— Теперь я замужняя женщина.
Ариэль намеревалась тщательно следить за своими словами и поступками. Она должна отвечать на его вопросы так же холодно и вежливо, как это делал Хоуксмур, не обращая внимания на все шпильки и двусмысленности.
— Ах, крошка, ты разрываешь мне сердце! — вздохнул Оливер и, подъехав поближе, попытался положить ладонь на ее руку. — Как только ты могла так скоро позабыть те наслаждения, которые мы дарили друг другу? Наши чудесные ночи… Они и сейчас стоят у меня перед глазами, особенно когда ты ждала меня в лунном свете, одетая как мальчик, потому что я сказал…
— Твои воспоминания меня не интересуют, Оливер, — прервала Ариэль бывшего любовника, чувствуя, как начинают пылать ее щеки — она чересчур хорошо помнила ту ночь.
— Но ведь это не так, крошка. Неужели ты думаешь, я не вижу этого по твоему лицу?
Ариэль круто развернула лошадь и унеслась, не разбирая дороги, во весь опор, чтобы не поддаться искушению выложить ему все, что думает. Ее прежняя страсть к Оливеру представлялась ей сейчас чем-то унизительным. Он был неуклюжим, думающим только о себе любовником и в любви всегда старался психологически подавлять партнершу. Вспоминая, с какой готовностью она принимала участие в этих играх, Ариэль вся горела от отвращения. Но ничего лучшего она тогда не знала и не могла узнать, постоянно видя то, что происходило под кровом замка. Но теперь Хоуксмур побудил ее взглянуть на вещи по-другому.
Когда Ариэль достаточно удалилась от группы всадников, из глаз у нее внезапно хлынули потоки слез, почти сразу же высохших на ветру. Ей никогда раньше не приходилось плакать. Это был признак слабости, которую она никогда себе не позволяла. Что же сейчас с ней случилось? Неужели это ее реакция на упреки Хоуксмура? Да почему ее должно тревожить то, что думает о ней Хоуксмур?
И все же это тревожило Ариэль. Ей хотелось, чтобы этот человек с холодными и трезвыми суждениями, с изогнутыми в иронической усмешке губами, с внутренней мягкостью, скрытой под оболочкой сильного израненного тела, думал о ней хорошо.
Сознание, что это действительно так и есть, заставило ее рассердиться на саму себя и в негодовании ускакать еще дальше от охотников, чтобы в одиночестве успокоиться и привести себя в порядок.
Саймон, наблюдая порыв своей жены, должен был подавить в себе желание пуститься вслед за ней. Он лишь спросил себя, что же такого наговорил ей Оливер Беккет. Судя по недовольному виду Беккета, с которым он вернулся к кавалькаде охотников, его разговор с Ариэль прошел совсем не так, как он предполагал. Когда охотники добрались до места пикника, Ариэль уже была там. Она спешилась и проверяла, все ли приготовлено, так спокойно, словно ничего не случилось несколько минут назад. Под кронами деревьев были расставлены длинные столы, багрово светились уголья под решетками, на которых жарились молочные поросята. Аромат жареной свинины и острый запах приправленного пряностями вина витали в прохладном воздухе.
— Только теряем на еду время, — заявил Ральф, осушая кубок горячего вина.
— Насколько я помню, братец, именно ты отвечал за то, чтобы загонщики нашли для нас побольше дичи, — насмешливо поддел его один из старших братьев. — Хотя, как я понимаю, тебе было просто не до этого.
Ральф густо покраснел.
— Я просто не могу один за всем уследить. Вы с Роландом ошиваетесь при дворе, а на меня взвалили все хозяйство…
— Глупец! — пробурчала сквозь зубы Ариэль.
Она прекрасно понимала, как, впрочем, и ее братья, что, если бы не ее неусыпные заботы, их фамильное имение давно пошло бы прахом. Но никто из братьев ни за что не признал бы этого вслух, хотя то была не последняя из причин того, что они ни за что не соглашались на отъезд сестры из замка Равенспир.
Холодок пробежал по спине Ариэль от подобных мыслей, и, чтобы согреться, она тоже выпила горячего вина.
— Что ты скажешь о моих лошадях, Рэнальф? — спросила она, подойдя к братьям. — Эдгар сказал мне, что ты пару раз заглядывал в конюшню.
Саймон в отличие от Рэнальфа расслышал скрытое в се голосе напряжение. Он подошел поближе.
— Ты отлично взялась за это дело, — с излишней поспешностью и несвойственной ему любезностью ответил Рэнальф, вгрызаясь в громадный кусок хлеба с маслом.
