Кроме того, если меня пристрелят при попытке добыть верблюда, то письмо тете Патрисии дойдет до нее с не меньшим, если не с большим успехом, чем когда я повезу его сам. Итак, я решил дождаться темноты и попытаться ночью захватить верблюда.
Всеми силами я старался заставить себя думать о стоявших передо мной задачах, чтобы не думать о гибели Майкла. Но больше не мог удержаться и вдруг, охватив голову руками, стал качаться и повторять вслух:
- Майкл погиб, Майкл убит, Майкл умер…
Несмотря на страшную жару и охватившее меня отчаяние, я уснул и спал до темноты.
Проснувшись, я понял, что мне повезло: ближайший часовой стоял по крайней мере в тысяче метров справа от меня и никоим образом не мог меня видеть.
Солнце зашло, и страшная жара постепенно спадала. Форт и оазис выглядели совершенно мирно. В форту не было никакого движения, а в оазисе изредка блестел штык часового и вставал из-за пальм столб розового дыма. По-видимому, форт не был занят новым гарнизоном, его мертвые защитники были оставлены в амбразурах. Не могли же эти неподвижные фигуры на стенах быть живыми солдатами. Ведь ни один начальник не заставил бы всех своих солдат стоять в карауле после суточного перехода.
Меня это очень удивило. Я рассчитывал, что к этому времени мертвые уже будут погребены и в форту будут выставлены посты. Впрочем, мне все это было безразлично, лишь бы они оставили своих верблюдов в оазисе. Как раз в это время маленький отряд с офицером верхом на муле вошел в ворота форта. Я рассчитывал, что увижу, как они убирают и хоронят мертвых, но я этого не увидел. Из-за своего прикрытия я не видел крыши форта, но, конечно, заметил бы, как они убирают трупы из амбразур.
Некоторое время спустя отряд возвратился в оазис, а офицер остался в форту. Интересно знать, что они подумали об убитом коменданте с французским штыком в груди, о мертвом легионере с закрытыми глазами и скрещенными на груди руками, о мертвецах, стоявших на карауле, и о полном отсутствии жизни в форту, из которого незадолго перед тем было сделано два выстрела… Вероятно, старики-легионеры сочинили этому какое-нибудь сверхъестественное объяснение.
Постепенно стемнело, и медленно поднялась огромная луна. В сумерках перед восходом луны я подполз поближе к форту и оазису. За одним из песчаных холмиков притаился и стал ждать, чтобы все, не стоящие на постах, уснули. Тогда я встану и прямо пойду в оазис, как будто меня послали из форта. Если меня окликнут, буду разыгрывать исправного служаку. «Дурак, - скажу я часовому. - Ты мешаешь мне пройти. Ладно. Я ничего не имею против. Только, пожалуйста, не обижайся, что мне придется доложить начальству, кто помешал мне выполнить задание…»
С холма, на котором я лежал, я увидел, как вся колонна строем вышла из оазиса и направилась к форту. Я не понимал, что это значит. Они дошли до форта, повернулись, выстроились фронтом спиной ко мне и стали вольно. По-видимому, их начальник дал им день отдыха и теперь решил привести в порядок форт. Мне это было на руку. Это облегчало мне вход в оазис…
Начальник отряда выехал на муле из оазиса и подъехал к форту. Солдаты стали смирно. По-видимому, он собирался сказать им речь. Вероятно, поблагодарить за блестящий переход. Вдруг стоявший рядом с ним солдат закричал и указал на форт. Я взглянул на форт и чуть не вскочил на ноги от неожиданности. Он горел!
Огонь вырывался со всех сторон, вероятно, форт был подожжен в нескольких местах… Что же это означало? Ведь не могло же это быть сделано по приказу начальника отряда… Конечно, нет. Но, может быть, это сделал какой-нибудь полупомешанный легионер, оставленный на посту внутри форта? Чепуха. Если кто-нибудь был оставлен в форту, то он стоял бы на вышке.
Что же мне теперь делать? Может быть, прямо броситься в оазис, пока все будут заняты попытками потушить пожар?
В этот момент я увидел движение на крыше горящего форта. Кто-то осторожно сбросил из амбразуры винтовку, перелез через бруствер и спрыгнул вниз. Все время он держался так, чтобы между ним и стоявшим перед фортом отрядом находилась возвышавшаяся над воротами башня.
