Тебе положено знать больше других.
– А теперь, – громко объявил председатель, – слово предоставляется Приятелю-Тулонцу. Он блестяще провел последнее дело и сейчас доложит о нем.
Суховатой рукой полковник ласково потрепал Лекока за ухо, словно учитель отличившегося на экзамене ученика, и присовокупил:
– Наш дорогой мальчик ознакомит вас с историей дела, а также с технической стороной операции, после чего я дам кое-какие разъяснения, которые вас наверняка заинтригуют. Начинай, Приятель, говори ясно, сжато, но без ложной скромности.
Господин Лекок де ля Перьер, обладавший даром менять свой облик, сейчас выступал в своем натуральном виде.
Крепкий молодец, весельчак и почти красавчик, на редкость вульгарный в обхождении, он несомненно принадлежал к категории любимцев кабацкой публики и олицетворял собою тип коммивояжера, столь удачно воссозданный писателями эпохи Луи-Филиппа.
На этот совет, не требовавший маскировки, он явился в костюме, избранном по своему вкусу: на нем была голубого бархата визитка, присборенная на бедрах, шотландский жилет в радостно-крикливую клетку и лихо скроенные на гусарский манер панталоны цвета адского пламени, из-под которых выглядывали остренькие носы башмаков. Вычурный галстук, завязанный замысловатым узлом, и высокая, заостряющаяся к верху шляпа с широкими полями прекрасно вписывались в ансамбль. К этому наряду так и просилась какая-нибудь примечательная трость – тяжеловесная дубинка или легкая палочка, украшенная невообразимой резьбой, но тут оригинальность явно изменила господину Лекоку: трость, стиснутая его ногами, вполне могла бы принадлежать заурядному рантье из Марэ – солидная и довольно увесистая, она венчалась набалдашником из слоновой кости.
Лекок взял предоставленное ему слово и, следуя указаниям председателя, кратко, но с замечательной точностью поведал историю похищения бриллиантов, изложенную в первых главах этой книги.
Начал он с того, каким способом удалось залучить Ганса Шпигеля, укравшего бриллианты Карлотты Бернетти, в лавочку папаши Кенига, и кончил описанием кровавой сцены, имевшей место в номере восемнадцатом и уже известной читателю. Он не упустил ни одной важной детали, и проделанная операция обрела вид затейливого механизма, бесчисленные винтики и колесики которого Лекок знал как свои пять пальцев.
Присутствующие внимали Лекоку с умеренным интересом, с каким обычно академики слушают доклад своего коллеги, хорошо сделанный, но трактующий о вещах, давно уже им известных; перегруженные множеством знаний, академики способны возгораться лишь тогда, когда речь заходит об их собственной персоне.
Итак, доклад Лекока был встречен с прохладцей, ибо в этой комнате собрались специалисты, пресытившиеся изощренными преступлениями больше, нежели академики своими открытиями. К тому же, отнюдь не умаляя роли наших академий, заметим, что в это утро мы заглянули в лоно академии sui generis В своем роде (лат.)
, функционирующей куда более четко, чем прочие учреждения, носящие это славное имя, хотя таинственное сообщество, чью деятельность мы тут описываем, весь свой интеллект, волю и обширные знания направило не на достижение блага, а на научную организацию преступного промысла.
Тут собрались виртуозы своего дела, лауреаты криминального мира, создавшие вселенскую бандитскую шайку, могучую и неуязвимую благодаря их умению укрывать зло от кары.
Закончив доклад, Лекок отвинтил набалдашник от трости, недавно принадлежавшей бедняге Шпигелю, и высыпал содержимое на зеленое сукно: члены совета подошли поближе, чтобы кинуть взор на знаменитые бриллианты.
– Недурно! – одобрил коллекцию знаток уголовного Права. – Однако я полагаю, что простак, которым мы расплачиваемся с законом, сам вырыл себе могилу, убежав с места преступления. Не сделай он такой глупости, нам бы...
– Дорогой профессор, – прервал его полковник, – уголовный кодекс вы знаете куда лучше, чем человеческое сердце. Человек, внезапно попавший в ловушку, непременно совершает ту или иную глупость, от страха он теряет хладнокровие и способность соображать. В этом наша сила, без этого наша дичь хотя бы изредка, но выбиралась бы из расставленных нами ловушек. Благодаря глупости из них не выбирается никто.
