Меня тревожило другое. Мы слишком много времени провели на одном месте, а это означало, что лазутчики врага уже должны были нас обнаружить и впереди наш отряд снова ожидали опасности. Удивительно еще, что полторы недели протекли тихо и спокойно. Наверное, гибель Тонкара спутала планы Темного Властелина, и сейчас он подыскивает ему замену. Как бы там ни было, мы одержали первую победу, и одним Черным Лордом стало меньше. Возможно, даже двумя, хотя сэр Реджи и сам не верил в смерть Келлена.
Но понесли потери и мы. Не знаю, чем была смерть Тонкара для Темного Властелина, возможная же гибель Моргана нанесла по нашему отряду серьезный удар.
Селяне вышли на улицу, чтобы проводить нас. Наверное, хотели собственными глазами удостовериться, что мы на самом деле уходим, оставляем их в покое. Облегчение было написано на их физиономиях.
Я искал в толпе лица маленького Ивана и его матери, но не нашел. Может, у них были и другие дела, кроме как глазеть на покидающих селение чужаков.
Кимли тащил на плече увесистый мешок с провизией, который подарили нам крестьяне, стоило лишь гному заговорить об уходе. Нам не было отказу ни в чем, и все, что бы мы ни попросили, моментально исполнялось. Мне это показалось странным, и, когда деревня скрылась из виду, я попросил у гнома объяснения странному поведению крестьян.
– Я солгал им, – неохотно сказал Кимли.
– Солгал в чем?
– Пойми, верзила, – сказал Кимли, – крестьяне – дикий народ, им нет никакого дела до того, что происходит за пределами их деревни, и они не очень-то жалуют чужаков. Ты думаешь, что они вот так просто взяли бы и пустили на ночлег компанию, в которой один гном, другой более всего напоминает труп и ведет себя соответственно, а третий – ходячий кошмар, чьим именем матери пугают своих детей? Они появляются, все в крови и в дорожной пыли, и приходят они оттуда, где до их визита возвышалась башня могущественного волшебника, а после их визита осталось лишь облако пыли да груда камней. И, если бы даже я рассказал им, что ты – Избранный, на которого возлагает надежды весь мир, они все равно бы не поверили, что это не мы разрушили башню и убили волшебника.
– И что ты им сказал? – спросил я.
– Я назвал нас всех халявщиками.
– Кем? – переспросил я.
Слово было до боли знакомым, но в моем мире оно отнюдь не вселяло благоговейный ужас в сердца людей. Гном объяснил.
Халявщики были сектой, поклоняющейся Великой и Ужасной Богине по имени… догадайтесь сами. Конечно же богиню звали Халявой. Статуи, изображавшие Халяву, более всего напоминали скульптурные изображения индуистской богини Кали, многорукой богини смерти.
Поклоняющиеся Халяве были немногочисленны, но считалось, что богиня благоволит им и покровительствует более, чем все другие известные боги опекают своих верующих. Религия запрещала халявщикам работать, все, что им было необходимо, они получали даром.
По сути, они получали даром все, что они хотели. Люди, особенно простонародье, склонное ко всякого рода суевериям, считали, что, отказав халявщику в любой его просьбе, они вызывают на себя гнев богини, которая была скора на расправу и весьма изощренна в делах насылания порчи и насильственной смерти. Чем халявщики и пользовались, получая не только то, что им было необходимо, но и то, чего им просто очень хотелось. Или даже не очень.
В больших городах культ был давно забыт и похоронен вместе со множеством других, канувших в небытие с эпохой просвещения. Но в деревнях, где информация передается из поколения в поколение в виде сказок, преданий и баллад, жила старая память о смутных временах. Кимли ею и воспользовался.
Он назвал нас халявщиками и присовокупил, что волшебник отказал нам в нашей просьбе, чем навлек на себя гнев богини и вызвал разрушение башни. В деревне конечно же не знали подробностей, но им было известно, что по соседству уже много веков живет могущественный чародей, и новость о его смерти была для них шоком и вселила ужас в их сердца.
Поклонение Халяве показалось мне весьма выгодной религией, и я не понимал, почему же у нее мало приверженцев. Кимли объяснил мне, что Халява является непредсказуемой и алчной богиней и поклоняться ей небезопасно, тем самым подтвердив древнюю мудрость о халявном сыре, обретающемся внутри мышеловки.
