Она была поглощена его присутствием, наслаждаясь его близостью. Ее нервы успокоились, а сердце настолько переполнилось эмоциями, что к глазам подступили слезы.
Она любит его. Вот что означают все эти эмоции. Радость, боль, умиротворение и смятение – все это реакция женщины, которая потеряла свое сердце.
Федра не знала, почему правда открылась ей здесь и сейчас. Она и раньше влюблялась, но те краткие увлечения не имели ничего общего с чувством, которое она испытывала теперь. Похоже, она многого не понимала в самой себе и отношениях, которые их связывают.
Она не знала, как долго просидела здесь, остро ощущая его присутствие и дивясь радости и покою, воцарившимся в ее сердце. Только когда Эллиот встал со своего места, она очнулась от сладкого забытья. Он подошел к полкам, взял другую книгу и вернулся.
Федра наблюдала за ним, не в силах отвести глаз. В элегантном темном костюме, с крахмальным воротничком и галстуком, он казался необыкновенно красивым.
Эллиот заметил ее взгляд, и его собственный взгляд прояснился, шаг замедлился. В его глазах вспыхнуло желание, скрытое от всех, кроме нее.
Федра откликнулась, как это было всегда. Она представила себе, как встретится с ним случайно, старая и поседевшая, после десятилетий разлуки. Если он посмотрит на нее так, как сейчас, она мигом вспомнит, как сильно она желала его когда-то.
На этот раз Эллиот не стал садиться. Он подошел к ее столу и склонился над ее плечом как ученый, интересующийся работой коллеги. Он был так близко, что Федра чувствовала его тепло.
– Осталось всего несколько страниц, – заметил он.
– Возможно, мне придется просмотреть все снова. Пройдет еще немало времени, прежде чем рукопись будет готова к печати. – Она подняла на него глаза. – Полагаю, теперь вы будете приходить сюда чаще, чтобы уточнить детали для вашей книги.
– Это обычное дело в конце работы.
– В таком случае мы, возможно, встретимся снова, лорд Эллиот.
– Маловероятно. Завтра я уезжаю из Лондона по меньшей мере на неделю. К моему возвращению вы все закончите.
Взгляд Эллиота оставался теплым. И понимающим. Она видела нежность в его глазах. И еще стальной блеск.
– Не затягивайте с этим делом, мисс Блэр. Вы выбрали свой путь, и я не намерен вам мешать. Однако с вашей стороны было бы неразумно надеяться, что я буду вечно придерживаться столь благородных принципов. Должен признаться, мои убеждения существенно поколебались в последнее время.
Это предупреждение, хотя и произнесенное дружелюбным тоном, привело Федру в волнение.
– Я жду, когда разрешатся последние вопросы, касающиеся содержания этой рукописи, – сказала она.
– Все вопросы разрешатся на следующей неделе, если они вообще возникнут. После этого вам придется принять решение. Либо вы пойдете дальше, либо нет. Но не тяните, иначе я усомнюсь в вашей решимости относительно этого и других вопросов. Я слишком хорошо сознаю, не говоря уже о том, что мне об этом постоянно напоминают, что достаточно одного моего слова, чтобы уладить все так, как я бы хотел.
Эллиот подошел к своему столу, положил книгу и собрал бумаги.
– Приятно было пообщаться. Даже слишком приятно. Последние полтора часа я только тем и занимался, что воображал вас на этом столе, полуобнаженную и умоляющую овладеть вами.
Он окинул взглядом заполненное книгами помещение, читателей, углубленных в работу, и серьезных библиотекарей.
– Проклятие, Федра! Я уже никогда не взгляну на эту библиотеку так, как прежде.
Эллиот намеревался отправиться в Суффолк, чтобы посетить Чолгроува, как просил Хейден, однако откладывал поездку по множеству причин. И теперь, катясь в карете по сельской местности, признал, что истинной причиной была Федра.
То, что он отыскал ее в читальном зале, было проявлением слабости и уступкой снедавшей его тоске. Не успела она войти в дверь, как он начал крутиться рядом, упиваясь одним ее присутствием, словно пьяница, давно не прикасавшийся к спиртному.
Даже сознание, что он глупец, не остановило желания стать круглым дураком. Любовь – это ад, и ничего тут не поделаешь.
