– Что ты ему сказал? – поинтересовалась Федра.
– Что если я еще когда-нибудь застану его наедине с тобой, то вызову на дуэль, и пусть не рассчитывает, что ему повезет, как в прошлый раз. Как он тебя нашел? Ведь мы только вчера вернулись.
– Я отправила ему записку сегодня утром.
Она давно не видела Эллиота по-настоящему разгневанным.
– Зачем? Чтобы напомнить мне, что ты свободна и независима? Должен разочаровать тебя. Подобные выходки заставляют меня желать, чтобы те обеты были настоящими. Это единственная гарантия, что мне никогда больше не придется терпеть твоих друзей.
– Обеты ничего подобного не гарантируют.
– Черта с два не гарантируют. – Это был ответ человека, который слишком хорошо знал, что такое мужская власть. Своего рода заявление и проклятие.
Федра подождала, пока он совладает с примитивной частью своей натуры, которая вырвалась наружу.
– Почему ты пригласила его в мое отсутствие?
– Я полагала, что ты вернешься раньше и будешь здесь, когда он придет.
– А зачем вообще нужно было его приглашать? Ты же знаешь, что я не хочу встречаться с ним.
– Он дрался из-за меня на дуэли. Это была дурацкая дуэль, но элементарная вежливость требует, чтобы я выразила сочувствие и убедилась, что он поправился. Кроме того, когда я жила в этом городе, отвергнутая и презираемая моими соотечественниками, он предложил мне свою дружбу.
– Дружбу? Проклятие, я начинаю ненавидеть это слово!
Федра могла бы многое сказать, чтобы успокоить его, но этот разговор с болезненной ясностью показал, что он никогда не станет ее другом, на что она втайне надеялась. Эллиот Ротуэлл не Ричард Друри.
Искушение капитулировать, сдаться на его милость на любых условиях захлестнуло Федру, как это часто случалось в последнее время. Сила этого чувства ошеломила ее.
Она почувствовала, что его гнев утих. Взгляд Эллиота потеплел, словно он прочел ее мысли. Интересно, исчезнет когда-нибудь это проникновение в сознание друг друга, которое она так легкомысленно допустила? Федра и сама не знала, хочет она этого или нет.
– Марсилио расскажет Сансони, что ты вернулась, – заметил он. Рациональная часть его натуры возобладала и начала оценивать ситуацию.
– Вполне возможно.
– Сансони не понравится, что Марсилио был здесь.
– Вероятно.
Он взял ее за руку и, подняв на ноги, привлек к себе.
– Я задержался, потому что заехал в порт. Заказал каюты на корабле. Скоро мы уедем в Англию.
Скоро. Но не слишком скоро.
В его поцелуе еще чувствовалась ревность, которую он только что переборол в себе. Его руки требовательно двигались по ее телу. Федра почувствовала, как платье соскользнуло вниз. Он раздевал ее в притихшем саду под жужжание пчел, кружившихся над буйно цветущим кустарником.
Эллиот опустился на каменную скамью, прислонившись спиной к дереву, и привлек ее к себе на колени. Его поцелуи обжигали ее шею, язык терзал соски, руки скользили по телу. Каждая ласка вызывала в ней сокрушительный отклик.
– Распусти волосы. Ты не сделала этого для того мальчишки. Сделай для меня.
Федра подняла руки и вытащила шпильки из волос. Она отдаст ему эту небольшую победу. Как некий символ подчинения, чтобы не ранить его гордость.
Его прикосновения приятно возбуждали, обещая экстаз, погружая в привычное забытье, и Федра отдалась на волю чувств, как она обычно поступала в последнее время.
Глава 17
Ночью шел дождь, принесший короткую передышку от невыносимой жары. Проснувшись утром, Эллиот обнаружил, что в окно врывается свежий ветерок. Уже рассвело, и окружающие предметы смутно темнели в серебристом сиянии наступающего дня.
Эллиот поднялся с постели, набросил халат и подошел к письменному столу, заваленному бумагами. Прошлым вечером в приступе вдохновения он писал несколько часов подряд и теперь пытался восстановить в памяти написанное. Пробежав глазами несколько страниц, он пришел к выводу, что это не так плохо, как можно было ожидать.
Он взглянул на постель. Когда он сел за стол, там была Федра. Когда она ушла? Он не мог вспомнить. Это не похоже на него. Он не страдал от проклятия терять связь с окружающим миром, когда погружался в свои мысли.
