужом на сковородке, чтобы сохранить если не имущество, то хотя бы жизнь.
Одна из причин, по которой я направлялся в столицу, была та, что там легче затеряться в человеческом муравейнике и помочь недругам забыть о себе. Тем более, что теперь в Москве готовились к встрече с царевичем Дмитрием, назревали большие перемены, и заниматься отдельными горожанами у властей возможности, как я надеялся, не будет.
Когда только я вновь въехал в сакраментальный лес, тотчас возникло чувство опасности. В голову пришло, что моим новым знакомым лучший выход избавиться от опасного свидетеля, это его подкараулить и убить из-за угла. В том, что мое исчезновение из лесного капкана неминуемо должно было напугать Илью с его неведомыми мне товарищами, можно было не сомневаться.
Донец, видимо, почувствовал мои колебания и перешел с рыси на тихий шаг. Я внимательно вглядывался в лес, кустарник, понимая, что рассмотреть засаду все равно не удастся. Видимо, потому и натянул вожжи. Конь остановился и прял ушами, к чему-то прислушиваясь. На мой взгляд, никаких посторонних шумов тут не было, но тревога не только не проходила, а напротив, нарастала. Кончилось тем, что я спешился и, взяв лошадь под уздцы, сошел с дороги.
По-хорошему, протискиваться с крупным животным сквозь густые посадки было почти невозможно, но, пожалуй, иного выхода, чтобы не стать легкой мишенью, у меня не было. Донцу такое передвижение по лесу не понравилось, он недовольно фыркал и мотал головой, этим выказывая свое крайнее недовольство. Однако я никак не реагировал на лошадиные намеки, и он в конце концов почти смирился, только изредка нарочно притормаживал ход, делая вид, что очень интересуется лесной флорой.
Таким издевательским образом нам предстояло пройти с полкилометра. Войдя в глубь леса, я продолжил двигаться вдоль дороги, чтобы не сбиться с пути. Теперь, если засада и была, она становилась не эффективна. Столкновения с разбойниками лицом к лицу я не боялся.
Чем дальше мы продвигались, тем гуще становился лес и, в конце концов, мне пришлось выбираться из чащи.
Донец совсем на меня обиделся и сердито фыркал, однако в сторону дороги шел охотнее, чем вглубь леса. Когда впереди совсем посветлело, я остановился, стер с лица пот вместе с раздавленными комарами и осмотрел, сколько было видно, окрестность. Крутом по-прежнему было тихо, лес как лес, со своими звуками, пением птиц и шелестом листвы.
– Кажется, пронесло, – сказал я лошади и погладил ее симпатичную морду.
Однако донец, видимо, думал иначе, мотнул головой и навострил уши. Я начал вглядываться в ту сторону, куда он направил свои «локаторы». Там совсем недалеко от нас, метрах в пятидесяти, между деревьям стояли лошади. Теперь стало ясно, где разбойники держат отбитых коней. Другое дело, были ли они там сами. Узнать это можно было, только подойдя к месту. Я привязал поводья к седлу; чтобы донец в случае чего не запутался в кустах, и пошел к спрятанным лошадям, прячась за стволы деревьев. Донец не захотел оставаться один и двинулся следом, демаскируя меня треском сучьев перед возможным противником. Впрочем, это не имело никакого значения. В любом случае стычка должна будет проходить в рукопашную. Как разбойникам готовить к выстрелу пищаль, так и мне свои пистолеты было слишком долго и хлопотно.
Вскоре я уже выглянул на поляну, где стоял, сбившись в кучу, стреноженный табун. Ванина кобыла Зорька была тут же, среди других лошадей, в которых я опознал и коней стрельцов. Всего лошадей тут оказалось не меньше двадцати. Видимо, Илья со товарищи работали с размахом.
Рассматривать детали мне было некогда, я ждал встречи со сторожем. Мой донец, межу тем, продрался сквозь заросли и так же вышел на поляну. Какая-то лошадь призывно заржала, он подошел к сородичам, и у них начался ритуал знакомства.
