Ты этого не сделала и, значит, не хотела ничего дурного, но твой муж не добрался до города. Будь он здесь, его, согласно закону, привели бы к нам.
Эти слова стали для Ориэллы настоящим ударом, и ей даже не пришлось изображать горе и отчаяние. Все было напрасно.
Анвар и Сара погибли! Это ее вина. Но туг Арбитр заговорил снова, и голос его был менее резок.
— По закону, за свои преступления ты должна умереть, но, боюсь. Жнец Душ строго спросит с нас за то, что мы обрекли на смерть женщину в твоем положении. И все же мы не можем отпустить тебя. Так что мы предоставляем тебе выбор. Вместо казни ты можешь выйти на арену, где преступники вроде тебя сражаются для развлечения короля Кизу н его подданных. Говорят, ты хорошо владеешь мечом, и если ты будешь успешно сражаться, то сможешь завоевать свободу — или, если хочешь и дальше искать своего мужа, тебе представится возможность последовать за ним в Чертоги Жнеца. Принимаешь ли ты это решение?
Ориэлла прекрасно понимала, что этот вопрос — чистая формальность, но, по крайней мере, теперь у нее появилась хоть крохотная надежда.
— Принимаю — и благодарю вас за вашу милость, — сказала она.
— И еще кое-что… — Арбитр подозвал судебного чиновника и что-то тихо сказал ему. Тот вышел из комнаты и вскоре вернулся с серой металлической шкатулкой, искусно украшенной странными переплетающимися символами.
Арбитр сдул со шкатулки пыль и, подняв крышку, достал что-то, чего Ориэлла не смогла разглядеть. Он приказал стражникам развязать ее, осторожно приблизился и с удивительной ловкостью защелкнул что-то на ее запястьях. Едва захлопнулась вторая застежка, Ориэлла покачнулась и упала. Собственный вопль эхом зазвенел у нее в ушах. Девушку охватило тяжелое бессилие, будто ее лишили души. Она почувствовала, как Арбитр поднял ее, уложил на скамью у стены и поднес к губам чашу с вином. Ориэлла с благодарностью отхлебнула из чаши. Руки не слушались ее, голова раскачивалась из стороны в сторону. Но самое худшее было то, что в душе ее образовалась черная, зияющая пустота, словно явившаяся из небытия.
— Что ты со мной сделал? — прошептала она. Казалось, Арбитр и сам потрясен.
— Я надел на тебя браслеты Затбара — Проклятия Чародеев — давным-давно похищенные у рода Драконов. Секрет их изготовления затерялся в туманах времени. Я и не представлял себе, что они так жестоко подействуют на тебя, но это необходимо, если ты хочешь выжить в наших землях. Заклятые камни, вделанные в браслеты, лишают тебя колдовской силы, втягивая ее в себя. Это гарантия против любой попытки с твоей стороны использовать против нас злые чары.
Ориэлла вспыхнула от гнева. Эти люди, что так ненавидят колдовство, по сути дела, использовали темную магию, чтобы связать ее силу. «О боги, — подумала она. — Как же мне из всего этого выбраться?»
***
Для заключенных воины арены жили весьма неплохо. В камере Ориэллы были зарешеченное окно и крепкая дверь, но гладкие белые стены и коричневый пол сияли чистотой, имелись стол, стул, сундук и узкая койка. В стены были вделаны крючья для одежды, а веселенький пестрый коврик на полу приятно оживлял унылый каземат.
Ориэлла почти не помнила, как попала сюда. Словно в тумане, она почувствовала, как кто-то уложил ее и разрезал веревки и, совершенно обессиленная, провалилась в тяжелый сон.
Когда она проснулась, уже наступили сумерки. Под потолком горела лампа, заключенная в железную решетку. «Очевидно, для того, — насмешливо подумала Ориэлла, — чтобы заключенные сами себя не подпалили». Боль и слабость прошли, но пугающая темная пустота, вызванная отсутствием волшебной силы, не отступала. Ориэлла едва не поддалась страху, грозившему сломить ее. «Не будь дурой, — прикрикнула она на себя, — иначе ты никогда отсюда не выберешься». Но, боги, эта ужасная холодная пустота… «Привыкни к ней, — твердо приказала она. — И быстро!»