– Нам бы поверили и без моей лжи о Корде, – сказал гном. – Никто, кроме самого халявщика, не посмел бы назваться таковым, потому что месть богини самозванцу особенно страшна. Однако о гибели башни все равно пойдут пересуды, так пусть уж лучше крестьяне обсуждают мою ложь, чем распространяют другие слухи и домыслы, среди которых могут оказаться и более-менее правдивые.
– А ты сам не боишься гнева богини? – спросил сэр Реджи.
– Не смейтесь надо мной, – сказал Кимли. – Я – гном, а не неграмотный крестьянин и не верю в других богов, кроме Творца.
Самым парадоксальным в культе Халявы мне показалось то, что истинными верующими были не те, кто называл себя халявщиками, а окружающие, выполняющие их просьбы и опасающиеся гнева богини. Именно крестьяне своими действиями подпитывали этот культ и сохраняли ему жизнь. Что ж, когда-нибудь и они обретут грамотность и угостят очередного халявщика тем, что он заслуживает. А заслуживает он хорошей порки.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой компания путешествует по тракту и узнает новости

От деревни вела петляющая по лесу неширокая проселочная дорога со следами недавно проехавших телег и отпечатками в пыли босых ног. Постепенно она расширялась и к полудню уже превратилась в тракт, объединив в себе несколько мелких дорожек, связывающих деревни с городом. Идти по тракту было гораздо быстрее и легче, чем по дремучим лесам, однако и опаснее, поскольку на дороге нас было легче обнаружить. Мы были вынуждены пожертвовать безопасностью ради скорости. Мы потеряли слишком много времени на историю с башней Корда, а отсутствие Моргана делало невозможным сокращение пути через портал.
К вечеру мы достигли более густонаселенного района, дорога заполнилась людьми, с которыми мы перекидывались приветствиями и обменивались новостями. То есть мы приветствовали, а новости рассказывали нам. Не сомневаюсь, что и наша история нашла бы множество благодарных слушателей, но ее время еще не настало. Для того чтобы рассказывать такие истории, нужно знать, чем они заканчиваются, иначе невозможно подвести под них какую-либо мораль.
Новости были интересными. Кое-какие уже не были новостями, они курсировали по окрестностям от одного рассказчика к другому, с каждым разом обрастая подробностями, и под конец настолько перевирали смысл произошедшего, что просто диву даешься.
О нашей схватке с ограми ходили легенды. Еще бы, ведь мы были весьма живописной и запоминающейся компанией, и кто-то из выживших посетителей того трактира сумел опознать в сэре Реджи Парящего Ястреба.
Как выяснилось в итоге, огров было больше двух десятков и положили они около сотни человек, прежде чем на их пути встали мы. Битва была долгой и кровавой, продолжавшейся больше четырех часов. Посетители трактира и крестьяне из окрестных деревень вооружились, кто чем мог, и оказывали нам посильную помощь, а один даже умудрился спасти жизнь герою Кантарда, отвлекая на себя внимание огра, когда сэр Реджи якобы споткнулся и упал. Судя по последнему услышанному нами рассказу, в тот недобрый вечер, когда мы имели неосторожность отужинать в злополучном трактире, в зале было около полутысячи посетителей и каждый второй местный крестьянин принимал участие в бою. Судя по количеству народа, которые рассказали нам, что они лично сражались бок о бок с легендарным героем, выживших было больше пятидесяти человек. Думаю, при такой скорости через год будут рассказывать о Куликовском сражении, где хан всех огров Мамай был сражен Дмитри… сэром Реджи Донским, возглавлявшим армию из пяти тысяч человек.
О Моргане и Келлене не было сказано ни слова.
Как ни странно, никто не связывал падение башни Корда с той схваткой. Конечно, выживших, кроме нас троих, после битвы на башне не было, а в деревне, где мы отдыхали после сражения, никто не опознал сэра Реджи как Затаившегося Змея и Крадущегося Вепря. Версий относительно падения башни было много, и все разные, однажды нам даже преподнесли ту, что выдвинул Кимли. Но большинство сходилось на том, что старый маг выжил из ума и призвал силы, которые не смог обуздать. Как рассказчики объясняли трупы зомби, валяющиеся окрест, мне неведомо.
Самую важную новость мы получили на закате, когда остановились на ночлег в небольшой придорожной гостинице. Лорд Келвин по прозвищу Смерть, возглавляющий объединенную армию Двенадцати Королевств, дал бой Черному Лорду Моркасу, наголову разбил армию орков и вторгся на территорию Империи. Это внушало надежды, что путь наш будет легче, чем мы рассчитывали, ведь вражеская территория, по которой нам предстояло пройти, уменьшилась.