Кто бы ни был этот легионер, поджегший форт Зиндернеф, я ему сочувствовал и хотел помочь. Надо было предупредить его, чтобы он не вылез прямо на стоящего справа от меня часового. Я пополз по направлению к нему. Несколько минут спустя он меня заметил и поднял винтовку. Ему, видимо, не хотелось, чтобы его взяли живьем. Ясное дело, он должен был сознавать, что жечь форты, принадлежащие госпоже Республике, не полагается.
Я вынул носовой платок и стал ему махать. Потом положил винтовку и пополз навстречу. Я заметил, что через плечо у него была надета труба, волочившаяся за ним по песку. Подойдя поближе к нему, вдруг почувствовал, как волосы у меня становятся дыбом от ужаса. Я совершенно похолодел: мне показалось, что это Майкл.
Это был не Майкл, это был Дигби.
- Хэлло, Джон! сказал он. - Я так и думал, что ты где-нибудь здесь шатаешься. Закрой рот и давай удирать.
Несмотря на его спокойную речь, чувствовалось, что он страшно измучен. Он был смертельно бледен, и руки его дрожали.
- Ранен? - спросил я.
- Хуже… я только что устроил Майклу похороны викинга, - ответил он и закусил губу.
Бедняга Дигби, он любил Майкла не меньше чем я, может быть, даже больше. Ведь они были близнецами, а между близнецами всегда существует какая-то странная, почти сверхъестественная связь. Бедный Дигби. Я обнял его, и мы вдвоем тихо лежали, спрятавшись между двумя песчаными буграми.
- Жаль мне тебя, Джон, - сказал он, наконец овладев своими чувствами. - Ведь ты видел, как он умирал… Это, конечно, ты его прибрал.
- Он умер, спасая мою жизнь, - сказал я. - Он умер совершенно спокойно и без мучений. Он оставил нам поручение. У меня есть письмо для тебя, вот оно… Давай обойдем этого часового, спрячемся и будем выжидать, пока нам удастся стащить верблюда…
И я повел его в обход часовых, поближе к оазису.
Несколько минут спустя мы устроились на верхушке песчаного холма. Сзади и с обеих сторон нас окружали более высокие холмы, а впереди был горящий форт и неподвижный фронт легионеров
- Они не испортят его похорон, - сказал Дигби дрожащим голосом. - Они не смогут получить доказательств того, что ты убил Лежона. Сейчас на них нападут туареги. - И он поднял винтовку.
- Не надо убивать, Диг, - сказал я. Мне казалось, что было пролито совершенно достаточно крови.
- Я не собираюсь кого-либо убивать, - ответил Дигби. - Слушай, давай играть в туарегов. - И он выстрелил в воздух. Я последовал его примеру и выстрелил, целясь так, чтобы моя пуля пролетела над головой офицера. Мы быстро стреляли, а вскоре к нам присоединились часовые. По чему они стреляла, я не знаю. Надеюсь, что не друг в друга.
Это было великолепное зрелище - отступление роты легионеров. По быстрому приказу офицера они развернулись, согнувшись добежали до оазиса и мгновенно исчезли за прикрытиями. Минуты через две после первых наших выстрелов никого не было видно.
- Чисто сработано, - сказал Дигби. - Там они и останутся, пока форт сгорит… А мы сможем войти в оазис и сделать вид, что мы часовые, у которых верблюды были убиты туарегами во время перестрелки. Если нам удастся надуть часового и сочинить хороший рассказ, то нам, может, удастся достать себе парочку верблюдов.
- Лучше сперва пойти одному из нас, - сказал я. - Если один не вернется, то другой пойдет пешком или попробует устроить какой-нибудь новый фокус.
- Правильно, - согласился Дигби. - Я пойду первым. А теперь расскажи мне все, что с тобой случилось.
И я дал ему подробный отчет обо всех происшествиях после нашей разлуки, когда его отослали в школу конных разведчиков. Затем он рассказал обо всем, что случилось с ним. Его отряд был внезапно переведен из Таннут-Аззала в Токоту. Там он встретил того самого офицера спаги, который когда-то посещал Брендон-Аббас. Теперь он был уже майором. Это было удивительно. Встретить того самого де Божоле, которого мы помнили с детства. Майор, конечно, не узнал Дигби, и Дигби не узнал майора и никогда не узнал бы, если бы не услышал его имени. Майор был прислан из своего полка спаги, чтобы организовать отряды всадников на верблюдах для борьбы с кочующими туарегами во время «мирного проникновения» в сторону Тимбукту и озера Чад.
В Токоту были получены сведения о нападении на Зиндернеф огромного отряда туарегов, и Божоле немедленно выступил на помощь. Остальное я знал. Я видел, как Дигби, который был трубачом у Божоле, влез в форт.