Ориэлла села, окинула взглядом комнату и заметила на столе щедрый ужин. Ох, до чего аппетитно он выглядит! Кажется, она не ела уже целую вечность. Еда остыла, но это пустяки. Ей принесли что-то вроде пряной каши, приготовленной из бобов, — жареный окорок — как выяснилось, бараний, — и странный плоский хлеб. Рядом стояла чаша с фруктами, лежал белый сыр, такой острый, что слезы выступали на глазах. Темно-красное вино оказалось бодрящим и крепким. Ориэлла наелась до отвала, возмещая долгие дни поста. Потом она вернулась на койку, прихватив и кубок, прислонилась к стене, поджала под себя ноги и уставилась на пляшущий огонек лампы. Боги, а вино действительно крепкое! Или это просто оттого, что она очень сильно устала?
Волшебница пребывала в каком-то странном оцепенении. Лишение магии, отчаянное положение, потеря Анвара и Сары — все это выбило ее из колеи. Ориэлла понимала, что должна придумать какой-то план, но просто не могла заставить себя размышлять и беспокоиться. Со времени бегства из Академии она постоянно находилась в напряжении, постоянно ходила по лезвию ножа. Но теперь она в заключении, и, благодаря вынужденному бездействию, ее душа может хотя бы отдохнуть. Вино тоже помогло, и волшебница почувствовала, что ее одолевает дремота…
В замке щелкнул ключ. Ориэлла стремительно вскочила и заморгала, глядя на ослепительный солнечный свет, льющийся сквозь зарешеченное окошко. Она машинально потянулась за мечом, но его, конечно, не было. Высокий темнокожий мужчина средних лет вошел в комнату, неся новый поднос. Ориэлла бесстрастно смотрела, как он подошел к столу и поставил на него свою ношу. Незнакомец был совершенно лыс, а на левом глазу он носил черную повязку. Бледный уродливый шрам сбегал из-под повязки на щеку. Под просторным красным одеянием угадывалась широкоплечее, мускулистое тело, до боли напомнившее девушке Анвара.
Мужчина с низким поклоном повернулся к ней.
— Да будет день благосклонен к тебе, воительница. — Голос его был глубок и мягок. Ориэлла автоматически склонила голову в ответ.
— Да будет день благосклонен и к тебе, господин, — и, боюсь, твой будет благосклоннее, чем мой, — сухо добавила она. Человек улыбнулся.
— Это еще неизвестно. Я — Элизар, наставник бойцов. — Он снова поклонился. Ориэлла поднялась, потирая затекшую шею, и ответила поклоном на поклон.
— А я — Ориэлла и, кажется, дура, раз заснула сидя. — Она запнулась, подумав, почему это браслеты не лишили ее способности понимать чужой язык. Может, в заклинании есть слабинка?
Элизар улыбнулся.
— Ты просто устала — да и проголодалась, кажется, — он повел бровью в сторону пустого подноса. — Мне показалось, что лучше дать тебе выспаться. Наши массажисты приведут твою шею в порядок, но давай-ка сначала познакомимся поближе. Мне любопытно узнать твою историю, и, уверен, у тебя тоже полно ко мне вопросов.
Завтрак состоял из крутых яиц, уже привычного плоского хлеба, сыра, меда и фруктов — и закрытого горшочка, от которого исходил соблазнительный аромат.
— Что это? — спросила она Элизара. Тот изумленно поднял брови.
— Ты не знаешь лиафы? Да ты не знаешь жизни! Это благословение воина — она дарует силу, ловкость, выносливость. — Элизар наполнил чашку дымящейся черной жидкостью и протянул ее Ориэлле. Девушка поморщилась: жидкость чересчур смахивала на грязь. Вдохнув бодрящий аромат, она сделала глоток и закашлялась. Вкус был резко выраженный и очень горький.
— На вкус это не то, что на запах, — глуповато заметила она.
Элизар улыбнулся, положил в чашку ложку меда и тщательно размешал.
— Попробуй еще раз, — предложил он. Ориэлла взяла чашку, так, словно это была гадюка, но, не желая терять лицо, сделала еще один глоток и просияла от удовольствия. Мед смягчил горечь, и напиток стал изысканным и бодрящим. Ориэлла, которой всегда било трудно просыпаться по утрам, по достоинству оценила его действие и с аппетитом принялась уплетать завтрак.
— Как ты сюда попала, Ориэлла? — спрашивал тем временем Элизар. — Как стала воином? У себя на родине мы не знает женщин-воинов!
С набитым ртом Ориэлла повторила историю, которую рассказала Арбитрам.
Когда она упомянула о двух пропавших спутниках, здоровый глаз Элизара задумчиво прищурился.
— Ах, — воскликнул он, — так, значит, в этих слухах может быть и доля правды.
Ориэлла насторожилась:
— В каких слухах? Наставник колебался.
— Может, все это и чепуха, — вымолвил он наконец. — Знаешь, иногда слухи возникают на пустом месте… Ориэлла схватила его за руки.
