Что, до нее не доносились раскаты грома над световыми фонарями крыш? Неужели ей не видно, что мне пришлось зажечь в доме все огни? И разве она глуха и не слышит, как бьются в стену водные потоки?
Мы шли к какой-то нищенке, состоящей в дальнем родстве со слугами из торгового дома Мифели – доктор работала у этих самых Мифели сразу по своем приезде в Гаспид. Личный врач короля собирался в грозу с визитом не к лицу благородного достоинства, или ждущему этой милости, или просто уважаемому, а в семейство беспородных нищих, обреченных на низменное существование: племя завшивевшее и настолько бесполезное, что не годится даже на роль слуг, а лишь прихлебательствует при слугах, – стригущий лишай на теле города и земли!
Полная безденежность и безнадежность, и даже у доктора, наверно, хватило бы здравого смысла отказаться от визита, если бы до нее странным образом еще раньше не дошли слухи об этой больной девчонке.
– У нее голос, какого свет не слыхивал, – сказала доктор, накидывая на себя плащ, словно иных объяснений и не требовалось.
– Прошу вас, скорее, госпожа, – вопила дурочка, пришедшая за нами. У нее был сильный иностранный акцент и противный голос из-за темных криво посаженных зубов.
– Не смей говорить доктору, что она должна делать, ты, бесполезный кусок дерьма! – сказал я ей, пытаясь разрядить обстановку.
Хромая идиотка тащилась впереди нас по сверкающим от влаги камням площади.
– Элф! Прошу тебя, следи за своим языком! – сказала доктор, выхватывая у меня свой саквояж.
– Но я же прав, хозяйка! – возразил я.
По крайней мере доктор, прежде чем устроить мне эту головомойку, дождалась, пока хромоножка не отойдет подальше, чтобы не было слышно.
Доктор сощурила глаза, защищаясь от хлеставших по лицу дождевых струй, и, стараясь перекричать вой ветра, сказала:
– Как ты думаешь, мы сможем найти экипаж?
Я рассмеялся, но быстро скрыл обидный смешок при помощи кашля. И когда мы подошли к нижнему концу площади, где хромоножка свернула на узкую улочку, я принялся демонстративно крутить головой. Я увидел несколько мусорщиков у восточной стороны площади – они бродили туда-сюда в своих лохмотьях, собирая полусгнившие листья и всякие отбросы, которые прибило туда из центральной части площади, где помещался овощной рынок. Больше нигде не было ни души. И уж конечно, ни экипажей, ни рикш, ни носильщиков. У них-то есть голова на плечах, чтобы не выходить из дома в такую погоду.
– Не думаю, госпожа, – ответил я.
– Вот беда. – Доктор вроде бы засомневалась. Последовало несколько счастливых мгновений: мне казалось, что в ней проснулся здравый смысл и мы сейчас оба вернемся в теплое и уютное жилище. – Ничего не поделаешь, – сказала она, потуже затягивая ворот плаща у себя на шее, пониже натягивая шляпу на связанные пучком волосы и наклоняя голову, чтобы продолжить движение. – Нет так нет. Идем, Элф. Холод пробрался ко мне за шиворот.
– Иду, хозяйка.
До этого все шло совсем неплохо. Доктор приняла ванну, просидела больше, чем обычно, за своим дневником, потом мы зашли на рынок пряностей и ближайший базар. Гроза в это время еще только собиралась где-то далеко на западном горизонте. Доктор встретилась в доме банкира с купцами и другими врачами, чтобы поговорить об открытии школы для докторов (меня отправили на кухню со слугами, а потому я не слышал ничего важного и сколько-нибудь разумного), потом мы быстренько вернулись во дворец. В это время на небе уже собрались тучи, а со стороны пристани налетели первые порывы дождя. Я радостно – однако напрасно – поздравил себя с тем, что успел вернуться в уют и тепло дворца до начала грозы.
Записка на двери докторских апартаментов извещала нас, что король желает ее видеть, и потому мы, едва положив сумки с пряностями, ягодами, корнями и землей, поспешили в королевские покои. В Длинном коридоре нас успел встретить слуга, сообщивший, что король ранен во время тренировочной дуэли, и мы, перепуганные до смерти, со всех ног пустились к игровым залам.
– Ваше величество, пиявки! У нас есть лучшие. Редкие императорские пиявки из Бротехена!
– Чепуха! Здесь требуется прижигание зажигательным стеклом, а потом – рвотное.
