— Подожди! — Янне поймал ее за руку. — Я знаю, о чем ты думаешь. Тебе нужно только немножко подождать, а потом можно попробовать снова, да? Только это не пройдет, понимаешь?
Занна вспыхнула, в бешенстве оттого, что он ее раскусил.
— И как же это ты догадался? — едко спросила она. Лицо юного контрабандиста потемнело.
— В первый раз ты в лицо чуть ли не называешь меня тупицей, — хрипло сказал он, — но позволь и мне сказать тебе кое-что: глупость глупости рознь, и мне было совсем несложно догадаться, что ты задумала — стоило только на минутку встать на твое место. Я бы никогда так просто не сдался, и знаю, что ты не сдашься тоже, ибо ты любишь своего отца. Так что, это ты по глупости недооценила меня. — Он крепче сжал запястье Занны и продолжал. — Ночные Пираты не могут позволить тебе убежать и погибнуть, дурочка. Я не позволю тебе! Я терпеливый человек, поверь мне, а сейчас зима, и мне все равно больше нечем заняться. Тебе придется привыкать, что я постоянно буду рядом, девочка, потому что с этого момента я собираюсь стать твоей тенью.
Какое-то мгновение Занна с открытым ртом смотрела на него, настолько взбешенная, что не могла говорить. Она всматривалась в это красивое суровое лицо, в эти темно-серые глаза, в которых вспыхивали гневные искры, в эти твердо и непреклонно сжатые губы. Еще совсем недавно она была бы на седьмом небе от счастья при мысли, что Янис будет постоянно рядом, но теперь Занна чувствовала лишь досаду и гнев.
— Да пропади ты пропадом! — вскричала она и изо всех сил пнула его в лодыжку. — Это все равно, что быть твоей пленницей!
С приглушенным проклятием Янис выпустил ее руку, и Занна вихрем вылетела из пещеры. По лицу ее катились слезы ярости.
***
— Это все равно, что быть твоей пленницей — Эйлин рассерженно глядела на Лесного Владыку. — Ты специально забрал мой жезл и отдал его Д'Арвану, чтобы я не могла вернуться в Долину. Конечно, разве ты упустишь шанс еще раз поиграть судьбами мира!
Хеллорин пристально посмотрел на нее, но ничего не ответил, и у феи забрезжило подозрение, что он просто ждет, когда она выдохнется — в конце концов, какой ему резон тратить силы на пустые пререкания? Неважно, что пленница рвет и мечет, все равно, она всецело в его власти.
— Лезешь не в свое дело! — яростно рявкнула она. — Все вы такие, Фаэри. Тебе плевать, что Верховный Маг угрожает миру! Ты сидишь тут в безопасности и не понимаешь, что я единственный из магов, кто может выступить против Миафана? Ты отправил этих детей в одиночку бороться с Владыкой, но им не нужен мой жезл, им нужна я!
— Нет, Эйлин, ты не нужна им, — мягко проговорил Хеллорин, но едва различимая нотка в его голосе заставила затрепетать гладкую серебристо-серую кору, покрывающую стены комнаты. Фея тем временем отчаянно боролась с собой: лишь легендарная гордость Волшебного Народа спасала ее от того, чтобы не впасть в почтительное благоговение перед этим изумительным бессмертным созданием. Она сложила руки на груди и упрямо поджала губы.
— Почему же это? — спросила она. — Назови хоть одну причину.
— Потому что здесь властвую я, и я говорю, что они в тебе не нуждаются! — Когда Хеллорин хмурился, казалось, будто туча затмевает солнце — хотя в этом безвременном запредельном пространстве и не было солнца. Его темные брови сошлись на переносице, и где-то в отдалении прозвучал раскат грома. — Одумайся, фея, я ни во что не лезу, как ты это называешь — хотя долг, который остался за вашим народом, — великий соблазн. — Голос Хеллорина превратился в ледяной клинок, и Эйлин невольно отпрянула, ощутив, как по коже у нее пробежали мурашки.
— Так вот оно что, — прошипела она. — Месть, простая и незатейливая месть. О, ты можешь сколько угодно заявлять о своей невиновности. Владыка, но не будь я волшебницей…
— Не будь ты волшебницей, ты была бы уже мертва, и убил бы тебя твой соплеменник, — бесстрастно возразил Хеллорин, и глаза его вспыхнули от возмущения. — Не будь ты волшебницей, ты никогда бы не явилась сюда, чтобы досаждать мне!
— Если я тебе досаждаю, отпусти меня! — живо отозвалась фея.