— Скажи лоте! Элизар отвел глаза.
— Ну что ж, — неохотно начал он. — На рынке поговаривают, что пару дней назад корабль Корсаров нашел на дальнем берегу чужаков, и одна из них — женщина удивительной красоты. Но насколько я знаю, не считая тебя, в городе не появлялось ни одного чужестранца.
— Если их схватили, что могло с ними произойти? Пожалуйста, скажи мне.
— Как и ты, они должны были бы предстать перед Арбитрами. Таков закон, — поспешно отозвался наставник.
— А если нет? — настаивала Ориэлла.
— Ну, уже давно ходят слухи о подпольной торговле рабами, но в этом случае женщину бы продали в дом удовольствий, а этого не произошло, уверяю тебя. Слух о таком чуде дошел бы до ушей каждого мужчины в городе, не сомневайся. Но забудь об этом, Ориэлла. Что бы с ними ни произошло, тебе будет не до того. — Элизар посмотрел куда-то вбок. — Воительница, ты должна сосредоточиться на том, чтобы самой как можно дольше выжить в этом месте. В тот момент, когда ты перешагнула порог арены, ты приговорила себя к смерти, которая рано или поздно не минует тебя.
Ошеломленная Ориэлла опустила руки.
— Но Арбитр сказал, что у меня есть возможность завоевать себе свободу.
Наставник покачал головой.
— С его стороны было несправедливо и жестоко зажечь тебе эту надежду, — ровным голосом отозвался он.
— Значит, он солгал? Значит, нет способа?
— Невозможно, — Элизар резко поднялся. — Здесь ты не больше чем марионетка для развлечения Кизу. Он жестокий человек, я по себе это знаю. Впрочем, сначала я должен определить уровень твоего мастерства в сравнении с другими воинами. Мне передали твой меч, и я тебе его верну. Ты будешь тренироваться под моим наблюдением. Любая схватка на арене заканчивается смертью. Если ты одолеешь первого противника, то будешь сражаться с двумя, потом с тремя. А если ты каким-то чудом переживешь и это, против тебя выставят Черного демона.
У Ориэллы по коже пробежали мурашки.
— А если я сражу и этого демона?
— Тогда ты свободна. Но это невозможно. Еще никто не одолел демона. Никто.
Ориэлла встала, расправив плечи.
— Я одолею его, — с мрачной решимостью сказала она. — Когда мы начнем?
Элизар печально покачал головой и ушел, не сказав ни слова. Ориэлла услышала, как повернулся ключ в замке. Она пожала плечами и вернулась к своему завтраку, гоня прочь предательский страх за себя и за своего ребенка. Она должна поддерживать силы. После еды Ориэлла немного отдохнула, и стала вспоминать надолго заброшенные духовные упражнения Форрала. Что бы ни случилось, она должна быть к этому готова. И будет готова!
Глава 22. НЕВИДИМЫЙ ЕДИНОРОГ
— Еще раз! — крикнула Мара. Стараясь не думать об усталости, Д'Арван рванулся через поляну, выставив перед собой деревянный меч. Девушка слегка отступила в сторону, быстро присела и подставила ему ножку. Маг рухнул, как подрубленное дерево, уткнувшись лицом в прошлогодние листья.
— Думаю, на сегодня хватит, — тактично сказала Мара, стараясь подавить улыбку, и нагнулась, чтобы помочь ему подняться.
— Ты.., ты мегера! — проворчал Д'Арван, вытирая лицо.
— Прости, малыш, но это обычный прием. — Мара протянула ему руку. — Если хочешь, завтра я тебя научу.
— А что толку? — Д'Арван поднялся на ноги, снял с куста плащ и, прежде чем накинуть его, еще раз вытер испачканное лицо полой. — Мы занимаемся уже две недели, а я до сих пор с трудом отличаю один конец меча от другого.
— Со временем все наладится, не волнуйся. Для фехтования две недели не срок — особенно, когда начинаешь с нуля в твоем возрасте.
Д'Арван разозлился еще больше.
— За что ни возьмись, всюду мой возраст! Да это кошмар какой-то! Когда я занимаюсь магией. Эйлин обращается со мной как с младенцем, а теперь ты заявляешь, что я близок к старческому маразму!
— Когда ты так говоришь, мне кажется, а Эйлин в чем-то права! — огрызнулась Мара.
Усилием воли Д'Арван стряхнул мрачное настроение. Ему не хотелось рисковать любовью, которая начала расцветать между ними. Он выдавил из себя улыбку.
— Прости, Мара, — сегодня утром я не в настроении. — Он положил руку на ее крепкие плечи, и они пошли к башне. Юноша вздрогнул, и не только от утреннего холода.