– Вот этот бриллиант с дефектом, – заметил аббат. Графиня де Клар, покинувшая диван, чтобы оценить добычу, обиженным тоном произнесла:
– Нет, бывают же такие ловкачки! Карлотта Бернетти немолода, к тому же есть женщины и покрасивее ее...
– К примеру, ты, моя кошечка, – ехидно заметил полковник.
– Надеюсь, вы не собираетесь сравнивать меня с этой девкой? – высокомерно осадила его красавица. – Я просто-напросто хотела сказать, что у меня, графини де Клар, таких бриллиантов нет.
– Безобразие! – возмутился полковник.
Граф Корона, бросив на сукно горсть осмотренных бриллиантов, полюбопытствовал:
– И сколько же стоит вся коллекция?
– В заявлении Бернетти, сделанном для полиции, – ответил Лекок, – названа сумма в четыреста тысяч франков.
– Четыреста тысяч франков! – повторила графиня де Клар. – У Бернетти!
– Нам-то какой прок от этой суммы? – не скрывая злости, заметил Корона, явно искавший повода излить свое раздражение. – Все равно Отец утащит ее в свою нору и добавит к накопленным миллионам.
От этого замечания присутствующие заметно возбудились.
– Что правда – то правда, – промолвила графиня де Клар. – Мы так бедны, несмотря на наше растущее богатство! К тому же неизвестно, где Отец прячет свою кубышку, и если с ним что-то случится...
Полковник яростно затряс колокольчиком, рука его дрожала от негодования.
– Со мной ничего не случится! – завопил он, и в гневе его было нечто ребяческое. – Я здоров как бык! Я – везунчик! Я переживу вас всех!
Внезапно он остановился и, поманив к себе доктора права, торопливым шепотом объявил ему:
– Знаешь, на твой счет я уже распорядился, ты – мой единственный наследник.
А через секунду тронул за колело Лекока и проговорил ему в ухо так, чтобы не слышали другие:
– Защищай собственное достояние, сын мой, все свои сокровища я завещал тебе.
Производя эти манипуляции, полковник из-под полуприкрытых век следил за остальными и успел перехватить взгляд, которым обменялись принц Сен-Луи и доктор Самюэль.
– Вы хотите моей отставки? – во весь голос загремел он. – По-вашему, я слишком зажился на этом свете? Ну, где отцеубийца, что посмеет обагрить кровью мои седые волосы? Да и, сами подумайте, чего вы этим достигнете? Неужто предатель, вознамерившийся пронзить мою грудь, полагает, что амулет я ношу на шее? Зарубите себе на носу: отправляясь на совещания с вами, я первым делом прячу амулет в надежное место. Среди вас завелись бунтовщики! Неблагодарные! Они забыли, что вожделенные сокровища собраны мною, они забыли, что мне одному вверена тайна братства. Так пусть же они знают, что мой труп не укажет им дороги к кладу!
– Молчать! – заорал он, тыча пальцем в графиню де Клар, открывшую было рот для возражения. – Тебе слова не давали! Когда ты явилась к нам, ты не думала о бриллиантах, а мечтала сунуть свои босые ноги в башмаки. Кто сделал тебя графиней де Клар? Я! Ты была ничуть не лучше Бернетти, только ходила не в шелках, а в лохмотьях. А ты, Корона? Я отдал тебе мою маленькую Фаншетту, бедного моего ангелочка! Да знаешь ли ты, что я могу с тобой сделать? Сейчас утро, и в окно вовсю светит солнце, но достаточно мне сказать: «Ночь настала ! » – и ты никогда не выйдешь из этой комнаты!
Корона побледнел, графиня де Клар улыбалась.
Лекок положил на плечо старика руку, и тот сразу остановился и обвел всех удивленным взглядом, словно человек, которого внезапно разбудили. Самюэль, аббат, принц и юрист выстроились вокруг полковника и застыли, подобно истуканам.
– Отец есть Отец! – возгласил Лекок. – Короне только бы лезть на рожон, а Маргарита уже сожалеет о своем нахальстве. Простите!
Четыре выше упомянутых истукана отвесили председателю учтивый поклон. Поле боя осталось за стариком.
Корона с брюзжанием вернулся на свой диван, а графиня де Клар, откинув вуаль, протянула полковнику руку со словами:
– Вы наш Отец, мы вас почитаем и любим.