– Достаточно простого кровопускания. Ваше величество, если позволите…
– Нет! Убирайтесь прочь. Вы все невежественные лиловые мошенники! Прочь отсюда, идите в банкиры, признайтесь, что самое важное для вас – это деньги! Где Восилл? Восилл! – кричал король, вступая на широкую лестницу. Левой рукой он держался за правое предплечье. Мы как раз появились на верхних ступеньках этой лестницы.
Король получил ранение в дуэльной зале, и все мало-мальски известные врачи города сбежались в этот день во дворец и собрались вокруг короля и двоих людей рядом с ним, словно толпа охотников в лиловых плащах, загнавших зверя в берлогу. За ними по пятам шли их хозяева с учебными мечами и защитными масками в руках, а в дальнем конца зала одиноко стоял крупный серолицый человек – видимо, тот, кто нанес рану королю.
По одну руку от короля находился начальник стражи Адлейн, а по другую – герцог Вален. Адлейн, записываю это только для грядущих поколений, – человек благородный и великодушный, красотой и осанкой он уступает только нашему доброму королю, правда, король бледнолиц, а начальник стражи смугловат. Эта верная, преданная тень нашего блистательного правителя никогда не отходит от него. Ни один монарх не пожелал бы себе более славной тени!
Герцог Вален – невысокий, сутулый человек с морщинистой кожей и глубоко посаженными, слегка раскосыми глазами.
– Ваше величество, позвольте моему врачу заняться вашей раной, – сказал Вален высоким скрипучим голосом; Адлейн тем временем отпихивал парочку слишком уж назойливых докторов. – Посмотрите! – воскликнул Вален. – Она капает! Королевская кровь! Вы только подумайте! Врач! Врач! Ваше величество, этот врач правда лучший из всех. Позвольте мне…
– Нет, – взревел король. – Мне нужна Восилл! Где она?
– Видимо, у этой дамочки есть дела поважнее, – рассудительно сказал Адлейн. – К счастью, это всего лишь царапина, верно, ваше величество? – Тут он поднял глаза и увидел наверху меня с доктором. На лице его появилась улыбка.
– Во!… – заревел король, по-бычьи наклонив голову и устремляясь вверх по лестнице, на несколько мгновений оставив Валена и Адлейна позади.
– Я здесь, государь, – сказала доктор, делая шаг ему навстречу.
– Восилл! Где во имя небес вы пропадаете?
– Я…
– Оставим это! Скорее в мою спальню. Ты! – Король обратился ко мне! – Посмотрим, удастся ли тебе сдержать стаю этих кровососов. Вот, держи мой меч. – Король протянул мне свой собственный меч! – Разрешаю применять его против любого, кто хоть отдаленно похож на врача. Доктор?
– После вас, государь.
– Конечно, после меня, Восилл. Я ведь король, черт побери!
Меня всегда поражало, как наш великий король похож на собственные портреты и на профильные изображения, украшающие монеты. Мне повезло – у меня была возможность видеть эти великолепные черты воочию в частных покоях короля в тот полдень, когда сиял Ксамис, доктор обрабатывала рану, а король стоял в длиннополом халате с закатанным рукавом. Пока доктор работала с его рукой, я разглядывал его силуэт на фоне светящейся громады древнего окна – голова поднята, челюсти сжаты.
Ах, какое благородное видение! Какая королевская осанка! Грива светлых кудрей, лоб, свидетельствующий об уме и мудрости, ясные, чистые глаза цвета летнего неба, четко очерченный великолепный нос, широкие изящные губы и горделивый отважный подбородок; тело одновременно сильное и гибкое, на зависть любому атлету в лучшие годы (а ведь король уже шагнул в великолепие своих зрелых лет, когда большинство мужчин начинают полнеть). Многие говорят, что король Квиенс по внешности и физической силе уступает только своему покойному батюшке Драсину (счастлив сообщить, что его справедливо называют Драенном Великим).
– Ах, ваше величество! О Провидение! О небеса! Помогите! Ах, какое несчастье. Ах!
– Оставь нас, Вистер, – сказал король, вздохнув.
– Ваше величество! Слушаюсь, ваше величество. Немедленно, ваше величество. – Жирный камердинер, продолжая размахивать и дергать руками, со стонами и причитаниями вышел из королевских покоев.
– Я думала, государь, вы надеваете доспехи, чтобы такого не случилось, – сказала доктор.