— Я плохо спал этой ночью. Только закрою глаза — снятся кошмары.
— Надо было разбудить меня! — Воительница крепче обняла его за талию. — А что же такого ужасного тебе снилось?
— Мой брат — ну, единокровный брат. Будто он опять подкрадывается ко мне с ножом — пытается убить, как тогда. — Д'Арван почувствовал комок в горле и сухость во рту и содрогнулся от всепоглощающего ужаса перед крадущимся в темноте убийцей.
— Ну это неудивительно, — протянула Мара и вдруг остановилась и повернулась к нему. — Постой, Д'Арван, а вдруг это правда? Я хочу сказать, вы ведь так тесно связаны. Ты не думаешь, что он узнал, где мы, и теперь спешит сюда, чтобы…
Д'Арван словно прозрел — до сих пор страх заслонял от него истину. Но инстинкты у Мары всегда работали куда лучше, чем у него.
— Черт возьми — Эйлин! — вскричал юноша. — Он пойдет к башне! Быстро! — Выхватив из ножен Мары боевой меч, он бросился напролом сквозь деревья. Девушка тщетно пыталась догнать его.
— Д'Арван, глупец, подожди! — кричала она. — Нельзя… — Но он уже скрылся из глаз.
Юноша был уже почти у границы деревьев, окаймлявших озеро, когда уловил мысленный призыв Эйлин и понесся еще быстрее. Задыхаясь, он прокладывал себе путь сквозь ветви, которые словно плети хлестали по лицу, через корни, которые, казалось, поднимались из земли, чтобы обвиться вокруг ступней и коленей. Юноша был слишком занят мыслями о брате и не замечал, что лес стал гораздо чаще и тянется намного дольше, чем раньше. Деворшан! Как ему удалось миновать волков, охраняющих Долину? Какое колдовство он использовал? Д'Арван прошептал проклятие. Если бы только он обращал больше внимания на свои сны!
Оказавшись на берегу, юноша опешил. Лес теперь кончался у самого берега озера, вгрызался в него узловатыми корнями, сминая и уничтожая каждую пядь ровной земли. И это было еще не все. Сама башня изменилась до неузнаваемости. Огромные лозы змеились по когда-то гладким стенам, наглухо закрывая окна, а заросли колючего шиповника и терна преграждали путь от деревянного моста к двери башни.
А на противоположном конце переправы плотным строем встали деревья из сада феи. Д'Арван с изумлением увидел, как, вопреки всем законам, на каждой ветке на глазах зреют плоды, но так и не догадался зачем, пока змееподобная ветка не выгнулась назад и с поразительной меткостью не запустила в него яблоком, словно камнем из пращи. Юноша пригнулся, но тяжелый плод с силой ударил его в плечо. Пара дюймов — и он угодил бы прямо в лицо. За первым выстрелом последовала настоящая яблочная канонада, загнавшая мага под деревья. Но не успел Д'Арван отдышаться, как корни начали вырываться из почвы, поднимая фонтаны земли, и его прикрытие шустро отодвинулось в сторону, открыв своим садовым собратьям свободную зону для обстрела. Вся Долина пришла в движение, каждое растущее и цветущее создание спешило защитить Эйлин, владычицу магии Земли. По ошибке приняв Д'Арвана за непрошеного гостя, растения мешали ему прийти ей на помощь. Покрепче сжав меч, юноша начал рубить окружавшие его ветви. От отчаяния он совершенно потерял голову.
Странный шелест пробежал по рядам сплотившихся деревьев. Среди ветвей заклубился алый туман — гнев леса. Пронзительный свист, напоминающий свист бури, ударил в уши, сучья начали дрожать и раскачиваться, а тонкие веточки, будто костлявые пальцы, хватали юношу за волосы, стегали по глазам, рвали одежду. Костяшки пальцев Д'Арвана покрылись кровью — ветки хлестали по рукам, стремясь выбить меч. Откуда-то, из невообразимой дали, заглушенный хрустящим и свистящим шумом лесной ярости, донесся крик о помощи. Это была Мара. Д'Арван заметался и попытался повернуть назад, к ней, но наткнулся на чащу остролиста, который ощетинился глянцевыми, похожими на клинки листьями. Воспользовавшись замешательством юноши, лес выпустил корни, и те, словно покрытые землей щупальца, обвились вокруг его ног. Резкий рывок, — и маг рухнул. Корни тут же потащили его прочь, в дебри, в сердце леса. Шиповник обвился вокруг его рук, вогнав множество острых колючек в нежную кожу запястий и в пальцы, которые все еще сжимали меч. Д'Арван задыхался от пыли, ему в лицо летели земля, галька и сухие листья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Эти слова стали для Ориэллы настоящим ударом, и ей даже не пришлось изображать горе и отчаяние. Все было напрасно.