– Ваш Отец слишком стар, – неожиданно плаксивым голосом объявил полковник, – а у стариков свои слабости. Скрывая немощь свою, Отец только что похвалялся перед вами: «Я переживу вас всех!». Увы, бедные детки, дни мои уже сочтены. Наберитесь терпения, вам недолго осталось ждать. Маргарита, ты молода и прекрасна, твои притязания справедливы. Ты хочешь золота, много Золота – ты получишь его, ты хочешь стать герцогиней – ты станешь ею!
Он привлек ее к себе и, поцеловав, шепнул:
– Сумасшедшая! Неужели ты не догадалась, что я прочу тебя в свои наследницы?
И уже во весь голос растроганным тоном произнес:
– Чада мои, дорогие детки! Простите старика, который питает к вам поистине отеческую любовь. Признаю, с Короной я поговорил слишком круто, но его обращение с бедной Фаншеттой доставляет мне столько огорчений. Ах! Почему я не отдал моего нежного ангела Лекоку, или принцу, или добряку Самюэлю, или наконец, нашему достойнейшему профессору!.. Но сделанного не воротишь, к тому же Корона приходится мне племянником, так что лучше нам жить в мире.
Давайте же не будем терять времени понапрасну, – продолжал он, но тон его внезапно изменился, вновь обретя резкие ноты, – я еще не ослеп и прекрасно вижу, что всем вам охота побунтовать. Успокойтесь: даю слово – это будет мое последнее дело.
Он опустил руку на лежавшие перед ним бумаги.
– Вы припасли что-то новенькое, Отец? – послышались со всех сторон любопытные голоса.
– Именно так, – ответил старец, принимая вид патриарха, вознамерившегося осчастливить сюрпризом своих ближних. – Бриллианты Клары Бернетти – всего лишь маленький эпизод нашей истории, что-то вроде пролога к пьесе, которая только-только начинается. Неужели вы и впрямь могли подумать, что я так хлопочу из-за каких-то четырехсот тысяч франков? Я сказал: это будет мое последнее дело. Я сказал чистую правду. Мое последнее дело должно стоить моих трудов, а если вы, мои драгоценные, желаете оценить его в деньгах, то ответьте мне на вопрос: во сколько вы оцениваете головы, что носим мы на своих плечах, все мы, тут присутствующие?
Члены совета переглянулись: полковник был великий артист, но на сей раз он явно переборщил с театральными эффектами.
Тем не менее всех мало-помалу охватывала тревога. Лекок вполголоса предупредил:
– Будьте внимательны: речь и вправду идет о жизни и смерти.
Полковник поднял руку и снова тяжело опустил ее на бумаги.
– Они вот тут, ваши головы, – медленно произнес он, – и моя в том числе. Я всего лишь старик, готовый впасть в детство, но если я вдруг умру сегодня, верьте моему слову, вы пропали. Они тут, ваши головы, и все теперь зависит только от меня. Я же мечтаю об одном: удачно завершить мое последнее дело и сохранить вас целыми и невредимыми вместе с кладом, который вы мне доверили. Когда дело это будет исполнено, Отец в последний раз соберет своих детей, чтобы сказать: все в порядке, мои дорогие, я спас вас от гибели и теперь имею право на отдых.
Он нашел среди бумаг тетрадь, на которую члены совета воззрились не без испуга, и передал ее Лекоку со словами:
– Читай, Приятель, и пусть каждый осознает всю меру грозящей ему опасности. А потом мы поглядим, кто из вас измыслит лучшее лекарство от этой беды.
XVI
РУКОПИСЬ РЕМИ Д'АРКСА
Лекок взял тетрадь и приступил к чтению.
«Доклад Его Превосходительству господину министру юстиции Господин министр! Прошу извинить меня за то, что предлагаю Вашему вниманию труд еще не вполне завершенный, однако обстоятельства вынуждают меня обратиться к Вам за безотлагательной помощью: дело, переданное на рассмотрение суда присяжных департамента Сена и получившее уже огласку под названием „Черные Мантии“, способно завести на ложный путь общественное мнение и, что гораздо опаснее, само правосудие.
Я отказался вести следствие по этому делу, ибо считаю его всего лишь тенью, вознамерившейся отвлечь меня от раскрытия правды.
Факты, которые я предлагаю рассмотрению Вашего Превосходительства, столь значительны, что требуют особого внимания. Речь пойдет о Черных Мантиях, но не о той мелкой рыбешке, что попала в сети закона и сама себя окрестила этим громким именем, а о Черных Мантиях, которые действительно существуют: по моему мнению, это c амая опасная ассоциация злоумышленников из всех доселе известных.
