Ироничная улыбка на лице Саймона Хоуксмура показывала, что мысли Равенспира для него отнюдь не тайна. Один из них должен был отвергнуть предложение королевы, но такой поступок неизбежно повлек бы за собой лишение всех милостей и изгнание из королевского двора. Королева никогда не прощала равнодушия к своим словам, и, даже если бы ее раздражение со временем улеглось, своего решения она никогда бы не изменила. А граф Равенспир жил только придворной жизнью: он был действующим лицом в каждой Дворцовой интриге и отличался откровенной продажностью, свойственной любому человеку, близкому к королевскому окружению. Свое положение он свил из подкупа и вымогательств, протежируя каждое назначение при дворе; он мог легко повергнуть человека в грязь и вознести его неимоверно высоко. Своим преуспеянием он был обязан страху, который внушал каждому, кто входил в сферу его влияния. Граф Равенспир никогда бы по доброй воле не отказался от подобного влияния. Но сможет ли он заплатить такую высокую цену? Соединить семейными узами свой род с родом самого заклятого врага? Их земельная тяжба не была ни для кого тайной (подобные истории часто происходили между знатными семействами королевства во времена революций), но про темную реку пролитой крови, которая текла между Равенспирами и Хоуксмурами, знали только избранные, только члены их семейств.
— Итак, милорды, что же вы ответите мне на предложение установить мир между вашими семействами?
В голосе королевы внезапно зазвучали нотки раздражения. Она уже начинала уставать от молчания своих придворных.
— Я не думаю, мадам, что лорд Хоуксмур или ваш покорный слуга позволим себе обсуждать наши частные проблемы в присутствии вашего величества, — произнес Рэнальф, слегка наклонив голову.
— И все же, милорды, что вы скажете о моем желании внести мир в ваши семьи и в заседания моего совета? — повторила ее величество.
Она великолепно владела этой уловкой, заключавшейся в том, что королева не воспринимала никакие доводы, которые ее не устраивали, и настаивала на своем мнении снова и снова, пока не слышала от собеседника желательный ответ.
— Что касается меня, ваше величество, то я почту за честь согласиться на ваше предложение, — произнес Саймон своим мелодичным голосом, в котором за почтительными выражениями звучала нотка иронии. — Поскольку обстоятельства вынуждают меня оставить поле брани, будет не так уж плохо обзавестись женой и осесть в своем поместье. — Саймон кивнул головой сидящему напротив него Рэнальфу; в глазах его промелькнуло насмешливое выражение. — Я от души хочу положить конец старой вражде наших семейств.
Взгляд Рэнальфа Равенспира был непроницаем. Он не сомневался в том, что только смерть может положить конец ненависти и жажде мести Саймона Хоуксмура, так же, впрочем, как и его собственной. Спорные земли здесь абсолютно ничего не значили, а пролитая кровь и бесчестье значили все. Но что же скрывалось за этой странной уступчивостью его врага?
— Я готов тщательно обсудить это важное дело с лордом Хоуксмуром, мадам, — стараясь не проявить никаких чувств, ответил он.
— Очень хорошо. — В голосе королевы, однако, не слышалось радости. — Надеюсь, вы не станете затягивать с венчанием. Мне будет приятно преподнести невесте какой-нибудь небольшой подарок.
Она снова отпила из кубка.
— А теперь перейдем к другим вопросам. Лорд Годольфин… — сделала она знак главе кабинета.
Спустя полчаса члены совета поднялись со своих мест и стояли, низко склонясь, пока королева с болезненным выражением на лице покидала зал. Как только она вышла из комнаты, кресло Рэнальфа, отброшенное им в гневе, сердито скрипнуло по дубовому полу. Сам граф Равенспир вышел из комнаты, даже не взглянув в сторону Саймона Хоуксмура, который снова спокойно опустился в свое кресло и оставался в нем, пока зал совета совершенно не опустел.
— Думаю, наше предприятие закончилось неплохо, милорд.
Гобелены за троном раздвинулись, и из-за них показалась высокая рыжеволосая женщина в платье алого шелка.
— Похоже на то, Сара.
Саймон нашарил трость с набалдашником из слоновой кости, прислоненную к его креслу, и с ее помощью тяжело поднялся, склонившись в церемонном поклоне перед герцогиней Мальборо.
— Хотя, думаю, стоит еще немного надавить на королеву. Равенспиру надо намекнуть, что следует быть более сговорчивым.