Анвар и Сара погибли! Это ее вина. Но туг Арбитр заговорил снова, и голос его был менее резок.
— По закону, за свои преступления ты должна умереть, но, боюсь. Жнец Душ строго спросит с нас за то, что мы обрекли на смерть женщину в твоем положении. И все же мы не можем отпустить тебя. Так что мы предоставляем тебе выбор. Вместо казни ты можешь выйти на арену, где преступники вроде тебя сражаются для развлечения короля Кизу н его подданных. Говорят, ты хорошо владеешь мечом, и если ты будешь успешно сражаться, то сможешь завоевать свободу — или, если хочешь и дальше искать своего мужа, тебе представится возможность последовать за ним в Чертоги Жнеца. Принимаешь ли ты это решение?
Ориэлла прекрасно понимала, что этот вопрос — чистая формальность, но, по крайней мере, теперь у нее появилась хоть крохотная надежда.
— Принимаю — и благодарю вас за вашу милость, — сказала она.
— И еще кое-что… — Арбитр подозвал судебного чиновника и что-то тихо сказал ему. Тот вышел из комнаты и вскоре вернулся с серой металлической шкатулкой, искусно украшенной странными переплетающимися символами.
Арбитр сдул со шкатулки пыль и, подняв крышку, достал что-то, чего Ориэлла не смогла разглядеть. Он приказал стражникам развязать ее, осторожно приблизился и с удивительной ловкостью защелкнул что-то на ее запястьях. Едва захлопнулась вторая застежка, Ориэлла покачнулась и упала. Собственный вопль эхом зазвенел у нее в ушах. Девушку охватило тяжелое бессилие, будто ее лишили души. Она почувствовала, как Арбитр поднял ее, уложил на скамью у стены и поднес к губам чашу с вином. Ориэлла с благодарностью отхлебнула из чаши. Руки не слушались ее, голова раскачивалась из стороны в сторону. Но самое худшее было то, что в душе ее образовалась черная, зияющая пустота, словно явившаяся из небытия.
— Что ты со мной сделал? — прошептала она. Казалось, Арбитр и сам потрясен.
— Я надел на тебя браслеты Затбара — Проклятия Чародеев — давным-давно похищенные у рода Драконов. Секрет их изготовления затерялся в туманах времени. Я и не представлял себе, что они так жестоко подействуют на тебя, но это необходимо, если ты хочешь выжить в наших землях. Заклятые камни, вделанные в браслеты, лишают тебя колдовской силы, втягивая ее в себя. Это гарантия против любой попытки с твоей стороны использовать против нас злые чары.
Ориэлла вспыхнула от гнева. Эти люди, что так ненавидят колдовство, по сути дела, использовали темную магию, чтобы связать ее силу. «О боги, — подумала она. — Как же мне из всего этого выбраться?»
***
Для заключенных воины арены жили весьма неплохо. В камере Ориэллы были зарешеченное окно и крепкая дверь, но гладкие белые стены и коричневый пол сияли чистотой, имелись стол, стул, сундук и узкая койка. В стены были вделаны крючья для одежды, а веселенький пестрый коврик на полу приятно оживлял унылый каземат.
Ориэлла почти не помнила, как попала сюда. Словно в тумане, она почувствовала, как кто-то уложил ее и разрезал веревки и, совершенно обессиленная, провалилась в тяжелый сон.
Когда она проснулась, уже наступили сумерки. Под потолком горела лампа, заключенная в железную решетку. «Очевидно, для того, — насмешливо подумала Ориэлла, — чтобы заключенные сами себя не подпалили». Боль и слабость прошли, но пугающая темная пустота, вызванная отсутствием волшебной силы, не отступала. Ориэлла едва не поддалась страху, грозившему сломить ее. «Не будь дурой, — прикрикнула она на себя, — иначе ты никогда отсюда не выберешься». Но, боги, эта ужасная холодная пустота… «Привыкни к ней, — твердо приказала она. — И быстро!»
Ориэлла села, окинула взглядом комнату и заметила на столе щедрый ужин. Ох, до чего аппетитно он выглядит! Кажется, она не ела уже целую вечность. Еда остыла, но это пустяки. Ей принесли что-то вроде пряной каши, приготовленной из бобов, — жареный окорок — как выяснилось, бараний, — и странный плоский хлеб. Рядом стояла чаша с фруктами, лежал белый сыр, такой острый, что слезы выступали на глазах. Темно-красное вино оказалось бодрящим и крепким. Ориэлла наелась до отвала, возмещая долгие дни поста. Потом она вернулась на койку, прихватив и кубок, прислонилась к стене, поджала под себя ноги и уставилась на пляшущий огонек лампы. Боги, а вино действительно крепкое! Или это просто оттого, что она очень сильно устала?