Я продолжал стоять, укрывшись за деревом, ожидая, чем все это кончится. Однако по-прежнему кругом было тихо. Лошади приняли в свою компанию нового собрата, а люди так и не появились. Оставаться здесь смысла больше не было, я опять взял за узду своего скакуна и собрался идти своей дорогой, однако подумал, что если с бандитами что-нибудь случится, то весь стреноженный табун неминуемо погибнет с голода.
Был как-то такой случай в Подмосковье. Какие-то уроды угнали лошадей, покатались, а потом оставили их в лесу привязанными к деревьям. Когда их нашли, они, обглодав кусты, до которых смогли дотянуться, уже погибли от голода.
Перерезать путы на их ногах было минутным делом, чем я тотчас и занялся. Как только животные оказались свободны, они пошли вслед за моим донцом к дороге. Это давало кое-какие преимущества и мне. Во всяком случае, теперь разбойникам понять, что происходит в лесу, будет не так-то просто.
Таким манером, в сопровождении проламывающегося сквозь кустарник табуна, мы и вышли на дорогу. К сожалению, значительно ближе к месту, где разбойники обычно устраивали засады. Снова углубляться в лес я не хотел. Решил вернуться в село и попробовать найти другую дорогу. Что делать дальше с животными, я не знал, понадеялся, что они или сами отыщут свои конюшни, или найдут новых хозяев. Однако не учел стадного чувства животных. Как только мой донец тронулся в путь, вся лошадиная компания припустилась вслед за нами. Пришлось остановиться. Никакого желания светиться в таком криминальном деле, как владение лошадьми, да еще и убитых путников у меня не было. Доброе дело грозило слишком большими неприятностями.
Другого выхода, как вернуться назад, у меня не оставалось. В Богородском меня хотя бы немного знал священник, к тому же можно было оставить на его попечение обретенный табун.
Однако фишки выпали по-другому. Не успел я пришпорить своего Буцефала, как в лесу грохнула знакомая пищаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Эй, ты спишь?
Я неразборчиво забормотал, после чего опять захрапел.
– Ну, спи, спи, – насмешливо прошептал он и встал на ноги.
Я приготовился отразить нападение, но он просто отошел в сторону, Теперь стал понятен примерный расклад последующих событий: скоро подойдут его помощники и меня возьмут тепленьким.
Дав Илье время отойти подальше, я встал, размялся и начал обследовать местность. Луна еще была в полной силе, так что особых сложностей с осмотром не возникло. Довольно быстро я нашел густой кустарник с высокой травой вокруг, где можно было сделать идеальную засаду, Кусты были совсем недалеко от места нашей стоянки, так что оттуда можно было наблюдать за действиями противника. Я снял шлем, вымазал лицо припасенной сажей и устроился на земле. Тотчас над головой радостно зазвенели потревоженные в траве комары, вероятно, радуясь нежданному угощению.
На все про все ушло минут пятнадцать. Илью пока слышно не было, и я расслабился, пытаясь получить удовольствие от того, что оказалось в наличии, чистого лесного воздуха и трелей соловьев. Луна медленно опускалась за вершины деревьев, и оттого заметно потемнело.
Когда как бы из ничего возникли три фигуры, я прозевал, заметил людей, только когда они подошли к нашей стоянке. Илью опознал сразу, тем более, что он шел первым, вместе с ним были двое, один из которых выделялся большим ростом и крупным сложением. Шли они тихо, почти сливаясь со стволами деревьев. Илья подошел к тому месту, где оставил меня, и замер, не понимая, куда я делся. Товарищи остановились в нескольких метрах от него.
Представить, что последует дальше, труда не составляло: троица сошлась и начала совещаться. Говорили они тихо, да и расстояние было слишком велико, чтобы расслышать шепот. Только один раз Илья повысил голос:
– Здесь спал, – оправдываясь, сказал он, и головы вновь склонились друг к другу.