Герцогиня подошла к графу поближе.
— Мой муж просил меня оказывать вам все возможное содействие, Саймон.
Герцогиня присела на краешек стола, и в ее зеленоватых глазах мелькнуло любопытство.
— Вы затеяли какую-то сложную игру?
Граф Хоуксмур деликатно усмехнулся:
— Достаточно сложную, мадам.
— Джон говорил мне, что многим вам обязан.
Граф пожал плечами.
— Не больше, чем воин на поле битвы может быть обязан своему товарищу.
— Но ведь вы спасли ему жизнь?
Еще одно небрежное пожатие плеч.
— Точно так же, как он много раз спасал мою.
— Вы скромничаете, сэр. Но я совершенно точно знаю, что мой муж считает себя чрезвычайно вам обязанным.
Она выпрямилась.
— Мое влияние на королеву остается весьма значительным, несмотря… — она досадливо сжала губы, — несмотря на все попытки миссис Мэшам подорвать его. Не тревожьтесь. Королева найдет аргументы… или угрозы… которые вынудят графа Равенспира согласиться на этот брак.
— Я нисколько не сомневаюсь в вашем влиянии на ее величество, Сара. — С этими словами граф взял руку герцогини и поднес ее к губам. — Как не следует и вам сомневаться в той любви, которую питает к вам ваш муж. — Он улыбнулся: — Это мне было поручено передать вам лично.
Ответная улыбка озарила бледное лицо герцогини.
— Как бы я хотела, чтобы вы вернулись к нему и лично передали мои слова, что мне так не хватает его!
Тяжело вздохнув, она прибавила:
— Для женщины в расцвете лет довольно тяжело лишиться… радостей и удовольствий брака.
Большинство женщин, временно лишившись супружеских отношений, принялись бы искать удовольствий в объятиях других мужчин. Но не такова была герцогиня Мальборо. Всю свою нерастраченную энергию она направила на то, чтобы исподволь влиять на королеву, которую сумела подчинить себе, еще когда была назначена при дворе Карла II в свиту принцессы Анны.
Саймон снова поднес к губам руку герцогини грациозным жестом, который странно контрастировал с его исключительной мужественностью, подчеркнуто простой одеждой и следами от перенесенных страданий на лице. Но глаза графа Хоуксмура, синие и глубокие, как воды океана, светились пониманием и юмором.
— Ваш муж вернется домой еще до Рождества, Сара. И его возвращение будет только приятнее после столь долгого отсутствия.
Герцогиня Мальборо рассмеялась вместе с ним, во взгляде ее промелькнуло страстное выражение.
— Если бы я решила одарить кого-нибудь своей благосклонностью, милорд, могу заверить, что вы были бы первым кандидатом.
Снова усмехнувшись, она слегка присела в реверансе и выскользнула из комнаты.
Оставшись один, граф Хоуксмур сразу же посерьезнел. Тяжело опираясь на трость, он заковылял к двери. Клюнет ли Рэнальф на его приманку?
— Можем ли мы обратить это себе на пользу, Рэнальф? — спросил лорд Роланд Равенспир, жестом руки останавливая своего брата, который раздраженно излагал ему все случившееся на королевском совете.
— Можешь быть уверен: Хоуксмур затеял какую-то игру, — ответил Рэнальф, наливая вино в два хрустальных кубка. — Если бы мы знали, в чем она заключается, то смогли бы что-нибудь придумать.
Признательно кивнув головой, Роланд взял протянутый ему бокал. Из двух братьев он обладал более рассудочным характером, и ему часто приходилось выслушивать упреки в пассивности и холодности от своих куда более импульсивных и отчаянных родственников.
— Если ты хочешь сохранить свою власть и влияние при дворе, у нас нет другого выбора, как только согласиться на предложение королевы, — медленно произнес Роланд. — И только в том случае, если удастся убедить Ариэль…
— Ариэль сделает все, что мы скажем.
И снова движением руки Роланд остановил брата. В отличие от него он далеко не был уверен в покорности их младшей сестры, однако не хотел высказывать сейчас вслух свои сомнения.
— Замужество Ариэль за Саймоном Хоуксмуром может быть обращено нам на пользу, — задумчиво продолжал он. — Вполне можно устроить так, что Хоуксмур оставит этот мир намного раньше своей жены, и тогда земли вернутся к Равенспирам без всяких споров и оговорок. А, кроме того, — слегка улыбнувшись, добавил он, — за счет Хоуксмура можно будет устроить небольшое развлечение… разумеется, еще до его безвременной кончины.