— Когда ты в следующий раз решишь заглянуть туда, предупреди меня, — продолжала Ариэль. — Я смогу куда лучше рассказать тебе обо всех их статях и моих планах улучшения породы, чем Эдгар.
— Меня совершенно не интересуют все тонкости твоего маленького увлечения, сестричка, — хохотнул он, словно такой интерес был чем-то неприличным. — Я просто хотел удостовериться, что ты не занимаешься чем-то чересчур необычным. Мы не можем позволить себе потакать всем твоим причудам.
— Я и не рассчитывала на это, сэр, — ответила Ариэль ничуть не выведенная из себя этим в высшей степени несправедливым замечанием.
Однако провести Ариэль было не так-то легко. Интерес Рэнальфа к ее лошадям объяснялся отнюдь не заботой о сохранности семейного имущества. Но по крайней мере жеребенок теперь ему недоступен, а тысяча гиней будет у нее в кармане не позже чем через неделю.
Эти мысли наполнили душу Ариэль спокойствием, хотя денек и оставлял желать лучшего.
Саймон, помня слова жены о том, что она предпочитает держать братьев как можно дальше от своих аргамаков, спросил себя, удовлетворил ли ее ответ Рэнальфа. Но ни малейшего признака недовольства нельзя было прочесть на ее лице, когда она принялась отдавать приказания поварам и слугам, расставлявшим на столах большие блюда с жареной свининой, копченой форелью и угрями, пирогами, корзинами с хлебом, мисками с овощами.
Это пиршество под холодным зимним небом было достойно времен королевы Елизаветы. Вдоль длинных столов непрерывной вереницей двигались кувшины с пивом, медом, мальвазией и рейнским, а труппа танцоров развлекала пирующих. Ариэль не присела на свое место рядом с мужем, а приглядывала за слугами, целиком поглощенная заботами о том, чтобы гости ели и пили вволю.
Саймон даже не сделал попытки настоять на том, чтобы она присела рядом с ним. Он оживленно разговаривал со своими друзьями, ел и пил за двоих и, как казалось со стороны, от души восхищался подобным времяпрепровождением на свежем воздухе в живописном месте.
— Если мы сегодня собираемся охотиться, Рэнальф, то сейчас самое время пуститься в путь, — воскликнул, икнув, один из старших гостей. — Солнце уже высоко.
Его слова прозвучали сигналом для всех остальных. Мужчины на какое-то время исчезли в лесу, а женщины устремились к зарослям кустарника, специально предоставленным в их распоряжение. Ариэль приблизилась к тому месту, где кони, напоенные и накормленные конюхами, уже нетерпеливо ждали своих всадников.
Ральф стоял рядом с крупным и неизящным пегим конем Хоуксмура, положив одну руку ему на круп, и словно любовался статями животного. Ариэль, словно случайно, прошла поблизости. Пальцы Ральфа покоились на подпруге. Она застыла в сторонке, потихоньку следя за тем, как ее брат ослабил подпругу, потом просунул ладонь между подпругой и брюхом животного и, поняв, что седло готово вот-вот соскользнуть, улыбнулся про себя. Затем Ральф повернулся и отошел прочь, громким голосом требуя у конюхов собственного коня.
Все так же, словно случайно, Ариэль приблизилась к коню Саймона и начала расстегивать подпругу. — Что вы делаете с моим конем, Ариэль?
Вопрос этот раздался так неожиданно, что молодая женщина даже подпрыгнула на месте, чувствуя, как предательский румянец заливает ее щеки.
— Проверяю у него подпругу.
Саймон хмуро смотрел на жену.
— Думаю, мой грум это уже сделал.
— Он вполне мог что-то и проглядеть, — ответила она, все еще розовая от смущения и волнения. — Мне это кажется несколько странным, но вы, возможно, предпочитаете скакать с болтающимся седлом?
С этими словами Ариэль отошла прочь, заставив Саймона недоуменно нахмуриться, когда он пропустил ладонь между подпругой и брюхом своего коня.
Ремень подпруги и в самом деле был ослаблен. Но как об этом узнала Ариэль? Или она сама ослабила его? Румянец смущения на ее щеках явно что-то значил. И может быть, чтобы скрыть это смущение, она была вынуждена предупредить его.
Саймон подтянул подпругу и сел в седло, хоть и не очень ловко, но достаточно удачно. Неужели она пыталась сделать так, чтобы он в скачке упал с коня? Это совершенно не вязалось с тем, что он успел узнать о ней. И все же Ариэль была из рода Равенспиров, с горечью напомнил он себе. А эти люди способны на любую самую грязную уловку.