Мне было интересно, что последует за этим, отправятся ли они на поиски или устроят засаду. Я бы, пожалуй, выбрал последнее. Найти человека в ночном лесу просто нереально. Кажется, и мои визитеры пришли к такому же выводу, Илья сел на свое старое место, а его товарищи разошлись в разные стороны. Здоровый направился прямо к моим кустам. Видимо, не я один был таким умным.
Мне со своим оружием бояться крестьян, даже профессиональных душегубов, резона не было. Тем более, что они потеряли свое главное преимущество – внезапность. Потому, не дергаясь, я ждал, что предпримет здоровяк. Он же подошел прямо ко мне, осмотрелся по сторонам и лег параллельно со мной, но не под кусты, а рядом на траву. Теперь между нами было сантиметров тридцать-сорок, я даже почувствовал неприятный запах немытого тела и старого пропотевшего белья.
Ситуация сложилась уникальная. Стоило мне вздохнуть или пошевелиться, он бы меня услышал. Видеть он меня не мог, как и должно, смотрел в сторону нашей стоянки. Тянуть больше не имело смысла. Я нащупал рукоять кинжала и тихонько прошептал ему в самое ухо:
– Эй!
Мужик резко повернул голову, и мы с ним оказались лицом к лицу. Я только успел увидеть его круглые глаза, заросшее дикой бородой лицо, как он дернулся в сторону и заорал так, что я едва не оглох и сам не испугался. Не знаю, что в тот момент делали его товарищи, мне было ни до них, здоровяк же откинулся в сторону и начал биться на земле, выгибая спину, и в то же время пытался отползти от меня как можно дальше.
– Нечистый! – наконец смог членораздельно выкрикнуть он. – Спасайся, кто может!
Тотчас послышался треск и топот, а мой, в прямом смысле, визави, захлебнулся криком, захрипел и продолжил корчиться.
Я вскочил и выхватил саблю, готовясь отразить нападение, но обороняться оказалось не от кого. Илья с товарищем бесследно исчезли.
Пришлось обратиться к последнему оставшемуся на «поле боя» противнику. Он лежал на спине, временами вздрагивал и смотрел широко открытыми глазами прямо в небо.
– Эй, ты живой? – спросил я, наклоняясь над ним.
В ответ он последний раз дернулся и застыл. Опасаясь подвоха, я осторожно наклонился над телом и проверил на шее пульс. Сердце не билось. Похоже, что бедолага умер от разрыва сердца.
Остальные душегубы бесследно исчезли. Я поднял с земли страшное оружие, которым пользовался покойник, обычный дешевый хозяйственный топор на очень длинной ручке. Теперь стала понятна тактика разбойников. Они заманивали жертвы в лес, а потом нападали сзади. Простенько и эффективно.
Оставаться одному в пустом лесу больше не было никакого смысла, и я пошел назад в село. Уже подойдя к избе священника, вспомнил, что лицо у меня вымазано сажей, и понял причину ошибки здоровяка. Он, темная душа, суеверная, принял меня за черта.
Чтобы не отправить на тот свет заодно с разбойником еще и отца Петра вместе со всем семейством, мне пришлось пойти мыться в местной речушке. Оттереть без мыла и зеркала жирную сажу с лица оказалось не самым простым делом. Пока я возился в реке, наступил рассвет. День обещал быть ясным и теплым. Кричали петухи, щебетали птицы, жизнь, как говорится, налаживалась. Сегодняшним утром я планировал разобраться с Ильей и его напарником, после чего, наконец, вернуться, в Москву, где меня, увы, никто не ждал.
Когда я подошел к церкви, батюшка собирался служить заутреню. Мы поздоровались, и я спросил, где живет Илья.
– Зачем он тебе понадобился? – удивился отец Петр. – Илья плохой человек, не стоит с ним знаться.
– Потому и хочу поговорить, что плохой. Постараюсь наставить его на путь истинный.