— Во имя всего святого, Эйлин, неужели ты не понимаешь? Я — не — могу! — Хеллорин беспомощно воздел руки и, утопая в глубоком мшистом ковре, подошел к амбразуре окна, где стоял кувшин и два хрустальных кубка. Он наполнил бокал и протянул ей. — Вот, садись, упрямая женщина, и прекрати щетиниться. Давай раз и навсегда покончим с этой ссорой.
— Но…
Эйлин, пожалуйста.
Фея была обезоружена переменой в голосе Владыки Лесов. Она нерешительно подошла к нему и осторожно присела на краешек подоконника.
— Ты похожа на маленькую пташку, которая нахохлилась и готова упорхнуть при малейшем признаке опасности. — Губы Хеллорина смягчились в улыбке, и Эйлин, к своему величайшему неудовольствию, обнаружила, что последние остатки ее праведного гнева тают, как предрассветный туман.
— Маленькая пташка, ну да!, — колко отозвалась она, но, несмотря на все усилия, ее губы сложились в улыбку, и она покорно приняла бокал у него из рук.
Хеллорин не отрываясь смотрел ей в глаза.
— Успокойся, фея, — мягко сказал он. — Ты только-только поправилась, и чтобы набраться сил, тебе нужно время. А такие вспышки вряд ли пойдут тебе на пользу.
— Так вот почему ты меня не отпускаешь? — Эйлин жадно ухватилась за его слова. — Ты хочешь сказать, что когда…
— Нет, — ив этом коротком слове была пугающая бесповоротность. Хеллорин вздохнул. — Фея, лучше бы мне отложить это объяснение, но ты расстроена, выведена из себя, и я расскажу тебе все, хотя и боюсь, что ты не поверишь мне. — Он взял ее руку, сжал в своих теплых ладонях, а его бездонные глаза смотрели на нее в упор. — Эйлин, ты должна попытаться понять. То, что я скажу тебе, — абсолютная правда, клянусь головой моего сына. Когда тебя доставили к нам, твои раны были смертельны, даже для волшебницы. Мои целители вернули тебя из чертогов смерти — здесь, где Фаэри могущественны, а время не имеет власти, это оказалось возможным, — но благодаря твоим предкам наши силы больше не распространяются на ваш мир. Короче говоря, тебя излечили в этом мире, но не в твоем родном. И если ты попытаешься вернуться…
— Нет! — Эйлин задохнулась от собственного крика. Кровь застыла у нее в жилах. — Это не правда, это не может быть правдой! — Но горькие складки на лице Владыки Лесов и живое сочувствие в его глазах были убедительнее любых слов. После всех трагедий, которые ей пришлось пережить, Эйлин считала, что в ее жизни несчастий больше чем достаточно, но этот последний безжалостный сюрприз судьбы свалил ее одним ударом.
Неприступная цитадель неистовой гордости, которой Эйлин окружила себя после смерти Джеранта, наконец дрогнула и начала рушиться, и фее казалось, будто это она сама распадается на кусочки.
— Я не могу вернуться? — прошептала она. — Не могу вернуться домой — никогда?
Боль в глазах Хеллорина сказала ей все.
— Боюсь, что нет, фея, — печально ответил он. — По крайней мере до тех пор, пока…
Но Эйлин так и не расслышала этих последних слов, несших надежду — ее непреклонная крепость разлетелась на осколки, которые падали, падали, словно слезы…
Хеллорин мог только беспомощно прижать ее к себе, пока она сотрясалась от рыданий. Эйлин была очень обессилена своими ранами — гораздо больше, чем сама это представляла, — но тем не менее, его поразила глубина ее отчаяния. Видеть Эйлин в таком положении… Нет, это невыносимо! Она была так горда. Он так восхищался ею. Вот уже многие столетия никто не держался с ним так независимо, не считая, конечно, маленькой Мары. Кажется, в отсутствие Фаэри на Земле народилась прекрасная раса гордых и сильных женщин. Но даже самым сильным из них иногда нужна помощь.
Повелитель Фаэри собрался с силами.
— Хватит! — пророкотал он. Воздух разорвал оглушительный раскат грома, ослепительная молния пронзительной вспышкой озарила комнату. Эйлин вскочила на ноги и поднесла ко рту побелевшие пальцы; ее спутанные волосы окружил мерцающий ореол от заряда полученных сил, и глаза феи казались огромными на белом как мел лице. Хеллорин улыбнулся.
— Гораздо лучше, — живо сказал он. — А теперь, когда ты обратила на меня внимание, фея…
Схватив ошеломленную волшебницу за руку, Лесной Владыка потянул ее за собой вон из комнаты, увлекая вниз, по спиральным ступеням лестницы, что вилась внутри изящной башенки. Не обращая внимания на изумленные взгляды своих подданных, он тащил ее через бесконечные анфилады залов и комнат, пока они наконец не миновали тот огромный зал, где отдыхали Д'Арван и Мара, и не вырвались наружу через огромную открытую арку. Не останавливаясь ни на секунду, он увлекал ее дальше, по ступенькам террас, по лужайкам, к туманным очертаниям далекого леса.