Волшебница пребывала в каком-то странном оцепенении. Лишение магии, отчаянное положение, потеря Анвара и Сары — все это выбило ее из колеи. Ориэлла понимала, что должна придумать какой-то план, но просто не могла заставить себя размышлять и беспокоиться. Со времени бегства из Академии она постоянно находилась в напряжении, постоянно ходила по лезвию ножа. Но теперь она в заключении, и, благодаря вынужденному бездействию, ее душа может хотя бы отдохнуть. Вино тоже помогло, и волшебница почувствовала, что ее одолевает дремота…
В замке щелкнул ключ. Ориэлла стремительно вскочила и заморгала, глядя на ослепительный солнечный свет, льющийся сквозь зарешеченное окошко. Она машинально потянулась за мечом, но его, конечно, не было. Высокий темнокожий мужчина средних лет вошел в комнату, неся новый поднос. Ориэлла бесстрастно смотрела, как он подошел к столу и поставил на него свою ношу. Незнакомец был совершенно лыс, а на левом глазу он носил черную повязку. Бледный уродливый шрам сбегал из-под повязки на щеку. Под просторным красным одеянием угадывалась широкоплечее, мускулистое тело, до боли напомнившее девушке Анвара.
Мужчина с низким поклоном повернулся к ней.
— Да будет день благосклонен к тебе, воительница. — Голос его был глубок и мягок. Ориэлла автоматически склонила голову в ответ.
— Да будет день благосклонен и к тебе, господин, — и, боюсь, твой будет благосклоннее, чем мой, — сухо добавила она. Человек улыбнулся.
— Это еще неизвестно. Я — Элизар, наставник бойцов. — Он снова поклонился. Ориэлла поднялась, потирая затекшую шею, и ответила поклоном на поклон.
— А я — Ориэлла и, кажется, дура, раз заснула сидя. — Она запнулась, подумав, почему это браслеты не лишили ее способности понимать чужой язык. Может, в заклинании есть слабинка?
Элизар улыбнулся.
— Ты просто устала — да и проголодалась, кажется, — он повел бровью в сторону пустого подноса. — Мне показалось, что лучше дать тебе выспаться. Наши массажисты приведут твою шею в порядок, но давай-ка сначала познакомимся поближе. Мне любопытно узнать твою историю, и, уверен, у тебя тоже полно ко мне вопросов.
Завтрак состоял из крутых яиц, уже привычного плоского хлеба, сыра, меда и фруктов — и закрытого горшочка, от которого исходил соблазнительный аромат.
— Что это? — спросила она Элизара. Тот изумленно поднял брови.
— Ты не знаешь лиафы? Да ты не знаешь жизни! Это благословение воина — она дарует силу, ловкость, выносливость. — Элизар наполнил чашку дымящейся черной жидкостью и протянул ее Ориэлле. Девушка поморщилась: жидкость чересчур смахивала на грязь. Вдохнув бодрящий аромат, она сделала глоток и закашлялась. Вкус был резко выраженный и очень горький.
— На вкус это не то, что на запах, — глуповато заметила она.
Элизар улыбнулся, положил в чашку ложку меда и тщательно размешал.
— Попробуй еще раз, — предложил он. Ориэлла взяла чашку, так, словно это была гадюка, но, не желая терять лицо, сделала еще один глоток и просияла от удовольствия. Мед смягчил горечь, и напиток стал изысканным и бодрящим. Ориэлла, которой всегда било трудно просыпаться по утрам, по достоинству оценила его действие и с аппетитом принялась уплетать завтрак.
— Как ты сюда попала, Ориэлла? — спрашивал тем временем Элизар. — Как стала воином? У себя на родине мы не знает женщин-воинов!
С набитым ртом Ориэлла повторила историю, которую рассказала Арбитрам.
Когда она упомянула о двух пропавших спутниках, здоровый глаз Элизара задумчиво прищурился.
— Ах, — воскликнул он, — так, значит, в этих слухах может быть и доля правды.
Ориэлла насторожилась:
— В каких слухах? Наставник колебался.
— Может, все это и чепуха, — вымолвил он наконец. — Знаешь, иногда слухи возникают на пустом месте… Ориэлла схватила его за руки.
— Скажи лоте! Элизар отвел глаза.