Она стерла остатки крови тампоном и вручила его мне – выкинуть. Я же протянул ей склянку со спиртом. Доктор пропитала спиртом еще один тампон и приложила его к ране на бицепсе короля. Рана была в два пальца длиной и около ногтя глубиной.
– Ой!
– Простите, государь.
– Уй! Ай! Вы уверены, что это ваше знахарство мне не повредит, Восилл?
– Спирт убивает все яды, которые могут заразить кровь, государь, – сухо сказала доктор.
– Вы говорите, что то же самое делает и заплесневелый хлеб, – фыркнул король.
– Да, у него есть такое свойство.
– И сахар.
– И сахар тоже, в чрезвычайных обстоятельствах.
– Сахар, – покачал головой король.
– Разве у вас нет, государь?
– Чего?
– Разве у вас нет доспехов?
– Конечно, у нас есть доспехи, глупая вы голова… Ой! Конечно, у нас есть доспехи, но кто же их надевает в дуэльной зале?! Именем Провидения, если ты надеваешь доспехи, то что же это за дуэль!
– Но я полагала, что это тренировка, государь. Подготовка к настоящему бою.
– Конечно тренировка, Восилл. Если б не так, то парень, поранивший меня, не остановился бы и, уж конечно, не был бы близок к обмороку – он бы добил меня, дерись мы по-настоящему. Но бой был тренировочный. – Король покачал своей великолепной головой и топнул ногой. – Черт меня побери, Восилл, вы задаете просто дурацкие вопросы.
– Прошу прощения, государь.
– Да ладно, это не больше чем царапина. – Король оглянулся и сделал знак слуге, стоявшему у главных дверей. Тот быстро подошел к столу и налил его величеству вина.
– След от укуса насекомого куда как меньше, – сказала доктор. – А ведь люди от него, случается, умирают, государь.
– Умирают? – спросил король, принимая из рук слуги кубок.
– Так меня учили. От яда, который насекомое впрыскивает в кровь.
– Да? – В голосе короля звучало сомнение. Он посмотрел на рану. – И все равно – обычная царапина. На Адлейна она почти не произвела впечатления. – Он выпил вина.
– Ну, чтобы произвести впечатление на начальника стражи Адлейна, нужно кое-что посерьезнее, – сказала доктор, слегка язвительно, как мне показалось.
Король улыбнулся едва заметной улыбкой.
– Вам не нравится Адлейн, верно? Доктор наморщила лоб.
– Я не смотрю на него как на друга, государь, но равным образом не смотрю на него и как на врага. Мы оба по-своему хотим служить вам при помощи тех умений, которыми каждый из нас обладает.
Глаза короля сузились – он размышлял над ее словами.
– Вы говорите как политик, Восилл, – тихо сказал он. – А выражаетесь как придворный.
– Я считаю ваши слова комплиментом, государь. Некоторое время король молча смотрел, как она промывает его рану.
– И все же вам, видимо, стоит остерегаться его. Нет? Доктор подняла глаза – по-моему, с удивлением.
– Если так говорит ваше величество.
– И герцога Валена, – сказал король, хмыкнув. – Слышали бы вы, что он говорит о женщинах-врачах и вообще о женщинах, которые не хотят быть шлюхами, матерями или женами, у вас бы уши горели.
– И в самом деле, государь, – сказала доктор сквозь зубы. Она посмотрела на меня, собираясь попросить то, что ей требовалось, но я уже держал в руках нужную склянку. Вознаграждением мне стали улыбка и кивок. Я взял пропитанный спиртом тампон и бросил его в мусорную корзину.
– Это что такое? – Лоб короля подозрительно наморщился.
– Это притирание, государь.
– Я вижу, что это притирание, Восилл. Что оно дела… Ой.
– Вы уже почувствовали, государь, – оно смягчает боль. А кроме того, борется с вредными частицами, которыми заражен воздух, а еще ускоряет процесс заживления.
– Вроде того средства, что вы прикладывали к моей ноге, когда у меня был нарыв?
– Да, государь. У вашего величества великолепная память. Кажется, тогда я впервые удостоилась чести лечить ваше величество.
Король краем взгляда поймал свое изображение в одном из огромных зеркал, украшавших его частные покои, и расправил плечи. Он посмотрел на слугу у дверей – тот подошел и взял из рук короля кубок. После этого король вздернул подбородок и провел рукой по волосам, а потом тряхнул головой, отчего кудри, мокрые от пота и слипшиеся под защитной маской, снова упали ему на плечи свободной волной.