Батюшка скептически покачал головой, но подворье моего ночного приятеля показал. Я, не заходя в поповские апартаменты, сразу же направился туда. Жил Илья в ветхой избе, крытой соломой. Само собой, без трубы и без окон. Было непонятно, зачем при таких скромных потребностях бездетному вдовцу понадобилось грабить и убивать. Хотя тяга к преступлениям очень часто не поддается логическим объяснениям.
Вошел я в избу без стука. Там было пусто. Причем во всех смыслах. Отсутствовал и хозяин, и какой-либо скарб. Я огляделся, не понимая, успел ли Илья бежать или так и живет, без плошки и ложки.
Делать тут было нечего, и я вышел наружу. Жизнь в селе шла своим чередом. Пастух собирал коров в стадо, мужики шли на покос. К завалившемуся плетню подошла женщина, скорее всего, соседка Ильи. Она уставилась на меня как на чудо чудное и таращилась с раскрытым ртом, пока я ее не спросил, где хозяин.
– А где ему быть, – безо всякого выражения, таинственно и непонятно ответила она.
– Ты его сегодня не видела? – построил я вопрос по-другому.
– А что мне на него смотреть, – так же туманно сказал она.
– Значит, не видела? – уточнил я.
– А зачем он мне сдался? – первый раз за время разговора, вопросительно поинтересовалась она.
Мне осталось плюнуть и пойти искать кого-нибудь толковее. Однако все к кому я обращался с тем же вопросом, ответы давали примерно такие же. Кажется, тут не было желающих говорить об этом одиноком человеке. Я стал восстанавливать в памяти наш с ним вечерний разговор и вспомнил, что он упоминал о старосте, называя того кумом. Пришлось идти разыскивать старосту.
Однако и того не оказалось на месте. Я долго стучал в дверь, пока она, наконец, открылась. Вышла женщина, вероятно, старостиха, неприбранная, полная, в одной рваной посконной рубахе, надетой прямо на голое тело.
– Где твой муж? – пытался я достучаться до ее затуманенного сном сознания.
– Чего? – отвечая вопросом на вопрос, она чесала пяткой ногу и откровенно зевнула мне в лицо.
– Муж твой, спрашиваю, где?
– Чего? – повторила она.
– Муж твой дома?
– Муж, какой муж?
– Твой.
– Мой?
– Твой.
– Мужик, что ли?
– Мужик. Мне нужен староста!
– А где он?
– Это я тебя спрашиваю, где он!
– Меня?
Осталось плюнуть и пойти назад к попу. Однако на этом общение с доброй женщиной не кончилось. Только я отошел, как она закричала вслед:
– Эй, а ты чего приходил?
Пришлось вернуться назад.
– Мужа твоего ищу.
– Моего? – уточнила она.
– Твоего.
– Мужика, что ли?
– Старосту ищу, это твой муж?
– Какой еще староста?
С ней было все ясно. Я опять повернулся и отправился восвояси.
– Эй! – опять крикнула мне вслед добрая женщина. – Я так и не поняла, ты зачем приходил?
Не знаю, придуривались ли все, к кому я обращался, или были такими тупыми, что не могли ответить на самый простой вопрос, но я больше никого ни о чем не спрашивал, а вернулся в поповский дом.
Там уже кипела работа.
Ваня вчера вычистил загаженный хлев, а сегодня чистил коровник и конюшню. Попадья с дочкой сидели на скамейке, лузгали семечки и наблюдали за его героическими усилиями.
Я вывел своего донца и принялся оседлывать. Ваня, вытаскивая здоровенные деревянные ведра с навозом, только мельком глянул в мою сторону и виновато улыбнулся.
Мне стало жаль парня, и я все-таки остановил его, когда он пробегал мимо.
– Ну, как остаешься или поедешь со мной?
– Здесь Катя, – смущаясь, ответил он. – Останусь, пожалуй...
– Смотри, тебе виднее.