Господин министр, вы вращаетесь в сферах, куда бытующие в предместьях клички не проникают, а чиновники, которым полагалось бы прояснить этот вопрос, пребывают в незыблемом убеждении, что Черные Мантии – всего лишь легенда, страшная сказка, одна из тех, что в изобилии фабрикуются в социальных низах парижской жизни. Господин префект, к которому я поначалу обратился, был со мною отменно вежлив, но никакой помощи не оказал, видимо, посчитав меня фантазером.
Причина этого недоверия весьма проста, и я спешу разъяснить ее, чтобы Ваше Превосходительство не впало в ту же ошибку: для правосудия Черные Мантии и вправду не существуют, ибо они никогда не представали перед судом. Сила этой ассоциации – в неуязвимости: злодеи изобрели механизм, безотказно спасающий их от возмездия.
Действие этого механизма, породившего неверие в реальность их существования, я постараюсь вскрыть в своем докладе.
Только однажды, насколько мне известно (а этим вопросом я усиленно занимаюсь долгие годы), тайна ассоциации подверглась риску разоблачения: трое ее членов оказались на скамье подсудимых. Я имею в виду дело Кватрополли, стоившее жизни моему отцу.
Позволю себе кратко изложить историю этого дела.
30 августа 1816 года господин Матье д'Арк с был назначен главным прокурором королевского суда в Аяччо, а в октябре того же года он произнес обвинительную речь на процессе, в котором оказались замешаны некоторые высокопоставленные лица из Сартена и прилегающего к нему района.
Мэру столицы кантона вменялось в вину соучастие в убийстве, совершенном братьями Кватрополли, состоявшими в банде Veste Nere , что было фактом общеизвестным...»
Прервав чтение Лекок спросил:
– Что означают пометки, сделанные красным карандашом?
– Они означают «пропустить» и касаются исторической части доклада. Нашу собственную историю мы знаем достаточно хорошо, потому я пометил параграфы, которые можно перескочить, иначе наш совет не кончится до завтрашнего дня.
Доклад Реми д'Аркса и вправду обстоятельно рассказывал о Каморре итальянского юга и о происхождении первых Черных Мантий.
Лекок, пролистав две-три страницы, продолжил:
«...Им был вынесен оправдательный приговор. После обжалования прокуратуры дело было передано суду присяжных в Аяччо, где братья Кватрополли были оправданы во второй раз, несмотря на мн ожество отягчающих обстоятельств. Соответствующие документы я могу предоставить в распоряжение Вашего Превосходительства.
При ведении этого дела Матье д'Аркс постоянно наталкивался на неожиданные и трудно преодолимые препятствия.
Двое молодых людей из города Сартена, невиновность которых была для него совершенно очевидна, оказались втянутыми в это дело: улики, доказывающие их вину, были сфабрикованы чрезвычайно ловко и уводили следствие на ложный путь.
Суд присяжных охотно свернул на этот путь; туда же исподтишка направлялось и общественное мнение. Явственно ощущалось влияние какой-то могучей и загадочной силы, действующей наперекор правосудию.
Разумеется, Матье д'Аркс не сразу разгадал истину во всей ее странности и неправдоподобии, но он чувствовал действие враждебной силы и искал истоки – в его бумагах я обнаружил разрозненные заметки, видимо, составлявшие часть такого же доклада, какой я имею честь предложить Вашему Превосходительству.
Заметок этих немного, и они отрывочны: я сумел собрать только то, что осталось от злодейской жатвы – после гибели отца его секретарь подвергся нападению, и большая часть бумаг пропала. Что касается самого доклада, то он навряд ли попал в руки тогдашнего министра юстиции, во всяком случае в архивах я не обнаружил никаких следов.
С декабря месяца 1816 года по апрель 1820 на моего отца было совершено три покушения, а 22 июня того ж е года пол в его кабинете обрушился в то самое время, как он сидел за своим письменным столом.
Он добился перевода в другое место, но не для того, чтобы избежать своей судьбы – в моей семье всем хорошо известно, что отец был готов к насильственной смерти, вскоре последовавшей, – наоборот, он уехал с Корсики, чтобы продолжить борьбу более энергично, надеясь избавиться от помех, чинимых местными властями и обеспечить себе свободу действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– А теперь, – громко объявил председатель, – слово предоставляется Приятелю-Тулонцу. Он блестяще провел последнее дело и сейчас доложит о нем.