– Вот так, – сказал он, разглядывая свое благородное отражение в зеркале. – Припоминаю, что я был в плохом состоянии. Все эти костоправы думали тогда, что я вот-вот умру.
– Я была тогда очень рада, что ваше величество послали за мной, – тихо сказала доктор, перевязывая рану.
– Кстати, мой отец умер от нарыва, – сообщил король.
– Я слышала об этом, государь. – Она улыбнулась ему. – Но вас тот нарыв не убил.
Король усмехнулся и поглядел перед собой.
– И в самом деле. Не убил. – Он скорчил гримасу. – Но отец не страдал от заворота кишок, болей в спине или других моих болячек.
– Нигде не сказано, что он жаловался на такие вещи, государь, – ответила доктор, виток за витком накладывая повязку на могучую королевскую руку.
Он посмотрел на нее пронзительным взглядом.
– Уж не хотите ли вы сказать, что я нытик, доктор? Восилл подняла на него удивленный взгляд.
– Конечно же нет, государь. Вы так мужественно сносите ваши многочисленные недуги. – Она продолжала накладывать повязку. (Бинты специально для доктора делает королевский портной, и доктор требует, чтобы они изготовлялись в чистоте. Но все равно, прежде чем пустить их в дело, она кипятит их в кипяченой воде, добавляя туда отбеливающего порошка, который тоже специально для нее готовят в дворцовой аптеке.) – Напротив, вашему величеству нужно воздать хвалу за то, что он с такой готовностью говорит о своих недугах, – сказала ему доктор. – Некоторые люди принимают стоическую позу, из гордыни или просто из предельной скрытности, и страдают молча, пока смерть не постучится в дверь, пока не зайдет в дом, тогда как одно лишь слово, простая жалоба в самом начале болезни позволила бы доктору поставить диагноз, излечить их и вернуть к жизни. Боль и даже обыкновенное недомогание – это предупреждение, посланное пограничным стражем, государь. Вы можете, конечно, решить, что не стоит обращать внимания на такую малость, но тогда не удивляйтесь, если вскоре к вам явятся толпы захватчиков.
Король хмыкнул и посмотрел на доктора снисходительно и добродушно.
– Я должным образом оценил ваше предостережение, сделанное на военном языке, доктор.
– Благодарю вас, государь. – Доктор поправила повязку на руке короля. – У меня на дверях висела записка, извещавшая, что вы хотите меня видеть, государь. Я полагаю, что она прибыла еще до вашего злополучного ранения.
– Ах, да, – сказал король. – Он положил руку себе сзади на шею. – Моя шея. Опять не гнется. Посмотрите позже.
– Конечно, государь.
Король вздохнул, и я не мог не заметить, что в нем что-то изменилось – он чуть ссутулился, облик его даже стал менее королевским.
– Мой отец был сложен как настоящий хавл. Говорят, что он как-то взялся за хомут и вытащил из болота одно из этих бедных животных.
– Я слышала, что это был теленок хавла, государь.
– Ну и что? Теленок хавла весит больше человека, – резко сказал король. – И потом, вы что, присутствовали при этом, доктор?
– Нет, государь.
– Не присутствовали. – Король с выражением печали на лице уставился куда-то вдаль. – Но вы правы, я думаю, это был теленок. – Он снова вздохнул. – Летописи рассказывают, что в старину короли поднимали хавлов – заметьте, взрослых хавлов – над головой и швыряли их во врага. Зифигр из Анилоса разорвал дикого эртетера на две части голыми руками, Сколф Сильный одной рукой оторвал голову чудовищу Груссенсу, Мимарстис Сомполианский…
– Может быть, это просто легенды, государь? Король замолчал, несколько мгновений смотрел прямо перед собой (признаюсь, что душа моя ушла в пятки), потом повернулся к доктору, насколько то позволяли ее манипуляции – она продолжала накладывать повязку.
– Доктор Восилл, – тихо сказал он.
– Государь?
– Не смейте прерывать короля.
– Разве я прервала вас, государь?
– Прервали. Кто вас воспитывал?
– Но ваш…
– Вас что, на этом вашем архипелаге, где царствует хаос, ничему не учат? Неужели у вас не прививают никаких манер вашим женщинам и детям? Неужели вы там настолько выродились, что не имеете представления, как нужно себя вести по отношению к вышестоящим?
Доктор нерешительно смотрела на короля.
– Можете отвечать, – сказал он ей.