- Ты знаешь, что я увидел на крыше, - сказал Дигби. - И можешь представить, что я почувствовал, когда увидел труп Майкла… Я бросился вниз, потому что думал, что ты где-нибудь лежишь раненый. Внизу я понял, что раненых нет, что весь гарнизон мертвый стоял на этой страшной крыше… Это означало, что ты бежал и что твой штык украшал грудь Лежона… Кроме того, никто кроме тебя, не мог прибрать тело Майкла. Я страшно беспокоился о тебе и о Майкле во время похода. Я просился у Божоле, чтобы он послал меня на крышу, но Божоле разыгрывал трагедию с Растиньяком… Можешь себе представить, что я чувствовал, когда увидел, что Майкл убит, а ты исчез.
Я понял, что ты заколол Лежона за то, что тот убил Майкла и пытался расправиться с тобой, чтобы получить этот проклятый бриллиант… Я совершенно реально увидел твою схватку с Лежоном и чуть не сошел с ума.
Как бы то ни было, я должен устроить ему похороны викинга, поклялся я. Боюсь, что эту фразу я прокричал вслух. А потом я должен найти Джона… Ты знаешь, Майк всегда беспокоился, что с тобой что-нибудь приключится. Он все время мучился, потому что считал себя ответственным за твой побег из дому… Ты осел, Джонни.
Итак, я решил сперва устроить ему погребение, а потом последовать за тобой. Я догадался, что это ты стрелял, чтобы предупредить Божоле, и что теперь ты прячешься где-нибудь поблизости.
Потом я услышал, как кто-то с трудом карабкается на стену, и бросился вниз в надежде спрятаться, а потом поджечь этот чертов форт. Больше я ничего не мог сделать для Майка… Я вбежал в карцер и спрятался за открытой дверью. Для того чтобы меня увидеть, надо было войти в карцер и закрыть за собой дверь.
Вскоре я услышал голос Божоле. Он звал меня и, судя по его интонации, чувствовал себя не лучше моего. Того, что он увидел на верху, было достаточно, чтобы встряхнуть его нервы. Потом я услышал, как он разговаривал со своим сержант-мажором. Они искали меня. Они даже заглянули в мой карцер, но он был пуст. Старик сержант Дюфур, по-видимому, чувствовал себя хуже, чем сам Божоле. Вскоре они ушли, и наступила полная тишина. Я понял, что они установили, что Лежон был убит кем-то из своих солдат. Его гибель была для них загадкой. Они не могли понять, кто был его убийцей. Кроме того, мое исчезновение тоже заставило их призадуматься. Мне показалось, что если я уничтожу Лежона, то сделаю невозможным осуждение тебя военным судом… Имей в виду, что я двадцать четыре часа подряд был в походе и, разумеется, соображал не слишком хорошо.
Когда я решил, что форт пуст, я выполз из своего карцера, влез на крышу и осмотрелся. У ворот стоял часовой, и весь отряд находился в оазисе. По-видимому, Божоле решил позволить им выспаться перед вступлением в форт. Я взял Майкла и на руках снес на его собственную койку в казарме. Под койку я набил хворосту и дров, которые принес из кухни. Дрова я полил керосином. Я решил устроить ему настоящие похороны викинга. Я очень жалел, что у меня не было флага, чтобы его завернуть, я прикрыл его тело и костер простынями. Все было совершенно белым… Ни дров, ни керосина не было видно… Было хорошо… хорошо… хорошо…
Дигби начал кивать головой, он говорил как во сне, и я попытался его остановить…
- Замолчи, Джон, дай мне собраться с мыслями… Майк! Майк! Я сделал все, что мог, старина… Не было ни коня, ни копья, ни щита, но я все же положил собаку у твоих ног… И твоя винтовка и штык были вместо меча и копья…
Я испугался, мне показалось, что он сходит с ума.
- Собака? - сказал я. - Какая собака?
- Да, собака… собака у его ног лежащая головой у его ног…
Становилось страшно.
- Я не нес собаки вниз, я взял ее за ногу и стащил по лестнице…
- Лежон, - прошептал я.
- Да, Лежон, с твоим штыком в груди. Теперь он не сможет свидетельствовать против тебя… А Майклу я устроил похороны викинга… с собакой у ног…
Я больше не мог выдержать и сильно ударил Дигби в бок.
- Рассказывай толком и не хнычь, - прикрикнул я.