Рэнальф пристально посмотрел на своего старшего брата.
— Объясни, — только и произнес он.
Леди Ариэль Равенспир пустила свою лошадь галопом по плоской болотистой равнине. Позади нее возвышалась массивная восьмиугольная башня монастыря Эли, известная всей округе как «Церковь на Болотах», впереди на фоне серого осеннего неба вырисовывались острые шпили домов и соборов Кембриджа. Перед ее лошадью неслись два огромных волкодава, радуясь возможности размяться, увлеченные азартом охоты. Вскинув пистолет, Ариэль подстрелила взлетевшего бекаса, и собаки наперегонки бросились к упавшей птице, чтобы схватить ее.
Ариэль отпустила поводья, дав лошади полную волю. Охота на бекасов для волкодавов была нехитрым развлечением, но Ромулу и Рему надо было дать возможность побегать, и такая охота прекрасно подходила для этой цели. Собакам требовалось лишь бежать рядом с молодым жеребцом да подбирать подстреленных птиц. Жеребец, на котором скакала Ариэль, был не совсем обычной лошадью. Мустафа вел свой род от знаменитых аргамаков, известных своей резвостью, и был гордостью конюшни Ариэль.
Заметив на горизонте группу всадников, она натянула поводья. Во главе кавалькады, мчавшейся по насыпной дамбе, проложенной к замку Равенспир, отчетливо были видны ее братья. Ариэль что-то пробормотала себе под нос. Повернувшись в седле, она взглянула назад через плечо, потом сунула в рот два пальца и резко свистнула. Ее грум, изрядно отставший, был почти неразличим в отдалении. Повинуясь требовательному свисту госпожи, он пустил свою лошадь галопом.
Ариэль щелкнула пальцами, приказывая волкодавам трусить по обеим сторонам от коня хозяйки, и направила Мустафу к всадникам на дамбе.
Те заметили ее и, натянув поводья, остановились, поджидая Ариэль. Плащи всадников, развеваясь на пронизывающем ветру, дувшем с реки, делали их фигуры немного горбатыми.
— Позвольте приветствовать вас, дорогие братья, — приблизившись к кавалькаде и натягивая поводья, произнесла Ариэль. — Что-то вы рановато вернулись из Лондона? Я не ждала вас раньше Рождества.
— У нас есть дело, которое касается тебя, — Рэнальф пристально посмотрел на сестру и улыбнулся, заметив на ней треуголку. — Но где же твой грум, Ариэль?
— Неподалеку, — ответила она. — Я всегда вижу его, сэр.
— А вот и он. — И Роланд указал плетью на приближающегося к ним пожилого грума.
Рэнальф что-то недовольно буркнул. Он не верил, что Эдгар не спускал глаз со своей госпожи, как это ему было приказано. Жеребец Ариэль и волкодавы, отпущенные на волю, могли мгновенно обогнать коротконогую лошадь грума. И невозможно было себе представить, что Ариэль не поддалась искушению и не дала своим
зверям полную волю. Однако грум был уже рядом, а Ариэль улыбалась с невинным видом, и ее серые миндалевидные глаза смотрели ясно, как рассветное небо после недавнего дождя.
— Поехали…
Он толчком послал своего коня вперед. Ариэль шенкелями заставила Мустафу перепрыгнуть через канаву и присоединилась к брату; собаки послушно затрусили по бокам ее коня, свесив набок языки.
— Ральф будет рад видеть тебя, — заметила Ариэль. — Он сейчас здесь, много времени проводит в Харвиче. У него там трудности на верфи.
— Какие именно трудности?
— Он не рассказывал мне подробно, брат. Ральф не считает, что женщина может или должна иметь свое мнение о мужских делах.
Рэнальф ничего на это не сказал. В глубине души он считал своего младшего брата просто болваном. В том, что касалось дел поместья или семейной верфи, Ариэль разбиралась столь же хорошо, как и любой из них. Но братская солидарность не позволяла ему высказывать недовольство братом в присутствии их младшей сестры.
Серая громада замка Равенспир возвышалась над окрестной болотистой равниной, его башни и контрфорсы едва не цеплялись за низкие облака; массивные парапеты нависали над широкой рекой, катившей свои воды через равнину к Атлантическому океану.