– Островная республика Дрезен во всем мире известна своими дурными манерами, – сказала доктор, всем своим видом демонстрируя смирение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Мы шли к какой-то нищенке, состоящей в дальнем родстве со слугами из торгового дома Мифели – доктор работала у этих самых Мифели сразу по своем приезде в Гаспид. Личный врач короля собирался в грозу с визитом не к лицу благородного достоинства, или ждущему этой милости, или просто уважаемому, а в семейство беспородных нищих, обреченных на низменное существование: племя завшивевшее и настолько бесполезное, что не годится даже на роль слуг, а лишь прихлебательствует при слугах, – стригущий лишай на теле города и земли!
Полная безденежность и безнадежность, и даже у доктора, наверно, хватило бы здравого смысла отказаться от визита, если бы до нее странным образом еще раньше не дошли слухи об этой больной девчонке.
– У нее голос, какого свет не слыхивал, – сказала доктор, накидывая на себя плащ, словно иных объяснений и не требовалось.
– Прошу вас, скорее, госпожа, – вопила дурочка, пришедшая за нами. У нее был сильный иностранный акцент и противный голос из-за темных криво посаженных зубов.
– Не смей говорить доктору, что она должна делать, ты, бесполезный кусок дерьма! – сказал я ей, пытаясь разрядить обстановку.
Хромая идиотка тащилась впереди нас по сверкающим от влаги камням площади.
– Элф! Прошу тебя, следи за своим языком! – сказала доктор, выхватывая у меня свой саквояж.
– Но я же прав, хозяйка! – возразил я.
По крайней мере доктор, прежде чем устроить мне эту головомойку, дождалась, пока хромоножка не отойдет подальше, чтобы не было слышно.
Доктор сощурила глаза, защищаясь от хлеставших по лицу дождевых струй, и, стараясь перекричать вой ветра, сказала:
– Как ты думаешь, мы сможем найти экипаж?
Я рассмеялся, но быстро скрыл обидный смешок при помощи кашля. И когда мы подошли к нижнему концу площади, где хромоножка свернула на узкую улочку, я принялся демонстративно крутить головой. Я увидел несколько мусорщиков у восточной стороны площади – они бродили туда-сюда в своих лохмотьях, собирая полусгнившие листья и всякие отбросы, которые прибило туда из центральной части площади, где помещался овощной рынок. Больше нигде не было ни души. И уж конечно, ни экипажей, ни рикш, ни носильщиков. У них-то есть голова на плечах, чтобы не выходить из дома в такую погоду.
– Не думаю, госпожа, – ответил я.
– Вот беда. – Доктор вроде бы засомневалась. Последовало несколько счастливых мгновений: мне казалось, что в ней проснулся здравый смысл и мы сейчас оба вернемся в теплое и уютное жилище. – Ничего не поделаешь, – сказала она, потуже затягивая ворот плаща у себя на шее, пониже натягивая шляпу на связанные пучком волосы и наклоняя голову, чтобы продолжить движение. – Нет так нет. Идем, Элф. Холод пробрался ко мне за шиворот.
– Иду, хозяйка.
До этого все шло совсем неплохо. Доктор приняла ванну, просидела больше, чем обычно, за своим дневником, потом мы зашли на рынок пряностей и ближайший базар. Гроза в это время еще только собиралась где-то далеко на западном горизонте. Доктор встретилась в доме банкира с купцами и другими врачами, чтобы поговорить об открытии школы для докторов (меня отправили на кухню со слугами, а потому я не слышал ничего важного и сколько-нибудь разумного), потом мы быстренько вернулись во дворец. В это время на небе уже собрались тучи, а со стороны пристани налетели первые порывы дождя. Я радостно – однако напрасно – поздравил себя с тем, что успел вернуться в уют и тепло дворца до начала грозы.
Записка на двери докторских апартаментов извещала нас, что король желает ее видеть, и потому мы, едва положив сумки с пряностями, ягодами, корнями и землей, поспешили в королевские покои. В Длинном коридоре нас успел встретить слуга, сообщивший, что король ранен во время тренировочной дуэли, и мы, перепуганные до смерти, со всех ног пустились к игровым залам.
– Ваше величество, пиявки! У нас есть лучшие. Редкие императорские пиявки из Бротехена!
– Чепуха! Здесь требуется прижигание зажигательным стеклом, а потом – рвотное.