Но, несмотря на это, Саймон никак не мог поверить в вероломство Ариэль, вспоминая ее заботу о собаках; о том, как она накануне вечером сняла ему боль в ноге; вспоминая ее проказливую улыбку и звонкий смех. Хотя нельзя было забывать и о том, что его жена была далеко не так проста, как ему раньше представлялось. У нее были какие-то тайны, доступ к которым был для него пока запрещен. Возможно, мстительная сущность Равенспиров возобладала над зарождающимся чувством симпатии к мужу. Вряд ли можно было удивляться этому.
Резкий звук охотничьего рога оторвал его от этих раздумий. Охотники рванулись вперед, к группе наклонившихся от постоянного ветра деревьев, возвышавшихся ближе к дальней кромке поля. Когда несшиеся впереди собаки исчезли под их кронами, из рощи выскочило стадо косуль.
Конь Саймона перепрыгнул через небольшую канаву, потом через ручей и понесся к противоположному краю поля. Косули неслись по нему, преследуемые лающей сворой собак.
— Хоуксмур! Следуйте за мной, как если бы вы спасали свою жизнь! — издевательски бросил ему вызов лорд Ральф Равенспир, подъезжая откуда-то сзади. — Или вы боитесь рискнуть, шурин?
Глаза Ральфа презрительно сверкали.
— Пуритане всегда так осторожны?
Он развернул своего коня вправо, поднял хлыст в высокомерном салюте и во весь опор пустился по полю к рощице.
Саймон колебался не более минуты. В более спокойном состоянии он и не подумал бы принимать подобный наглый вызов, но сегодня ему просто осточертели все эти Равенспиры. Саймон послал своего пегого вдогонку за вороным жеребцом Ральфа. Собаки заходились лаем, загоняя свою добычу на луг по другую сторону рощи, и Саймон понял, что можно сильно сократить себе путь, проскакав напрямую через рощу. Похоже, такая мысль больше никому в голову не пришла.
Когда на его пути встретились первые низкие ветви деревьев, он понял, что его решение было ошибочным. Несущийся впереди Ральф припал к шее своего коня: ему явно были известны все сюрпризы этой рощицы. Так угрюмо подумал Саймон, тоже пригибаясь, чтобы спасти свою голову от низкого сука, внезапно преградившего путь. Больше он уже не осмеливался поднимать голову от шеи пегого, и ветки, и листья деревьев, под которыми он проносился, хлестали его по спине и затылку.
«Роща скорее всего невелика», — подумал он. Ральф, по-видимому, рассчитывал на то, что самые первые сучья деревьев выдернут его из седла. Разумеется, если бы одновременно соскользнуло еще и седло…
Приподняв на пару дюймов голову, чтобы бросить взгляд перед собой, Саймон вдруг понял, что Ральфа впереди уже нет, а его пегий продолжает нестись по тропинке, которая стала совсем узкой и почти незаметной. Кроны деревьев сгустились, а звуки охоты сместились куда-то вправо от рощицы и продолжали удаляться.
Конь его внезапно вылетел на небольшую поляну. Саймон со вздохом облегчения выпрямился в седле, но не сбавил темпа скачки. Чем скорее он покинет это Богом проклятое место, тем будет лучше. И тут же, похолодев от ужаса, он увидел взлетающую в прыжке прямо перед ним чалую кобылу Ариэль.
Его собственный пегий жеребец от неожиданности осел на задние ноги, когда на его пути, едва ли не вплотную, приземлилась чалая кобыла. Во время сумасшедшего прыжка Ариэль потеряла шляпу: волосы выбились из-под гребней и растрепались, лицо было мертвенно-бледным. «Так ей и надо!» — в негодовании подумал Саймон, успокаивая своего коня и разворачивая его, чтобы не столкнуться с кобылой. Он понял, что, сойди он сейчас на землю, ставшие ватными ноги не удержат его.
— Что это вы вытворяете, Ариэль?! — грозно спросил он, обретя наконец дар речи. — Вы сошли с ума?
Ариэль тяжело дышала. Отбросив со вспотевшего лба прядь волос, она обвела взглядом прогалину.
— Зачем вы последовали за Ральфом?
— Он вызвался провести меня. Ральф знает местность. Почему бы мне и не поскакать за ним?
— Потому что он — мерзкая, пьяная, предательская змея! — выпалила Ариэль. — Как только я увидела, куда он ведет вас, мне стало ясно, что этот негодяй что-то задумал. А когда он снова выехал с боковой тропинки уже без вас, я сразу поняла, что с вами что-то случилось. Почти невозможно проскакать сквозь этот перелесок: здесь чересчур низко растут ветви у деревьев.