Суховатой рукой полковник ласково потрепал Лекока за ухо, словно учитель отличившегося на экзамене ученика, и присовокупил:
– Наш дорогой мальчик ознакомит вас с историей дела, а также с технической стороной операции, после чего я дам кое-какие разъяснения, которые вас наверняка заинтригуют. Начинай, Приятель, говори ясно, сжато, но без ложной скромности.
Господин Лекок де ля Перьер, обладавший даром менять свой облик, сейчас выступал в своем натуральном виде.
Крепкий молодец, весельчак и почти красавчик, на редкость вульгарный в обхождении, он несомненно принадлежал к категории любимцев кабацкой публики и олицетворял собою тип коммивояжера, столь удачно воссозданный писателями эпохи Луи-Филиппа.
На этот совет, не требовавший маскировки, он явился в костюме, избранном по своему вкусу: на нем была голубого бархата визитка, присборенная на бедрах, шотландский жилет в радостно-крикливую клетку и лихо скроенные на гусарский манер панталоны цвета адского пламени, из-под которых выглядывали остренькие носы башмаков. Вычурный галстук, завязанный замысловатым узлом, и высокая, заостряющаяся к верху шляпа с широкими полями прекрасно вписывались в ансамбль. К этому наряду так и просилась какая-нибудь примечательная трость – тяжеловесная дубинка или легкая палочка, украшенная невообразимой резьбой, но тут оригинальность явно изменила господину Лекоку: трость, стиснутая его ногами, вполне могла бы принадлежать заурядному рантье из Марэ – солидная и довольно увесистая, она венчалась набалдашником из слоновой кости.
Лекок взял предоставленное ему слово и, следуя указаниям председателя, кратко, но с замечательной точностью поведал историю похищения бриллиантов, изложенную в первых главах этой книги.
Начал он с того, каким способом удалось залучить Ганса Шпигеля, укравшего бриллианты Карлотты Бернетти, в лавочку папаши Кенига, и кончил описанием кровавой сцены, имевшей место в номере восемнадцатом и уже известной читателю. Он не упустил ни одной важной детали, и проделанная операция обрела вид затейливого механизма, бесчисленные винтики и колесики которого Лекок знал как свои пять пальцев.
Присутствующие внимали Лекоку с умеренным интересом, с каким обычно академики слушают доклад своего коллеги, хорошо сделанный, но трактующий о вещах, давно уже им известных; перегруженные множеством знаний, академики способны возгораться лишь тогда, когда речь заходит об их собственной персоне.
Итак, доклад Лекока был встречен с прохладцей, ибо в этой комнате собрались специалисты, пресытившиеся изощренными преступлениями больше, нежели академики своими открытиями. К тому же, отнюдь не умаляя роли наших академий, заметим, что в это утро мы заглянули в лоно академии sui generis В своем роде (лат.)
, функционирующей куда более четко, чем прочие учреждения, носящие это славное имя, хотя таинственное сообщество, чью деятельность мы тут описываем, весь свой интеллект, волю и обширные знания направило не на достижение блага, а на научную организацию преступного промысла.
Тут собрались виртуозы своего дела, лауреаты криминального мира, создавшие вселенскую бандитскую шайку, могучую и неуязвимую благодаря их умению укрывать зло от кары.
Закончив доклад, Лекок отвинтил набалдашник от трости, недавно принадлежавшей бедняге Шпигелю, и высыпал содержимое на зеленое сукно: члены совета подошли поближе, чтобы кинуть взор на знаменитые бриллианты.
– Недурно! – одобрил коллекцию знаток уголовного Права. – Однако я полагаю, что простак, которым мы расплачиваемся с законом, сам вырыл себе могилу, убежав с места преступления. Не сделай он такой глупости, нам бы...
– Дорогой профессор, – прервал его полковник, – уголовный кодекс вы знаете куда лучше, чем человеческое сердце. Человек, внезапно попавший в ловушку, непременно совершает ту или иную глупость, от страха он теряет хладнокровие и способность соображать. В этом наша сила, без этого наша дичь хотя бы изредка, но выбиралась бы из расставленных нами ловушек. Благодаря глупости из них не выбирается никто.