В гостинице нам удалось приобрести по весьма сходной цене трех коней. Я, конечно, плохо разбираюсь в этих благородных животных, но благородством от них и не пахло. Пахло от них потом и навозом.
Клячи явно доживали свой век, и хозяин был рад до смерти, что ему удалось от них избавиться. Он сэкономил деньги на сене, еще и заработав на сделке. Но, как бы там ни было, лошади, пусть даже такие, передвигаются быстрее пешеходов. К вечеру мы покрыли немалое расстояние, хотя опытным наездником среди нас был только сэр Реджи.
Гном жаловался на тряску, на то, что он находится слишком далеко от земли, и на то, что лошадь – тупое животное которому он не хочет доверять свое тело. Мое же тело привычно ныло, ломило поясницу и седалище. Самым поганым было слово «привычно». Я никогда не ездил подолгу на лошадях, хотя кататься и приходилось, но долгая поездка вызвала у меня ощущение дежавю. Сказывались искусственные воспоминания сэра Реджи.
Под вечер третьего дня лошадь Кимли споткнулась, гном перелетел через ее голову и кубарем покатился по дороге. Мы с сэром Реджи тут же остановили своих коней и спешились. Волноваться за гнома не стоило, он был слеплен из прочной глины, и сам поднялся на ноги, смеясь во весь голос и столь же громко проклиная свою лошадь.
Сэр Реджи осмотрел несчастное животное.
– Дальше идти она не сможет, – сказал он. – Нога сломана, наверное, в рытвину попала.
Поскольку мой вес превосходил суммарный вес гнома и сэра Реджи, гном сел за спиной Парящего Ястреба. Мы привязали охромевшую лошадь к дереву и поскакали дальше. Скорость наша упала, но все равно она была больше, чем если бы мы шли пешком.
С лошадьми в округе было туго, и только через два дня нам удалось сторговать для гнома рослого пони. Гному пони понравился.
Конечно, это преувеличение. Кимли испытывал стойкое отвращение ко всему, что заставляло его ноги отрываться от земли. Скажем так: его отвращение к пони было меньшим, нежели его отвращение к лошади. Может быть потому, что пони был гномом среди лошадей.
Когда на пути не было гостиницы, мы останавливались на обочине, разводили костер и падали замертво. Тело болело от долгой скачки, ныли все кости, тянуло все мышцы.
– Еще немного, – как-то заметил гном, – и мы срастемся с нашими лошадьми, станем кентаврами.
– Кентавры живут за морем, – ответил сэр Реджи.
– Значит, и нам придется туда уплыть.
Поужинав, мы сразу валились спать, по жребию определяя часового.
В ту ночь я дежурил первым, слушая треск костра, подбрасывая в него поленья и любуясь звездным небом.
Меня сменил Кимли, и я сразу же заснул, едва только мое тело приняло горизонтальное положение.
Мне приснился сон.

Мне часто снятся сны, наверное, это говорит о моем богатом воображении. Я слышал, что другим людям снятся, в основном, черно-белые сны, мои же всегда были цветными, передавали вкусы и запахи. Не знаю, что по этому поводу сказал бы старина Фрейд, но я не верю в сны. Не верил до сих пор. Игра подсознания, вмешательство потусторонних сил… я не знаю.
Я снова стоял посреди НИЧТО.
На этот раз мой собеседник был одет в строгий черный костюм, словно только что вернулся с похорон. Глаза его скрывали темные очки.
– Тебе угрожает опасность, – сказал он без всякого приветствия.
– В последнее время она угрожает мне постоянно.
– Я говорю не об абстракции, а о конкретной опасности, которая уже близко к тебе и твоим спутникам.
– С чего это ты решил меня предупредить?
– Так интереснее. Скучно, если спектакль заканчивается еще до антракта.
– Что за опасность?
Он пожал плечами:
– Ты увидишь сам.
– Когда?
– Уже скоро. Тебе надо уходить.
– Ты – бог? – спросил я.
– В твоем понимании – нет.
– А в твоем?
– Никогда об этом не думал. Я зритель. Я игрок.
– Есть и другие игроки?
– Когда-то были. Когда-то будут снова. НИГДЕ и НИКОГДА я один.