И, тем не менее, это случилось. В результате он потратил впустую одну из последних ночей, которые они могли провести вместе, чувствуя себя по-настоящему свободными. Конечно, он позаботится о том, чтобы обеспечить им некоторое уединение на борту корабля, когда они отплывут домой, но необходимость соблюдать осторожность привнесет в их отношения суетливость и неловкость. Здесь, по крайней мере, им не приходится беспокоиться о подобных вещах.
Эллиот вышел на веранду и направился к двери, которая вела в спальню Федры. Расположение комнат было почти таким же, как в Позитано, но сами комнаты намного просторнее и роскошнее.
Федра спала не укрываясь. Простая сорочка едва прикрывала ее бедра, пышные волосы рассыпались по простыням, поблескивая в мягком утреннем свете. Она полулежала на высоких подушках, словно сон застал ее врасплох. Одна рука была откинута в сторону, как если бы она уронила ее, засыпая. В полураскрытой ладони что-то лежало.
Эллиот придвинулся ближе, пытаясь рассмотреть вещицу, мерцавшую в ее руке, и осторожно взял ее. Это была камея.
Довольно крупная, с искусно вырезанными фигурками. Античное украшение такого качества могло представлять большую ценность. Эллиот подошел к окну, чтобы лучше рассмотреть камею.
Почувствовав на себе взгляд, он обернулся и увидел, что Федра наблюдает за ним. Словно сотканная из бело-золотистых оттенков, она казалась необыкновенно красивой на фоне роскошного постельного белья из мерцающего шелка и атласа. Порой ее красота вызывала в нем благоговейный трепет. В последнее время это случалось слишком часто.
– Ты ушла, – сказал он, имея в виду ее отсутствие в его постели.
– Нет, это ты ушел, – отозвалась Федра, имея в виду способность Эллиота погружаться в свой внутренний мир. – Алексия рассказывала, что с твоим братом происходит нечто подобное. Очевидно, это семейная черта Ротуэллов.
Эллиот вернулся к постели и лег рядом с ней.
– Жаль, что так получилось.
– От себя не уйдешь. Даже если здешнее солнце заставило тебя забыться на пару недель, это не может продолжаться вечно.
Нетрудно было догадаться, что ее слова относятся не только к нему и его целостности, но Эллиоту не хотелось думать об этом.
Он положил камею в ложбинку на ее груди.
– Красивая вещица.
– Ты тоже так считаешь? Я бы вставила ее в оправу, не будь она подделкой.
– Это ее нисколько не портит. Снижает только цену, но не художественные достоинства.
– Мне наплевать на цену.
Теперь он ясно видел ее лицо. Федра выглядела усталой и осунувшейся. Возможно, она плохо спала этой ночью, обретая свою собственную целостность.
Она взяла в руки камею.
– Прошлой ночью я посмотрела правде в лицо. Боюсь, я недооценила ситуацию. Это была очень хитрая система: продажи из-под полы, требование конфиденциальности, ликование коллекционеров, по дешевке приобретающих редкости неизвестного происхождения. Если сказать покупателю, что украшение найдено в Помпеях, это лишь увеличит его интерес. И можно не сомневаться, что он будет держать язык за зубами, зная, что купил краденое.
– А ты уверена, что такая система вообще существовала?
– Мой отец был уверен. В своих мемуарах он пишет, что любовник моей матери был душой системы, блестяще организованной и абсолютно бесчестной. Впрочем, он не сомневался в том, что происхождение предметов, проходивших через руки мошенников, рано или поздно станет явным.
Ссылка на мемуары омрачила Эллиота. Вчерашняя встреча с Мерриуэдером была благополучно забыта во время погружения в работу. В такие минуты в его голове не оставалось места для мучительного выбора, жестокой правды, надоедливых вопросов и холодной расчетливости.
– Как удобно для человека, промышляющего подобными вещами, втереться в доверие к моей матери, – с горечью заметила Федра. – Он и соблазнил-то ее ради того, чтобы получить доступ к людям, которые могли хорошо заплатить за подделки, которые он продавал. Ее рекомендация стоила лицензии, полученной от Короны.
Эллиот сожалел, что не может опровергнуть ее умозаключения несколькими осторожными словами. Рассуждения Федры были слишком логичными и убедительными.
– Почему для тебя это так важно, дорогая?