– Вот этот бриллиант с дефектом, – заметил аббат. Графиня де Клар, покинувшая диван, чтобы оценить добычу, обиженным тоном произнесла:
– Нет, бывают же такие ловкачки! Карлотта Бернетти немолода, к тому же есть женщины и покрасивее ее...
– К примеру, ты, моя кошечка, – ехидно заметил полковник.
– Надеюсь, вы не собираетесь сравнивать меня с этой девкой? – высокомерно осадила его красавица. – Я просто-напросто хотела сказать, что у меня, графини де Клар, таких бриллиантов нет.
– Безобразие! – возмутился полковник.
Граф Корона, бросив на сукно горсть осмотренных бриллиантов, полюбопытствовал:
– И сколько же стоит вся коллекция?
– В заявлении Бернетти, сделанном для полиции, – ответил Лекок, – названа сумма в четыреста тысяч франков.
– Четыреста тысяч франков! – повторила графиня де Клар. – У Бернетти!
– Нам-то какой прок от этой суммы? – не скрывая злости, заметил Корона, явно искавший повода излить свое раздражение. – Все равно Отец утащит ее в свою нору и добавит к накопленным миллионам.
От этого замечания присутствующие заметно возбудились.
– Что правда – то правда, – промолвила графиня де Клар. – Мы так бедны, несмотря на наше растущее богатство! К тому же неизвестно, где Отец прячет свою кубышку, и если с ним что-то случится...
Полковник яростно затряс колокольчиком, рука его дрожала от негодования.
– Со мной ничего не случится! – завопил он, и в гневе его было нечто ребяческое. – Я здоров как бык! Я – везунчик! Я переживу вас всех!
Внезапно он остановился и, поманив к себе доктора права, торопливым шепотом объявил ему:
– Знаешь, на твой счет я уже распорядился, ты – мой единственный наследник.
А через секунду тронул за колело Лекока и проговорил ему в ухо так, чтобы не слышали другие:
– Защищай собственное достояние, сын мой, все свои сокровища я завещал тебе.
Производя эти манипуляции, полковник из-под полуприкрытых век следил за остальными и успел перехватить взгляд, которым обменялись принц Сен-Луи и доктор Самюэль.
– Вы хотите моей отставки? – во весь голос загремел он. – По-вашему, я слишком зажился на этом свете? Ну, где отцеубийца, что посмеет обагрить кровью мои седые волосы? Да и, сами подумайте, чего вы этим достигнете? Неужто предатель, вознамерившийся пронзить мою грудь, полагает, что амулет я ношу на шее? Зарубите себе на носу: отправляясь на совещания с вами, я первым делом прячу амулет в надежное место. Среди вас завелись бунтовщики! Неблагодарные! Они забыли, что вожделенные сокровища собраны мною, они забыли, что мне одному вверена тайна братства. Так пусть же они знают, что мой труп не укажет им дороги к кладу!
– Молчать! – заорал он, тыча пальцем в графиню де Клар, открывшую было рот для возражения. – Тебе слова не давали! Когда ты явилась к нам, ты не думала о бриллиантах, а мечтала сунуть свои босые ноги в башмаки. Кто сделал тебя графиней де Клар? Я! Ты была ничуть не лучше Бернетти, только ходила не в шелках, а в лохмотьях. А ты, Корона? Я отдал тебе мою маленькую Фаншетту, бедного моего ангелочка! Да знаешь ли ты, что я могу с тобой сделать? Сейчас утро, и в окно вовсю светит солнце, но достаточно мне сказать: «Ночь настала ! » – и ты никогда не выйдешь из этой комнаты!
Корона побледнел, графиня де Клар улыбалась.
Лекок положил на плечо старика руку, и тот сразу остановился и обвел всех удивленным взглядом, словно человек, которого внезапно разбудили. Самюэль, аббат, принц и юрист выстроились вокруг полковника и застыли, подобно истуканам.
– Отец есть Отец! – возгласил Лекок. – Короне только бы лезть на рожон, а Маргарита уже сожалеет о своем нахальстве. Простите!
Четыре выше упомянутых истукана отвесили председателю учтивый поклон. Поле боя осталось за стариком.
Корона с брюзжанием вернулся на свой диван, а графиня де Клар, откинув вуаль, протянула полковнику руку со словами:
– Вы наш Отец, мы вас почитаем и любим.