– Прощай, хозяин, спасибо тебе за все, – торопливо сказал он, косясь на женщин, ревниво наблюдавших за нашим разговором.
– Тогда удачи тебе и счастья, – пожелал я, садясь в седло – Если совсем прижмет, ищи меня в Москве.
– Спасибо, мне здесь нравится. Катя, она такая… Ну, я побежал...
– Беги, – разрешил я, трогая вожжи.
Донец игриво махнул головой и без понуканий вынес меня за ворота.
Глава 5
Я не торопясь, ехал по дороге, прикидывая, чем мне теперь лучше заняться. Оставаться в провинции я не хотел. К тому же у меня последнее время всё как-то не складывалось: совсем глупо угодил в руки стрельцам, не смог до конца разобраться с разбойниками, даже Ваню Кнута не сумел сберечь от бесплатного рабства. Не знаю как кого, меня собственные неудачи угнетают. В любом деле необходим расчет, умение просчитать хотя бы пару шагов вперед. Если пускать дело самотеком, как вывезет кривая, результаты не замедляют дать о себе знать.
Даже при том, что особо упрекнуть мне себя было не в чем, само неудачное стечение обстоятельств говорило о возможных просчетах. В обычной жизни ошибки большей частью можно исправить или, в крайнем случае, игнорировать, в моих же обстоятельствах цена могла оказаться, неоправданна высока. Мне даже страшно было представить, что сталось бы со мной, удайся стрельцам благополучно препроводить меня в Разбойный приказ.
Царские приказные – это не ласковая, гуманная российская милиция. И если даже с ней, культурной и образованной, простому российскому гражданину нет никакого слада, то представьте, что выделывали с согражданами почти не ограниченные законами дьяки и подьячие! Тем не менее, во все времена на Руси жили люди, и всегда нужно было как-то выворачиваться, выкручиваться, избегать суда и праведного, и неправедного, крутиться ужом на сковородке, чтобы сохранить если не имущество, то хотя бы жизнь.
Одна из причин, по которой я направлялся в столицу, была та, что там легче затеряться в человеческом муравейнике и помочь недругам забыть о себе. Тем более, что теперь в Москве готовились к встрече с царевичем Дмитрием, назревали большие перемены, и заниматься отдельными горожанами у властей возможности, как я надеялся, не будет.
Когда только я вновь въехал в сакраментальный лес, тотчас возникло чувство опасности. В голову пришло, что моим новым знакомым лучший выход избавиться от опасного свидетеля, это его подкараулить и убить из-за угла. В том, что мое исчезновение из лесного капкана неминуемо должно было напугать Илью с его неведомыми мне товарищами, можно было не сомневаться.
Донец, видимо, почувствовал мои колебания и перешел с рыси на тихий шаг. Я внимательно вглядывался в лес, кустарник, понимая, что рассмотреть засаду все равно не удастся. Видимо, потому и натянул вожжи. Конь остановился и прял ушами, к чему-то прислушиваясь. На мой взгляд, никаких посторонних шумов тут не было, но тревога не только не проходила, а напротив, нарастала. Кончилось тем, что я спешился и, взяв лошадь под уздцы, сошел с дороги.
По-хорошему, протискиваться с крупным животным сквозь густые посадки было почти невозможно, но, пожалуй, иного выхода, чтобы не стать легкой мишенью, у меня не было. Донцу такое передвижение по лесу не понравилось, он недовольно фыркал и мотал головой, этим выказывая свое крайнее недовольство. Однако я никак не реагировал на лошадиные намеки, и он в конце концов почти смирился, только изредка нарочно притормаживал ход, делая вид, что очень интересуется лесной флорой.
Таким издевательским образом нам предстояло пройти с полкилометра. Войдя в глубь леса, я продолжил двигаться вдоль дороги, чтобы не сбиться с пути. Теперь, если засада и была, она становилась не эффективна. Столкновения с разбойниками лицом к лицу я не боялся.