Она резко отстранилась от него и села, устремив на него гневный взгляд.
– Отец считал, что этот человек виновен в ее смерти. Думаю, она знала, что он использует ее. Раньше я этого не понимала, но прошлой ночью меня вдруг осенило. Она верила, что с ним ее связывает нечто большее, чем то, что было между ней и моим отцом. Это единственное объяснение ее поступков.
Ее лицо напряглось, глаза сверкали. Она смотрела на камею, словно на какой-то ненавистный предмет. В свете наступающего дня Эллиот заметил на ее лице следы слез.
Он вдвойне пожалел, что оставил ее одну в этой комнате размышлять о том немногом, что ей было известно, и делать свои печальные выводы.
Федра посмотрела на него, словно надеялась, что он станет спорить.
– Даже если ты права, совсем не обязательно, что именно это стало причиной ее смерти.
– Это стало причиной ее недомогания, хотя… были признаки того, что она что-то приняла. Врач сказал, что для расследования недостаточно оснований, но…
– Вероятнее предположить, что она умерла естественной смертью. Насколько я могу судить, она была не из тех женщин, которые способны впасть в отчаяние из-за несчастной любви.
Федра привстала на колени, дрожа от сдерживаемых эмоций. Глаза ее горели.
– Ты не понимаешь! – воскликнула она. – Этот человек заставил ее отказаться от всего. Не только от моего отца, но и от себя самой. И от меня. Именно поэтому и поселила меня отдельно. Чтобы я не видела, какой слабой он ее сделал.
– Ты не можешь этого знать.
– Знаю! Из-за этого мужчины она отреклась от собственных убеждений и не хотела, чтобы я это видела. Я расспрашивала всех из ее ближайшего окружения, и никто не смог указать на этого таинственного любовника, хотя почти все догадывались о его существовании. Даже Матиас. Даже миссис Уитмарш.
Федра сжала камею в кулаке и потрясла им перед его лицом.
– Моя мать понимала, что отдала ему слишком много. Она не хотела, чтобы люди знали, что Артемис Блэр позволила мужчине превратить себя в рабыню. И ради чего? Что бы в конечном итоге узнать, что все это было обманом, что он воспользовался ею ради собственного обогащения. Разве этого недостаточно для отчаяния?
Эллиот почти физически ощущал исходивший от нее гнев, но предметом этого гнева не был неведомый любовник. Гнев Федры был направлен на ее мать, которая проповедовала собственную религию и обратила в нее свою дочь. А затем пала сама, лишившись благодати.
Неужели предательство матери заставило ее по-новому взглянуть на свои идеалы и понять, что это не более чем утопия, несовместимая с реальностью? Если ночные размышления привели Федру к подобным выводам, это может упростить…
Эллиот прогнал прочь эти мысли. Кто этот человек, так быстро оценивающий собственные выгоды и преимущества? Казалось, с того момента как он встретил Федру, кто-то вдохнул жизнь в неведомую часть его натуры, дремавшую до сих пор.
Он был так уверен, что в нем нет ничего отцовского. В отличие от братьев ему удалось избежать влияния маркиза, Но теперь Эллиот заподозрил, что унаследовал от отца его худшие качества.
«Твоя мать ничего не предавала, дорогая, – хотелось ему сказать. – Она всего лишь встретила мужчину, который напомнил ей, что она женщина. В этом нет ни греха, ни предательства. Это самая обычная вещь на свете». Если ему удастся убедить Федру, что компромисс, на который пошла Артемис, был естественным и неизбежным, возможно, она сама станет более сговорчивой. Эллиоту это облегчило бы жизнь.
Он забрал у Федры камею и положил на прикроватный столик, затем привлек Федру к себе. Они провели ночь друг без друга, каждый в своем мире. Возможно, скоро это станет для них нормой. Но пока их пути не разошлись, Эллиот был полон решимости удержать ее в том крохотном мирке, который они создали совместными усилиями.
Он обнял ее, предлагая все утешение и комфорт, на которые был способен. Федра постепенно успокоилась. Гнев ее утих, но эмоциональное напряжение осталось.
– Не сердись на нее. Она выбрала трудный жизненный путь. Ты понимаешь это, как никто другой. Возможно, ты права и она ускорила свой конец. Трагично, что она не смогла простить себя, но ее дочь могла бы быть более великодушной.
Федра замерла. Потом запечатлела поцелуй у него на груди и положила голову ему на плечо.