— Я это заметил, — сухо сказал он. — И болтающееся седло вряд ли мне помогло бы.
— Именно так.
— Как я понимаю, ослабленная подпруга не ваших рук дело? — спросил Саймон все так же сухо.
Ариэль вспыхнула румянцем, потом побледнела.
— Конечно, нет! Как вы можете так плохо думать обо мне?
Граф смерил жену пристальным взглядом.
— Я не знаю, на чьей вы стороне, Ариэль. Что я должен был подумать?
Ничего не сказав, она отвернулась от него, развернула свою кобылу и приблизилась к центру поляны, где была навалена куча хвороста, по-видимому, приготовленная для костра. Подняв с земли сухой сук, Ариэль бросила мужу через плечо:
— Смотрите.
С этими словами молодая женщина закинула сук в центр кучи хвороста.
Едва он коснулся кучи, как та исчезла, провалившись вниз.
— Мило, не правда ли? — спросила она, поворачиваясь к мужу. — Это старая торфяная топь. Такие здесь повсюду — остались после того, как закончилось осушение болот. Да вы и сами должны это знать, ведь вы уроженец здешних мест.
И Ариэль с усмешкой пожала плечами.
Саймон молча кивнул. Значит, Ральф собирался заманить его прямо в болото. Пегий неизбежно споткнулся бы, седло сбилось бы, и спастись ему, хромому, в этой безлюдной роще удалось бы только чудом. Отчаянный прыжок Ариэль через замаскированную топь спас ему жизнь. Причем в самый последний момент.
— Думаю, вы получили ответ на ваш вопрос, милорд? Ариэль по-прежнему смотрела на него, саркастически приподняв бровь.
Не дождавшись ответа, она плотно сжала губы и вскочила в седло.
— Если вы вернетесь той же тропинкой, по которой въехали сюда, то в новую ловушку уж точно не попадете, — холодно произнесла она, шенкелями заставила чалую кобылу снова перепрыгнуть через топь и исчезла среди деревьев.
«О нет!» — подумал Саймон с неожиданной горечью. Может быть, она и не желала его смерти от рук своих братьев, но и не хотела стать ему настоящей женой. Его жена могла спасти ему жизнь просто из милосердия, как спасла она жизнь своим собакам, но дать ему что-либо еще она просто не могла.
Развернув своего пегого коня, Саймон заставил его перепрыгнуть предательскую трясину и двинулся через рощу тем же самым путем, что и Ариэль. Выехав из-под деревьев в уже начавших сгущаться сумерках, он понял, что охота давно унеслась куда-то в дальние поля. Единственным, что он обрел за долгие годы военной жизни, было
острое зрение. Прищурившись, он всмотрелся в удаляющиеся фигурки охотников. Ариэль среди них видно не было.
Хоуксмур поднялся на вершину невысокого холма и оглядел с него расстилавшуюся вокруг равнину.
Едва различимая в сгущающихся сумерках фигурка двигалась верхом в направлении замка Равенспир, возвышающегося своей громадой на фоне покрытого тучами неба. Похоже было, что Ариэль ехала медленно.
Саймон пустился ей вдогонку. Когда он почти догнал чалую кобылу, Ариэль оглянулась через плечо и тут же дала лошади шпоры. Саймон не стал больше делать попыток догнать жену. Она явно возвращалась в замок, а там он без труда найдет ее.
Когда граф подъехал к конюшне, он не обнаружил следов Ариэль или ее лошади. Вероятно, она настолько обогнала его, что ее кобыла уже находилась в своем стойле. Саймон спешился, отдал поводья подбежавшему груму и вошел в конюшню. Из каморки в дальнем ее конце доносились голоса Эдгара и Ариэль, и граф направился туда, постукивая тростью по каменному полу.
Когда он вошел, Ариэль бросила на мужа беглый взгляд, но ничего не сказала. Она склонилась над собаками, которые все так же лежали на куче соломы, как и четыре часа назад. Глаза их, однако, были открыты, и дышали они гораздо спокойнее, чем раньше.
— Как они? — спросил Саймон, тоже наклоняясь над псами и сильно налегая на свою трость.
На его вопрос ответил, однако, Эдгар.
— Я думаю, они поправятся, милорд. Я пока не смог покормить их, так что сказать наверняка нельзя, но я все же надеюсь.
Ариэль выпрямилась, отряхивая юбку.
— Сразу же извести меня, если будут какие-нибудь изменения в их состоянии, Эдгар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41