Чем дальше мы продвигались, тем гуще становился лес и, в конце концов, мне пришлось выбираться из чащи.
Донец совсем на меня обиделся и сердито фыркал, однако в сторону дороги шел охотнее, чем вглубь леса. Когда впереди совсем посветлело, я остановился, стер с лица пот вместе с раздавленными комарами и осмотрел, сколько было видно, окрестность. Крутом по-прежнему было тихо, лес как лес, со своими звуками, пением птиц и шелестом листвы.
– Кажется, пронесло, – сказал я лошади и погладил ее симпатичную морду.
Однако донец, видимо, думал иначе, мотнул головой и навострил уши. Я начал вглядываться в ту сторону, куда он направил свои «локаторы». Там совсем недалеко от нас, метрах в пятидесяти, между деревьям стояли лошади. Теперь стало ясно, где разбойники держат отбитых коней. Другое дело, были ли они там сами. Узнать это можно было, только подойдя к месту. Я привязал поводья к седлу; чтобы донец в случае чего не запутался в кустах, и пошел к спрятанным лошадям, прячась за стволы деревьев. Донец не захотел оставаться один и двинулся следом, демаскируя меня треском сучьев перед возможным противником. Впрочем, это не имело никакого значения. В любом случае стычка должна будет проходить в рукопашную. Как разбойникам готовить к выстрелу пищаль, так и мне свои пистолеты было слишком долго и хлопотно.
Вскоре я уже выглянул на поляну, где стоял, сбившись в кучу, стреноженный табун. Ванина кобыла Зорька была тут же, среди других лошадей, в которых я опознал и коней стрельцов. Всего лошадей тут оказалось не меньше двадцати. Видимо, Илья со товарищи работали с размахом.
Рассматривать детали мне было некогда, я ждал встречи со сторожем. Мой донец, межу тем, продрался сквозь заросли и так же вышел на поляну. Какая-то лошадь призывно заржала, он подошел к сородичам, и у них начался ритуал знакомства.
Я продолжал стоять, укрывшись за деревом, ожидая, чем все это кончится. Однако по-прежнему кругом было тихо. Лошади приняли в свою компанию нового собрата, а люди так и не появились. Оставаться здесь смысла больше не было, я опять взял за узду своего скакуна и собрался идти своей дорогой, однако подумал, что если с бандитами что-нибудь случится, то весь стреноженный табун неминуемо погибнет с голода.
Был как-то такой случай в Подмосковье. Какие-то уроды угнали лошадей, покатались, а потом оставили их в лесу привязанными к деревьям. Когда их нашли, они, обглодав кусты, до которых смогли дотянуться, уже погибли от голода.
Перерезать путы на их ногах было минутным делом, чем я тотчас и занялся. Как только животные оказались свободны, они пошли вслед за моим донцом к дороге. Это давало кое-какие преимущества и мне. Во всяком случае, теперь разбойникам понять, что происходит в лесу, будет не так-то просто.
Таким манером, в сопровождении проламывающегося сквозь кустарник табуна, мы и вышли на дорогу. К сожалению, значительно ближе к месту, где разбойники обычно устраивали засады. Снова углубляться в лес я не хотел. Решил вернуться в село и попробовать найти другую дорогу. Что делать дальше с животными, я не знал, понадеялся, что они или сами отыщут свои конюшни, или найдут новых хозяев. Однако не учел стадного чувства животных. Как только мой донец тронулся в путь, вся лошадиная компания припустилась вслед за нами. Пришлось остановиться. Никакого желания светиться в таком криминальном деле, как владение лошадьми, да еще и убитых путников у меня не было. Доброе дело грозило слишком большими неприятностями.
Другого выхода, как вернуться назад, у меня не оставалось. В Богородском меня хотя бы немного знал священник, к тому же можно было оставить на его попечение обретенный табун.
Однако фишки выпали по-другому. Не успел я пришпорить своего Буцефала, как в лесу грохнула знакомая пищаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31