— Хеллорин, подожди! Я не могу… — задыхаясь, взмолилась Эйлин, и Повелитель Фаэри остановился. Обернувшись, он увидел, что она действительно в полном изнеможении: колени трясутся, грудь судорожно вздымается от непривычного напряжения. Конечно, она только-только оправилась от ужасных ран, но, по крайней мере, она снова говорит, а этот сердитый блеск в глазах свидетельствует о том, что ее неукротимый дух начинает возрождаться.
— Отличная пробежка, фея, — сказал он, радуясь, что у волшебницы не хватает дыхания на едкое замечание, которое так отчетливо читалось у нее на лице. Положив руку на плечо Эйлин, он развернул ее назад, туда, откуда они бежали, и был вознагражден возгласом восхищения. — Прости, что вытащил тебя так неожиданно и грубо, — мягко сказал он, — но мне очень хотелось показать тебе вот это. — А перед ними, поднимаясь по пологому склону поросшего травой луга, высилась гордость Хеллорина — цитадель Владыки и дом его народа.
Изумительные искусники Фаэри превзошли здесь самих себя, добившись подлинного единства природы и магии, которое действительно жило и дышало вокруг, ничуть не напоминая гнетущие кучи мертвого, разрубленного на части камня, из которого строились жилища смертных и магов. Похожая на громадную скалистую гору, цитадель, подобно гигантскому драгоценному камню, сияла в странном золотистом полусвете, который существовал повсюду в этом вневременном Запредельном мире. Стенами и балконами ей служили выступы и утесы, а чары скрывали от постороннего взгляда огромные окна. Множество изящных деревянных башенок, наподобие той, где сидели Эйлин и Хеллорин, со стороны казались рощицей живых, трепещущих буков. Ровные площадки занимали поляны с полупрозрачными яркими цветами, подобно осколкам разноцветного стекла, мерцающим в странно янтарном свете Ручьи и фонтаны украшали склоны горы алмазным блеском, каскадами низвергаясь с отвесных скал, словно легкие серебристые вуали.
Хеллорин удовлетворенно вздохнул. Уже многие столетия эта картина не переставала трогать его сердце. Он улыбнулся Эйлин, которая словно завороженная стояла рядом. Ее лицо светилось восхищением.
— Прекрасно, правда? Не опишешь словами, — пробормотал он. — Как бы ни было горько изгнание, неужели даже эта красота не смягчит твою печаль, фея?
Эйлин вздохнула.
— Возможно, с течением времени…
— Да, время.., время в конце концов излечивает все. — Увидев, как недоверчиво нахмурилась фея, Хеллорин поспешил обнадежить ее. — Твое изгнание необязательно будет вечным, фея — только пока мы сами заключены здесь.
— Что? — воскликнула Эйлин. — Не понимаю.
— Видишь ли, все это связано с нашей магией, с нашими возможностями, — объяснил Лесной Владыка. — Власть наших Целителей не распространяется на ваш мир, но когда Фаэри перестанут быть изгнанниками, наши целительные силы утратят эти ограничения. Тогда ты сможешь спокойно вернуться домой и жить мирно и счастливо, как и прежде.
Эйлин все еще хмурилась.
— Но я думала, что древний Волшебный Народ заточил вас навеки.
— А, конечно! Теперь я понимаю твое недоумение. Я поведал о пророчестве Д'Арвану и Маре, но забыл, что ты тоже об этом не знаешь. Однако ты устала, а голая поляна не место для долгих рассказов. Вернемся назад, фея, и когда ты отдохнешь и восстановишь силы, я расскажу тебе все, что ты пожелаешь узнать.
***
— Так, значит, ваша — то есть наша — свобода зависит от того, когда придет Единственный и потребует Пламенеющий Меч? — Эйлин снова почувствовала разочарование. Она уже почти жалела, что Хеллорин посвятил ее в эту необычайную историю. Зыбкое пророчество было слишком тонкой ниточкой, а ведь на ней висели все ее надежды.
— Не смотри на меня так. — Хеллорин взял ее за руку. — Поверь мне, если бы ты знала Драконий Народ, как знал его я, ты бы сразу успокоилась. Колесо пришло в движение, и нам остается только ждать.