– Достаточно простого кровопускания. Ваше величество, если позволите…
– Нет! Убирайтесь прочь. Вы все невежественные лиловые мошенники! Прочь отсюда, идите в банкиры, признайтесь, что самое важное для вас – это деньги! Где Восилл? Восилл! – кричал король, вступая на широкую лестницу. Левой рукой он держался за правое предплечье. Мы как раз появились на верхних ступеньках этой лестницы.
Король получил ранение в дуэльной зале, и все мало-мальски известные врачи города сбежались в этот день во дворец и собрались вокруг короля и двоих людей рядом с ним, словно толпа охотников в лиловых плащах, загнавших зверя в берлогу. За ними по пятам шли их хозяева с учебными мечами и защитными масками в руках, а в дальнем конца зала одиноко стоял крупный серолицый человек – видимо, тот, кто нанес рану королю.
По одну руку от короля находился начальник стражи Адлейн, а по другую – герцог Вален. Адлейн, записываю это только для грядущих поколений, – человек благородный и великодушный, красотой и осанкой он уступает только нашему доброму королю, правда, король бледнолиц, а начальник стражи смугловат. Эта верная, преданная тень нашего блистательного правителя никогда не отходит от него. Ни один монарх не пожелал бы себе более славной тени!
Герцог Вален – невысокий, сутулый человек с морщинистой кожей и глубоко посаженными, слегка раскосыми глазами.
– Ваше величество, позвольте моему врачу заняться вашей раной, – сказал Вален высоким скрипучим голосом; Адлейн тем временем отпихивал парочку слишком уж назойливых докторов. – Посмотрите! – воскликнул Вален. – Она капает! Королевская кровь! Вы только подумайте! Врач! Врач! Ваше величество, этот врач правда лучший из всех. Позвольте мне…
– Нет, – взревел король. – Мне нужна Восилл! Где она?
– Видимо, у этой дамочки есть дела поважнее, – рассудительно сказал Адлейн. – К счастью, это всего лишь царапина, верно, ваше величество? – Тут он поднял глаза и увидел наверху меня с доктором. На лице его появилась улыбка.
– Во!… – заревел король, по-бычьи наклонив голову и устремляясь вверх по лестнице, на несколько мгновений оставив Валена и Адлейна позади.
– Я здесь, государь, – сказала доктор, делая шаг ему навстречу.
– Восилл! Где во имя небес вы пропадаете?
– Я…
– Оставим это! Скорее в мою спальню. Ты! – Король обратился ко мне! – Посмотрим, удастся ли тебе сдержать стаю этих кровососов. Вот, держи мой меч. – Король протянул мне свой собственный меч! – Разрешаю применять его против любого, кто хоть отдаленно похож на врача. Доктор?
– После вас, государь.
– Конечно, после меня, Восилл. Я ведь король, черт побери!
Меня всегда поражало, как наш великий король похож на собственные портреты и на профильные изображения, украшающие монеты. Мне повезло – у меня была возможность видеть эти великолепные черты воочию в частных покоях короля в тот полдень, когда сиял Ксамис, доктор обрабатывала рану, а король стоял в длиннополом халате с закатанным рукавом. Пока доктор работала с его рукой, я разглядывал его силуэт на фоне светящейся громады древнего окна – голова поднята, челюсти сжаты.
Ах, какое благородное видение! Какая королевская осанка! Грива светлых кудрей, лоб, свидетельствующий об уме и мудрости, ясные, чистые глаза цвета летнего неба, четко очерченный великолепный нос, широкие изящные губы и горделивый отважный подбородок; тело одновременно сильное и гибкое, на зависть любому атлету в лучшие годы (а ведь король уже шагнул в великолепие своих зрелых лет, когда большинство мужчин начинают полнеть). Многие говорят, что король Квиенс по внешности и физической силе уступает только своему покойному батюшке Драсину (счастлив сообщить, что его справедливо называют Драенном Великим).
– Ах, ваше величество! О Провидение! О небеса! Помогите! Ах, какое несчастье. Ах!
– Оставь нас, Вистер, – сказал король, вздохнув.
– Ваше величество! Слушаюсь, ваше величество. Немедленно, ваше величество. – Жирный камердинер, продолжая размахивать и дергать руками, со стонами и причитаниями вышел из королевских покоев.
– Я думала, государь, вы надеваете доспехи, чтобы такого не случилось, – сказала доктор.
Она стерла остатки крови тампоном и вручила его мне – выкинуть. Я же протянул ей склянку со спиртом. Доктор пропитала спиртом еще один тампон и приложила его к ране на бицепсе короля. Рана была в два пальца длиной и около ногтя глубиной.