Мимо проплывали сельские пейзажи, но Эллиот видел не их, а себя с Федрой в будущем. Вот он навещает ее на этой крохотной ферме. Вполне возможно, что она не примет даже обычный набор подарков, которые дарят любовницам. Будут проходить дни и даже недели, когда они вообще не смогут видеться. Не важно, сколько продлится их связь, она никогда не станет частью его жизни, даже если они поклянутся в вечной любви.
Мужчина в нем восставал против подобной перспективы. Как и одурманенный страстью любовник. Возможно, Федра в силу своего воспитания считала подобное положение нормальным, но Эллиот не мог принять его ни умом, ни сердцем.
Хуже того, в его голове зародилось подозрение, что она согласна на такую жизнь отчасти потому, что не хочет связывать себя с ним навеки. Из чего следовало, что он по глупости влюбился в женщину, которая не отвечает ему взаимностью.
Они никогда не говорили о любви. Его оправдывала неопределенность их отношений, но у нее могли быть совсем другие причины.
Карета свернула на боковую дорогу, и мысли Эллиота обратились к предстоящей встрече. Он не ожидал особых сложностей и все же не стремился к ней. В любом случае он не собирался давить на Федру в том, что касалось мемуаров, и менее всего ради графа Чолгроува.
Поместье Чолгроува имело процветающий вид, с плодородными полями и хозяйским домом, содержавшимся в образцовом порядке. Однако, по словам Хейдена, финансы его друга находились не в лучшем состоянии. Долги, доставшиеся ему в наследство, и потери во время недавнего банковского кризиса поставили Чолгроува в весьма сложное финансовое положение, заставлявшее просчитывать каждый шаг.
Граф принял Эллиота в своем кабинете, просторном и хорошо обставленном. Даже если несколько редких томов исчезли с полок, а на стенах недоставало картин, никто бы этого не заметил.
Чолгроув оказался крупным мужчиной атлетического сложения. В молодые годы он вел светский образ жизни, но теперь редко появлялся в Лондоне, а прошлый сезон вообще пропустил.
Они расположились в креслах со спиртным в руках. Глубоко посаженные серые глаза Чолгроува казались непроницаемыми, но его сдержанность, граничившая с настороженностью, выдавала в нем человека, на чьих плечах лежит тяжкое бремя забот.
– Ваш брат предупредил меня о вашем визите, – сказал он. – С вашей стороны было весьма любезно приехать.
– Не уверен, что смогу быть вам полезен. Я не читал рукописи.
– Ее читал издатель. Эта женщина, мисс Блэр. – Он положил ноги на скамеечку и откинулся назад, смакуя выпивку. На его сапогах виднелась засохшая грязь, словно граф только что вернулся со своих полей. – Незадолго до смерти ко мне обратился Меррис Лэнгтон. Похоже, Ричард Друри включил мое имя в свои мемуары по недоразумению.
Эллиот подозревал, что все лица, упомянутые в мемуарах в нелестном для себя контексте, будут настаивать на том, что Ричард Друри совершил ошибку.
– Это касается вашей личной жизни?
– Моей политической деятельности. Друри сильно преувеличил мою связь с некоторыми радикальными кругами в молодые годы. В этом нет ничего противозаконного даже в его изложении, не говоря уже о том, что я был совсем мальчишкой. Тем не менее, я предпочел бы, чтобы эти сомнительные сведения не появились в печати. Думаю, вы меня понимаете.
– Сожалею, но вряд ли я смогу вам помочь. Мисс Блэр обещала своему отцу, что опубликует его воспоминания и первоначальном виде. Вы далеко не единственный, кто хотел бы внести в них изменения, но она не принимает подобных просьб.
– Проклятие! – Чолгроув нахмурился. – Он сделал это из мести. Это обычная цель всех посмертно публикуемых мемуаров. Отличный шанс свести счеты из могилы и не понести за это наказания.
– Я никогда не слышал, чтобы ваше имя связывали с ним. Вы хотите сказать, что знали его достаточно хорошо, чтобы у него возникло желание свести с вами счеты?
Чолгроув допил свой виски, поставил пустой стакан на пол и устремил на гостя тяжелый взгляд:
– Мы были едва знакомы, однако у нас состоялся один разговор, который закончился не лучшим образом. Это случилось лет восемь назад. Я был молод и влюблен, но, несмотря на мое происхождение и связанные с ним ожидания, семья дамы моего сердца не сочла меня подходящей партией. Видимо, ее отец догадывался, что мои перспективы не столь лучезарны, как мне казалось.