— Ну что ж, — неохотно начал он. — На рынке поговаривают, что пару дней назад корабль Корсаров нашел на дальнем берегу чужаков, и одна из них — женщина удивительной красоты. Но насколько я знаю, не считая тебя, в городе не появлялось ни одного чужестранца.
— Если их схватили, что могло с ними произойти? Пожалуйста, скажи мне.
— Как и ты, они должны были бы предстать перед Арбитрами. Таков закон, — поспешно отозвался наставник.
— А если нет? — настаивала Ориэлла.
— Ну, уже давно ходят слухи о подпольной торговле рабами, но в этом случае женщину бы продали в дом удовольствий, а этого не произошло, уверяю тебя. Слух о таком чуде дошел бы до ушей каждого мужчины в городе, не сомневайся. Но забудь об этом, Ориэлла. Что бы с ними ни произошло, тебе будет не до того. — Элизар посмотрел куда-то вбок. — Воительница, ты должна сосредоточиться на том, чтобы самой как можно дольше выжить в этом месте. В тот момент, когда ты перешагнула порог арены, ты приговорила себя к смерти, которая рано или поздно не минует тебя.
Ошеломленная Ориэлла опустила руки.
— Но Арбитр сказал, что у меня есть возможность завоевать себе свободу.
Наставник покачал головой.
— С его стороны было несправедливо и жестоко зажечь тебе эту надежду, — ровным голосом отозвался он.
— Значит, он солгал? Значит, нет способа?
— Невозможно, — Элизар резко поднялся. — Здесь ты не больше чем марионетка для развлечения Кизу. Он жестокий человек, я по себе это знаю. Впрочем, сначала я должен определить уровень твоего мастерства в сравнении с другими воинами. Мне передали твой меч, и я тебе его верну. Ты будешь тренироваться под моим наблюдением. Любая схватка на арене заканчивается смертью. Если ты одолеешь первого противника, то будешь сражаться с двумя, потом с тремя. А если ты каким-то чудом переживешь и это, против тебя выставят Черного демона.
У Ориэллы по коже пробежали мурашки.
— А если я сражу и этого демона?
— Тогда ты свободна. Но это невозможно. Еще никто не одолел демона. Никто.
Ориэлла встала, расправив плечи.
— Я одолею его, — с мрачной решимостью сказала она. — Когда мы начнем?
Элизар печально покачал головой и ушел, не сказав ни слова. Ориэлла услышала, как повернулся ключ в замке. Она пожала плечами и вернулась к своему завтраку, гоня прочь предательский страх за себя и за своего ребенка. Она должна поддерживать силы. После еды Ориэлла немного отдохнула, и стала вспоминать надолго заброшенные духовные упражнения Форрала. Что бы ни случилось, она должна быть к этому готова. И будет готова!
Глава 22. НЕВИДИМЫЙ ЕДИНОРОГ
— Еще раз! — крикнула Мара. Стараясь не думать об усталости, Д'Арван рванулся через поляну, выставив перед собой деревянный меч. Девушка слегка отступила в сторону, быстро присела и подставила ему ножку. Маг рухнул, как подрубленное дерево, уткнувшись лицом в прошлогодние листья.
— Думаю, на сегодня хватит, — тактично сказала Мара, стараясь подавить улыбку, и нагнулась, чтобы помочь ему подняться.
— Ты.., ты мегера! — проворчал Д'Арван, вытирая лицо.
— Прости, малыш, но это обычный прием. — Мара протянула ему руку. — Если хочешь, завтра я тебя научу.
— А что толку? — Д'Арван поднялся на ноги, снял с куста плащ и, прежде чем накинуть его, еще раз вытер испачканное лицо полой. — Мы занимаемся уже две недели, а я до сих пор с трудом отличаю один конец меча от другого.
— Со временем все наладится, не волнуйся. Для фехтования две недели не срок — особенно, когда начинаешь с нуля в твоем возрасте.
Д'Арван разозлился еще больше.
— За что ни возьмись, всюду мой возраст! Да это кошмар какой-то! Когда я занимаюсь магией. Эйлин обращается со мной как с младенцем, а теперь ты заявляешь, что я близок к старческому маразму!
— Когда ты так говоришь, мне кажется, а Эйлин в чем-то права! — огрызнулась Мара.
Усилием воли Д'Арван стряхнул мрачное настроение. Ему не хотелось рисковать любовью, которая начала расцветать между ними. Он выдавил из себя улыбку.
— Прости, Мара, — сегодня утром я не в настроении. — Он положил руку на ее крепкие плечи, и они пошли к башне. Юноша вздрогнул, и не только от утреннего холода.