– Иногда ты бываешь по-настоящему мудрым. Пожалуй, ты прав. Мне следует быть более снисходительной, даже если моя мать пренебрегла всем ради мужчины. В конце концов, никто от этого не застрахован.
В полдень их навестил Сансони, прислав наверх карточку, словно это был светский визит.
Они приняли его в гостиной. Федре он показался менее опасным, чем в прошлый раз.
Возможно, этому способствовала окружающая обстановка. Просторная светлая комната не имела ничего общего с темным, похожим на пещеру помещением, где он допрашивал ее. Его черная одежда, волосы и глаза казались досадными, но не слишком заметными помарками на фоне пастельных красок и позолоты, украшавшей гостиную.
Эллиот напустил на себя всю свою английскую спесь. Высокий и прямой, он стоял рядом с ее креслом, буквально излучая аристократическую надменность. Из них троих только он казался здесь на месте.
К удивлению Федры, Сансони поклонился, затем улыбнулся, поразив ее еще больше:
– Примите мои поздравления по поводу вашего замужества, синьора. Я узнал, что вы вернулись в Неаполь вместе с лордом Эллиотом, и хотел бы засвидетельствовать свое почтение, пока вы не отбыли на родину.
– Эллиот, – заметила Федра, – ты не находишь, что он говорит по-английски на удивление хорошо для человека, который не знает этого языка?
– Нахожу.
Сансони пожал плечами:
– Незнание может оказаться полезным во многих ситуациях.
– Пожалуй, – отозвался Эллиот. – Вы зашли очень вовремя. Завтра мы отбываем домой. Но полагаю, для вас это не новость.
Сансони слегка склонил голову набок в знак согласия.
– Земля полнится слухами. Однако я не был уверен.
– А теперь уверены?
– Si. Grazie. – Он порылся в кармане своего черного сюртука и извлек лист бумаги. – Армейский офицер, с которым меня связывают дружеские отношения, недавно побывал в Позитано. Насколько я понимаю, там разыгрался настоящий бунт, связанный с башней и подозрениями в ереси.
– Как драматично, – заметил Эллиот.
– Мы вообще склонны к драматизму. Так вот, моего друга попросили передать вам кое-какие документы. Тамошний священник очень переживал, что вы уехали без них.
Федра уставилась на документы, которые не рассчитывала когда-либо увидеть. Затем перевела взгляд на Сансони, пытаясь определить, каковы его намерения.
Эллиот протянул руку за бумагами:
– Благодарю вас. По возвращении в Англию мы все уладим. Если заняться этим здесь, нам придется задержаться в Неаполе как минимум на несколько месяцев.
– Несколько месяцев? Вам достаточно подписать…
– Боюсь, все гораздо сложнее. Если мы хотим попасть завтра на корабль, лучше предоставить выполнение всех формальностей английским священнослужителям.
Сансони с явной неохотой расстался с бумагами и приготовился откланяться.
– Синьор Сансони, с вашего разрешения я хотела бы сказать вам несколько слов наедине, – обратилась к нему Федра. – Я надеялась, что лорд Эллиот выступит в роли переводчика, но, поскольку вы чудесным образом выучили английский, в этом нет необходимости. Обещаю, что не задержу вас надолго.
Сансони приподнял брови, явно не одобряя столь вызывающее поведение, и взглянул на Эллиота, как бы спрашивая его согласия. Тот не выразил ни тени неудовольствия, однако Федра догадывалась, что он сделает это позже.
Эллиот кивнул и направился к выходу. Федра проводила его до двери.
– Можешь остаться, если хочешь, – шепнула она.
– Но я не думаю, что он опасен.
Эллиот вышел, и она повернулась к Сансони. Тот ждал, сцепив руки за спиной и устремив на нее скептический взгляд.
– Полагаю, ваш муж распорядился, чтобы вы извинились за все беспокойства, случившиеся по вашей вине здесь и в Позитано.
– Лорд Эллиот не распоряжается мною. К тому же, не считая раны Марсилио, мне не за что извиняться. Я хотела поговорить с вами совсем на другую тему. – Она вытащила из кармана камею и положила на столик у окна.
Сансони нахмурился. Он подошел к столу и склонился над камеей.
– Теперь я понимаю, зачем вам понадобилось отсылать мужа. Не хотите, чтобы он знал, что вас надули, всучив подделку. Сожалею, что не могу помочь вам в этом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33