Он сделал широкий жест, охватывая кабинет, дом и все прочее. Усталость и раздражение, написанные на его лице, красноречивее всяких слов говорили о его финансовом положении.
– Волею случая я оказался включенным в кружок Артемис Блэр. Там я познакомился с Друри. На одном из приемов он удостоил меня беседой о постигшем меня разочаровании.
– Глупо с его стороны. Вряд ли найдется мужчина, который оценит подобное вмешательство.
– Я не оценил, поверьте мне. Он пустился в долгие нудные рассуждения о том, что мне повезло, что брак уничтожает чувства, что свободная любовь намного предпочтительнее, ну и все в том же духе.
– Это была философия, которой он придерживался в своей жизни.
– Черт с ней, с его философией! Меня взбесило, с каким важным видом он излагал свои просвещенные взгляды. В общем, я сказал ему, что он являет плохой пример того, что проповедует, поскольку Артемис Блэр завела себе другого любовника. – Чолгроув поморщился и пожал плечами. – Как я уже сказал, я был молод и горяч.
– Неприятно, конечно, когда такие вещи бросают тебе в лицо, но вы были не единственным, кто об этом знал. Вряд ли он затаил злобу.
– Друри ничего не знал. Я открыл ему правду. Он был потрясен. Разгневан. У меня даже мелькнула мысль, что он бросит мне вызов за то, что я посмел предположить подобную вещь. Вскоре, однако, стало очевидным, что он устранился из ее жизни. После того как его глаза открылись, ему не составило труда выяснить, кто был его соперником. А может, он просто спросил у нее.
– Вы знаете, кто это был?
– Полагаю, что да. Мне пришлось иметь дело с этим человеком. Это был мошенник, торговавший поддельными древностями, которые предлагал зеленым юнцам вроде меня.
Выражение лица Чолгроува оставалось спокойным, но в его глазах мелькнули искорки гнева. Эллиот не собирался развивать эту тему, но складывалось впечатление, что Федра оказалась слишком великодушной в своей оценке деятельности Торнтона.
– Вы так говорите, словно приобрели некоторые из этих подделок.
– Я не могу доказать, что эти вещи поддельные. Но как бы то ни было, я не собираюсь портить ему жизнь, распуская сплетни. Я не стал поднимать шум тогда, и делать это теперь…
Конечно. Вообще-то я знаю, кто это был. И всего лишь хотел получить подтверждение.
Чолгроув ненадолго задумался, затем поднялся.
– Пойдемте со мной. Я вам кое-что покажу.
Они вышли из кабинета и направились в переднюю часть дома.
– Я мнил себя коллекционером еще со студенческих лет. Начал с римских монет, затем перешел на древности. Именно это привлекло меня к кружку мисс Блэр и способствовало включению в ее ближайшее окружение. Поэтому, когда мне предложили настоящую редкость – причем предложение поступило от человека, который пользовался расположением мисс Блэр и должен был разбираться в подобных вещах, – я чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы заплатить изрядную сумму.
Чолгроув свернул в бальный зал. Эллиот последовал за ним. Их шаги отдавались эхом в просторном помещении. Мебель была покрыта чехлами, на настенных канделябрах скопилась пыль. Очевидно, зал не использовался годами.
– Когда мой отец заболел, он наконец счел нужным посвятить меня в проблемы, связанные с нашим поместьем. Для меня, привыкшего жить на широкую ногу, словно деньгам не будет конца, было большим потрясением узнать, что я близок к разорению. Я начал распродавать свою коллекцию. И именно тогда узнал, что моя удачная покупка – подделка.
– Вы уверены?
– Не менее четырех экспертов высказались однозначно. Я продолжал искать такого, кто опровергнет их мнение, но напрасно.
– Вы выразили свои претензии продавцу?
Они шли по галерее, тянувшейся вдоль бокового фасада здания. Со стен на них взирали портреты предков Чолгроува, обрамленные резными багетами.
– Конечно. Он настаивал на том, что эксперты ошиблись. Поэтому я отправился со своей уликой к мисс Блэр. Не думаю, что она была замешана в этом деле, однако она не сразу признала мою правоту. Ее реакция, выражение лица… Она явно расстроилась, но пыталась защитить его. Вот почему я решил, что это был ее новый любовник.