– Ваш Отец слишком стар, – неожиданно плаксивым голосом объявил полковник, – а у стариков свои слабости. Скрывая немощь свою, Отец только что похвалялся перед вами: «Я переживу вас всех!». Увы, бедные детки, дни мои уже сочтены. Наберитесь терпения, вам недолго осталось ждать. Маргарита, ты молода и прекрасна, твои притязания справедливы. Ты хочешь золота, много Золота – ты получишь его, ты хочешь стать герцогиней – ты станешь ею!
Он привлек ее к себе и, поцеловав, шепнул:
– Сумасшедшая! Неужели ты не догадалась, что я прочу тебя в свои наследницы?
И уже во весь голос растроганным тоном произнес:
– Чада мои, дорогие детки! Простите старика, который питает к вам поистине отеческую любовь. Признаю, с Короной я поговорил слишком круто, но его обращение с бедной Фаншеттой доставляет мне столько огорчений. Ах! Почему я не отдал моего нежного ангела Лекоку, или принцу, или добряку Самюэлю, или наконец, нашему достойнейшему профессору!.. Но сделанного не воротишь, к тому же Корона приходится мне племянником, так что лучше нам жить в мире.
Давайте же не будем терять времени понапрасну, – продолжал он, но тон его внезапно изменился, вновь обретя резкие ноты, – я еще не ослеп и прекрасно вижу, что всем вам охота побунтовать. Успокойтесь: даю слово – это будет мое последнее дело.
Он опустил руку на лежавшие перед ним бумаги.
– Вы припасли что-то новенькое, Отец? – послышались со всех сторон любопытные голоса.
– Именно так, – ответил старец, принимая вид патриарха, вознамерившегося осчастливить сюрпризом своих ближних. – Бриллианты Клары Бернетти – всего лишь маленький эпизод нашей истории, что-то вроде пролога к пьесе, которая только-только начинается. Неужели вы и впрямь могли подумать, что я так хлопочу из-за каких-то четырехсот тысяч франков? Я сказал: это будет мое последнее дело. Я сказал чистую правду. Мое последнее дело должно стоить моих трудов, а если вы, мои драгоценные, желаете оценить его в деньгах, то ответьте мне на вопрос: во сколько вы оцениваете головы, что носим мы на своих плечах, все мы, тут присутствующие?
Члены совета переглянулись: полковник был великий артист, но на сей раз он явно переборщил с театральными эффектами.
Тем не менее всех мало-помалу охватывала тревога. Лекок вполголоса предупредил:
– Будьте внимательны: речь и вправду идет о жизни и смерти.
Полковник поднял руку и снова тяжело опустил ее на бумаги.
– Они вот тут, ваши головы, – медленно произнес он, – и моя в том числе. Я всего лишь старик, готовый впасть в детство, но если я вдруг умру сегодня, верьте моему слову, вы пропали. Они тут, ваши головы, и все теперь зависит только от меня. Я же мечтаю об одном: удачно завершить мое последнее дело и сохранить вас целыми и невредимыми вместе с кладом, который вы мне доверили. Когда дело это будет исполнено, Отец в последний раз соберет своих детей, чтобы сказать: все в порядке, мои дорогие, я спас вас от гибели и теперь имею право на отдых.
Он нашел среди бумаг тетрадь, на которую члены совета воззрились не без испуга, и передал ее Лекоку со словами:
– Читай, Приятель, и пусть каждый осознает всю меру грозящей ему опасности. А потом мы поглядим, кто из вас измыслит лучшее лекарство от этой беды.
XVI
РУКОПИСЬ РЕМИ Д'АРКСА
Лекок взял тетрадь и приступил к чтению.
«Доклад Его Превосходительству господину министру юстиции Господин министр! Прошу извинить меня за то, что предлагаю Вашему вниманию труд еще не вполне завершенный, однако обстоятельства вынуждают меня обратиться к Вам за безотлагательной помощью: дело, переданное на рассмотрение суда присяжных департамента Сена и получившее уже огласку под названием „Черные Мантии“, способно завести на ложный путь общественное мнение и, что гораздо опаснее, само правосудие.
Я отказался вести следствие по этому делу, ибо считаю его всего лишь тенью, вознамерившейся отвлечь меня от раскрытия правды.
Факты, которые я предлагаю рассмотрению Вашего Превосходительства, столь значительны, что требуют особого внимания. Речь пойдет о Черных Мантиях, но не о той мелкой рыбешке, что попала в сети закона и сама себя окрестила этим громким именем, а о Черных Мантиях, которые действительно существуют: по моему мнению, это c амая опасная ассоциация злоумышленников из всех доселе известных.