- На чем я остановился? - спросил Дигби таким голосом, как будто проснулся. - Да… Когда все было готово, я сел на соседнюю койку и сказал Майклу, что не имею ни малейшего понятия о деле «Голубой Воды» и о роли, которую он в нем играл. Что я знаю лишь одно, а именно, что он действовал отнюдь не из каких-либо сомнительных соображений, что все, что он делал, он делал из самопожертвования. И потом я уснул, Джон. Уснул и спал до вечера. Я проснулся освеженным и вышел на крышу, чтобы посмотреть, что происходит. Через амбразуру одной из стен я увидел наш отряд, выстроенный фронтом, и понял, что вовремя проснулся. Я сбежал вниз и зажег погребальный костер Майкла. Потом облил керосином нагроможденную мной заранее в соседней комнате мебель и тоже поджег ее. Третью банку керосина я поджег под лестницей, а последнюю вылил на основание деревянной вышки. Ее я тоже поджег. Было столько огня, что всей воды в Сахаре не хватило бы на то, чтобы его потушить… Это были похороны викинга… Я решил, что мне пора бежать. - Он зевнул. - Тогда я пошел искать тебя, Джон… Искать…
Дигби уснул. Мне самому страшно хотелось спать, но это было невозможно. К утру, вся местность вокруг будет кишеть разведчиками, надо бежать ночью. Я решил дать Дигби поспать часа два, а потом разбудить его и сказать, что я отправляюсь за верблюдом.
Стояла необычайная тишина. Казалось невероятным, чтобы в черном, молчаливом оазисе прятался целый отряд. Даже верблюды и мулы вели себя так, будто понимали, что эта ночь необычна. Они не издавали ни звука. Мне вдруг пришло в голову, что каждому солдату было приказано позаботиться, чтобы его верблюд молчал, и что они завязали им рты. Это было до того нелепо, что я рассмеялся. В оазисе не было никакого света и никакого движения - вероятно, Божоле ожидал нападения туарегов.
Но как же тогда войти в этот оазис за верблюдом? Пройти по ярко освещенному луной песку, когда сотни глаз внимательно смотрят из темноты оазиса? Меня, несомненно, поймали бы… Я рассчитывал войти в обычный сонный лагерь, а никак не в этот страшный, настороженный оазис.
Может быть, в конце концов, все же лучше поспать, а утром сделать попытку обмануть стоявший у верблюдов караул. Утром отряд успокоится и вернется к будничной жизни. Но как же тогда бежать? А может быть, следовало отказаться от мысли похитить верблюда и пойти пешком… Я решил, что Дигби достаточно поспал, и разбудил его.
- Послушай, Диг, - сказал я. - Что же нам делать? Попробовать утащить верблюда или просто идти пешком? Нам нужно на что-нибудь решаться. Мы не можем оставаться здесь до утра.
- Несомненно, - ответил Дигби. - Я уверен, что ты совершенно прав, Джон, - и снова заснул. Я не знал, что мне делать: дать ли ему поспать еще час или постараться его растолкать. Пока я колебался, не зная, что предпринять, справа из оазиса вдруг выехало два всадника на верблюдах. Я протер глаза. Нет, мне не показалось. Это был либо патруль, либо ординарцы с депешами в Токоту. Прямо на нас шли два верблюда. Всадники, видимо, ехали в Токоту. Я сполз по противоположному склону холма, на котором мы лежали, и пробежал по расположенной за ним ложбине. Затем переполз через следующий холм и по следующей ложбине побежал наперерез всадникам. Я не знал, что буду делать, когда они подъедут, но решил попробовать к ним приблизиться. Надо узнать, кто они и куда едут. Может быть, если мы за ними последуем, нам удастся похитить их верблюдов. Для нас эти верблюды были вопросом жизни и смерти, а они всегда могли вернуться пешком и рассказать какую-нибудь сказку о кровавой битве с туарегами, застрелившими их верблюдов.
Они приближались из-за холма, и вдруг я услышал знакомый голос:
- Мы, значит, должны все рассказать этим чернокожим… Понимаешь, Бедди? Если мы им не расскажем, то эти самые бандиты выпустят им кишки. Жалко черненьких, надо о них позаботиться…
- Хэнк! - закричал я вне себя от радости. Это были Хэнк и Бедди. Они сразу остановили своих верблюдов и повернули их ко мне.
- Один из таинственного семейства нашелся, - заметил Хэнк. - Я так и думал, что все вы околачиваетесь поблизости.
В ложбине между двух песчаных холмов Хэнк и Бедди поставили своих верблюдов на колени и слезли на песок. Оба они долго и до боли трясли мою руку.