— Я плохо спал этой ночью. Только закрою глаза — снятся кошмары.
— Надо было разбудить меня! — Воительница крепче обняла его за талию. — А что же такого ужасного тебе снилось?
— Мой брат — ну, единокровный брат. Будто он опять подкрадывается ко мне с ножом — пытается убить, как тогда. — Д'Арван почувствовал комок в горле и сухость во рту и содрогнулся от всепоглощающего ужаса перед крадущимся в темноте убийцей.
— Ну это неудивительно, — протянула Мара и вдруг остановилась и повернулась к нему. — Постой, Д'Арван, а вдруг это правда? Я хочу сказать, вы ведь так тесно связаны. Ты не думаешь, что он узнал, где мы, и теперь спешит сюда, чтобы…
Д'Арван словно прозрел — до сих пор страх заслонял от него истину. Но инстинкты у Мары всегда работали куда лучше, чем у него.
— Черт возьми — Эйлин! — вскричал юноша. — Он пойдет к башне! Быстро! — Выхватив из ножен Мары боевой меч, он бросился напролом сквозь деревья. Девушка тщетно пыталась догнать его.
— Д'Арван, глупец, подожди! — кричала она. — Нельзя… — Но он уже скрылся из глаз.
Юноша был уже почти у границы деревьев, окаймлявших озеро, когда уловил мысленный призыв Эйлин и понесся еще быстрее. Задыхаясь, он прокладывал себе путь сквозь ветви, которые словно плети хлестали по лицу, через корни, которые, казалось, поднимались из земли, чтобы обвиться вокруг ступней и коленей. Юноша был слишком занят мыслями о брате и не замечал, что лес стал гораздо чаще и тянется намного дольше, чем раньше. Деворшан! Как ему удалось миновать волков, охраняющих Долину? Какое колдовство он использовал? Д'Арван прошептал проклятие. Если бы только он обращал больше внимания на свои сны!
Оказавшись на берегу, юноша опешил. Лес теперь кончался у самого берега озера, вгрызался в него узловатыми корнями, сминая и уничтожая каждую пядь ровной земли. И это было еще не все. Сама башня изменилась до неузнаваемости. Огромные лозы змеились по когда-то гладким стенам, наглухо закрывая окна, а заросли колючего шиповника и терна преграждали путь от деревянного моста к двери башни.
А на противоположном конце переправы плотным строем встали деревья из сада феи. Д'Арван с изумлением увидел, как, вопреки всем законам, на каждой ветке на глазах зреют плоды, но так и не догадался зачем, пока змееподобная ветка не выгнулась назад и с поразительной меткостью не запустила в него яблоком, словно камнем из пращи. Юноша пригнулся, но тяжелый плод с силой ударил его в плечо. Пара дюймов — и он угодил бы прямо в лицо. За первым выстрелом последовала настоящая яблочная канонада, загнавшая мага под деревья. Но не успел Д'Арван отдышаться, как корни начали вырываться из почвы, поднимая фонтаны земли, и его прикрытие шустро отодвинулось в сторону, открыв своим садовым собратьям свободную зону для обстрела. Вся Долина пришла в движение, каждое растущее и цветущее создание спешило защитить Эйлин, владычицу магии Земли. По ошибке приняв Д'Арвана за непрошеного гостя, растения мешали ему прийти ей на помощь. Покрепче сжав меч, юноша начал рубить окружавшие его ветви. От отчаяния он совершенно потерял голову.
Странный шелест пробежал по рядам сплотившихся деревьев. Среди ветвей заклубился алый туман — гнев леса. Пронзительный свист, напоминающий свист бури, ударил в уши, сучья начали дрожать и раскачиваться, а тонкие веточки, будто костлявые пальцы, хватали юношу за волосы, стегали по глазам, рвали одежду. Костяшки пальцев Д'Арвана покрылись кровью — ветки хлестали по рукам, стремясь выбить меч. Откуда-то, из невообразимой дали, заглушенный хрустящим и свистящим шумом лесной ярости, донесся крик о помощи. Это была Мара. Д'Арван заметался и попытался повернуть назад, к ней, но наткнулся на чащу остролиста, который ощетинился глянцевыми, похожими на клинки листьями. Воспользовавшись замешательством юноши, лес выпустил корни, и те, словно покрытые землей щупальца, обвились вокруг его ног. Резкий рывок, — и маг рухнул. Корни тут же потащили его прочь, в дебри, в сердце леса. Шиповник обвился вокруг его рук, вогнав множество острых колючек в нежную кожу запястий и в пальцы, которые все еще сжимали меч. Д'Арван задыхался от пыли, ему в лицо летели земля, галька и сухие листья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75