Господин министр, вы вращаетесь в сферах, куда бытующие в предместьях клички не проникают, а чиновники, которым полагалось бы прояснить этот вопрос, пребывают в незыблемом убеждении, что Черные Мантии – всего лишь легенда, страшная сказка, одна из тех, что в изобилии фабрикуются в социальных низах парижской жизни. Господин префект, к которому я поначалу обратился, был со мною отменно вежлив, но никакой помощи не оказал, видимо, посчитав меня фантазером.
Причина этого недоверия весьма проста, и я спешу разъяснить ее, чтобы Ваше Превосходительство не впало в ту же ошибку: для правосудия Черные Мантии и вправду не существуют, ибо они никогда не представали перед судом. Сила этой ассоциации – в неуязвимости: злодеи изобрели механизм, безотказно спасающий их от возмездия.
Действие этого механизма, породившего неверие в реальность их существования, я постараюсь вскрыть в своем докладе.
Только однажды, насколько мне известно (а этим вопросом я усиленно занимаюсь долгие годы), тайна ассоциации подверглась риску разоблачения: трое ее членов оказались на скамье подсудимых. Я имею в виду дело Кватрополли, стоившее жизни моему отцу.
Позволю себе кратко изложить историю этого дела.
30 августа 1816 года господин Матье д'Арк с был назначен главным прокурором королевского суда в Аяччо, а в октябре того же года он произнес обвинительную речь на процессе, в котором оказались замешаны некоторые высокопоставленные лица из Сартена и прилегающего к нему района.
Мэру столицы кантона вменялось в вину соучастие в убийстве, совершенном братьями Кватрополли, состоявшими в банде Veste Nere , что было фактом общеизвестным...»
Прервав чтение Лекок спросил:
– Что означают пометки, сделанные красным карандашом?
– Они означают «пропустить» и касаются исторической части доклада. Нашу собственную историю мы знаем достаточно хорошо, потому я пометил параграфы, которые можно перескочить, иначе наш совет не кончится до завтрашнего дня.
Доклад Реми д'Аркса и вправду обстоятельно рассказывал о Каморре итальянского юга и о происхождении первых Черных Мантий.
Лекок, пролистав две-три страницы, продолжил:
«...Им был вынесен оправдательный приговор. После обжалования прокуратуры дело было передано суду присяжных в Аяччо, где братья Кватрополли были оправданы во второй раз, несмотря на мн ожество отягчающих обстоятельств. Соответствующие документы я могу предоставить в распоряжение Вашего Превосходительства.
При ведении этого дела Матье д'Аркс постоянно наталкивался на неожиданные и трудно преодолимые препятствия.
Двое молодых людей из города Сартена, невиновность которых была для него совершенно очевидна, оказались втянутыми в это дело: улики, доказывающие их вину, были сфабрикованы чрезвычайно ловко и уводили следствие на ложный путь.
Суд присяжных охотно свернул на этот путь; туда же исподтишка направлялось и общественное мнение. Явственно ощущалось влияние какой-то могучей и загадочной силы, действующей наперекор правосудию.
Разумеется, Матье д'Аркс не сразу разгадал истину во всей ее странности и неправдоподобии, но он чувствовал действие враждебной силы и искал истоки – в его бумагах я обнаружил разрозненные заметки, видимо, составлявшие часть такого же доклада, какой я имею честь предложить Вашему Превосходительству.
Заметок этих немного, и они отрывочны: я сумел собрать только то, что осталось от злодейской жатвы – после гибели отца его секретарь подвергся нападению, и большая часть бумаг пропала. Что касается самого доклада, то он навряд ли попал в руки тогдашнего министра юстиции, во всяком случае в архивах я не обнаружил никаких следов.
С декабря месяца 1816 года по апрель 1820 на моего отца было совершено три покушения, а 22 июня того ж е года пол в его кабинете обрушился в то самое время, как он сидел за своим письменным столом.
Он добился перевода в другое место, но не для того, чтобы избежать своей судьбы – в моей семье всем хорошо известно, что отец был готов к насильственной смерти, вскоре последовавшей, – наоборот, он уехал с Корсики, чтобы продолжить борьбу более энергично, надеясь избавиться от помех, чинимых местными властями и обеспечить себе свободу действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53