- Прошу извинения за нескромность, сынок, - сказал Бедди. - Не ты ли случайно устроил этот фейерверк?
- Похоже на поджог, - торжественно вставил Хэнк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Всеми силами я старался заставить себя думать о стоявших передо мной задачах, чтобы не думать о гибели Майкла. Но больше не мог удержаться и вдруг, охватив голову руками, стал качаться и повторять вслух:
- Майкл погиб, Майкл убит, Майкл умер…
Несмотря на страшную жару и охватившее меня отчаяние, я уснул и спал до темноты.
Проснувшись, я понял, что мне повезло: ближайший часовой стоял по крайней мере в тысяче метров справа от меня и никоим образом не мог меня видеть.
Солнце зашло, и страшная жара постепенно спадала. Форт и оазис выглядели совершенно мирно. В форту не было никакого движения, а в оазисе изредка блестел штык часового и вставал из-за пальм столб розового дыма. По-видимому, форт не был занят новым гарнизоном, его мертвые защитники были оставлены в амбразурах. Не могли же эти неподвижные фигуры на стенах быть живыми солдатами. Ведь ни один начальник не заставил бы всех своих солдат стоять в карауле после суточного перехода.
Меня это очень удивило. Я рассчитывал, что к этому времени мертвые уже будут погребены и в форту будут выставлены посты. Впрочем, мне все это было безразлично, лишь бы они оставили своих верблюдов в оазисе. Как раз в это время маленький отряд с офицером верхом на муле вошел в ворота форта. Я рассчитывал, что увижу, как они убирают и хоронят мертвых, но я этого не увидел. Из-за своего прикрытия я не видел крыши форта, но, конечно, заметил бы, как они убирают трупы из амбразур.
Некоторое время спустя отряд возвратился в оазис, а офицер остался в форту. Интересно знать, что они подумали об убитом коменданте с французским штыком в груди, о мертвом легионере с закрытыми глазами и скрещенными на груди руками, о мертвецах, стоявших на карауле, и о полном отсутствии жизни в форту, из которого незадолго перед тем было сделано два выстрела… Вероятно, старики-легионеры сочинили этому какое-нибудь сверхъестественное объяснение.
Постепенно стемнело, и медленно поднялась огромная луна. В сумерках перед восходом луны я подполз поближе к форту и оазису. За одним из песчаных холмиков притаился и стал ждать, чтобы все, не стоящие на постах, уснули. Тогда я встану и прямо пойду в оазис, как будто меня послали из форта. Если меня окликнут, буду разыгрывать исправного служаку. «Дурак, - скажу я часовому. - Ты мешаешь мне пройти. Ладно. Я ничего не имею против. Только, пожалуйста, не обижайся, что мне придется доложить начальству, кто помешал мне выполнить задание…»
С холма, на котором я лежал, я увидел, как вся колонна строем вышла из оазиса и направилась к форту. Я не понимал, что это значит. Они дошли до форта, повернулись, выстроились фронтом спиной ко мне и стали вольно. По-видимому, их начальник дал им день отдыха и теперь решил привести в порядок форт. Мне это было на руку. Это облегчало мне вход в оазис…
Начальник отряда выехал на муле из оазиса и подъехал к форту. Солдаты стали смирно. По-видимому, он собирался сказать им речь. Вероятно, поблагодарить за блестящий переход. Вдруг стоявший рядом с ним солдат закричал и указал на форт. Я взглянул на форт и чуть не вскочил на ноги от неожиданности. Он горел!
Огонь вырывался со всех сторон, вероятно, форт был подожжен в нескольких местах… Что же это означало? Ведь не могло же это быть сделано по приказу начальника отряда… Конечно, нет. Но, может быть, это сделал какой-нибудь полупомешанный легионер, оставленный на посту внутри форта? Чепуха. Если кто-нибудь был оставлен в форту, то он стоял бы на вышке.
Что же мне теперь делать? Может быть, прямо броситься в оазис, пока все будут заняты попытками потушить пожар?
В этот момент я увидел движение на крыше горящего форта. Кто-то осторожно сбросил из амбразуры винтовку, перелез через бруствер и спрыгнул вниз. Все время он держался так, чтобы между ним и стоявшим перед фортом отрядом находилась возвышавшаяся над воротами башня.
Кто бы ни был этот легионер, поджегший форт Зиндернеф, я ему сочувствовал и хотел помочь. Надо было предупредить его, чтобы он не вылез прямо на стоящего справа от меня часового. Я пополз по направлению к нему. Несколько минут спустя он меня заметил и поднял винтовку. Ему, видимо, не хотелось, чтобы его взяли живьем. Ясное дело, он должен был сознавать, что жечь форты, принадлежащие госпоже Республике, не полагается.