Чолгроув остановился перед стеклянной витриной и указал на среднюю полку:
– Вот она. Впечатляет, правда? Я держу ее здесь, чтобы напоминать себе о собственной глупости. Хотя, глядя на нее, не скажешь, что я был так уж глуп. Меня заверили, что это очень хорошая подделка. Главное отличие в резьбе, нанесенной более современным способом, который могут распознать далеко не все археологи.
– Да, это действительно впечатляет.
– Он сказал, что ее нашли на дне моря, в Италии. Черт, он отлично знал, как раззадорить мое тщеславие.
Они стояли плечом к плечу перед стеклянной витриной. Чолгроув удрученно улыбался, вспоминая об ошибках молодости, а в груди Эллиота открылась новая бездна.
– Я посоветовал бы вам поговорить с мисс Блэр, Чолгроув. Отправляйтесь в Лондон и попросите жену Хейдена устроить вам встречу. Расскажите мисс Блэр историю, которую вы только что рассказали мне. У меня есть основания думать, что ее очень интересует личность человека, который продал вам этот предмет древности, и, возможно, она выслушает вашу просьбу, касающуюся мемуаров, без предвзятости.
– Я не хотел бы называть его имя, Ротуэлл. Пусть даже по прошествии стольких лет и только в ее присутствии.
– Вам не придется. Просто захватите эту вещь с собой.
Он указал на полку, где стояла маленькая бронзовая статуэтка обнаженной богини, практически неотличимая от той, которую он недавно видел в кабинете Матиаса в Позитано.
Глава 23
Федра скрестила руки на коленях, пытаясь скрыть пятна типографской краски на правой перчатке. Утром она побывала в типографии, чтобы обсудить выпуск отцовской книги, и испачкала свою единственную пару перчаток, неосторожно прикоснувшись к свежеотпечатанным страницам.
Впрочем, хозяйка дома не стала бы переживать, даже если бы эти пятна украшали ее лицо. Алексия никогда не судила о Федре по ее внешнему виду, и желание Федры выглядеть сегодня более презентабельно не имело никакого отношения к их дружбе.
Она и сама не понимала, что заставило ее надеть голубое платье и откопать в своем гардеробе белые лайковые перчатки, сохранившиеся с юности. Возможно, ее воодушевило то, как был обставлен этот визит. Алексия написала ей записку с просьбой приехать и даже прислала экипаж, чтобы обеспечить ей все возможные удобства. Если муж Алексии готов терпеть присутствие Федры Блэр в жизни своей жены, по меньшей мере, неразумно выставлять напоказ ее «необычность», находясь в его доме.
– У меня есть для тебя подарок, – сообщила Алексия, когда в разговоре возникла пауза.
Она потратила битых два часа, советуясь с Федрой по поводу своих оксфордширских кузин и безрассудного поведения Генриетты в отношении Кэролайн, подробно описала новый декор, задуманный для библиотеки, где они сейчас сидели, и сводила Федру наверх, чтобы полюбоваться зимним комплектом, приобретенным недавно для кареты.
Одним словом, Алексия говорила обо всем, кроме того, что Федре отчаянно хотелось обсудить. К сожалению, это была не та тема, которую Федра решилась бы поднять.
Встав с места, Алексия подошла к угловому столику, где лежал завернутый в муслин пакет, развернула его и вытащила шляпу.
– Мне кажется, тебе не помешает еще одна шляпка, – заметила она.
Федра инстинктивно коснулась своей шляпы.
– Пожалуй. Особенно если учесть, что в последнее время я ношу их практически постоянно. Эта тоже твоих рук дело?
– Конечно. Я получила огромное удовольствие, работая над ней.
Федра сняла запачканные перчатки, чтобы не испортить шляпку. Ее поражали творения Алексии. Они всегда выглядели модными без излишеств, которые она видела на головах лондонских модниц. Строгие и в то же время изысканные, они привлекали внимание, выделяясь на общем фоне.
– Ты настоящий художник, Алексия. Твой муж не возражает, что ты все еще балуешься с иголкой и нитками?
– Почему он должен возражать?
Федра могла назвать несколько причин. Искусство Алексии в изготовлении шляпок было своего рода флажком независимости, которым она размахивала перед мужем. Так было всегда, даже во время необычного ухаживания лорда Хейдена.
– Я прочитала памфлет твоей матери. Тот, что посвящен браку, – сказала Алексия. – Он есть в библиотеке Истербруков.
Федра подняла глаза от шляпки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33