Копыта лошадей гулко простучали по подъемному мосту, ныне скорее декоративному, чем имеющему какое-либо оборонительное значение. Всадники въехали во внутренний двор. В давние времена это было довольно мрачное место, окруженное высокими, покрытыми мхом стенами; почва под ногами постоянно чавкала из-за избыточной влаги. И сейчас, когда поросшие яркой зеленью газоны и посыпанные щебнем дорожки придавали двору вид сада, а чисто вымытые стекла в окнах сверкали, двор все же сохранял свой прежний грозный вид. Даже плети вьющихся растений, покрывавших толстые стены, не могли смягчить зловещую угрозу, исходившую от многочисленных бойниц.
Всадники спешились, и Рэнальф резко бросил сестре:
— Я хотел бы сразу обсудить то дело, которое касается тебя!
Ариэль только теперь начала ощущать смутное беспокойство. Лишь из ряда вон выходящее дело могло заставить ее брата покинуть королевский двор задолго до условленного времени. Она не доверяла ни одному из своих братьев, а Рэнальфу меньше всего. В том, что касалось его собственных интересов, он был в высшей степени безжалостен, и, если Ариэль каким-то образом оказалась замешанной в его дела, ей предстояли неприятности.
Но ни одна из этих мыслей, однако, не отразилась на ее лице, когда она передала поводья Эдгару и направилась в замок следом за своими братьями. Держась возле ее ног, волкодавы последовали за своей хозяйкой. Ростом с небольших пони — их головы находились на уровне ее талии, — собаки ни на шаг не отставали от Ариэль, и она нигде не появлялась без них.
В двух концах большого зала замка в громадных каминах полыхал жаркий огонь, но и он не мог справиться с промозглой сыростью, висевшей в воздухе мрачного, похожего на пещеру помещения. Рэнальф, снимая на ходу перчатки, прошел в соседнюю, меньшую комнату, каменные стены которой были обшиты деревянными панелями и выше них закрыты гобеленами. Тут пламя камина кое-как все же справлялось с сыростью.
— Принеси горячего вина с пряностями, — бросил Рэнальф слуге в ливрее, который проводил хозяев до дверей комнаты и теперь стоял там, склонив голову в ожидании приказаний.
Граф бросил свои перчатки и хлыст на кресло и нагнулся к огню камина, грея руки. Роланд подошел к брату и тоже молча протянул руки к огню.
Ариэль, для которой места у камина уже не оставалось, не стала снимать перчатки. Она давно привыкла к отнюдь не рыцарскому поведению своих братьев.
— Так что же это за дело, Рэнальф?
— Кажется, у тебя теперь есть жених, моя дорогая младшая сестричка.
Эти слова Рэнальф произнес, даже не повернувшись от камина.
Ариэль почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок.
— Ты имеешь в виду Оливера?
В ответ прозвучал взрыв презрительного хохота.
— Оливер вполне годится на роль твоего любовника, моя дорогая, но он не достоин стать твоим мужем.
Собаки, которые до этого спокойно лежали у ног своей хозяйки, приподняли головы, вздыбив шерсть на загривках. Им передалось волнение Ариэль.
Та успокоила собак, положив руки им на головы.
— И кто же мой будущий муж?
Голос ее был совершенно спокоен: она уже давно научилась не показывать своим братьям ни своих слабостей, ни своего страха.
— Разумеется, это наш сосед — граф Хоуксмур.
При этих словах Рэнальфа оба брата расхохотались, и это неприятно резануло ее.
— Вы хотите выдать меня за Хоуксмура?! — переспросила Ариэль, не веря своим ушам. — За нашего смертельного врага?
— По воле королевы, моя дорогая. — С этими словами Рэнальф наконец повернулся, и она увидела злобный блеск в его глазах и сардоническую ухмылку. — Ее величеству пришла в голову прекрасная мысль относительно тех земель, которые мы друг у друга оспариваем. Земли эти будут частью твоего приданого.
— И тогда наступят мир и благоволение между соседями и спокойствие между членами королевского совета, — вставил Роланд, улыбаясь точно так же, как брат.
Ариэль отрицательно покачала головой.
— Нет! — решительно сказала она. — Я не выйду замуж за этого отвратительного Хоуксмура даже по воле королевы. Вы не можете требовать этого от меня.
— О, я отнюдь не требую! — сказал Рэнальф, беря кубок горячего вина с подноса, который принес слуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41