Я вынул носовой платок и стал ему махать. Потом положил винтовку и пополз навстречу. Я заметил, что через плечо у него была надета труба, волочившаяся за ним по песку. Подойдя поближе к нему, вдруг почувствовал, как волосы у меня становятся дыбом от ужаса. Я совершенно похолодел: мне показалось, что это Майкл.
Это был не Майкл, это был Дигби.
- Хэлло, Джон! сказал он. - Я так и думал, что ты где-нибудь здесь шатаешься. Закрой рот и давай удирать.
Несмотря на его спокойную речь, чувствовалось, что он страшно измучен. Он был смертельно бледен, и руки его дрожали.
- Ранен? - спросил я.
- Хуже… я только что устроил Майклу похороны викинга, - ответил он и закусил губу.
Бедняга Дигби, он любил Майкла не меньше чем я, может быть, даже больше. Ведь они были близнецами, а между близнецами всегда существует какая-то странная, почти сверхъестественная связь. Бедный Дигби. Я обнял его, и мы вдвоем тихо лежали, спрятавшись между двумя песчаными буграми.
- Жаль мне тебя, Джон, - сказал он, наконец овладев своими чувствами. - Ведь ты видел, как он умирал… Это, конечно, ты его прибрал.
- Он умер, спасая мою жизнь, - сказал я. - Он умер совершенно спокойно и без мучений. Он оставил нам поручение. У меня есть письмо для тебя, вот оно… Давай обойдем этого часового, спрячемся и будем выжидать, пока нам удастся стащить верблюда…
И я повел его в обход часовых, поближе к оазису.
Несколько минут спустя мы устроились на верхушке песчаного холма. Сзади и с обеих сторон нас окружали более высокие холмы, а впереди был горящий форт и неподвижный фронт легионеров
- Они не испортят его похорон, - сказал Дигби дрожащим голосом. - Они не смогут получить доказательств того, что ты убил Лежона. Сейчас на них нападут туареги. - И он поднял винтовку.
- Не надо убивать, Диг, - сказал я. Мне казалось, что было пролито совершенно достаточно крови.
- Я не собираюсь кого-либо убивать, - ответил Дигби. - Слушай, давай играть в туарегов. - И он выстрелил в воздух. Я последовал его примеру и выстрелил, целясь так, чтобы моя пуля пролетела над головой офицера. Мы быстро стреляли, а вскоре к нам присоединились часовые. По чему они стреляла, я не знаю. Надеюсь, что не друг в друга.
Это было великолепное зрелище - отступление роты легионеров. По быстрому приказу офицера они развернулись, согнувшись добежали до оазиса и мгновенно исчезли за прикрытиями. Минуты через две после первых наших выстрелов никого не было видно.
- Чисто сработано, - сказал Дигби. - Там они и останутся, пока форт сгорит… А мы сможем войти в оазис и сделать вид, что мы часовые, у которых верблюды были убиты туарегами во время перестрелки. Если нам удастся надуть часового и сочинить хороший рассказ, то нам, может, удастся достать себе парочку верблюдов.
- Лучше сперва пойти одному из нас, - сказал я. - Если один не вернется, то другой пойдет пешком или попробует устроить какой-нибудь новый фокус.
- Правильно, - согласился Дигби. - Я пойду первым. А теперь расскажи мне все, что с тобой случилось.
И я дал ему подробный отчет обо всех происшествиях после нашей разлуки, когда его отослали в школу конных разведчиков. Затем он рассказал обо всем, что случилось с ним. Его отряд был внезапно переведен из Таннут-Аззала в Токоту. Там он встретил того самого офицера спаги, который когда-то посещал Брендон-Аббас. Теперь он был уже майором. Это было удивительно. Встретить того самого де Божоле, которого мы помнили с детства. Майор, конечно, не узнал Дигби, и Дигби не узнал майора и никогда не узнал бы, если бы не услышал его имени. Майор был прислан из своего полка спаги, чтобы организовать отряды всадников на верблюдах для борьбы с кочующими туарегами во время «мирного проникновения» в сторону Тимбукту и озера Чад.
В Токоту были получены сведения о нападении на Зиндернеф огромного отряда туарегов, и Божоле немедленно выступил на помощь. Остальное я знал. Я видел, как Дигби, который был трубачом у Божоле, влез в форт.