– Ой!
– Простите, государь.
– Уй! Ай! Вы уверены, что это ваше знахарство мне не повредит, Восилл?
– Спирт убивает все яды, которые могут заразить кровь, государь, – сухо сказала доктор.
– Вы говорите, что то же самое делает и заплесневелый хлеб, – фыркнул король.
– Да, у него есть такое свойство.
– И сахар.
– И сахар тоже, в чрезвычайных обстоятельствах.
– Сахар, – покачал головой король.
– Разве у вас нет, государь?
– Чего?
– Разве у вас нет доспехов?
– Конечно, у нас есть доспехи, глупая вы голова… Ой! Конечно, у нас есть доспехи, но кто же их надевает в дуэльной зале?! Именем Провидения, если ты надеваешь доспехи, то что же это за дуэль!
– Но я полагала, что это тренировка, государь. Подготовка к настоящему бою.
– Конечно тренировка, Восилл. Если б не так, то парень, поранивший меня, не остановился бы и, уж конечно, не был бы близок к обмороку – он бы добил меня, дерись мы по-настоящему. Но бой был тренировочный. – Король покачал своей великолепной головой и топнул ногой. – Черт меня побери, Восилл, вы задаете просто дурацкие вопросы.
– Прошу прощения, государь.
– Да ладно, это не больше чем царапина. – Король оглянулся и сделал знак слуге, стоявшему у главных дверей. Тот быстро подошел к столу и налил его величеству вина.
– След от укуса насекомого куда как меньше, – сказала доктор. – А ведь люди от него, случается, умирают, государь.
– Умирают? – спросил король, принимая из рук слуги кубок.
– Так меня учили. От яда, который насекомое впрыскивает в кровь.
– Да? – В голосе короля звучало сомнение. Он посмотрел на рану. – И все равно – обычная царапина. На Адлейна она почти не произвела впечатления. – Он выпил вина.
– Ну, чтобы произвести впечатление на начальника стражи Адлейна, нужно кое-что посерьезнее, – сказала доктор, слегка язвительно, как мне показалось.
Король улыбнулся едва заметной улыбкой.
– Вам не нравится Адлейн, верно? Доктор наморщила лоб.
– Я не смотрю на него как на друга, государь, но равным образом не смотрю на него и как на врага. Мы оба по-своему хотим служить вам при помощи тех умений, которыми каждый из нас обладает.
Глаза короля сузились – он размышлял над ее словами.
– Вы говорите как политик, Восилл, – тихо сказал он. – А выражаетесь как придворный.
– Я считаю ваши слова комплиментом, государь. Некоторое время король молча смотрел, как она промывает его рану.
– И все же вам, видимо, стоит остерегаться его. Нет? Доктор подняла глаза – по-моему, с удивлением.
– Если так говорит ваше величество.
– И герцога Валена, – сказал король, хмыкнув. – Слышали бы вы, что он говорит о женщинах-врачах и вообще о женщинах, которые не хотят быть шлюхами, матерями или женами, у вас бы уши горели.
– И в самом деле, государь, – сказала доктор сквозь зубы. Она посмотрела на меня, собираясь попросить то, что ей требовалось, но я уже держал в руках нужную склянку. Вознаграждением мне стали улыбка и кивок. Я взял пропитанный спиртом тампон и бросил его в мусорную корзину.
– Это что такое? – Лоб короля подозрительно наморщился.
– Это притирание, государь.
– Я вижу, что это притирание, Восилл. Что оно дела… Ой.
– Вы уже почувствовали, государь, – оно смягчает боль. А кроме того, борется с вредными частицами, которыми заражен воздух, а еще ускоряет процесс заживления.
– Вроде того средства, что вы прикладывали к моей ноге, когда у меня был нарыв?
– Да, государь. У вашего величества великолепная память. Кажется, тогда я впервые удостоилась чести лечить ваше величество.
Король краем взгляда поймал свое изображение в одном из огромных зеркал, украшавших его частные покои, и расправил плечи. Он посмотрел на слугу у дверей – тот подошел и взял из рук короля кубок. После этого король вздернул подбородок и провел рукой по волосам, а потом тряхнул головой, отчего кудри, мокрые от пота и слипшиеся под защитной маской, снова упали ему на плечи свободной волной.
– Вот так, – сказал он, разглядывая свое благородное отражение в зеркале. – Припоминаю, что я был в плохом состоянии. Все эти костоправы думали тогда, что я вот-вот умру.