– Ты играл с ними?
– Да.
– И ты победил?
– Я НИГДЕ. Их нет.
– Значит, победил?
– В ИГРЕ нет постоянной победы.
– Тогда зачем играть?
– Ради вечного продолжения.

Я проснулся. Меня била нервная дрожь. Силуэт сидящего Кимли гранитным валуном возвышался на фоне ночи, костер продолжал гореть. Вокруг была тишина, нарушаемая обычными лесными звуками. Ничто не предвещало угрозы.
Заворочался и сел сэр Реджи.
– В чем дело? – недовольно спросил гном, зевая. – Если вы не хотите спать, можете подежурить вместо меня.
– Надо уходить, – сказал я.
Сэр Реджи удивленно на меня посмотрел.
– Я тоже чувствую угрозу, – сказал он. – Но мне пока неясно, откуда она исходит.
Я протянул руку, показывая в сторону, откуда мы пришли.
На дорогу наползал туман.
Это был не обычный туман. Он не клубился и не стелился над дорогой, он надвигался сплошной серой стеной, и от него веяло угрозой.
– Приближается со скоростью пешего путника, – сказал сэр Реджи. – Слишком быстро для обычного тумана.
– Я чувствую колдовство, – сказал Кимли. – По коням.
Мы не заставили просить дважды, уже через пять минут собрались и были в седлах. За это время туман приблизился на расстояние полета стрелы. Он был непроницаемым, ничто не проникало сквозь его стену, он словно поглощал деревья, землю, дорогу и само пространство.
– Вперед! – крикнул Кимли.
Лошади не успели отдохнуть, но тоже словно почувствовали, что с этим странным и отнюдь не атмосферным явлением лучше не связываться, поскольку без всякого принуждения понеслись во весь опор. Туман почуял, что жертвы ускользают, и прибавил скорость. После этого у меня уже не оставалось сомнений, что главная его цель – мы.
Безумная скачка по ночному тракту – опасная затея. Лошадь может в любой момент угодить ногой в яму, упасть или скинуть своего седока, но никто из нас не снижал темпа. Никто не хотел встречаться с туманом и с тем, что он скрывает внутри.
Ноги принадлежащего гному пони были короче, чем ноги наших лошадей, однако он был моложе и питался куда лучше, поэтому Кимли не отставал.
Преодолев небольшой подъем, мы остановились. Туман двигался на нас, было видно, что он простирается глубоко в лес, так что сворачивать с дороги нам не стоит. От тумана мы не избавимся, зато потеряем в скорости.
– Если мы будем продолжать в том же духе, то загоним лошадей насмерть еще до рассвета, – сказал сэр Реджи.
– Да, – согласился гном.
– Другие предложения есть? – поинтересовался я.
– Нет! – крикнул сэр Реджи и пришпорил коня.
Мой скакун нес самый большой вес, поэтому не было ничего удивительного, что он скопытился первым. Через два часа нашей бешеной скачки он остановился и более не сделал ни шагу, как я его ни пришпоривал. Ноздри его раздувались, бока, вздымавшиеся в тяжелом дыхании, покрылись пеной.
Сэр Реджи развернулся и поскакал ко мне. Одним движением он выскочил из седла и оказался рядом.
– Эта кляча не сделает больше и шага, – сказал сэр Реджи. – Садись на моего коня.
– А ты?
– Ни одна из оставшихся кляч не выдержит двойного веса, тем более при такой скорости, – сказал он. – Я побегу рядом.
И он действительно побежал, держась рукой за мое стремя. Я никогда не думал, что человек может составить конкуренцию лошади в скорости передвижения. Но раньше я не знал сэра Реджи.
Пони сдался на рассвете. Он рухнул на бок и остался лежать бездыханным. Мой новый конь недалеко от него ушел, мы бросили и его тоже. Туман приближался.
Светало, и мы смогли рассмотреть бесплотного врага.
Туман был серым, с каким-то серебристым отливом цвета металлик, как у породистого «мерседеса». Облаком кубической формы он плыл по дороге и по лесу, своими прямыми линиями отвергая любую мысль о естественном, природном происхождении. И надвигался он быстро, с неотвратимостью судьбы и неумолимостью смерти. За ним не оставалось ничего, кроме пустой земли, он словно поглощал деревья, траву, плодородный слой почвы. Поглотил он и животных, оставленных нами на дороге, словно жертвоприношение древнему и жестокому богу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56