- Ты знаешь, что я увидел на крыше, - сказал Дигби. - И можешь представить, что я почувствовал, когда увидел труп Майкла… Я бросился вниз, потому что думал, что ты где-нибудь лежишь раненый. Внизу я понял, что раненых нет, что весь гарнизон мертвый стоял на этой страшной крыше… Это означало, что ты бежал и что твой штык украшал грудь Лежона… Кроме того, никто кроме тебя, не мог прибрать тело Майкла. Я страшно беспокоился о тебе и о Майкле во время похода. Я просился у Божоле, чтобы он послал меня на крышу, но Божоле разыгрывал трагедию с Растиньяком… Можешь себе представить, что я чувствовал, когда увидел, что Майкл убит, а ты исчез.
Я понял, что ты заколол Лежона за то, что тот убил Майкла и пытался расправиться с тобой, чтобы получить этот проклятый бриллиант… Я совершенно реально увидел твою схватку с Лежоном и чуть не сошел с ума.
Как бы то ни было, я должен устроить ему похороны викинга, поклялся я. Боюсь, что эту фразу я прокричал вслух. А потом я должен найти Джона… Ты знаешь, Майк всегда беспокоился, что с тобой что-нибудь приключится. Он все время мучился, потому что считал себя ответственным за твой побег из дому… Ты осел, Джонни.
Итак, я решил сперва устроить ему погребение, а потом последовать за тобой. Я догадался, что это ты стрелял, чтобы предупредить Божоле, и что теперь ты прячешься где-нибудь поблизости.
Потом я услышал, как кто-то с трудом карабкается на стену, и бросился вниз в надежде спрятаться, а потом поджечь этот чертов форт. Больше я ничего не мог сделать для Майка… Я вбежал в карцер и спрятался за открытой дверью. Для того чтобы меня увидеть, надо было войти в карцер и закрыть за собой дверь.
Вскоре я услышал голос Божоле. Он звал меня и, судя по его интонации, чувствовал себя не лучше моего. Того, что он увидел на верху, было достаточно, чтобы встряхнуть его нервы. Потом я услышал, как он разговаривал со своим сержант-мажором. Они искали меня. Они даже заглянули в мой карцер, но он был пуст. Старик сержант Дюфур, по-видимому, чувствовал себя хуже, чем сам Божоле. Вскоре они ушли, и наступила полная тишина. Я понял, что они установили, что Лежон был убит кем-то из своих солдат. Его гибель была для них загадкой. Они не могли понять, кто был его убийцей. Кроме того, мое исчезновение тоже заставило их призадуматься. Мне показалось, что если я уничтожу Лежона, то сделаю невозможным осуждение тебя военным судом… Имей в виду, что я двадцать четыре часа подряд был в походе и, разумеется, соображал не слишком хорошо.
Когда я решил, что форт пуст, я выполз из своего карцера, влез на крышу и осмотрелся. У ворот стоял часовой, и весь отряд находился в оазисе. По-видимому, Божоле решил позволить им выспаться перед вступлением в форт. Я взял Майкла и на руках снес на его собственную койку в казарме. Под койку я набил хворосту и дров, которые принес из кухни. Дрова я полил керосином. Я решил устроить ему настоящие похороны викинга. Я очень жалел, что у меня не было флага, чтобы его завернуть, я прикрыл его тело и костер простынями. Все было совершенно белым… Ни дров, ни керосина не было видно… Было хорошо… хорошо… хорошо…
Дигби начал кивать головой, он говорил как во сне, и я попытался его остановить…
- Замолчи, Джон, дай мне собраться с мыслями… Майк! Майк! Я сделал все, что мог, старина… Не было ни коня, ни копья, ни щита, но я все же положил собаку у твоих ног… И твоя винтовка и штык были вместо меча и копья…
Я испугался, мне показалось, что он сходит с ума.
- Собака? - сказал я. - Какая собака?
- Да, собака… собака у его ног лежащая головой у его ног…
Становилось страшно.
- Я не нес собаки вниз, я взял ее за ногу и стащил по лестнице…
- Лежон, - прошептал я.
- Да, Лежон, с твоим штыком в груди. Теперь он не сможет свидетельствовать против тебя… А Майклу я устроил похороны викинга… с собакой у ног…
Я больше не мог выдержать и сильно ударил Дигби в бок.
- Рассказывай толком и не хнычь, - прикрикнул я.