— Да, но сколько? — Слеза дрожала на ресницах Эйлин. — Колесо пришло в движение, как ты говоришь, в нашем мире. Но моя дочь в опасности, Нексис во власти тирана, Волшебный Народ предался злу — а Мара с Д'Арваном одни в лесу и делают бог знает что с этим твоим Мечом… — ее слова потонули в громком всхлипе. — Я нужна им, Хеллорин! А я здесь — в этом Нигде — сбиваю каблуки и даже не знаю, что там происходит…
— Тише, фея, тише, — успокоил ее Хеллорин. — По крайней мере тут я могу тебе помочь. Идем, Эйлин, я хочу показать тебе еще одно чудо.
Взяв волшебницу за руку, он повел ее в самый дальний конец зала. Там Эйлин с изумлением увидела короткую лестницу, ведущую в никуда. Они просто поднялись по ней и уперлись в стену, скрытую богатой занавесью из зеленой с золотом парчи. Хеллорин пропустил фею вперед и откинул ткань.
У Эйлин перехватило дыхание. Там, высоко в стене, было чудесное окно — мерцающий многогранный кристалл, — выполненное в форме солнца с расходящимися лучами. Расположенные по краям яркие камни наполняли комнату неповторимым, волшебным светом, а в центре сиял гладкий матовый шар, устроенный на уровне глаз.
— Вот, — обняв ее за плечи, Хеллорин подтолкнул ближе. — Посмотри в мое окно.
— О! — Фея заморгала, протерла глаза и прильнула к кристаллу. — Во имя всего святого — да это же Нексис! — Охваченная внезапным подозрением, она резко повернулась к нему. — Это еще один фокус Фаэри?
— Клянусь честью, нет! — Глаза Лесного Владыки гневно сверкнули. — Боги, будь я проклят, если ты не самое упрямое и самое злобное создание в этих стенах… — Он вдруг рассмеялся и тихонько покачал головой. — Н-да, но я не наслаждался такой битвой умов с тех пор, как потерял свою Адрину. Поверь мне, Эйлин: тебя я не стал бы обманывать. Это мое окно в мир, оставленное мне твоими несносными предками, без сомнения, для того, чтобы мучить меня зрелищем недостижимого. Именно через это окно я впервые увидел Адрину, которая собирала травы в лесу. — Он вздохнул. — В тот день, когда я потерял ее, я приказал занавесить окно и с тех пор ни разу в него не смотрел. Но если тебе будет от этого легче, фея, мы станем приходить сюда, когда захочешь, и вместе смотреть на ваш мир, пока нашему изгнанию не придет конец.
Глубоко тронутая его добротой волшебница подняла глаза на Повелителя Фаэри. Как ее предки могли быть настолько жестоки, чтобы заточить вдали от мира столь величественное и великодушное создание? Ее пальцы сжали руку Хеллорина, и впервые за все время их знакомства она улыбнулась ему.
— Спасибо тебе. Владыка, — просто сказала она. — Мне бы очень этого хотелось.
Глава 26. СДЕЛКА СО СМЕРТЬЮ
И вот, после долгой череды мучительных дней, выносливость Анвара подошла к концу — он метался в бреду, и надсмотрщик подошел и брезгливо перевернул его носком сандалии.
— Парень готов. — Слова странно отдались в угасающем сознании Анвара. — Отправляй остальных, а этим мы займемся позже. Обидно — он уже выиграл для меня пари на месяц, и протяни он еще пару недель, я заработал бы куда больше!
Это было последнее, что слышал Анвар, — его затягивало куда-то вниз, в спиральную черноту. Наконец-то вся боль, горечь и усталость покинули его сердце, и юноша с радостью приготовился к последнему путешествию.
***
После разговора с Харином несколько дней Ориэлла занималась только тем, что ела, спала, да еще препиралась с лекарем о том, когда она сможет встать с постели. Поиски Анвара пока не принесли никаких результатов, и ей не терпелось самой заняться этим делом. Но лекарь оставался непреклонен, и, к неудовольствию Ориэллы, Шиа неожиданно и очень твердо встала на сторону сморщенного человечка. Огромная кошка ни на минуту не отходила от деругаки, и волшебница обнаружила, что буквально прикована к постели. Руки и ноги ей заменял великан Боар. В благодарность за его преданность и искреннюю заботу, Ориэлла не стала показывать своего раздражения, но нетерпение девушки, росло с каждым днем.
Харин подолгу беседовал с волшебницей, и она успела многое узнать о городе-государстве Тайбеф, в котором волею судеб оказалась. Это был главный город и северный форпост казалимцев, которые в большинстве своем вели кочевую жизнь на бесплодных равнинах к югу от столицы, в долине великой реки, или ютились в разбросанных поселениях на западе, вверх по течению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75