– Я была тогда очень рада, что ваше величество послали за мной, – тихо сказала доктор, перевязывая рану.
– Кстати, мой отец умер от нарыва, – сообщил король.
– Я слышала об этом, государь. – Она улыбнулась ему. – Но вас тот нарыв не убил.
Король усмехнулся и поглядел перед собой.
– И в самом деле. Не убил. – Он скорчил гримасу. – Но отец не страдал от заворота кишок, болей в спине или других моих болячек.
– Нигде не сказано, что он жаловался на такие вещи, государь, – ответила доктор, виток за витком накладывая повязку на могучую королевскую руку.
Он посмотрел на нее пронзительным взглядом.
– Уж не хотите ли вы сказать, что я нытик, доктор? Восилл подняла на него удивленный взгляд.
– Конечно же нет, государь. Вы так мужественно сносите ваши многочисленные недуги. – Она продолжала накладывать повязку. (Бинты специально для доктора делает королевский портной, и доктор требует, чтобы они изготовлялись в чистоте. Но все равно, прежде чем пустить их в дело, она кипятит их в кипяченой воде, добавляя туда отбеливающего порошка, который тоже специально для нее готовят в дворцовой аптеке.) – Напротив, вашему величеству нужно воздать хвалу за то, что он с такой готовностью говорит о своих недугах, – сказала ему доктор. – Некоторые люди принимают стоическую позу, из гордыни или просто из предельной скрытности, и страдают молча, пока смерть не постучится в дверь, пока не зайдет в дом, тогда как одно лишь слово, простая жалоба в самом начале болезни позволила бы доктору поставить диагноз, излечить их и вернуть к жизни. Боль и даже обыкновенное недомогание – это предупреждение, посланное пограничным стражем, государь. Вы можете, конечно, решить, что не стоит обращать внимания на такую малость, но тогда не удивляйтесь, если вскоре к вам явятся толпы захватчиков.
Король хмыкнул и посмотрел на доктора снисходительно и добродушно.
– Я должным образом оценил ваше предостережение, сделанное на военном языке, доктор.
– Благодарю вас, государь. – Доктор поправила повязку на руке короля. – У меня на дверях висела записка, извещавшая, что вы хотите меня видеть, государь. Я полагаю, что она прибыла еще до вашего злополучного ранения.
– Ах, да, – сказал король. – Он положил руку себе сзади на шею. – Моя шея. Опять не гнется. Посмотрите позже.
– Конечно, государь.
Король вздохнул, и я не мог не заметить, что в нем что-то изменилось – он чуть ссутулился, облик его даже стал менее королевским.
– Мой отец был сложен как настоящий хавл. Говорят, что он как-то взялся за хомут и вытащил из болота одно из этих бедных животных.
– Я слышала, что это был теленок хавла, государь.
– Ну и что? Теленок хавла весит больше человека, – резко сказал король. – И потом, вы что, присутствовали при этом, доктор?
– Нет, государь.
– Не присутствовали. – Король с выражением печали на лице уставился куда-то вдаль. – Но вы правы, я думаю, это был теленок. – Он снова вздохнул. – Летописи рассказывают, что в старину короли поднимали хавлов – заметьте, взрослых хавлов – над головой и швыряли их во врага. Зифигр из Анилоса разорвал дикого эртетера на две части голыми руками, Сколф Сильный одной рукой оторвал голову чудовищу Груссенсу, Мимарстис Сомполианский…
– Может быть, это просто легенды, государь? Король замолчал, несколько мгновений смотрел прямо перед собой (признаюсь, что душа моя ушла в пятки), потом повернулся к доктору, насколько то позволяли ее манипуляции – она продолжала накладывать повязку.
– Доктор Восилл, – тихо сказал он.
– Государь?
– Не смейте прерывать короля.
– Разве я прервала вас, государь?
– Прервали. Кто вас воспитывал?
– Но ваш…
– Вас что, на этом вашем архипелаге, где царствует хаос, ничему не учат? Неужели у вас не прививают никаких манер вашим женщинам и детям? Неужели вы там настолько выродились, что не имеете представления, как нужно себя вести по отношению к вышестоящим?
Доктор нерешительно смотрела на короля.
– Можете отвечать, – сказал он ей.
– Островная республика Дрезен во всем мире известна своими дурными манерами, – сказала доктор, всем своим видом демонстрируя смирение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39