- На чем я остановился? - спросил Дигби таким голосом, как будто проснулся. - Да… Когда все было готово, я сел на соседнюю койку и сказал Майклу, что не имею ни малейшего понятия о деле «Голубой Воды» и о роли, которую он в нем играл. Что я знаю лишь одно, а именно, что он действовал отнюдь не из каких-либо сомнительных соображений, что все, что он делал, он делал из самопожертвования. И потом я уснул, Джон. Уснул и спал до вечера. Я проснулся освеженным и вышел на крышу, чтобы посмотреть, что происходит. Через амбразуру одной из стен я увидел наш отряд, выстроенный фронтом, и понял, что вовремя проснулся. Я сбежал вниз и зажег погребальный костер Майкла. Потом облил керосином нагроможденную мной заранее в соседней комнате мебель и тоже поджег ее. Третью банку керосина я поджег под лестницей, а последнюю вылил на основание деревянной вышки. Ее я тоже поджег. Было столько огня, что всей воды в Сахаре не хватило бы на то, чтобы его потушить… Это были похороны викинга… Я решил, что мне пора бежать. - Он зевнул. - Тогда я пошел искать тебя, Джон… Искать…
Дигби уснул. Мне самому страшно хотелось спать, но это было невозможно. К утру, вся местность вокруг будет кишеть разведчиками, надо бежать ночью. Я решил дать Дигби поспать часа два, а потом разбудить его и сказать, что я отправляюсь за верблюдом.
Стояла необычайная тишина. Казалось невероятным, чтобы в черном, молчаливом оазисе прятался целый отряд. Даже верблюды и мулы вели себя так, будто понимали, что эта ночь необычна. Они не издавали ни звука. Мне вдруг пришло в голову, что каждому солдату было приказано позаботиться, чтобы его верблюд молчал, и что они завязали им рты. Это было до того нелепо, что я рассмеялся. В оазисе не было никакого света и никакого движения - вероятно, Божоле ожидал нападения туарегов.
Но как же тогда войти в этот оазис за верблюдом? Пройти по ярко освещенному луной песку, когда сотни глаз внимательно смотрят из темноты оазиса? Меня, несомненно, поймали бы… Я рассчитывал войти в обычный сонный лагерь, а никак не в этот страшный, настороженный оазис.
Может быть, в конце концов, все же лучше поспать, а утром сделать попытку обмануть стоявший у верблюдов караул. Утром отряд успокоится и вернется к будничной жизни. Но как же тогда бежать? А может быть, следовало отказаться от мысли похитить верблюда и пойти пешком… Я решил, что Дигби достаточно поспал, и разбудил его.
- Послушай, Диг, - сказал я. - Что же нам делать? Попробовать утащить верблюда или просто идти пешком? Нам нужно на что-нибудь решаться. Мы не можем оставаться здесь до утра.
- Несомненно, - ответил Дигби. - Я уверен, что ты совершенно прав, Джон, - и снова заснул. Я не знал, что мне делать: дать ли ему поспать еще час или постараться его растолкать. Пока я колебался, не зная, что предпринять, справа из оазиса вдруг выехало два всадника на верблюдах. Я протер глаза. Нет, мне не показалось. Это был либо патруль, либо ординарцы с депешами в Токоту. Прямо на нас шли два верблюда. Всадники, видимо, ехали в Токоту. Я сполз по противоположному склону холма, на котором мы лежали, и пробежал по расположенной за ним ложбине. Затем переполз через следующий холм и по следующей ложбине побежал наперерез всадникам. Я не знал, что буду делать, когда они подъедут, но решил попробовать к ним приблизиться. Надо узнать, кто они и куда едут. Может быть, если мы за ними последуем, нам удастся похитить их верблюдов. Для нас эти верблюды были вопросом жизни и смерти, а они всегда могли вернуться пешком и рассказать какую-нибудь сказку о кровавой битве с туарегами, застрелившими их верблюдов.
Они приближались из-за холма, и вдруг я услышал знакомый голос:
- Мы, значит, должны все рассказать этим чернокожим… Понимаешь, Бедди? Если мы им не расскажем, то эти самые бандиты выпустят им кишки. Жалко черненьких, надо о них позаботиться…
- Хэнк! - закричал я вне себя от радости. Это были Хэнк и Бедди. Они сразу остановили своих верблюдов и повернули их ко мне.
- Один из таинственного семейства нашелся, - заметил Хэнк. - Я так и думал, что все вы околачиваетесь поблизости.
В ложбине между двух песчаных холмов Хэнк и Бедди поставили своих верблюдов на колени и слезли на песок. Оба они долго и до боли трясли мою руку.
- Прошу извинения за нескромность, сынок, - сказал Бедди. - Не ты ли случайно устроил этот фейерверк?
- Похоже на поджог, - торжественно вставил Хэнк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33